Мэтт не знал, что сказать, ведь виновником этой ситуации был он сам, а сейчас пытался свалить всю вину на Кэт, фактически изнасилованную и брошенную им когда-то. Вуд тяжело вздохнул и огляделся. Говорить здесь, среди полицейских и коллег по цеху, Мэттью не хотел и попытался снова вывести девушек наружу: он переместил руку с талии на плечи брюнетки и, легонько сжав, подтолкнул её к выходу.
– Прости меня, Кэтлин, но Джона здесь уже нет. Он уехал в отель. Я попросил его оставить вас со мной.
Паркер обречённо вздохнула: сбежать не удастся. Деваться некуда, придётся ехать в больницу. Она надеялась, что осмотр у доктора не займёт много времени и к ночи сможет избавиться от Мэтта.
Остаться наедине с предметом давнего обожания Кэт боялась. Связь с женатым мужчиной ей ни к чему, даже если он биологический отец её ребёнка. Она не хотела скандала с участием Лесси, не желала разборок и выяснений. Только не сегодня, лимит неприятностей, который способна вынести её психика, исчерпан на годы вперёд.
Вуд видел, что Кэтлин снова чем-то загрузилась, и никак не мог понять, что так тревожит и беспокоит её. Неприятности позади, все живы-здоровы, но настроение молодой женщины ухудшалось с каждой минутой. Он обернулся к дочери; та вела себя намного доброжелательней матери.
Мэттью удивился, как запросто она приняла его появление. Девочка обладала стальными нервами и сильным характером – можно не бояться, что она впадёт в истерику или свалится в обморок. Невероятно, насколько дочь была похожа в этом на Одри.
– Лилибет, сейчас мы поедем в клинику твоего деда, Харриса, а по дороге я тебе кое-что расскажу. – Мэтт повёл женщин к машине, у которой, придерживая поднятые края воротника кашемирового пальто, его поджидал Брюс Грей.
Ридж не отставал, не собираясь упускать из виду понравившуюся девушку, несмотря на открытое недовольство её отца.
Грей ощупывал взглядом ладную фигурку почти не изменившейся Кэт. Мэттью видел это, и в его голове непроизвольно всплыли слова Бетти: «А она действительно красавица! Смотри, чтобы Брюс не увёл из-под носа». Один раз другу удалось украсть его невесту, больше он этого не допустит.
Вуду не понравилось холодное чувство, возникшее в районе живота, постепенно перемещающееся к груди, – ревность. Это было неожиданно. Он давно перестал ревновать Лесси, понимая, что бесполезно, и никогда не мог предугадать, к кому блондинка удерёт в очередной раз. Мэтт ощутил, как сжимаются в кулаки пальцы. Напряжение сегодняшнего дня слишком давило, ещё немного – и можно сорваться.
Взглянув в лицо начальника, Брюс понял это и слегка скривил губы в усмешке. Больше женщин Мэттью он уводить не собирался, хватило и одного горького опыта.
– Здравствуй, Кэтлин! Тебя легко узнать: ты почти не изменилась. Разве что немного поправилась и похорошела.
Грей не стал испытывать терпение Мэтта и обратился непосредственно к нему:
– Звонили из управления. Нужно срочно составить отчёт об операции. Если хочешь, я сделаю это за тебя. Вижу, сейчас ты слишком занят. – Он совершенно искренне поинтересовался: – Можно ожидать приглашения на свадьбу?
Ответив на приветствие старого знакомого, брюнетка вскинула взор на Вуда:
– Какую «свадьбу»?
– Не обращай внимания. Слишком трудный день. Брюс так шутит.
Мэттью обернулся к Грею и сдвинул брови:
– Спасибо, друг, буду должен. – На слове «должен» он сделал особый акцент. – Поговорим позже. Как освобожусь, наберу тебя. Увидимся завтра.
Мэтт распахнул заднюю дверь «форда» перед Лилибет. Она с разочарованием смотрела на невзрачный салон серого седана. Отец понял, что не впечатлил обожавшую, со слов Джона, гоночные автомобили дочь.
– Знаешь, все эти голливудские байки про агентов, рассекающих на шикарных тачках, – миф. Главное в нашей работе – оставаться незаметным. Так что полезай в машину, другой у меня нет.
