Однажды Буря назначила тренировку на три часа ночи. Сонный Зорэн сидел в кругу маленьких огоньков и заставлял их по очереди разгораться рвущимся вверх пламенем. Ему нельзя было следить взглядом за своей работой, поэтому он до рези в глазах всматривался в темноту и старался не моргать: если моргнёт, то уснёт обязательно.
Буря сидела рядом за его плечом, следила, чтобы не пропускал ни одного огонька и не вертел головой. И вдруг она затихла. Зорэн почувствовал на спине её голову. Замер. Буря тихо-тихо сопела, дышала почти неслышно и доверчиво жалась к нему, чтобы согреться, – ночи стали холоднее. Пока она спала, Зорэн боялся двигаться. Он обязательно просидел бы по утра, если бы не спустился Ураган и не помог отнести Бурю в её шатёр, не разбудив.
Конечно, утром оба получили несколько подзатыльников от смущённой Бури. Пока она отчитывала Зорэна за то, что он испортил занятие, его спина всё ещё хранила прикосновения. Спина горела двумя пятнами: между лопаток, где лежала её голова, и ближе к правому боку, там, где обнимала её ладонь. Эти призраки прикосновений стоили того, чтобы слушать ворчание Бури.
Если тренировка была утром или днём, они часто засиживались допоздна.
– Если ты не торопишься, – приговаривала Буря каждый раз, когда Зорэн садился рядом с ней вместо того чтобы бежать к друзьям.
Они вместе плели пояса, стреляли из лука, собирали растения или грибы в ближайшем предлесье. Но чаще просто лежали на Зелёной скале и разговаривали ни о чём. Пустая болтовня с наставницей нравилась Зорэну гораздо больше сумасшедших танцев у костра, но сказать об этом он не мог. Стоило ему подсесть к ней ближе, чем следовало, стоило сделать хоть одно лишнее движение или неосторожно коснуться, как она закрывалась, замыкалась в себе и вскоре они разбредались по своим углам в странном, подвешенном состоянии.
Время шло. Зорэн всё чаще оставался с Бурей, всё чаще говорил с ней обо всём на свете и всё больше открывал в ней обычную молодую девушку – наивную, любопытную и весёлую. Но границу переступать больше не осмеливался.
Буря мысленно ругала себя, раз за разом обещала закончить тренировку вовремя и расстаться до следующей, но проводила дни с Зорэном и чувствовала в себе разгорающееся желание снова и снова видеть его. Оберегая желание, не давая ему вырваться из груди, она сбегала с ужина и старалась не пересекаться с подопечным вне тренировок. И в то же время старалась продлить занятия.
Буря снова ходила к вожаку с просьбой сменить Зорэну наставника – в этот раз решение далось ей сложнее – но получила отказ. И выдохнула с облегчением.
До посвящения Зорэна оставалось пять дней. Волнения он не испытывал. Волки успели рассказать о своём испытании, и стало ясно, что его вполне можно пережить. История Эхо воодушевляла больше всего: у него не было дара, который мог бы помочь сразиться с ведьмой, его способности позволяли только отвлечь противника; несмотря на это, мальчик встретился со Смертью и невредимым вернулся домой. Многие из его сверстников крали ветки с пустой поляны.
– Не расслабляйся, – повторяла Буря, пока Зорэн пытался выхватить из её рук тонкую ветку. Три предыдущие он уже сломал.
Зорэн не знал, кого назначат его спутником, но был уверен, что им станет Буря. Так случалось у большинства волков: наставник сопровождал их во время испытания.
– Хорошо. А знаешь, с даром ты учишься обращаться намного быстрее, чем просто обращаться.
Зорэн вернул себе человеческий облик и поднялся на ноги, отряхивая руки.
– Хвалить ты совсем не умеешь, – усмехнулся он.
– Мою похвалу нужно заслужить. Давай ещё раз, но использовать дар нельзя. Задача: повалить меня на землю. Справишься, считай, готов к посвящению.
Секунда – на поляне появилось два волка. Зорэн сразу бросился вперёд, пытаясь поймать бурый хвост. Он даже в облике зверя был крупнее маленькой юркой Бури. Она выскальзывала из любых ловушек, буквально выпрыгивала из его лап, бегала быстрее и двигалась более плавно. В ловкости она могла соперничать даже с молниеносной Луной.
Зорэн давно понял, что силой никогда не победит наставницу. Он всегда пытался одолеть её хитростью – получалось, пусть и редко. Вымотать, загонять её? Скорее устанет сам. Напрыгнуть, прижать к земле? Проскользнёт между лапами, ещё и укусит.
