Мальчики, бубня под нос, ушли. Третий, остававшийся всё это время волком, тоже поднялся и хотел последовать в противоположную сторону.
– Стоять, – окликнула его Буря.
Волк замер. Медленно повернул к ней вытянутую морду с аккуратным чёрным носом.
– Ну хоть ты скажешь, что случилось?
Голос Бури заметно смягчился. Она подошла к нему, присела на корточки и ласково погладила по загривку. Волчонок уткнулся в её плечо и проскулил что-то неразборчивое. Буря не стала его торопить. Молча гладила по голове и спине и ждала.
Зорэн смотрел на них, и в груди разливалось тягучее, вяжущее, как ягоды рябины, чувство. Он попал в чужую семью совсем маленьким. Первое воспоминание – старшие дети закрыли в тёмной коморке с гнилыми половицами, под которые он удачно провалился. Тогда он решил, что это конец, и даже не испугался. Сел, обняв коленки, чтобы сохранить хоть немного тепла, и принялся ждать смерть. Его вытащили и отругали – за что, он так и не понял. Потом старшие никогда не упускали новой возможности поиздеваться над ним.
Зорэн не помнил родителей. Образ матери ему заменила другая. В холодном чужом доме она стала единственным родным человеком, но он не знал даже её имени. Он называл её сестрой, любил, когда она шёпотом рассказывала истории на ночь, и прибегал к ней, если просыпался от кошмаров. Когда ему было одиннадцать, она пропала в лесу. Он пошёл искать. Тогда его, полуживого, раненого, нашла Буря.
Сестру Зорэн не нашёл. Всё, что у него осталось, – нежные руки, тихий голос и ласковая улыбка в памяти и иногда во снах, сладких и счастливых.
– Так что им было нужно? – поинтересовалась Буря, когда волк, вдруг обратившись в её руках мальчиком, отшатнулся.
– Ничего, ничего, – покачал головой он.
– Не смей мне врать, – строго, но беззлобно и без былого холода приказала Буря.
– Спасибо, что ты поддержала меня. Я взрослый волк и больше помощи не попрошу. Я справлюсь со всем сам. Сам.
– Просить кого-то о помощи – это не слабость, Эхо.
– Ты сама себе противоречишь, – вздохнул он и отвернулся. Буря не позволила ему уйти и поймала за пояс. – Вчера Ураган подарил мне кое-что – ветер в маленькой бутылочке. Бутылочка на шнурке, её можно носить на шее. Уголь с Золой хотели отобрать, но я не дал. Не дал. Ты говорила, использовать дар против своих нельзя.
– Нельзя. То, что ты хотел вернуть свою вещь в честном бою, правильно. Ты молодец.
– Молодец, – повторил мальчик с горькой усмешкой.
– Мы вернём его, обещаю.
– Не нужно. Разберусь сам, – и он посмотрел на Зорэна, – Ты новый подопечный Бури?
– Да. Меня зовут З.. Огонь.
– Огонь, – задумчиво повторил мальчик.
– Это Эхо, как ты мог, наверное, понять, – сказала Буря с улыбкой.
– Рад, – кивнул Зорэн. – Ты вчера прошёл посвящение? Поздравляю.
– Спасибо. Надеюсь, скоро смогу поздравить и тебя.
Улыбка Зорэна стала натянутой. Он понял, за что мальчик получил такое имя. Разговаривать с ним долго было некомфортно.
Когда Эхо ушёл, Буря села на траву и комментировала каждое действие. Она следила за положением рук, за движениями, за выражением глаз. Каким-то образом ей удавалось понять, о чём думает Зорэн, что представляет и что делает не так не физически, а мысленно.
– Давай-давай, не расслабляйся. У нас не так много времени. Нельзя отвлекаться, а ты думаешь явно не о тренировке.