Чайтон распахнул противоположную дверь автомобиля и уже устраивался на переднем сиденье. Недовольно посмотрев на него, Вуд досадливо сморщился, но промолчал. Обойдя машину, он открыл дверь для Кэт.
Парень попытался объяснить своё вторжение, констатируя неоспоримый факт:
– Ну не могу же я в таком состоянии сесть за руль. И мне тоже нужен медицинский осмотр. Скорые-то уже разъехались. Не хочется заново вызывать.
Он обернулся к Лилибет:
– Видишь тот чёрный «БМВ» возле полицейской машины? Он мой. Я не агент, а только стажёр – мне можно и повыпендриваться! Как-нибудь я тебя прокачу.
Девушка довольно улыбнулась: «БМВ» на фоне «форда» выглядел внушительно.
– Незачем было отказываться от госпитализации, там бы осмотрели, – сильнее необходимого хлопнув дверью, проворчал Мэттью и велел всем пристегнуться.
Немного прогрев двигатель, он вырулил за ограждение. На чётко очерченных скулах новоиспечённого папаши играли желваки.
– Ты знаешь, что ей всего лишь шестнадцать, а её отец неплохо стреляет? – Мэтт выдержал паузу. – Это так, на будущее.
Он даже не взглянул на Риджа, который широко улыбался в тридцать два белоснежных зуба. Настроив зеркало заднего вида, Вуд посмотрел на Кэтлин с дочерью. Первая отрешённо глядела в окно, вторая пыталась подавить улыбку; её явно развлекала пикировка между мужчинами.
– Лилибет, я обещал тебе кое-что рассказать. Наверное, это следует сделать сейчас, до нашего визита к Харрису…
Оторвав взгляд от окна, Кэт перебила Мэттью:
– Ответь мне сначала: про какую свадьбу спрашивал Брюс? Я не вижу на твоём безымянном пальце кольца. Вы с Лесси развелись? Ты снова женишься? – Она пыталась говорить спокойно, но дрожащий голос выдавал волнение. – Мы попадаем на твоё очередное бракосочетание?
– Я никогда не был женат, а вот женюсь ли, узнаем вечером, хотя мне бы очень этого хотелось. – Мэтт попытался поймать в зеркале взгляд брюнетки, но она опустила голову и глубоко вздохнула, как будто выравнивала дыхание после долгого забега.
Глава 7.2
Услышанные слова стали для Паркер полной неожиданностью. Она побледнела, но попыталась справиться с нахлынувшими эмоциями.
– Как «не был женат»? А ребёнок? Вы жили с Лесси гражданским браком?
– Не было никакого ребёнка. Я не говорил, что Лесси не выходила замуж. Это я не был женат, а она побывала там дважды: сначала за Брюсом, потом за Эйданом. – Мужчина давил на газ, не замечая, что «форд» несётся с недозволенной скоростью.
Кэтлин растерянно пробормотала:
– Как же так?.. А твоё кольцо? Ты же сам сказал, что Лесси… – Она закрыла лицо руками и замолчала.
Вуд крутанул руль; визжа покрышками, автомобиль вошёл в поворот. Чайтон с тревогой смотрел на проносящиеся за окнами ярко освещённые дома, но нарушить тяжёлый диалог не решался.
– Ну, не я первым заговорил о семье. Мы оба понимаем, о чём сейчас идёт речь… Да, не солги мы друг другу тогда, могли быть вместе много лет назад.
Кэт застонала, обхватив похолодевший живот руками. Страх добрался до внутренностей. Боль жгла, не отпуская, постепенно поднимаясь к сердцу.
Мэттью заметил, на каких цифрах стоит стрелка спидометра, и плавно сбросил скорость.
– А вот я ничего не понимаю! Кто такая Лесси, при чём тут Джон и какое-то кольцо? – Лилибет переводила взгляд с матери на отца. Она не могла разгадать шараду из их слов, и никто не собирался помогать ей в этом.
Мэтт взглянул на Риджа, делающего вид, что ему не интересны секреты семьи девушки. Парню было неудобно находиться сейчас в машине, но он ни за что не покинет её, не договорившись о встрече.