Буря сверкнула глазами и обнажила клыки. Зорэну показалось, что она ухмыляется – дразнит его! Мысль о том, что наставница смеётся над ним, заставила его вспыхнуть. Он медленно обходил её, не отводя взгляда, просчитывал ходы, а она веселится! И Зорэну надоело. Он прыгнул. Положился на удачу и прыгнул.
– Так сердито смотреть на меня совсем необязательно, – проворчала Буря, обернувшись человеком. – И не надо дышать мне в лицо: я вижу, что ты злой.
Зорэн не шелохнулся. Лапы придавили плечи, стараясь не задеть их когтями. Навалившись всем телом, он отрезал любые пути к отступлению. Даже превратившись в человека, Буря не смогла бы выскользнуть из его хватки. Наконец-то он мог отомстить за все её насмешки.
Зорэн наклонился к шее Бури и услышал, как участилось её дыхание. «Переживает», – удовлетворённо подумал он. Он попытался подхватить клыком шнурок, прятавшийся под туникой.
– Только попробуй тронуть, – предупредила Буря. – Не злоупотребляй сегодняшней победой.
– Знаешь, как велик соблазн? – улыбнулся Зорэн, обернувшись человеком. Он остановился в миллиметрах от её шеи. На шнурке висел клык первого убитого Бурей волфа. Она очень дорожила этим трофеем, отчего забрать его хотелось ещё сильнее.
– Из стаи за воровство изгоняют.
– Так я разве ворую? Хотел взять на время, – Зорэн картинным жестом подцепил шнурок, но тут же его отпустил. – И даже этого делать не буду. Потому что очень уважаю свою наставницу.
– Приятно, что ты до сих пор помнишь об уважении. Слезь с меня уже!
Зорэн засмеялся, одним рывком поднялся на ноги и помог встать Буре. Она кивнула, схватила его ладонь и повалила на землю. Тут же встала, потирая руки, и надменно посмотрела на подопечного сверху вниз. Но сколько бы она ни старалась выглядеть победительницей, Зорэн заметил красные пятна на щеках и шее, растерянность в глазах, часто вздымающуюся грудь. Буря была взволнована, и он поймал себя на мысли, что доволен такой реакцией.
– На сегодня хватит. Продолжим завтра на рассвете. Свободен. Не опаздывай на ужин.
– Когда я последний раз опаздывал?!
– На прошлой неделе.
– Вот именно. Как давно это было!
Буря не собиралась продолжать спор и ушла с поляны первой. Зорэн провожал наставницу взглядом и гадал, заметила ли она, как ему хотелось коснуться её, как он смотрел, не моргая.
До ужина оставалось несколько часов. Зорэн поднялся и шмыгнул в густорастущие колючие кусты: подружившись с Золой и Углём, он узнал все тайные ходы и лазы в поселении. Когда он научился аккуратно, избегая царапин, ходить по тайным тропам, то начал пользоваться ими часто – это позволяло вовремя приходить на тренировки и ужин. Теперь они привели его к подножию скалы, которая служила постом стража Ветра. Под ней расстилался большой шатёр, в котором жил Ураган. Только он мог рассказать о наставнике Бури, а узнать об Огне Зорэн решил давно. Теперь, когда Буря отсыпалась перед ночным дежурством, появилась редкая возможность выйти из-под её наблюдения.
– Можно? – остановившись у узорчатого полога, спросил Зорэн.
– Заходи, дружище, – раздался расслабленный голос Урагана из недр шатра. – А знаешь, я даже не удивлён. Я ждал тебя.
– Ты знал, что я приду?
Зорэн вошёл в шатёр. По тканевым стенам были развешены плетёные шнурки с клыками разной формы. Под самым куполом растянулись плетёные полотна – из-за них даже в солнечный день у Урагана царил полумрак. Его просторный шатёр, один из самых больших в поселении, был завален разноцветными маленькими подушками с кисточками или с бахромой, обтянутыми гладким шёлком или нежным мехом. Даже если раздать каждому ребёнку и каждой девушке из стаи по одной, то у Урагана останется ещё с десяток.
В центре, на мягких простынях, подперев рукой голову, лежал на боку хозяин. На тонком запястье стучали друг о друга браслеты из камней и речных ракушек. Длинные волосы собраны лентами – каждый день новыми. Ураган был любимцем в стае: у девушек-рукодельниц и у детей, которые несли все лесные находки старшему другу. Он принимал всё с благодарностью и искренним теплом. Он действительно, что бы ни рассказывала Буря, любил всех членов стаи.
