Всю жизнь Дмитрий сохранял самые теплые отношения со своей матерью, великой княгиней Александрой Иосифовной, и с любимой сестрой Ольгой – греческой королевой.
«Моя драгоценная, беспредельно любимая, бесподобная Ольга» – обращался он в письмах к старшей сестре.
И делился с ней всем, чем наполнена его душа. Ему было всего семь лет, когда Ольга Константиновна покинула отчий дом, выйдя за греческого принца. С тех пор он с нетерпением ждал каждого ее приезда, но сам Дмитрий Константинович остался холостяком, возможно, причина крылась в детстве, когда на примере собственных родителей он видел, сколько горя может принести неудачная супружеская жизнь.
Свою нерастраченную любовь он перенес на племянников и племянниц, детей брата Константина. Августейший поэт К. Р., человек чрезвычайно одаренный, занимал разные государственные посты, был президентом академии наук. Его знали не только как поэта, но и как переводчика, актера и драматурга. Времени на семью почти не оставалось, и для его многочисленных чад Дмитрий Константинович – дяденька – стал родным и незаменимым. Один из племянников, Гавриил, вспоминал: «Каждый день, перед тем как нас укладывали спать, к нам приходил дядя Дмитрий Константинович, младший брат отца, мы очень любили дяденьку, бежали к нему навстречу и бросались на шею».
«Он кумир мальчиков, его слово для них закон, – отмечал К.Р. в дневниковых записях. – Что в нем за бодрость духа и энергия, какая верность взгляда и быстрота справедливых решений».
Зимой Дмитрий жил вместе с семьей брата в Мраморном дворце, летом племянники гостили у дяденьки в Стрельне, он воспитывал из них отличных кавалеристов, знатоков конного дела, дети были в восторге от этих занятий, и Константин порой ревниво замечал, что они более привязаны к дяде, чем к отцу. Впоследствии эти уроки очень пригодились на первой мировой войне пятерым сыновьям К.Р., которые посылали дяденьке телеграммы о том, что с благодарностью следуют его советам.
Дмитрий Константинович развивал навыки верховой езды не только у племянников, он создал в своем полку спортивное общество, в котором офицеры и нижние чины могли улучшать свои кавалерийские навыки и физическую подготовку, а дважды в год участвовать в состязаниях, бить рекорды и брать самые трудные препятствия скоро вошло в моду, ведь одержать победу за свой полк считалось огромной честью.
С 1897 года Дмитрий Константинович занимал должность главного управляющего государственным коннозаводством. Лошади необходимы были везде – в армии в качестве транспорта, в крестьянских хозяйствах, – а великий князь понимал это как никто другой: он возглавлял более 30 различных обществ по всей стране, связанных с лошадьми, будь то их разведение, селекция или конный спорт. Великий князь и сам имел два конных завода. В родной Стрельне на берегу залива он разводил легких рабочих лошадок, выведенных от финской породы, а в 1888 приобрел под Полтавой землю и основал Дубровский конный завод, ставший знаменитым – он славился орловскими рысаками. Именно благодаря Дмитрию Константиновичу в конце XIX века эта порода была спасена от полного уничтожения, когда все коннозаводчики повально увлеклись скрещиванием ее с американскими породами лошадей.
Рысаки великого князя участвовали в конских выставках и состязаниях, часто получая первые призы, знаменитый жеребец Хваленый столько раз побеждал на бегах, что когда его выводили, на него надевали целую цепь из медалей. В 1916 году Дмитрий Константинович внес в государственный банк 132 золотые медали и 33 золотых жетона – это был его вклад в защиту Родины. Сам он уже не мог служить в действующей армии – подвело сильно ослабевшее зрение, к этому времени он уже отказался от всех государственных должностей, занимаясь только своим заводом как частное лицо. Роковой 1917 год великий князь встретил в своем имении в Крыму. Тяжелым ударом для него стало отречение императора, он мог бы покинуть страну или, оставшись в Крыму, позже уехать с остальной родней, но ответственность перед людьми и перед своим делом заставила его вернуться в Петроград. Дмитрий Константинович писал Керенскому, умоляя временное правительство принять безвозмездно его конный завод и Стрельненское имение, чтобы оградить национальное достояние от разгрома, но обращение осталось без ответа. Увы, предчувствие не обманули великого князя: в годы революционного безумия Дубровский конный завод был варварски разграблен, а породистых рекордсменов использовали отряды Махно и Петлюры, да и не только им нужны были хорошие лошади. В охваченном революционной смутой Петрограде Дмитрий Константинович сумел приобрести дом на Песочной набережной, он взял на себя попечение о сестре Ольге Константиновне, бывшей королеве греческой, которая после убийства ее мужа вернулась в Россию, и о племяннице Татьяне, оставшейся вдовой с двумя малолетними детьми. Для поддержания этого малого круга ближних в скромный особняк были доставлены корова и доярка. В эти дни почти ослепший великий князь часто посещал Иоанновский монастырь на Карповке, чтобы помолиться у гробницы святого Иоанна Кронштадтского, которого он близко знал и почитал еще при жизни. В марте 1918 года Дмитрий Константинович был выслан в Вологду вместе с другими великими князьями – Георгием и Николаем Михайловичами. Татьяна Константиновна с детьми последовала за любимым дяденькой, не желая оставить его в столь трудный час. Им предлагали план побега, но они отказались, так как это усугубило бы положение других Романовых.
Однако предчувствуя беду, Дмитрий Константинович вскоре потребовал немедленного отъезда Татьяны с детьми за границу, поручив всю заботу о ней своему Управляющему делами – полковнику А. В. Короченцову.