– Лилибет, мы поговорим об этом позже, за ужином. Всё, что я сейчас хочу сказать: произошла чудовищная ошибка. Я ничего не знал о том, что где-то растёт моя дочь, и безумно рад, что ты появилась в моей жизни, и больше ни за что тебя не потеряю. Всё остальное объяснит мама. – Вуд снова кинул взгляд на стажёра. – Это не для чужих ушей…
Он немного помолчал, пытаясь подобрать слова, способные разъяснить девочке его долгое отсутствие, но ничего не шло на ум.
– Бывают в жизни ситуации, за которые потом становится очень стыдно. Вины мамы в случившемся нет. Я уверен в этом.
Лилибет, сверлившая затылок отца, тяжело вздохнула.
– Очень на то надеюсь. Жду не дождусь ужина. Вы не представляете, чего стоит мне не впасть в истерику. Папа-покойник и мама ни в чём не виновная. Хорошенькая ситуация, за которую кому-то теперь стыдно. Почему-то я чувствую себя намного взрослее всех вас, и меня это вовсе не радует. – Последние слова девочка произнесла почти шёпотом.
Агент заскрежетал зубами от бессилия. У него впервые не находилось правильных в данных обстоятельствах слов. Мэттью видел смятение в глазах Лилибет и страдания Кэтлин, понимал, что творится сейчас в душе красивой брюнетки, потому что и сам испытывал нечто подобное. Столько лет жить во лжи, врать всем и вся, скрывая правду, но это не та ложь, которой окутала его Райт.
Кэт должно быть намного горше. Лгать дочери в попытке оградить и защитить… Какой же сильной оказалась та худенькая девушка восемнадцати лет! Что пришлось ей выдержать, на какие идти унижения?
Боль резала сердце, но Мэтт не знал, как утешить Паркер, что делать конкретно сейчас. Он собирался жениться на ней и сделать всё, чтобы искупить свою вину, но достаточно ли этого? А Лилибет? Что происходит в душе шестнадцатилетней девочки? На какой-то миг Вуд даже обрадовался возникшей между ней и Чайтоном симпатии. Может быть, это смягчит отношение Лилибет к блудному отцу?
– Кэтлин, прости за глупую ложь. Не знаю, что на меня в тот день нашло, почему соврал, а не сказал правду, – пытался объясниться он. Автомобиль снова начал набирать скорость.
Брюнетка зарыдала, не в силах сдерживать слёзы. Дочь обняла её за плечи и стала молча гладить по вздрагивающей спине, понимая, что матери нужно выплакаться. Девушка и правда чувствовала себя намного старше Кэт. Если бы ещё ей понять, что же произошло, но настаивать на разъяснениях она не стала: не здесь и не сейчас.
Ридж обернулся назад и, глядя в глаза Лилибет, уверенно проговорил:
– У нас всё будет по-другому. Я никогда тебя не брошу и не предам. Я всегда буду рядом!
Девушка улыбнулась и без всякого смущения ответила несколько часов назад впервые увиденному парню:
– Я знаю!
Мэттью с силой надавил на тормоз. Машина резко дёрнулась и остановилась у бордюра, оставив на асфальте чёрный след обгоревшей резины. Все по инерции наклонились вперёд, хватаясь руками за сиденья, пытаясь удержать равновесие и не полететь на пол.
Громко икнув от испуга, Кэтлин прекратила рыдать. Лилибет смотрела на разъярённого агента широко распахнутыми глазами, понимая, что этот человек пришёл в её жизнь навсегда, и если она готова признать в нём отца, то отныне придётся считаться с его мнением.
Вуд сложил руки на груди, пряча кулаки под мышки, и повернулся к Чайтону.
– Давай проясним всё прямо сейчас! Какие «мы»? Лилибет шестнадцать лет, тебе – двадцать один. Неужели ты думаешь, что я разрешу ей с тобой встречаться?
Он вытащил одну руку и поднял ладонью вверх, призывая возмущённого Риджа не перебивать.
– Между вами ничего не может быть. Тебе нужна женщина, а не девочка. Я благодарен, что ты отлично справился с заданием и помог мне всех спасти. Отмечу это в отчёте. Спасибо от начальства и премия тебе гарантированы, но ничего более!
Мэттью пристально смотрел в лицо индейца; если бы глаза могли испепелять, от Чайтона осталась бы маленькая горстка золы.
– После осмотра врача мы довезём тебя до дома и распрощаемся навсегда! – Последнюю фразу он произнёс чётким ровным голосом судьи, как бы подводя итог и вынося приговор.
Стажёр выслушал отповедь, не опуская взгляда (казалось, его ничуть не испугала резкость слов Вуда), и ответил:
– Ты можешь кричать, выгонять меня, но я не отступлюсь. Я говорил уже сегодня, что родители встретились и влюбились друг в друга в канун Рождества, и, похоже, со мной произошло то же самое. Это сильнее меня. Я чувствую, что не смогу забыть Лилибет. Ты помнил о её матери все эти годы, почему же не веришь мне?
– Ты не знаешь, что было между мной и Кэт. Я не хочу повторения этого для своей дочери, вернее, не допущу!
Ридж продолжал смотреть в глаза разгневанного папочки, понимая, что, если отступит, потеряет возможность ещё раз открыто увидеться с понравившейся девушкой. Бороться за счастье он готов до конца.
– Между нами всего пять лет разницы. Я не животное, могу ждать столько, сколько потребуется. Не надо всё усугублять. Я найду способ встречаться с ней тайком. Разреши бывать в вашем доме – и мы всегда будем у вас на виду.
Мэтт еле сдерживался. Ноздри тонкого носа раздулись и нервно вздрагивали, зелёные глаза полыхали огнём.
– Да с чего ты взял, что она будет ждать тебя столько лет?
Парень ответил моментально, как будто успел хорошо обдумать этот вопрос:
– Я окружу её такой любовью, заботой и пониманием, что у неё не будет ни единого шанса сбежать. Да она и не захочет этого! Я тот, кто ей нужен. Чувствую это сердцем!
Лилибет решила вмешаться в горячий спор, раздражённая тем, что никто не собирался спрашивать её мнения. Девочка громко кашлянула, привлекая внимание к себе, и обратилась прежде всего к отцу:
– Прекрати кричать на Чайтона. Не знаю, что произошло когда-то между тобой и мамой, но не надо проектировать ваш опыт на нас! Как будет, так и будет! И поинтересуйтесь, что думаю по этому поводу я!
Они обернулись назад и с идентичным выражением на лицах в унисон спросили:
– А что ты думаешь?
Если бы мужчины видели себя со стороны. Смуглый и светлокожий, зеленоглазый и черноокий, но с одинаковой уверенностью в движениях, решительной складкой между бровей и упрямым вызовом во взгляде, они казались очень похожими.
Лилибет не выдержала и расхохоталась.
– Я думаю, что вы оба – ревнивые собственники и делите то, что ещё вам не принадлежит. Дайте нам с мамой время понять и принять произошедшее сегодня. Разошлись так, что пух и перья летят, прямо бойцовские петухи! Чайтон, ты даже скорее похож на молодого волчонка, напавшего на мудрую пуму. Смотри, встану на сторону папы – и мы вместе тебя поколотим.
Ридж обиженно засопел, а Мэттью рассмеялся. Он примирительно хлопнул индейца по плечу и завёл двигатель.
– Хорошо, поживём – увидим, но Рождество ты с нами отмечать не будешь. Я даже семью сегодня не приглашаю.
Парень покосился на стрелку спидометра, начинающую подниматься вверх.
– Меня последние полчаса жизни мучает вопрос: а гонять на «форде» по улицам Вашингтона так, словно сидишь в спортивной машине, агентам ФБР можно?
– Даже нужно! – ответил Вуд на автомате, не подумав, что рядом сидит сходящая с ума от любви к гоночным автомобилям девушка.
– Интересная информация, – одарила дочь нервно поглядевшего на неё в зеркало заднего обзора отца ослепительной улыбкой.
– Лилибет, заметь, я сейчас с Чайтоном разговаривал.
Но девочка уже не обращала внимания на Мэтта, а смотрела на хмурого стажёра.
– Чайтон, я пошутила. Ты лев скорее, – решила утешить влюблённого она.
Добрые слова попали в благодатную почву. Ридж успокоился, на смуглом лице снова засияла улыбка.
– Значит, завтра ждите меня в гости. – Он не обратил никакого внимания на громкий рык агента. – Лилибет, что ты хочешь в подарок?
Девушка пожала плечами и промолчала; она порадуется любому презенту, если только все слова красивого парня не сказаны под впечатлением сегодняшних событий, и будет с нетерпением ждать завтрашнего дня, чтобы проверить это.