– Когда-нибудь твоё любопытство должно было взять верх. Даже самый терпеливый волк уступил бы желанию узнать правду. Что говорить о молодом влюблённом волчище?
Зорэн смутился и принялся рассматривать узор на попавшей под коленку подушке. Ответить бы что-то едкое, в стиле самого Урагана, но что? Что он просто интересуется жизнью наставницы? Хочется избавить своё новое имя от слухов, по крайней мере для себя? Нет. Ураган был прав: Зорэн влюбился.
– Ты правда думал, что я не замечаю? Этих твоих пламенных взглядов? Не разочаровывай меня, дружище.
– Не думал, – вздохнул Зорэн. – Я правда пытался. Пытался как-то контролировать это… чувство. Пытался держаться подальше. Ничего не вышло.
– Может, и не нужно пытаться? Если ты вдруг до сих пор не знаешь, Буря абсолютно свободная волчица. У неё нет ни мужа, ни жениха.
– А Огонь? Кем был для неё Огонь?
Ураган сел, скрестив ноги, и тяжело вздохнул. Потом посмотрел на Зорэна так, будто готовился рассказать то, что убьёт обоих на месте.
– Я понимаю, эта история для тебя важна. Но всё же предупрежу ещё раз: Буря будет в ярости, если узнает. Она не подпустит тебя к себе, если сунешься к ней с утешениями.
– Я готов рискнуть. Рассказывай.
– Огонь был старше Бури. Они оба управляли огнём, поэтому он стал её наставником, а потом и спутником на посвящении. Они любили друг друга. Когда Буря прошла испытание, Огонь стал стражем, а она – старшей охотницей. Они вместе ходили на охоту, часто отделялись от стаи. Вера в их силу была безусловной. И ещё более безусловной была вера в то, что Огонь – избранный. Вся стая ждала, что он исполнит пророчество. Ты, конечно, слышал о нём? Его считали всемогущим и думали, что он в одиночку сможет справиться с десятком волфов. К сожалению, время проверить это пришло.
Зорэн догадывался о том, что случилось дальше. Он наблюдал, как сереет лицо Урагана, как страж прячет взгляд, и понимал, что, скорее всего, был прав.
– В тот день на охоту из стражей отправился только Огонь. Я узнал о случившимся позже, от других волков. Огонь и Буря как обычно оторвались от стаи, погнались за добычей. И попали в ловушку. Их окружили волфы – не два, не три, целая стая. Огонь и Буря отбивались, но силы были слишком неравными. Выбор оставался небольшой: или с обрыва, или в пасть. Огонь понимал, что вдвоём они не справятся. На вой другие охотники не отзывались. Тогда он дал Буре возможность вырваться из окружения и побежать за помощью. Потом она рассказывала – всего раз, когда ей было совсем плохо, – что догадывалась о затее Огня. Он сделал это специально: специально отправил её подальше от волфов. Добежать до охотников она успела, но слишком долго их уговаривала. Они только-только набрели на след зверя и не хотели отвлекаться на помощь волку, который на их глазах когда-то победил троих волфов и получил за это звание стража. Они верили, что Огонь справится сам. Он же «избранный». Когда Буря смогла уговорить охотников и они прибежали к скале, там уже никого не было. Волфы ушли. От них остались только огромные следы на земле.
– А Огонь? Его загрызли?
– Нет. Буря нашла его. Подошла к краю обрыва и увидела его тело. Он спрыгнул. Вместе со своим учителем – Гром тогда ещё был жив – мы достали его. На следующий день вся стая хоронила Огня в чаще. Прошло уже очень много лет, а Буря всё ещё не может его отпустить, не может принять его смерть. Она стала стражем после Огня, стала более жестокой, осторожной, закрытой. Первый год она не подпускала к себе никого, кроме детей. Всю себя посвятила защите поселения от волфов и поиску избранного. Он единственный способ раз и навсегда уничтожить Смерть и отомстить за Огня.
Зорэн смотрел на узорчатую подушку. Внутри растекалась тягучая, плотная темнота – холодная, пожирающая любые чувства. Исчезала обида за дурацкое «Огонёк», которым неизменно называла его Буря. Исчезало любопытство, затмевающее глаза. Не исчезала любовь, но Зорэн сознательно пытался утопить её в темноте и пустоте. Он понимал, что теперь, как бы ни было тяжело, он не будет бороться за неё, чтобы не причинить Буре ещё больше боли.
– Ты ничего не знал. Желание узнать, что от тебя скрывают – нормальное желание, – произнёс Ураган после недолгого молчания.
– Я знал, что Буре будет неприятно. Уже здесь я должен был понять, что нужно остановиться.
– Буря слишком долго скорбит по Огню.
– Как можно «слишком долго» любить кого-то?!
– Нет, ты не понял, – Ураган покачал головой. – Никто не забирает у Бури память. Но она заперлась в прошлом, живёт им и не может двигаться дальше. Я был хорошо знаком с Огнём, мы даже были друзьями. Новость о его гибели стала ударом и для меня. Я заливал горе вином, срывал злость на охоте и так пережил утрату. Я сохранил о нём память – этого достаточно. Нужно идти дальше. Буря боится. Она боится мира, где нет Огня. Понимаешь?
– Да, – глухо ответил Зорэн. Он думал о том, что Буря более слабая и хрупкая, чем хочет казаться что теперь он понимает её гораздо лучше и что поступил бы так же, как Огонь: защитил бы, отправил бы «за помощью», зная, что сам обречён.
– Знаешь, дружище, мне кажется, ты сможешь выдернуть Бурю из прошлого.
– Почему? Одно моё имя…
– Ты же её любишь. А она любит тебя.
– С чего ты взял? – буркнул Зорэн, с неудовольствием замечая, как радостно забилось сердце.
– Поверь, я в таких вещах разбираюсь лучше, чем кто-либо, – на губах Урагана появилась лукавая улыбка. – Так что действуй, дружище! Спаси уже Бурю. И всех нас заодно. Сил моих больше нет видеть её угрюмый вид!
Ураган распалялся, терял непривычную серьёзность, и Зорэн поднялся.
– Спасибо. Мне действительно нужно было об этом узнать.
– Поэтому я уже неделю готовился к этому разговору, – самодовольно сказал Ураган.
– Спокойной ночи.
– А как же ужин?
– Что-то не хочется. Отдай мою порцию Песку.
Зорэн вышел из шатра и вдохнул ночной воздух. Он надеялся, что прохлада остудит голову и эмоции. Внутри клокотал клубок из обиды, чужой боли, неясной надежды и поглощающей всё остальное любви. Он вертелся внутри, ранил, и ночная свежесть не могла его распутать. По дороге к себе Зорэн раз за разом повторял услышанную историю, думал и пытался решиться. Ещё не знал, на что именно.
Ураган сидел неподвижно, прислушиваясь к удаляющимся шагам Зорэна. Потом поправил шнурок на запястье – память об учителе – и снова откинулся на подушки. Он не жалел о том, что сделал, но всё же в груди тяжелела вина. Ураган знал, что поступил правильно. И что завтра ему достанется несколько хороших тумаков от Бури, которая всё время разговора стояла за шатром и тихо плакала.
– Прости меня, – громко проговорил Ураган.
И услышал, как Буря рванулась прочь.
***
В последнюю ночь перед посвящением Зорэн поймал Бурю на Зелёной скале. Едва увидев подопечного, она поднялась на ноги.
– Почему ты ещё не спишь? – поинтересовалась Буря, краем глаза глядя на спуск со скалы. Снова хотела ускользнуть. – Завтра трудный день.
– Поэтому и не сплю. Я не отправлюсь на посвящение, если не поговорю с тобой.
Буря избегала Зорэна с тех пор, как он узнал её историю. Ссылалась на работу стража, отправляла тренироваться с другими волками – «для разнообразия» – и умудрялась сбегать, в какой бы угол он ни пытался её загнать. Зорэн злился. Отчётливо понимал, что, чем бы ни закончилось объяснение – пусть даже вечной враждой – разговор был им необходим.
– Присядем? Я не позволю тебе сбежать в этот раз.
Буря послушно села рядом на край и принялась болтать ногами. Напряжение выдавал лишь взгляд и пальцы, нервно сжимавшие край туники.
– О чём ты хотел поговорить?
– Об Огне, – прямо ответил Зорэн и удивился: Буря не дрогнула. Она осталась абсолютно неподвижной, только прикрыла глаза.
– О тебе?
– Нет, – Зорэн посмотрел в темноту, набрал в грудь воздуха и выпалил, – Я знаю, что произошло с твоим учителем… и возлюбленным. Я понимаю твои чувства: я тоже терял близкого человека. И как видишь…
– Я слышала твой разговор с Ураганом.
Голос Бури полоснул, точно острый кинжал. Ледяной, спокойный и оттого страшный.
– Слышала? – Зорэн растерянно посмотрел на неё. Профиль Бури светился от мягкого солнечного света. И даже так она выглядела болезненно бледной. Рыжие волосы лежали потухшей медью на плечах и груди.
– Да, поэтому давай пропустим бесполезные утешения, ладно?
– Ладно.
Буря усмехнулась, и Зорэн почувствовал, как выстроенная за все эти дни решимость рушится. Она сыпалась внутри, оставляя от себя горку пыли и колотых камней, и он не знал, что должен теперь говорить. Его план провалился, а нового не было.
– Если на этом всё – спасибо. Иди спать, завтра…
– Нет, не всё!
Зорэн вглядывался в лицо Бури и в том месте, где лежала разрушенная решимость, прорастало что-то новое, ещё более сильное и крепкое. Оно заставляло смотреть прямо, не отрываясь; говорить честно и твёрдо, признаваться.
– Я хочу, чтобы ты жила сейчас, строила планы на будущее, веселилась, а не запиралась в своей памяти. У тебя впереди целая жизнь. Он подарил тебе её. Он хотел бы, чтобы ты прожила её счастливо. И я хочу. Потому что я тоже… Я люблю тебя.
Буря всхлипнула. Так внезапно, дёрнув плечами, что Зорэн испугался. Она вытирала щёки ладонями, прятала лицо за волосами, вспыхнувшими алым. А Зорэн смотрел и не мог пошевелиться. Он впервые видел, как плачет Буря. Впервые чувствовал такую острую жалость и такую сильную растерянность: как можно утешить человека, который всегда сам утешал других?
– Я не хотел обидеть тебя, – сказал он негромко.
Зорэн сел чуть ближе и осторожно обнял её за плечи. Зажмурился – боялся, что Буря оттолкнёт его, обернётся волком и выскользнет. Но она только покачала головой и беспомощно уткнулась в его плечо, обмякая, позволяя ему держать своё тело.
Зорэн прижимал её к себе, прикасаясь губами к рыжей макушке и прикрыв глаза.
Буря беззвучно плакала.
– Ты не виноват, – наконец сказала она. Зорэн неохотно выпустил её из объятий, но его рука осталась на её талии. – Я тебя тоже люблю. Это проблема. У тебя с ним много общего: вожак нарёк вас избранными, у вас одинаковый дар, он тоже был обращённым. Я боюсь, ты повторишь его судьбу.
– Я не такой смелый, как Огонь.
– Ты просто себя не знаешь. Если бы ты не был смелым, то не кинулся бы тогда, в первый день, за Углём и Золой, – Буря положила голову на плечо Зорэна. – Завтра твоё посвящение, а я даже не знаю, кого назначили твоим спутником. Я боюсь.
– Я вернусь. Я очень быстро вернусь, я обещаю.
– Знаю. Но страх всё равно не проходит. У меня нехорошее предчувствие. Мне кажется, что кто-то завтра умрёт. Если что-то пойдёт не так, – Буря выпрямилась и посмотрела в глаза Зорэна, – я не хочу рисковать снова. Я могу попросить вожака назначить меня твоим спутником. Но тогда твоё посвящение ещё больше будет походить на ту охоту!.. Я устала. Я запуталась. Я не знаю, к чему готовиться. Это сводит с ума. Я…
Зорэн не дал ей договорить. Он крепко-крепко прижал её к себе. Тихо шепнул на ухо: «Всё будет хорошо». И сам в это поверил.
Буря тоже поверила. Ей всё ещё было страшно. Всё ещё не покидало ощущение конца света, который обязательно случится на следующий день. Но теперь эти предчувствия размылись в неясные пятна. Она чувствовала на спине касания сильных рук. Снова, спустя долгие годы одиночества, оказалась в объятьях любимого человека. И отпустила льды, которыми сковывала себя изнутри. Теперь Буря могла быть слабой.
– Я хочу кое-что тебе подарить, – сказала она, развязывая плетёный шнурок на своём запястье. – Это мой узор. Я хочу, чтобы он был завтра с тобой, – она повязала его на руке Зорэна и улыбнулась, – Это подтверждение того, что я всегда рядом. И что люблю.
Зорэн кивнул, не найдя слов. Улыбнулся, прижался своим лбом к её. Почувствовал, как на его пальцах растаяла последняя её слезинка. И как дыхание Бури скользнуло по его щеке. И как его губы мягко коснулись её губ.