У Зорэна то вылезали волчьи уши, то появлялся хвост, который долго не получалось убрать. Взгляд Бури всё время ускользал из мыслей, терял чёткость: не удавалось рассмотреть золотистые крапинки на радужке. Тело не слушалось. Руки никак не хотели превращаться в лапы, лишь иногда покрывались шерстью. Зорэн злился, поэтому с каждым разом получалось всё хуже и хуже.
И вот картинка резко изменилась.
Зорэн почувствовал, как трава щекочет четыре лапы.
– Неплохо, – Буря захлопала в ладоши. – Неплохо, продолжаем. Учимся ходить. Подними лапу. Что ты так на меня смотришь? Подними лапу.
Зорэн не мог. Теперь, когда наконец удалось принять устойчивое положение, терять его было страшно. Он точно знал, что вернуться в стойку не сможет.
– Подними лапу! – раздалось прямо у самой морды.
Ухо дёрнулось. Передняя лапа поднялась сама. Инстинктивно.
– Ну вот, – Буря вернулась на место и села, скрестив ноги. – Так с тобой надо по-плохому? Хорошо, буду по-плохому.
Она мгновенно оказалась на ногах, в один прыжок – около Зорэна. И что было силы ударила её по спине. Он заскулил, прогнулся и, пошатываясь, переступил с лапы на лапу.
– Да расслабься ты, Огонёк. Меньше напряжения в мышцах.
Зорэн оскалился, но тут же получил ещё один удар – на этот раз под хвост, что было особенно унизительно. Буря осыпала его тычками и шлепками, щипала за уши и за длинную шерсть по бокам. Он уворачивался, доверяясь инстинкту. Но ловкости и скорости не хватало. Зорэну не удавалось избежать всех нападок. Внезапно Буря остановилась.
– Молодец, – в её голосе слышалось явное одобрение. – Продолжим? Или, может быть, ты устал?
Зорэн понимал, что она дразнит его, но добровольно попался в ловушку. Кивнул и получил очередную одобрительную улыбку.
Буря подобрала длинную ветку и принялась размахивать ею перед мордой, щекоча нос маленькими листочками. Зорэна это злило. Он всё больше и больше распалялся, когда слышал заливистый смех. Буря веселилась, бегала по поляне и играла с ним, как со щенком.
– Отберёшь? Отберёшь ветку? Если не отберёшь, я продолжу это делать.
Зорэн носился по скале кругами, вставал на задние лапы, наскакивая на Бурю. Ему не хватало последних нескольких сантиметров до того, как клыки сомкнулись бы на ветке. Но Буря выкручивалась, ускользала, и всё начиналось сначала.
Сантиметры исчезли. Зорэн почувствовал во рту горьковатый привкус тонкой коры и металлический – крови. Он увидел на руке Бури небольшую рану. Пока из раны сочилась кровь, Буря улыбалась. И радость была единственной эмоцией, которая отразилась на её лице.
«Прости», – пытался сказать Зорэн, но получился лишь виноватый скулёж.
– Знаешь, почему я не люблю «по-плохому»? Мне всегда пытаются откусить руку, – Буря села на траву и осмотрела ранение, – Хотя никому, конечно, это не удаётся. Только царапают.
Зорэн снова проскулил извинения, подошёл и, сам не понимая зачем, лизнул её руку.
– Да не убивайся, – Буря ласково потрепала его по морде. – На волках раны, знаешь ли, затягиваются быстро.
Зорэн примирительно потёрся мордой о её плечо.
– Пойдём к Океану, он быстро залечит такую царапину. Потом вернём тебе человеческий облик. Пока побегаешь так – тоже тренировка.
***
Превращение в человека вышло менее долгим, чем в волка. Буря проводила Зорэна к его шатру, и до ужина он тренировался один. Ему всё больше нравилось чувствовать силу в мышцах, всё больше нравилось ощущение свободы, наполнявшее изнутри, – он мог выбирать, кем быть. Когда полог шатра распахнулся, Зорэн тут же обернулся человеком.