Лилибет очень понравился напарник отца. Если те волнующие тепло и трепет, возникающие в груди под взором чёрных глаз, называют любовью, то она к ней пришла. Любовь с первого взгляда к мужественному спасителю… Да и машина Чайтона ей очень понравилась…
Кэтлин больше не плакала. Борясь с подступившей усталостью, она глядела на счастливую дочь и вспоминала себя в её годы.
В пятнадцать Кэт переехала к отцу в Сквим, чтобы не мешать Рите наслаждаться семейной жизнью с молодым мужем. В пятнадцать же впервые увидела и на всю жизнь полюбила Мэттью. В семнадцать сгорала от ревности и желания оказаться на месте Лесси, но красивый брат лучшей подруги совершенно не обращал внимания на страдающую от безответной любви девушку.
Это было неправильно, но Кэт ничего не могла с собой поделать. Любовь приходит внезапно, не выбирая время, место и возраст, поэтому осуждать дочь, если это случилось с Лилибет, не могла.
А в восемнадцать с ней произошло…
Глава 7.3
Вуд-младший приехал к шести. Он вошёл, держа за руку ненакрашенную Лесси. За год до этого Паркер рассказала о своей влюблённости Одри. Подруга и сама догадывалась, какие чувства испытывает та к её брату, если, приходя в их дом в гости, не сводит с него глаз.
Девушка смущалась любой шутке красивого юноши, каждому случайному взгляду, брошенному на хорошенькую подругу сестры. Не увидел бы этого разве что слепец, поэтому чувства Кэт не были секретом ни для кого в семье Вудов.
А вот сам Мэттью, казалось, не замечал вокруг никого, кроме Лесси.
Кэтлин, как и Одри, недолюбливала ослепительную блондинку, хотя не любить Райт ей было не за что. Скорее, она завидовала её красоте. Но принимать участие в разных подлостях, задуманных Занозой против будущей невестки, отказывалась; впрочем, та и в одиночку справлялась неплохо.
Новая затея Одри по разлучению брата с любимой девушкой не нравилась Паркер. Ей хотелось, чтобы Мэтт сам вдруг понял: Лесси – не тот человек, что должен идти с ним по жизни, брюнетка намного лучше подходила рыжему зеленоглазому парню.
Подруга где-то вычитала, что в подобных браках рождаются очень красивые дети, а может быть, просто придумала, убеждая себя, что блондинка принесёт Мэттью сплошные несчастья и одарит её страшненькими племянниками: с рыжими ресницами и бледной, конопушчатой кожей.
В этот день они решили представить Кэт во всей красе, дабы Мэтт наконец заметил, что рядом с ним живёт и страдает от неразделённой любви очень красивая девушка. Он обязательно должен увидеть, что Райт – бледная тень на её фоне.
Одри сама выбрала из гардероба Кэтлин вечернее платье, подаренное Ритой дочери на восемнадцатилетие, тонкие шёлковые чулки на тон темнее кожи ног и чёрный лаковый клатч. Дополнили всю эту красоту чёрные туфли Бренды на высоком тонком каблуке.
Причёской и макияжем ещё не вполне сформировавшейся брюнетки Одри занималась почти два часа, но оно того стоило: внешний вид преобразившейся подруги окупал на все сто потраченное время.
На возгласы эмоциональной подруги, что теперь она просто конфетка и только идиот не захотел бы её попробовать, Кэт рассмеялась. Разрешать себя «пробовать», а тем более «снимать фантик», она не собиралась – не в восемнадцать лет.
Рита родила её в восемнадцать, и ничем хорошим для неё это не закончилось. Повторять мамину историю не хотелось, но поразить Мэттью – очень. Лишь поэтому Паркер безропотно терпела все издевательства Одри, не позволяющей жертве «эксперимента» смотреть в зеркало до нанесения косметики.
В покрытом амальгамой стекле Кэтлин увидела красивую незнакомку, обладающую длинными стройными ногами, тонкой талией, округлой грудью, изящной линией плеч и тонких рук. Нежная сливочно-бархатная кожа оттеняла цвет больших карих глаз и припухлость сочных губ. Тёмные блестящие волосы ниспадали мягкими волнами поверх ярко-красного атласного платья.
Одри присвистнула:
– Кэт, детка, да ты нереальная красотка! Дураком будет Мэтт, если не заметит сегодня этого. Была бы я парнем, я бы… – Она перечислила то, что сделала бы с подругой, и щёки последней покрылись ярким румянцем.
Если бы Паркер знала тогда, чем закончится вечер, что останется от всех её благих намерений…
Вуд-младший приехал к шести. Он вошёл, держа за руку ненакрашенную Лесси, облачённую в повседневную одежду, и очень удивился, когда обнаружил в гостиной сестру с подругой, ведь просил её переночевать сегодня у Кэтлин, а не наоборот. На вопрос брата, что они тут делают, Одри ответила, что шерифа неожиданно отправили в служебную командировку, и они побоялись оставаться одни в доме на окраине Сквима.
Вечеринка удалась на славу. Совместили сразу два праздника, шампанское лилось рекой.
Кэт ловила на себе любопытные взгляды парней, неожиданно рассмотревших в гадком утёнке красавицу, и завистливые – их подруг. Взор же Райт был полон ревнивой ненависти. И только Мэттью по-прежнему не обращал на неё никакого внимания.
Брюнетка попробовала шампанское, которое, как пообещал Брюс, моментально поднимет настроение, но чуда не произошло, разве что к не покидающему душу волнению добавились неприятное головокружение и сонливость. Глядеть на глотающих бокал за бокалом гостей не хотелось. Внимание Одри было полностью поглощено Брэндоном, и она почти не разговаривала с подругой.
Праздничный вечер, обещавший стать триумфом над Лесси, оказался окончательно испорчен.
Кэтлин видела, как блондинка куда-то ушла, и тоже решила покинуть не в меру разошедшихся ребят, теперь уже пивших на спор. Она поднялась в отведённую для неё гостевую комнату, приняла душ и, не желая надевать тесную пижаму, голышом забралась в постель. Кэт попыталась заснуть, но танцующие под доносившуюся из гостиной музыку овцы никак не хотели считаться.
Паркер крутилась в кровати больше часа и почти уснула к тому времени, как дверь комнаты распахнулась, и на пороге появился с трудом стоявший на ногах Мэтт.
– Вот ты где! Спряталась от меня, девочка моя? А я искал, искал и нашёл!
Он закрыл дверь и направился к постели, на ходу стаскивая одежду.
– Ты сегодня затмила всех, впрочем, как всегда! Прости, что не смотрел на тебя весь вечер. Боялся, что не смогу дождаться ночи. Уж очень ты хороша, любовь моя.
Кэтлин слушала слова комплиментов и не могла понять: спит она или нет? Значит, Мэттью всё-таки обратил внимание, как чудесно она сегодня выглядит, заметил и оценил. И что это сейчас было? Признание в любви?
Брюнетка растерянно смотрела на силуэт почти раздетого парня, собирающегося улечься к ней в кровать, не зная, что делать. Вуд тем временем снял трусы и забрался под одеяло. Он притянул Кэт рукой и, прижав к горячему крепкому телу, зарылся носом в распущенные волосы.
Её накрыла волна непонятного желания. Девушка хотела оттолкнуть Мэтта, но не смогла поднять ставших ватными рук, хотела закричать, но от волнения пропал голос, и, наконец, решила, что происходящее – сон, раз не может ни двигаться, ни говорить.
Мэттью наслаждался её запахом.
– Как вкусно ты пахнешь, как-то по-новому: клубника с яблоком… Люблю яблоки. Ты самый вкусный плод. Не бойся, я не сделаю тебе больно, буду нежен. Подари мне эту ночь. Я так долго мечтал об этом, так сильно хочу тебя. Поверь мне, расслабься, доверься.
Паркер по-прежнему не могла вымолвить ни слова. Она наслаждалась ощущением мягких губ любимого на своей коже, его горячими поцелуями. Жаркое дыхание Вуда смешивалось с её, обдавая запахом дорогого виски. Кэт впервые целовали, и эти поцелуи дарили невероятную смесь наслаждения с возбуждением.
Мэтт обвёл языком контур её губ и слегка прикусил нижнюю. Брюнетка разжала зубы – и он тут же ворвался внутрь, трогая стенки рта, заигрывая с её языком.
Кэтлин почувствовала, как в бедро уперлась напряжённая плоть, подтверждая серьёзность намерений парня. Пронзая тело, горячая волна желания прошла от поясницы вдоль позвоночника и отдалась покалыванием в кончиках сосков.
Вуд оставил её рот и начал, прикусывая, посасывать нежную кожу шеи. Он коснулся зубами мочки уха – и это вызвало волну томления, сконцентрированного внизу, где-то глубоко внутри. Девушка упивалась новыми ощущениями.
Мэттью плавно спускался вниз, покрывая поцелуями каждый кусочек податливого тела. Кэт вздрагивала, трепеща от прерывистого дыхания возлюбленного, обжигающего места, которых только что касался его язык. Он откинул одеяло и провёл рукой по линии её бедра.
– Ты такая красивая. Жаль, что боишься включить свет, но я вижу всё, что хочу. Ты прекрасна!
Парень взял вишенку затвердевшего соска губами и слегка потянул, перед тем как вобрать в рот. Застонав от нахлынувшего удовольствия, Паркер запустила пальцы в его волосы. Ощущая мягкую шелковистость, она сжала их в кулаке и выгнула спину, прижав грудь плотнее к горячему рту, требуя продолжения ласки.
Брюнетка не могла и не хотела сопротивляться. Зачем, если сейчас исполняется её самая заветная мечта? Мэтт слишком нежен и желанен, чтобы взять и оттолкнуть его. Вуд любит её, она нужна ему. И не сбежит, испугавшись дойти до конца.
– Какая ты вкусная, любовь моя. Такая нежная, мягкая.
Рука Мэттью скользила по бедру, понемногу перемещаясь к месту, где всё горело и трепетало. Кэтлин чувствовала, как напрягся низ живота в ожидании прикосновения. Постанывая от удовольствия, он принялся целовать другую грудь. Паркер тоже не сдерживала хриплых стонов; она не боялась и не стеснялась касаний, о которых мечтала.
– Хорошая моя, маленькая и сладкая, как же я хочу тебя попробовать.
Мэтт дотронулся пальцами до чувственного выпуклого треугольника между ног Кэт.
– Ты такая гладкая.
Девушка мысленно поблагодарила Одри за то, что та заставила пойти вместе с ней на восковую депиляцию перед этим днём. Боль от неприятной процедуры сполна компенсировалась ласковым восторгом слов и рук любимого.
Он оставил грудь и начал целовать живот, всё ниже и ниже, пока не добрался туда, где только что была его рука. Парень дотронулся до внутренней стороны бедра и провёл ладонью от колена до соединения ног.
– Не бойся, малышка, раздвинь ноги.
Кэтлин послушно развела колени в стороны, и Вуд провёл языком по сосредоточению её желания.
– Какая же ты вкусная!
Она громко застонала. Мэтт надавил кончиком языка на крохотный бугорок и слегка прикусил его зубами. Брюнетку накрыли горячие волны блаженства. Если происходящее было сном, то она хотела, чтобы он длился как можно дольше.
– Ты уже готова принять меня. Только не бойся, я буду осторожен.
Мэттью лёг сверху, немного придавив Паркер весом своего тела, осторожно раздвинул нежные складочки и ввёл внутрь сначала один палец, затем второй. Гибкие, длинные – они осторожно скользили, даря при этом невероятное удовольствие.
Кэтлин дотронулась до атласной горячей кожи юноши и провела рукой вдоль покрытой жёсткими волосками груди.
Вуда била дрожь. Он прорычал:
– Не надо, не шевелись. Мне тяжело сдерживаться. Потом, любовь моя.
Она почувствовала, что пальцы у входа в лоно заменил гладкий твёрдый член Мэтта, ощутила, как тот начал осторожно входить внутрь, мягко расширяя нежные стенки, преодолевая упругое сопротивление.
– Дорогая, согни ноги и закинь их мне на поясницу. Только потихоньку, не торопись.
Кэт осторожно выполнила то, о чём просил парень, и теперь она ещё больше раскрылась для него.
Мэттью соединил в ладони тонкие запястья брюнетки и, подняв их вверх, прижал к подушке, затем накрыл распухшие от поцелуев губы горячим ртом и с силой толкнулся бёдрами. Девичий вскрик потонул в его жарком поцелуе. Боль на миг пронзила всё тело и отпустила, оставив ощущение лёгкого дискомфорта.
– Всё, уже всё. Не бойся, больше не будет больно. Ты теперь моя, только моя. Я давно хотел этого! – Вуд слизал языком одинокую слезу, скатившуюся в уголок её губ.
Кэтлин почти не чувствовала боли: желание и страсть намного превосходили то, чего она ожидала от первого сексуального опыта. Паркер не думала, что Мэтт может быть настолько нежным и чувственным, и благодарила Бога, что тот услышал её молитвы и подарил эту ночь именно с тем, кого так давно и безнадёжно любила.
Отпустив руки Кэт, Мэттью снова начал двигаться – медленно и осторожно. Постепенно он усиливал и ускорял движения. Пальцы девушки впились в его широкие обнажённые плечи. Боли не было, накрывала новая волна возбуждения; хотелось трогать, кусать, целовать тело Вуда.
Она положила ладони на ягодицы юноши и слегка сжала пальцами, оцарапав ногтями мягкую кожу. Мэтт застонал, и ей понравилась такая реакция на свои прикосновения. Кэтлин гладила его спину, плечи, чувствуя, как перекатываются твёрдые, гибкие мышцы.
Он перестал осторожничать и теперь вторгался мощными толчками, задевая что-то, что отдавало безграничным наслаждением, даря новую гамму блаженных ощущений. Она начала двигать бёдрами навстречу. Кэт хотелось быть как можно ближе к любимому, полнее ощутить в себе. Вуд зарычал: ему нравилось то, что она делала.
Её тело начало непроизвольно вздрагивать. Брюнетка боялась накатывающего ощущения невыразимого удовольствия, не верила, что так бывает, знала из рассказов подруг, что в первый раз не испытываешь почти ничего, кроме боли, но горячее наслаждение поднималось из центра живота, заполняя собой всё тело, и, наконец, накрыло с головой.
Кэтлин билась в конвульсиях экстаза, воочию увидев тот самый взрыв звезд, а по судорогам и стону Мэттью поняла, что и он испытывает то же самое; и это удвоило и без того граничившее с обмороком наслаждение.
Девушка почувствовала, как горячая струя вырвалась из Мэтта, растекаясь внутри живота жарким теплом, и испытала дикий восторг, чувствуя, как сокращаются стеночки, тесно обволакивая его плоть.
Откинув голову вверх, Вуд застонал. Он ещё несколько раз дёрнулся – и обмяк, накрыв её своим телом.
Кэт лежала под ним, сомкнув веки, жадно вдыхая аромат кожи парня. Её переполняло огромное счастье оттого, что смогла не только получить, но и подарить невероятное удовольствие любимому. Хотелось плакать от счастья, ласкать, целовать его.
Она прижалась губами к влажному плечу, слизала солёные капельки пота. Мэттью не ответил на ласку, а с трудом сполз с брюнетки, лёг рядом и притянул её к своему боку.
– Господи, как хорошо… Тебе не больно?
Язык Вуда заплетался. С трудом выговаривая слова, он пробормотал:
– Ты такая страстная… Не ожидал, что всё будет так ярко… – и завладел ртом Кэтлин, но теперь поцелуй был более нежным и медленным. Её снова обдало крепким запахом виски.
Не в силах бороться с усталостью, утроенной действием алкоголя, Мэтт засыпал и уже сквозь сон прошептал:
– Я люблю тебя, так люблю… Спасибо за подарок… Лесси…
***
Кэт дёрнулась, как и тогда, словно от пощёчины, и открыла глаза. Сердце пронзила острая боль. Она постаралась восстановить дыхание. Это сон, всего лишь сон.
– Мама, тебе снилось что-то приятное. Ты улыбалась.
Брюнетка протёрла глаза и, осмотревшись, тихонько вздохнула; она по-прежнему сидела в машине Мэттью.
– Сколько времени я спала?
– Недолго. Минут пятнадцать или двадцать.
Паркер увидела в зеркале пронзительный взгляд зелёных глаз.
– Что тебе снилось, Кэтлин?
Всего несколько секунд назад его бархатный голос шептал признания в любви, но она знала, что последует за словами. Каждый раз, вслед за наслаждением, сон приносил пустоту и страдание. Боль от обиды, от осознания собственной наивности, от мерзкого чувства, что тебя использовали, как разовый пакет, и выбросили за ненадобностью.