Вскоре ссыльные были арестованы и заключены в тюрьму. В конце лета 1918 года большевики вернули пленников в Петроград на Шпалерную в дом предварительного заключения, здесь к ним присоединились арестованные в Петрограде великий князь Павел Александрович и один из племянников Дмитрия Константиновича – Гавриил. Последнего великий князь ободрял в заточении. Дяденька написал и передал ему в камеру 90-й Псалом, который князь Гавриил выучил наизусть и повторял в молитве. В конце 1918 года, когда вся Россия уже была залита кровью, великих князей перевели в Трубецкой бастион в Петропавловской крепости. Об их освобождении ходатайствовал Максим Горький, которому было обещано большое вознаграждение за его хлопоты. Существует легенда, что Горький специально ездил в Москву к Ленину и получил согласие на помилование великих князей, однако телеграмма из Кремля с приказом о расстреле опередила поезд, на котором Горький возвращался. Когда он вернулся в Петроград и выходил из поезда, мальчишки газетчики уже выкрикивали новость о расстреле великих князей в ответ на убийство вождей великих коммунистов Карла Либкнехта и Розы Люксембург.
По словам тюремных сторожей, великий князь Дмитрий Константинович шел из камеры на расстрел с молитвой, повторяя слова Христа: «Прости им, Господи, ибо не ведают, что творят».
Из воспоминаний Гавриила Константиновича, единственного из великих князей, которому удалось вырваться из большевистских лап:
«В тюрьме дяденька меня утешал: “Не будь на то Господня воля, – говорил он, цитируя «Бородино», – не отдали б Москвы, а что наша жизнь в сравнении с Россией – нашей Родиной?”»
Великий князь Георгий Михайлович
В 2019 году в Санкт-Петербурге на монетном дворе была отчеканена интересная медаль. Изображены на ней два Георгия: на реверсе – Георгий Победоносец, убивающий змея, на аверсе – великий князь Георгий Михайлович. Сначала можно подумать, что медаль эта должна напомнить о какой-нибудь героической победе или военном подвиге под августейшим командованием. Но великий князь Георгий Михайлович не сражался на фронте, не вел в бой армии, не был он ни политиком, ни реформатором и тем не менее именно этот великий князь получил от потомков памятник отчеканенной медали и, возможно, другого он бы и не хотел.
Назвав своего сына Георгием великий князь Михаил Николаевич, очевидно, хотел видеть его исключительно храбрым полководцем, ведущим в бой гвардейские полки. Но маленький Гиго, как называли его в семье, с самого детства не оправдывал чаяния отца. Третий сын в многодетной семье кавказского наместника, внук Николая I и племянник Александра II Георгий никак не желал подчиняться общим для всех Романовых династическим правилам.
Брат Георгия, великий князь Александр Михайлович, рассказывал в своих мемуарах, как однажды за обедом некая дама спросила маленьких князей, кем бы они хотели стать, когда вырастут. Вопрос был с подвохом, ибо гостья прекрасно знала, что великие князья не могут быть никем иным, кроме как военными. Все братья выбрали себе кто кавалерию, кто флот и только Георгий робко сказал: «Я хотел бы стать художником-портретистом». Не прошло и получаса как юному мечтателю весьма доходчиво показали всю преступность его желаний – всем детям подали малиновое мороженое, а Георгию нет.
Однако дело всей своей жизни великий князь нашел не в мастерской художника, а на базаре. В одно прекрасное утро Георгий прогуливался по армянским торговым рядам и забрел в закуток, где торговали старинными монетами. Он купил одну, через несколько дней другую, потом третью… Вот так в 1877 году четырнадцатилетний великий князь Георгий Михайлович положил начало своей коллекции русских монет и медалей – той самой коллекции, которая подарит ему особое место в истории отечественной нумизматики. Но счастья, увы, не принесет. На новое увлечение сына родители смотрели куда снисходительнее, чем на прочие его хобби. Старшие братья часто одалживали Георгию деньги на покупку редких монет, а отец даже подарил ему свою личную фамильную реликвию – семейный рубль. Серебряная монета в достоинство 1,5 рубля, отчеканенная 1835–1836 годах по заказу императора Николая I к десятилетнему юбилею его правления, предназначалась в подарок членам семьи государя и его приближенных. На аверсе был изображен профиль Николая I, на реверсе – его супруги и детей. Всего отчеканено было около 200 экземпляров семейного рубля. Более Романовы подобных монет не заказывали.
Однако по-настоящему судьбоносным для юного нумизмата событием стал переезд его семьи из Тифлиса в Петербург. Весной 1881 года император Александр II освобождает великого князя Михаила Николаевича от должности кавказского наместника и ставит во главе государственного совета. С этого дня Георгий и его братья зиму проводят в Новомихайловском дворце в Петербурге, лето – на даче под Петергофом.
Суету большого города юный великий князь не любит, балы и театры навевают на него скуку… И лишь одна страсть никогда не приедается Георгию Михайловичу – нумизматика. Близко подружившись с большим специалистом по монетам Христианом Гилем, великий князь отныне старается его брать с собой во все заграничные путешествия. Гиль готов целыми днями пропадать на блошиных рынках в поисках редких монет для своего патрона. К 1887 году коллекция русских монет великого князя одна из самых богатых в России. Не желая попусту чахнуть над златом, двадцатичетырехлетний нумизмат сначала открывает на своей половине Новомихайловского дворца домашний музей для избранной публики, а затем задумывает куда более масштабное предприятие. В 1888 году под своей редакцией, на свои личные деньги великий князь начинает публикацию многотомного издания под названием «Корпус русских монет» – это самое полное собрание по нумизматике эпохи Романовых из когда-либо изданных в Российской империи.