– Вы пытаетесь соблазнить меня? Разнежить? Кажется, я уже начинаю таять. – Я улыбнулась. Искренне и счастливо.
С ним было легко. Легче, чем со всеми до этого. Возможно, первый раз за время нахождения в этом мире я почувствовала себя свободной, на душе потеплело, а в кончиках пальцев появилась легкость. Пожалуй, мне не хватает только вина, но пока на него табу. Никоим образом не стремлюсь навредить ребенку.
Хассаир широко улыбнулся.
– Да, ты разгадала мой ужасный план. Что же мне теперь делать? Остается только выполнить свои обещания и защитить тебя от эрлорда.
– Вы сможете оставить ребенка со мной?
Улыбка на губах темного растаяла. Мне сложно было вот так сразу перейти с ним на “ты”.
– Это невозможно, – заключил он безапелляционно и приступил к супу. – Дети в нашем мире всегда остаются с отцами – это на законодательном уровне. – Заметив, как я напряглась, продолжил: – Но я что-нибудь придумаю. В конце концов, ты можешь видеться с ним хотя бы изредка.
Это не то, на что я рассчитывала, однако это было больше, чем надеждой. Надеждой, подаренной едва знакомым мне человеком.
– Спасибо, ваше темнейшество.
– Хассаир, – поправил он. – Зови меня так. И на “ты”, помнишь?
Я кивнула и вернулась к еде. Мне действительно было легче от осознания того, что теперь у меня есть защитник, которому важен не ребенок, а я. Это давало мне надежду на счастливое будущее в этом мире.
Когда трапеза подошла к концу, делорд пригласил меня на прогулку. Он подстраивался под мой шаг, периодически давал отдохнуть, разговаривал на отвлеченные темы. Много рассказывал о своем детстве.
– Быть оборотнем нелегко, – заключил он, – нас очень мало. Только ветвь правящего рода. Иногда проклятье затрагивает и дальних родственников, случается оборот, но это очень опасно и грозит переворотом. Так, например, мой прапрапрапра… еще раз десять “пра” дедушка убил своего троюродного брата, наследника престола, и занял его место. С тех пор правящая ветвь сменилась. Нас с детства учат быть отличными воинами и следопытами. Я облетал земли, чтобы почувствовать твой зов. И ощутил некую связь именно с землями Седьмого Великого лорда, после чего спустился на землю, обернулся и начал тебя искать. Я был в пути несколько часов, прежде чем нашел тебя.
– Вы летали? – осторожно спросила я. – Разве не легче было перешагнуть порталом?
– Нет, на грифоне я бы смог почувствовать тебя с высоты, порталом же так и блуждал бы из одного места в другое.
Я кивнула, принимая к сведению новую информацию. Многое ли можно изучить за месяц? Меня обучили этикету, законам этого мира, в том числе тому, что дети остаются с отцами, географии, рассказали максимально о характере Аламинты, но еще не успели обучить зоологии.
– Тогда я рада, что тебе удалось отыскать меня так быстро.
– Наконец-то “тебе”, а не “вам”, – криво улыбнулся правитель. – Лишь поэтому я готов ликовать. А сейчас… возвращаемся. Тебя должен осмотреть мой целитель.
Ничего против я не имела. Дворцовый целитель Хассаира был мужчиной в возрасте, этаким магистром Энрадом номер два. Он попросил повелителя выйти из гостевой спальню, в которой меня разместили, и провел полную диагностику моего состояния.
– Что с вашей магией, леди? – спросил старец, нахмурившись. – Сколько живу, но никогда не видел, чтобы она у кого-то… исчезала. Что вы с ней сделали?
Да ничего я с ней не делала! Просто я ею… не обладала. Совсем.
– Это мой отец, – солгала я, отведя взгляд. – Лорд де Шалис провел обряд, чтобы запечатать мою магию.
– