– Я никого никуда не затаскивала!
– Да что ты! Тогда откуда же твоя беременность? Может, Святым Духом надуло? Нет, наверное, наша маленькая сучка переспала с несколькими парнями, которые не побрезговали её тощим задом, а теперь притащилась к Мэттью, чтобы повесить на него своего ублюдка! – Блондинка буквально рычала от злости.
– Так вот, можешь делать с этим плодом что хочешь! Таблетки, аборт – выбор немаленький. Мэттью никогда, слышишь, никогда не признает твоего ребёнка, а тем более не женится на тебе. – Райт погладила свой совсем ещё плоский живот. – У него уже есть невеста и есть, вернее, скоро будет малыш от любимой женщины, а не от потаскухи! Между своим и младенцем Кэтлин Лесси выбирает своего.
Она указала брюнетке на дверь спальни:
– А теперь проваливай. Если тебе так необходимо поговорить с Мэттом, подожди его внизу, в гостиной, правда, появится он там нескоро, – усмехнулась в глаза сопернице и слегка приподняла точёные плечики девушка. – Мы ещё не закончили заниматься любовью, так, небольшой перерыв. Мэттью сильно вспотел, и я отправила его в душ. Но ты его непременно дождись. Может, он тебя пожалеет и попросит отца дать денег на хорошую клинику.
Паркер ещё сильнее побледнела, если можно было стать ещё белее; её губы дрожали. Блондинка желала вцепиться ногтями в это худенькое лицо, но её жених был в ванной больше десяти минут и наверняка уже помылся. Меньше всего ей хотелось, чтобы он увидел в своей комнате Кэтлин.
Но в этот раз Бог встал на сторону Лесси: Кэт развернулась и вышла из спальни, прикрыв за собой дверь, так же тихо, как и вошла. Больше она не появлялась в доме Вудов, а скоро, к величайшему огорчению Одри, исчезла из города, не оставив любимой подруге своих координат.
Райт наконец могла вздохнуть свободно и заняться своими проблемами. Необходимо было всё продумать и решить, как лучше рассказать Мэттью о ребёнке. Делать аборт она не собиралась. Тесты на беременность трижды давали положительный результат, но что-то удерживало её от разговора с будущим отцом.
После обследования в клинике она обязательно сообщит Мэтту о малыше…
Глава 6.2
Лесси вставила в уши наушники, врубила на всю громкость плеер и побежала обычным маршрутом, сопровождаемая вокалом солиста любимой рок-группы.
Продолжая бежать на месте, она остановилась на светофоре, дождалась зелёного света и рванула по пешеходному переходу. Будущая мама не заметила выскочившего на большой скорости из-за угла «мерседеса» Эйдана Мура, не видела испуганные глаза пытающегося справиться с управлением взбесившегося автомобиля парня.
Блондинка почувствовала, как что-то с силой ударило в левый бок, – и состоящая из визга покрышек, невыносимой боли, скрежета металла и хруста костей тьма накрыла её с головой. Последнее, что она увидела и услышала, перед тем как провалиться в чёрный мрак, было бледное лицо Кэтлин, её полные слёз глаза после произнесённых несколько недель назад слов: «Таблетки, аборт – выбор немаленький…»
Райт очнулась в больничной палате. Левая нога, подвешенная к какой-то сложной конструкции, находилась в воздухе. Левая рука отказывалась двигаться, упакованная вместе с ключицей по самую шею в гипс. Девушка попробовала пошевелить правой –и несказанно обрадовалась тому, что смогла увидеть измазанную зелёнкой кисть.
Грудь что-то сдавливало. Лесси смогла нащупать пальцами стягивающую повязку.
– Вот это пробежалась. – Она услышала хриплый шелест вместо своего голоса, а затем радостный женский вопль:
– Доктор Вуд, больная из двадцать второй очнулась!
Блондинка не могла понять, откуда в Сквиме взялся доктор Вуд. Единственный врач, которого она знала под этой фамилией, должен быть сейчас в далёком Вашингтоне, разве что и она оказалась там же. Да где вообще она находится? Что произошло?