– Молодец, у тебя в этот раз даже пояс остался, – по-доброму усмехнулась Буря.
Зорэн вспыхнул и вслед за смеющейся наставницей вышел из шатра.
У костра вождь представил его стае. Зорэн нашёл глазами Урагана – тот подмигнул, подняв небольшой кубок, – потом Эхо, который сидел в кругу молодых волков, и Золотко, которая раздавала приказы помощникам. Незнакомые оборотни смотрели приветливо, открыто, многие улыбались и перешёптывались. Смущение, охватившее Зорэна, постепенно исчезало.
– Я живу в красном шатре у подножия Зелёной скалы, – сказала Буря после ужина, – может, ты его видел. Днём я редко там бываю, а если бываю, то чаще сплю. Но если у тебя что-то случится, прибегай в любой момент. Доброй ночи. И ещё раз добро пожаловать.
Буря ушла, но Зорэн не спешил забираться в шатёр. Он очень устал, и теперь, вдыхая свежесть лесной ночи, ощущал, как расслабляются мышцы, как загоревшие за день руки обволакивает прохлада, как проясняются мысли. Всё, что он узнал за день, уже казалось привычным. Зорэн смотрел, как волки разбредаются по домам, и чувствовал себя на своём месте.
Вскоре в поселении наступила тишина. Больше не кричали маленькие дети, не переговаривались, хихикая, ребята постарше. Негромко сопели женщины, заливисто храпели мужчины. Но звуки, переплетаясь со стрёкотом сверчков и уханьем совы, становились частью ночной тишины и хранили её гармонию.
Зорэн закрыл глаза, вдохнул и пообещал себе через пару минут идти спать. И тут в хрупкой гармонии появился шорох. Совсем чужеродный, разрушающий тишину ночи. Шуршали кусты поодаль шатра. Зорэн неспешно направился к ним, размышляя, можно ли бродить по поселению ночью.
«Вдруг волфы обошли пламя?» – пришла в голову неожиданная мысль. – «И я их поймаю. Или хотя бы увижу, предупрежу стаю. Тогда меня сразу начнут уважать. Может быть, я даже стану героем».
Воображение уже рисовало праздничный костёр, где все пьют за его здоровье, где Ураган одобрительно хлопает его по плечу, где… Дофанатзировать Зорэн не успел. Из кустов выскользнули два мальчика. Их Буря отчитывала днём за драку.
– Разве вам не пора спать?
Зорэн думал, что его голос прозвучит точно гром. Но мальчики нисколько не испугались, даже не удивились. Они выпрямились, переглянулись.
– Я – Уголь, – представился черноволосый мальчик. – А она – Зола.
Зорэн присмотрелся к светленькому мальчику. Это и правда оказалась девочка: короткие волосы, хитрый прищур, тонкие губы и костлявое тело. Она носила такую же одежду, что и Уголь. Со спины их вообще нельзя было различить.
– Вы брат и сестра? – спросил Зорэн, сам не зная зачем.
– Нет, мы просто родились… – начал Уголь.
– … в один день, почти в одно и то же время, – закончила Зола. – Поэтому между нами особенная связь.
– Я – Огонь, – представился Зорэн, и дети сразу кивнули.
– Мы знаем, – сказал Уголь.
– Твоё имя проклято, – добавила Зола. – Тот, кто носил его раньше, погиб.
– Почему? Что произошло?
Зола покачала головой:
– Нам нельзя говорить. Буря будет ругаться.
– Другие волки тоже тебе не расскажут. Все боятся Бурю.
Уголь усмехался и смотрел проникновенно, даже слишком осознанно. Зорэну стало неловко: мальчишка видел его насквозь, как будто читал мысли.
– А вы, значит, не боитесь?
– Мы? Почему? – Зола удивлённо изогнула брови.
– Вы забрали у её друга бутылочку с ветром.
Уголь мгновенно изменился в лице. Густые чёрные брови съехали к переносице, губы сжались в тонкую полоску. Он исподлобья посмотрел на Зорэна и подбросил в руке крошечный стеклянный сосуд.
– Для новичка ты слишком наблюдательный, – мрачно констатировал он. – Волк должен уметь хранить свои вещи. Эхо не смог.
– По-моему бросаться вдвоём на одного не очень справедливо.
– Скажи это волфам.
– Огонь сражался против целой стаи, – заметила Зола.
– Отними, если хочешь вернуть ветер Эхо.
Уголь волком сорвался с места резко и быстро. Следом последовала Зола. Она за секунды догнала друга, и два пятна – черное и бело-серое – направились к Зелёной скале. Зорэн сразу понял, что в человеческом облике ему за ними не успеть.
Обращение в волка вышло мгновенным, но почему-то болезненным. Зорэну казалось, что он упал в костёр или кто-то развёл пламя внутри него. Хотелось метаться из стороны в сторону в поисках места, где боль, вспышками растекающаяся по телу, затихнет. Но такого места не было.
Превозмогая резь в лапах, Зорэн поспешил за Углём и Золой. Когда он взобрался на скалу, мир перед глазами плыл и растекался неровными кляксами.
– И как это работает? – задумчиво пробормотал Уголь и откупорил крышку.
Зорэн рывком бросился к нему. Лапы не почувствовали камня. Опора ускользнула вниз, не дав приземлиться. Вихрь, вырвавшийся из бутылочки, подхватил волчье тело и понёс вверх. Зорэн испугано замотал головой. Он увидел поражённое лицо Угля и большие, совсем девчачьи глаза Золы. Увидел тёмные фигуры стражей на других скалах. Увидел, как обрывается мир, как уносятся вверх деревья, как возникают разноцветными свечами шатры. Почувствовал твёрдость земли под собой. И услышал тихий тоскливый вой, в котором с трудом узнал собственный голос.
***
Зорэн проснулся от тупой, притаившейся очень глубоко в теле боли, и от голоса Бури, которая отчитывала кого-то на улице. Он открыл глаза. Увидел купол своего шатра и лицо Океана, склонившегося над ним.
– Как ты себя чувствуешь?
«Даже не знаю, лучше или хуже чем ночью», – пронеслось в голове Зорэна, но он лишь клацнул волчьими зубами. Вспомнились слова Бури: уснул в облике волка, в облике волка и проснулся.
– Сначала попробуем вернуть тебе человеческое обличие, – сказал Океан, наблюдая за тем, как Зорэн пытается подняться и тут же падает. – Будет больно.
Больно было даже пытаться. Мышцы растягивало, кости ломило, лапы снова резало и всё тело горело, точно его топили в раскаленных углях. Зорэн старался. Он вновь и вновь представлял глаза Бури в мельчайших подробностях, но голова начинала болеть и её медовый взгляд ускользал, растворялся и тускнел.
Зорэн устало выдохнул и в который раз повалился на подушку. Сил не осталось совсем. Океан понимающе кивнул, высунул голову из шатра – и тут же ворвалась Буря.
– Ты проснулся!
Она искрилась, расплёскивала вокруг солнечные зайчики, и от её рыжего свечения хотелось зажмуриться.
– Смотри на меня. Давай. Помнишь: глаза, желание, ощущение? Ну же, Огонёк, потерпи, совсем немного потерпи.
Зорэн послушно посмотрел в янтарные глаза. Он с удивлением различил в них страх и… панику. Совсем животные чувства, искренние, сильные.
Вдруг янтарные глаза утонули во тьме. Острая вспышка боли. Темнота поглотила всё вокруг. Зорэн испугался, что снова теряет сознание, и вдруг почувствовал прохладу. Исчезла шерсть.
– Молодец, – сказала Буря с заметным облегчением. – Теперь ложись. Тебе всё ещё нельзя вставать. Я вернусь, когда…
– Останься.
Буря осталась. Она сидела справа всё время, пока руки Океана, окутанные белым светом, рисовали узоры над телом Зорэна. Лицо старшего стража было сосредоточенным и умиротворённым. Его спокойствие растекалось по воздуху тугой физически ощутимой вязью, попадало в лёгкие и усмиряло пожар внутри.
– Что это? – спросил Зорэн шёпотом.
– Вода, – ответила Буря так же тихо.
Чем плотнее становился рисунок узоров над Зорэном, тем легче становилось дышать, тем меньше чувствовалась боль. Вскоре она затихла совсем. На её место пришла лёгкость и покалывающая спешка: хотелось бежать куда-нибудь, в любом направлении, лишь бы ощущать, как ветер обдувает лицо, а земля мягко пружинит под сильными лапами.
– Не вставай ещё полчаса, – распорядился Океан и вышел из шатра.
– Спасибо, – крикнул Зорэн, но тут поймал хмурый взгляд Бури. – Будешь отчитывать за то, что произошло ночью?
– Не буду, – отозвалась она, но весь её вид говорил об обратном. – Тебе, конечно, не стоило геройствовать. Ты пока совсем беспомощный волчонок и это опасно для твоего здоровья.
– Не такой уж и беспомощный… По крайней мере, я думал, что справлюсь с детьми.
– Ты что, обиделся? Я не хотела тебя расстроить, – Буря ласково погладила Зорэна по щеке. Он пытался отвернуться, но не получалось. – Эти дети тренируются в пятьдесят раз дольше, чем ты. И знаешь, я не очень люблю отважных до глупости. Часто они заканчивают очень плохо. Поэтому в следующий раз думай головой, ладно?
– Да, прости.
Ладонь Бури исчезла со щеки, и Зорэн с удивлением понял, что жалеет об этом. Ему хотелось вернуть её касание.
– Эхо сильно расстроился? – поинтересовался он, чтобы отвлечься от странных мыслей.
– Сильно. Только не из-за подарка Урагана. Он думает, что виноват в твоём падении.
– Нет… Это же неправда.
– Да, я как раз говорила ему об этом, когда увидела Золу. Не думаю, что Эхо успел понять значение моих слов, прежде чем я отвлеклась.
– Где можно его найти? Я хочу с ним поговорить.
– Поговоришь. Ровно через двадцать минут. Лежи.
В шатре стало тихо. Зорэн слушал, как за стенами топчутся и перешёптываются любопытные волчата, но войти не решаются. Иногда за ними приходили матери или старшие сёстры и громко отчитывали, чем вызывали шумное недовольство детей и слабую улыбку на лице Бури.
Когда подслушивать надоело, Зорэн приподнялся на локтях. Прежде чем снова откинуться на подушку, он успел увидеть свои ступни с затянувшимися порезами. Судя по боли, испытанной ночью, некоторые раны были довольно глубокими.
– А что с моими ногами?
– Последствия неудачного обращения. Такое бывает. Ты обратился не полностью: кости в ногах не успели измениться. Поэтому они царапали изнутри плоть, пустили кровь. Я вообще не понимаю, как ты взобрался на скалу, а не упал сразу же, – Буря вздохнула. – Но это не первый случай в практике Океана. Иногда подобное происходило с грудной клеткой – это намного серьёзнее и страшнее, потому что под угрозой сердце.
– Кто-нибудь умирал во время обращения? – Буря замялась, и Зорэна это насторожило.
– Да. То есть из рождённых оборотнями – никто. Умирали те, кого обратили.
– И ты мне об этом не сказала?
– Если бы сказала, ты бы боялся. Иногда страх перед возможностью сильнее, чем страх перед неизвестностью. Ну, всё же закончилось хорошо?
Зорэн не знал, что ответить, и просто кивнул.
***
Буря посоветовала искать Эхо на Зелёной скале и не ошиблась.
– Привет, – Зорэн присел рядом, свесив ноги.
– Привет, – глухо отозвался Эхо. – Как ты?
– Океан меня подлечил, всё хорошо.
– Хорошо? Твои ноги так и не зажили.
– Подумаешь, останутся шрамы – не первый раз. У меня на спине несколько очень длинных. В детстве меня били за непослушание розгами, а я был не самым примерным ребёнком.
– Страшно. У нас тоже есть страшные наказания.
– Боюсь даже спросить, – натянуто улыбнулся Зорэн и решил сменить тему. Наказания не сильно его привлекали. – Надеюсь, ты не винишь себя в случившемся?
Эхо промолчал.
– Послушай, я же сделал это по своей воле. Я очень любопытный. Мне было интересно узнать, зачем Уголь и Зола забрали у тебя ветер. И мне очень хотелось почувствовать себя героем, примерить эту роль. Поэтому ты ни в чём не виноват. Тебе не нужно себя ругать.
– Не старайся быть героем. Это сыграло злую шутку с одним волком, очень злую шутку.
– С Огнём, – догадался Зорэн, но без былого воодушевления. Он не был знаком с этим волком, но тот уже раздражал. Его было слишком много вокруг. Слишком много тайн его окружало.
– С Огнём.
– Я знаю, что о нём нельзя говорить. Но почему?
– Просто нельзя.
Зорэн начал закипать, но не успел взорваться. Вдруг появился Ураган – просто завис в воздухе, без какой-либо опоры под ногами.
– Эхо, взбодрись! Завтра ваша первая охота, не забыл?
– Не забыл.
Эхо попрощался и ушёл. Его место рядом с Зорэном тут же занял Ураган.
– Ну здравствуй, дружище. Как твои раны?
– Затянулись. Спасибо Океану.
– Замечательно. Все девушки стаи только о тебе и говорят, я даже начал переживать.
Зорэн усмехнулся и тут же вздрогнул от ощущения чужого дыхания на собственном ухе. Ураган наклонился к нему и тихо, едва слышно произнёс:
– Не лезь к волкам с вопросами об Огне. Буря всё слышит.
***
Прошло три недели с того момента, как Зорэн появился в стае. Ему самому казалось, что он жил с оборотнями всю жизнь. Он больше не опаздывал на завтрак, научился оборачиваться волком за пять секунд – стремился к трём, чтобы обогнать Эхо; понял, как управлять даром и привык отзываться на новое имя. Днём он тренировался, помогал собирать ягоды, бегал с Углём наперегонки вокруг поселения, а вечером веселился с другими молодыми парнями и девушками. Они прыгали через костёр, устраивали танцы до полуночи – так, чтобы не хватало сил доползти до шатра – и этим злили Бурю до скрежета клыков. Ей не нравилась компания Зорэна: не нравилась золотоволосая девушка, которая то и дело норовила увести его под тень Зелёной скалы; не нравились юноши, которые подговаривали его на вылазки за частокол; не нравилось, что с ними проводил время Ураган и что именно он стал лучшим другом Зорэна.
Теперь Буря садилась вдали от всей стаи за ужином, рядом с Океаном и вожаком. Она начала уходить раньше, чтобы не застать начало танцев. Срывалась на Зорэна во время тренировок, старалась загонять его так, чтобы у него не хватало сил даже на еду. Когда она заметила за собой это стремление, то начала злиться ещё сильнее.
– Я не опоздал! – так Зорэн начинал каждую тренировку, насколько бы рано Буря ни поставила занятие.
Он никогда не пропускал их и никогда не жаловался. Тренировки приносили ему удовольствие, даже если приходилось несколько часов просто сидеть и «впитывать энергию солнца». Зорэн подозревал, что эти медитации – каприз наставницы, но нисколько не злился.