Девушка не помнила ничего после выхода на пешеходную дорожку. Сосредоточившись, она напрягла память. Светлые сполохи пробежали под сомкнутыми веками, вытаскивая воспоминания о болезненной темноте, поглотившей разум, и лице Кэт.
Райт простонала, прижав к животу руку:
– Малыш, мой малыш… Что с ним?
– Мы не смогли сохранить беременность. Ты потеряла ребёнка.
Сквозь пульсацию в висках она расслышала знакомый бархатный голос, так похожий на голос Мэттью, и открыла глаза. Возле кровати стоял красивый светловолосый мужчина в белом халате. «Харрис», – подсказала память.
– Только не плачь. Тебе нельзя волноваться: может подняться давление. Мы слишком долго боролись за твою жизнь, чтобы снова тебя потерять.
– Что со мной? Что случилось? Мэтт знает? – Каждое слово отдавалось болью в груди.
– Мэттью будет в Сквиме сегодня вечером. Тебя сбил автомобиль Мура. Он сделал всё, что мог, чтобы уклонить «мерседес», но всё-таки задел тебя по касательной.
– Эйдана? – Потрескавшиеся, распухшие губы с трудом слушались хозяйку.
– Да, у машины отказали тормоза. Невероятно. У «мерседесов» не бывает заводского брака, но, очевидно, кто-то что-то где-то недосмотрел, а отвечать пришлось тебе.
– Что ещё, кроме… – Слёзы лились по покрытому синяками и ссадинами лицу.
– Сломаны три ребра, левая нога в двух местах и ключица с левой рукой. Но всё не так страшно: через шесть месяцев будешь как новенькая, а через три года сможешь снова забеременеть.
– Вы рассказали Мэтту о ребёнке?
– Нет, и тебе не советую этого делать. – Харрис смотрел в недоуменные глаза невесты сына. – Ребёнок не мог быть от Мэттью.
Доктор немного помолчал, пытаясь подобрать слова, которые не обидят девушку.
– Лесси, в нашем роду не было чёрных, а у мальчика явно выраженные негроидные гены.
– Как?.. – смогла прошептать лишь одно слово Райт.
– Тебе виднее, «как». Я заметил, что ты нервничала в последнее время. Не хочу влезать в ваши с Мэттью отношения, знаю, как давно ты его любишь, и если это произошло… значит, на то была серьёзная причина.
Он жестом пресёк попытку блондинки заговорить.
– Ты не должна никому ничего объяснять. Меня, кроме врачебной тайны, держит нежелание сделать сыну больно. Ты очень ему нужна. Пусть нерождённый плод измены станет нашим секретом. Я обещаю, что он никогда ничего не узнает.
– Спасибо…
Девушка закрыла глаза, жаждая умереть и оказаться в аду, где, собственно, и находилась последние месяцы жизни. В голове крутилась где-то прочитанная фраза «Бог дал, Бог взял». Наверное, совсем скоро, если всё будет так плохо, она перестанет верить в этого Бога.
Ребёнок Эйдана, умерщвлённый машиной Эйдана – насмешка судьбы. Только смеха нет, даже сквозь слёзы. В груди удушающая горечь, не проходящая боль, холодная пустота и вопрос: как и с кем жить дальше?
Райт в тысячный раз проклинала тот февральский вечер и собственную глупость. «Всё могло быть по-другому, если бы…» – эти слова намертво впечатались в мозг, каждый раз приобретая новое значение. В этот раз «если бы» стоило жизни её ребёнку.
Лесси сжала живот рукой и зарыдала, тихонько, с подвыванием, как плакала не в первый раз. Жизнь с Вудом-младшим постепенно делала её похожей на серого изворотливого хищника…
Вечером того же дня прилетел Мэтт и уже через полчаса после посадки самолёта был в палате любимой. Он обнимал искалеченную невесту, шепча между осторожными поцелуями слова любви, уверяя, что никогда не бросит её и ни на кого не променяет, но Лесси хорошо знала цену его обещаний.
В тот раз она бросила Мэттью сама. Почти через год после выписки из больницы, через десять месяцев после первого, очень настойчивого предложения Эйдана выйти за него замуж.
Душа Райт в тот момент была пуста и черна. Она тяжело выходила из депрессии, боль от потери ребёнка не прошла бесследно. Жажда мести буквально разрывала блондинку изнутри; она желала крови, сломать в ответ чью-то жизнь, сделать так же больно, хотела поделиться мерзкой, сжирающей душу пустотой. Лесси слишком любила Вуда, чтобы наказать своей болью единственного виновного по-настоящему во всём…
Девушка вышла за Брюса Грея, к тому времени разорвавшего помолвку с бесплодной, как выяснилось, Меган.
Свадьба была пышной: триста гостей, лучший зал в одном из великолепнейших отелей Вашингтона – «The Fairmont Washington». Как она говорила Кэтлин. Только вместо рыжика рядом с ослепительно красивой, утопающей в белоснежных кружевах подвенечного платья белокурой невестой, с замиранием сердца и щемящей тоской в груди произнёсшей безжизненным голосом «да», у алтаря стоял блондин, обещая: «В радости и горести, в богатстве и бедности…»
Бедность Райт не грозила: причитающаяся после развода сумма была заранее оговорена брачным контрактом. Полученные в качестве отступного после нескольких судов с компанией «Мерседес-Бенц» деньги, увеличенные удачным вложением в бумаги банка отца Брюса, также обеспечивали безбедную жизнь на долгие годы.
Превратив недолгую семейную жизнь в сущий ад, Лесси отомстила одному из участников злополучного вечера, разрушившего хрустальную мечту её детства. Блондинка была уверена, что после такого опыта Грею вряд ли захочется ещё раз связать себя узами Гименея.
Райт решила вернуться к Мэттью, пустившемуся после их разрыва во все тяжкие. Вернее, не во все, а в одну: он будто поставил себе задачу переспать с как можно большим количеством представительниц прекрасного пола. Наверное, пытаясь таким образом излечить ущемлённое самолюбие, доказать себе и окружающим, что любая понравившаяся ему девушка будет счастлива прыгнуть в постель молодого красавчика. Любая, кроме той, что ушла к другому…
И эти представительницы были действительно прекрасны. Лесси пришлось немало потрудиться, дабы вернуть себе рыжего принца. Несмотря на глубокую рану, Вуд продолжал любить голубоглазую блондинку. Он возвратился к ней после двух месяцев яростного сопротивления.
Но это был уже другой Мэттью: самонадеянный до одури, уверенный, что всё и вся будет у его ног, стоит лишь сильно захотеть. Он определился с профессией. Юриспруденция больше не привлекала не желающего корпеть над бумагами студента – Мэтт решил получить степень бакалавра и поступать в Национальную академию ФБР; наверное, его прельщала возможность в открытую носить оружие и чувствовать себя крутым мэном.
А ещё Вуд начал видеть сон, один и тот же, приводящий её в ужас. Он иногда шептал по ночам имя Кэтлин, испытывая при этом оргазм, неописуемым блаженством экстаза отражающийся на сонном лице. С реальными охотницами за красивым стажёром ФБР она могла бороться, но что было делать с его снами?
С этих пор Райт начала бояться призрачной Кэт, опасаться того, что однажды она появится в жизни Мэттью наяву – и тогда никто и ничто не сможет разлучить того с матерью его ребёнка. А в том, что ребёнок есть, блондинка почему-то не сомневалась; слишком уж любил ту бледную девушку Бог, почти настолько же, насколько ненавидел её саму.
Глава 6.3
Запивая глотками кайф от каждой затяжки, Лесси допила чашку горячего напитка. Сигареты под кофе всегда давали стопроцентный эффект. Так хорошо ей бывало только после массажа Эйдана Мура.
Эйдан…
Она отлично помнила, после какого события решила сочетаться браком с мужчиной, которому когда-то отдала девственность…
***
Мэтт возвращался домой из длительной командировки в Финикс.
Ещё в аэропорту он попытался сделать Райт предложение, в первый раз после её бегства под венец с Брюсом. Даже не само предложение – Вуд попросил Лесси родить ему ребёнка.
Необходимые для полноценного восстановления организма три года прошли, но она по-прежнему принимала противозачаточные. Блондинка боялась ещё раз пережить потерю малыша, вновь ощутить ужасающие опустошение и холод внутри, которые мучили её много лет в ночных кошмарах.
Райт рассмеялась тогда глупой шутке любимого, но вечером ей стало не до смеха…
Мэттью надел на палец Лесси кольцо и попросил стать его женой. Всё как положено: шампанское, розы, коробочка в левой руке, склонённое колено у дрожащих девичьих ног, дикий необузданный секс после слов «я согласна», а потом… потом был рассказ о встреченной им в торговом центре Финикса пропавшей подруги Одри, слова о том, как та похорошела, какая прелестная у Кэтлин дочь и муж-счастливец, владеющий маленьким рыжим сокровищем и женой-красавицей.
Блондинка расслышала неприкрытую зависть в словах Мэтта и поняла, что толкнуло его на помолвку: любимый хотел ребёнка, не догадываясь, что он у него уже есть. И у Райт мог быть, только тогда она жила бы в браке с другим мужчиной и, возможно, была бы по-настоящему счастлива.
В ту ночь Лесси не смогла сдержать слёз при вздохе Вуда и произнесённым вслед именем – Кэтлин. Жених проснулся от её рыданий и долго успокаивал, объясняя плач невесты переутомлением и переживанием от насыщенного событиями праздничного вечера.
Это было первое Рождество, от которого девушка не ждала ничего хорошего и не загадала желание. Хотеть в этот раз было нечего, вернее, она не веровала в исполнение своей мечты. Не верила и боялась желать счастливой супружеской жизни, понимая, что может потерять всё в любой момент.
Выхолащивающая душу паника, обусловленная множеством «если», была почти осязаема. Если только Мэттью узнает правду… Если Кэт захочет рассказать… Если Джон бросит свою жену… Если…
Опять короткое слово взрывало по ночам мозг, и невозможно было это терпеть, смиряясь с вновь проснувшимися страхами. Райт мучили приступы ревности – она нередко закатывала истерики после поздних возвращений Мэтта, полагая, что понятия верность, смелость, честность – девиз ФБР – распространялись только на его работу.
Тьма с холодной пустотой внутри вновь надвигались на блондинку, и темнота не была безлика: бледное лицо с искусанными губами…
Вуд долго переживал ту случайную встречу в Финиксе. Лесси ловила завистливый взор жениха, устремлённый на любого рыжего ребёнка. Она стала замечать такие же взгляды, бросаемые в спину стройным брюнеткам. Мэтт думал о подруге сестры, даже не осознавая этого. Призрачная Кэтлин начала приобретать реальные очертания. Нужно было снова бороться, но Райт слишком устала от многолетнего противоборства, устала бояться, прятаться, врать, чувствуя, что ещё немного – и она сорвётся.
Решением проблемы на тот момент представлялся Эйдан. Он часто звонил, словно чувствовал, что с девушкой творится что-то неладное. Иногда она соглашалась на короткие встречи за чашечкой кофе с безнадёжно влюблённым мужчиной, заранее зная, чем закончится свидание: очередным предложением руки и сердца.
Лесси всё чаще задумывалась: может, именно Мур станет той самой панацеей? Возможно, с ним она наконец обретёт спокойную, счастливую жизнь? С Эйданом нет нужды притворяться другим человеком. Ему Райт сможет рассказать о боли, столько лет съедающей душу, о потерянном ребёнке – их совместном ребёнке, мальчике, так и не увидевшем свет…
Вторая свадьба была намного пышнее первой. Почти тысяча гостей, совершенно незнакомых блондинке: деловые партнёры и коллеги по бизнесу мужа, друзья его отца. Слишком много, чтобы запомнить их имена, слишком богатые, чтобы не узнавать лица, мелькающие на обложках различных журналов. Сливки общества «сливочного» папы Эйдана.
Это замужество было намного приятнее первого. Лесси не нужно было мстить мужчине, забравшему её девственность: за ним вины в тот вечер не было.
Они много путешествовали. Он старался показать любимой весь мир. Мур готов был подарить ей всё, включая себя, мог осуществить каждый каприз, любую мечту. Но хозяином хрустального замка мечты девушки по-прежнему был рыжий принц, и он звал её назад по ночам…
Лесси не могла понять своей зависимости от Мэттью. Это было похоже на ломку. Ей необходимо было чувствовать рядом присутствие Вуда, слышать его глубокий голос, вдыхать его запах – цитрус со свежестью мокрой кожи. Любимый одеколон Мэтта, подаренный Эйдану, пах на том совершенно по-другому. Блондинка опасалась снова бояться и не могла не хотеть этого…
Второй муж наблюдал, как потихоньку угасает блеск в голубых глазах любимой женщины, ловил на себе её задумчивые растерянные взгляды. Он замечал, как Лесси отдаляется с каждым днём, и не мог, не хотел мириться с этим. Мура начинало бесить безразличие жены, нежелание родить ребёнка, слёзы по ночам.
Он ощущал незримое присутствие Мэттью даже в постели: сексом блондинка всё чаще занималась с закрытыми глазами. И невозможно прогнать бывшего друга, когда он находится в голове и сердце живущей мечтами Лесси.
Первым о разводе заговорил Эйдан.
Как и в тот вечер, когда девушка рассказала ему о потерянном ребёнке, он долго молчал, не отвечая на вопросы, не замечая присутствия жены в постели. Только под утро Мур разбудил обидевшуюся Лесси поцелуем и высказал то, над чем размышлял всю ночь:
– Нам необходимо разойтись. Я чувствую себя рядом с тобой загнанным в тупик. Невозможно жить в одних отношениях, сохраняя в душе другие. – Он говорил всё это, глядя в глаза любимой женщины.
Блондинка ощущала ту боль, что разрывала сердце небезразличного в общем-то ей человека, но помочь ему ничем не могла. Сердце Лесси точно так же кровоточило ежесекундным сжигающим чувством, но совершенно к другому мужчине.
– Ты больна Вудом. Это не любовь и даже не страсть, а что-то другое… Я не знаю, как помочь тебе забыть его. Наверное, чтобы ты смогла отпустить Мэттью, он должен тебя прогнать. Ты до сих пор веришь в то, чего никогда между вами не было и не будет.
Эйдан долго молчал, вглядываясь в любимое лицо, пытаясь что-то прочесть в голубых глазах, но не нашёл того, на что надеялся, а потом, словно подводя итог прошлому, сказал намертво врезавшиеся в память слова:
– Я буду ждать тебя. Позвони, но только после того, как вы окончательно порвёте друг с другом, – и я приду за тобой. Мне будет чем занять себя в ожидании: я построю замок. Настоящий, не призрачный, что в твоих мечтах. Каменный, а не хрустальный. Его никто не сможет разбить. Приходи и стань его хозяйкой, когда поймёшь, что у принца чёрные, а не рыжие волосы! Жить в браке с чужой женой я не хочу!
Развод оформили быстро, счёт в банке пополнился очередной кругленькой суммой. Лесси не нужно было работать ради денег –она занималась этим в своё удовольствие.
Во второй раз Вуд долго не шёл на примирение. Его снова окружали красивые женщины, только теперь вместо блондинок Мэтт предпочитал брюнеток. Райт загадала себе, что если он к ней вернётся, она победит Кэтлин и перестанет бояться брака с Мэттью, выйдет за него замуж и нарожает долгожданных рыжиков.
С детьми оказалось всё намного сложнее…
Девушка не принимала больше таблеток и не пользовалась средствами контрацепции. Она мечтала, что в один из дней скажет Вуду: «Я беременна» – и увидит в зелёных глазах безграничное счастье, смешанное с огромной любовью к матери долгожданного ребёнка, брак с которой никто и никогда не сможет разрушить.
Лесси ругала себя, называя дурой. Почему эта простая истина не пришла в голову раньше? Это же было очевидно: рождение ею детей навсегда отодвинет призрачную Кэт с дочерью. Мэтт будет упиваться семейным счастьем, бежать домой после трудных заданий, с замиранием сердца ожидая, что дверь ему откроют мальчики и девочка с рыжими волосами, с глазами цвета первой весенней зелени…
Блондинка опять построила себе замок и заселила его в этот раз не принцем с принцессой, а королём с королевой в окружении многочисленных отпрысков, но мечтам снова не дано было сбыться: она не беременела. Чего только девушка ни делала, к каким хитростям ни прибегала, всё было напрасно: семя Мэттью отказывалось давать её плоти новую жизнь.
***
И вот теперь Лесси уходила в последний раз. В сердце будто что-то, так долго привязывающее её к красивому зеленоглазому мужчине, оборвалось. Эйдан был прав: дабы окончательно уйти, необходимо, чтобы прогнали.
Сейчас в блондинке почти не было ненависти к Вуду, наверное, скоро пройдут обида и боль. Райт отпускала его, освобождая себя, и недоумевала: почему столько лет металась в полутьме в погоне за призрачным счастьем с тем, кто однажды предал и сделал так больно? Для чего истязала душу обидой и ревностью долгие годы? Что держало её? Ни на один из вопросов она не смогла дать ответа.
Не нужно строить из стекла на песке то, что должно прочно стоять на твёрдой земле. «Я построю замок… Приходи и стань его хозяйкой…»
Блондинка дрожащими пальцами надавила на последний вызов, глядя на экран телефона, как на восьмое чудо света. Она поняла сейчас, кого искала столько потерянных лет. Надёжного и верного, того, кто ни разу не предал, не обидел и всегда был рядом.
Голос Мура ответил из динамика:
– Лесси, я уже подъезжаю. Ты готова?
В этот раз она была готова к жизни без давящих на плечи прошлых обид, без непрерывной лжи и переживаний, к тому, что её будут любить днём и ночью, и черноволосый принц не станет шептать по ночам имя другой принцессы.
– Я собралась. Ты поднимешься за вещами или пришлёшь шофёра?
– Я заберу их сам. – Расслышав в любимом голосе возбуждённые нотки, он проговорил: – Ты нормально себя чувствуешь?
– Да, со мной всё в порядке… Теперь всё в порядке!
Эйдан позвонил в дверь через несколько минут. Он долго смотрел в глаза Лесси, прежде чем притянуть стройное тело женщины, страстно поцеловать в мягкие губы. Мур разглядел в голубых омутах то, чего ждал много лет, но всё равно спросил:
– Это окончательно?
– Да. Какой же дурой я была. Прости…
– Давно простил.
Она неловко переминалась с ноги на ногу, не в силах сказать о любви, и к чему-то вспомнила прощальный подарок Вуда:
– Мэтт предлагает нам использовать путёвки и встретить Рождество на Гавайях.
Мужчина улыбнулся, чувствуя растерянность любимой, взял за ручки чемодан и несколько сумок и, указав взглядом на дверь, решительно отверг предложение:
– Никаких Гавайев! Мы летим в Европу.
– Зачем?
– Я хочу показать тебе кое-что.
– Что?
– Замок! И я не желаю больше слышать о Мэттью!
Вцепившись в рукав пальто, желая раз и навсегда объясниться, Лесси остановила Эйдана:
– Мне не нужен замок, мне нужен ты!
– Он нужен мне. – Чёрные глаза светились счастьем. – Я хочу стать частью твоей мечты, если уж ты не можешь жить по-другому.
Не оглядываясь, блондинка захлопнула спиной дверь квартиры, в которой провела не одну бессонную ночь, выплакала множество слёз. Она уходила в новую жизнь, в которую увозил не сказочный принц на белом коне, а мужчина на красном «майбахе». Но это не помешало Лесси вновь ощутить себя маленькой девочкой из далёкого детства, без злобы и ненависти в душе, мечтающей о замке и счастье. Её черноволосому волшебнику под силу сделать любую сказку реальностью.
Мур тоже хотел детей, и без разницы, какого цвета будут у них глаза. Один раз у него получилось зародить новую жизнь в любимой, почему бы не сделать этого снова?..
Глава 7.1
Стряхнув капли талого снега с лица, Мэттью решительным шагом направился к разбитой двери ювелирного.
Чайтону уже наложили повязки. От госпитализации он отказался – боязнь навсегда потерять из виду рыжую девушку намного превосходила физическую боль и сейчас стоял полностью одетый, опираясь на худенькие плечи самой юной из заложниц и её матери.
Кэтлин ещё не успела подумать, что делать с юношей, не отходящим от дочери ни на шаг. Она с тревогой смотрела в сторону приближающегося к ним агента, понимая, что придётся о многом рассказать вновь ворвавшемуся в её жизнь мужчине из прошлого, догадываясь, что кто-то известил того ещё до начала операции: среди заложников находится его дочь.
Кэт опустила взор на левую руку Вуда. Не увидев на безымянном пальце обручального кольца, она очень удивилась.
Мэттью заметил беглый взгляд и последовавшее за ним недоумение, промелькнувшее на лице Паркер. Он поморщился и потёр место, где обычно присутствовал тяжёлый перстень. Глупость с кольцом и непонятное бахвальство десять лет назад лишили его возможности жить рядом с этой женщиной и воспитывать свою дочь. С некоторых пор Мэтт перестал носить вызывающий неприятные воспоминания предмет, не надел его и сегодня.
Он привычным жестом запустил пальцы в вымокшие под снегом волосы, взъерошивая и без того торчащие во все стороны рыжие пряди. Это всегда немного успокаивало. Вуд нервничал, не зная, с чего начать разговор, как вести себя с вновь обретённой дочерью и её матерью.
По велению каких-то высших сил сегодня, накануне Рождества, они зашли в магазин и стали заложницами, позволив именно ему провести операцию по освобождению и наконец узнать всю правду. Мэттью совершенно точно знал, что больше их не отпустит, но как подобрать правильные слова, чтобы убедить в своём полном неведении и невиновности? Где объясниться?
Мэтт не мог даже обнять посланных ему судьбой женщин, не мог выразить свою радость от встречи, не привлекая ненужного внимания. Полный чужих глаз и ушей магазин – не место для сложного разговора. Вуд прочёл испуг и тревогу в потемневших омутах брюнетки, видел неисчислимые вопросы, таившиеся в глубине зелёных глаз девочки. Разговор необходим как можно скорее и начинать его предстоит ему.
– Кэтлин, мы снова встречаемся с тобой перед Рождеством.
Ответа не последовало. Она по-прежнему не шла на контакт, что ни на каплю не облегчало трудной миссии переговоров. Очень сложно говорить об ошибках прошлого, ничего о них не зная.
Мужчина немного растерялся. Он решил переключиться на Риджа, дабы дать Кэт ещё немного времени на осмысление происходящего. Не может же она всё время молчать? Шестнадцать лет, полных неизвестности и безмолвия с её стороны. Когда же наконец придёт время говорить?
Мэттью повернулся к стажёру, переводящему изумлённый взгляд с него на спасённую девушку, только сейчас заметившему их поразительное сходство.
– Чайтон, познакомься: моя дочь Лилибет и её мать, Кэтлин Паркер.
Рыжеватые брови девочки поползли вверх.
Вуд занервничал ещё больше, не понимая, каких слов ждёт от него дочь, чем он только что так сильно её удивил. Было очевидно, она поняла, кем переговорщик ей приходится. Шар не просто так выпал из рук: Лилибет спасала его, и он был очень благодарен ей за этот безрассудный поступок. Она осложнила стоящую перед ним задачу, но осознание того, что кто-то пытается спасти тебя ценой собственной жизни, и этот «кто-то» не просто знакомый, а твоя дочь, грело душу.
Насколько бы трудным ни оказался разговор, Мэттью чувствовал: девочка его знает и любит. Он представить не мог, почему и за что, но был абсолютно в этом уверен.
– Кэтлин, Лилибет, это Чайтон Ридж, будущий агент ФБР. Поблагодарим его за спасение и отпустим. – Вуд с улыбкой обратился к стажёру, давая понять, что помнит сказанное в фургоне: – Он очень спешит: в клубе его ждут друзья и возможное знакомство с любимой девушкой.
Мэтт с ходу попытался избавиться от Чайтона, не нуждаясь в свидетеле, тем более в таком настырном. Он ещё сам не был знаком с дочерью, а тут этот герой-красавчик нарисовался и пытается запудрить её мозги. Совершенно новые чувства постепенно заполняли сердце зрелого холостяка.
Мысленно произнося: «Дочь», Вуд уже не вздрагивал. Ещё немного – и словосочетание «папа Мэттью» навсегда войдёт в его лексикон.
Но парень не собирался сдаваться, прекрасно понимая намерения Мэтта.
– Мы уже познакомились, – было ответом на последние слова агента. – Спасибо за представление дамам. Хочу исправить твою ошибку. – Ридж посмотрел в зелёные глаза девушки. – У меня были некоторые планы на вечер, но теперь они кардинально изменились, и мне незачем спешить. Я на машине и с удовольствием отвезу вас с мамой, куда вам нужно.
– А вот это вряд ли! – Вуд не собирался ни с кем делиться своими женщинами.
Он обхватил оторопевшую Кэт за талию и прижал к себе, взял за руку Лилибет. Мэттью почувствовал, как брюнетка в его объятиях вздрогнула и напряглась, ощутил, насколько заледенела тонкая ладошка девочки, не один час просидевшей на мраморном полу. Холодность Кэтлин он объяснил растерянностью, а вот за здоровье Лилибет реально испугался.
– Сейчас я отвезу вас к отцу в клинику, чтобы осмотрел врач, а затем приглашаю к себе, вернее, к нам домой, где уже приготовлен рождественский ужин. Никакие возражения не принимаются.
Мэтт заглянул в глаза Кэт и, заметив страх, происхождение которого не мог объяснить, добавил: – Нам нужно поговорить. Мне есть что рассказать, да я и сам хочу о многом расспросить. Вы же понимаете, магазин – это не то место, где мы можем спокойно всё обсудить и принять решение.
– А нам есть что обсуждать и принимать? – Кэтлин сделала жест рукой, призывая удивлённого Вуда дать ей высказать мысль до конца. – Мы с дочерью очень благодарны тебе за спасение. Более того, я безмерно признательна Чайтону за то, что он собой прикрыл от пуль Лилибет. Парни, вы молодцы, настоящие профи, но нас ждёт Джон.
Она замолчала на несколько секунд.
– Мне страшно… Прости, Мэттью, но я не готова сейчас к разговору, вернее, вообще не готова к нему. Всё так внезапно и неожиданно…
Мысли Паркер метались, слова путались. Ею овладело огромное желание поскорее сбежать из этого места, от всех невысказанных вопросов в глазах. Она вдруг почувствовала себя загнанной в угол маленькой девочкой.
Возвращалось позабытое, с трудом побеждённое ощущение беззащитности и потери. Нужен был кто-то, кто сможет сейчас её оградить от зеленоглазого мужчины, вновь пытающегося перевернуть всё с ног на голову, любви всей жизни, но появившейся так некстати, кто сможет всё объяснить. Кэтлин очень хотелось очутиться в спасительных объятиях мамы – Риты.
Брюнетка понимала, что в этот раз сбежать не удастся. И это пугало. Страх накатывал ледяной волной, вызывая дрожь подбородка. Он уже полз холодными липкими щупальцами по позвоночнику, грозя погубить и разрушить всё то, что она создавала много лет; сломать кокон почти уютной, устоявшейся жизни.
Кэт практически созрела, чтобы рассказать Лилибет правду, думала когда-нибудь разыскать Мэтта и поведать ему о дочери, готовилась признаться, но не вот так, сразу обоим.
Девушка переводила взволнованный взгляд с отца на мать, понимая: в прошлом между этими двумя произошло что-то, о чём им было трудно и больно говорить даже теперь, спустя много лет. И если они сейчас уедут, разговор так и не состоится, отношения не будут выяснены. Оставалось взять всё в собственные руки.
Она прервала повисшее на несколько секунд молчание:
– Мама, может, мне кто-нибудь всё-таки объяснит, что тут происходит? Я вижу живого отца, про которого ты говорила, что тот был военным лётчиком и погиб на Аляске, хотя для покойника он прекрасно сохранился. Вижу, как ты пытаешься сейчас улизнуть, но мне тоже нужен этот разговор. Я хочу знать правду как можно скорее.
Агент поднял взгляд вверх и качнул головой.
– Боже мой, как банально – лётчик-испытатель… Кэтлин, ты зачем меня похоронила? – попытался шуткой разрядить обстановку Мэттью, но этого не получилось: всем, в том числе и ему самому, было не до смеха. – Мне ты сказала, что родила малышку от Джона. Теперь я знаю, что он твой отчим. Дочери сообщила, будто я покойник… Ты так ненавидела меня?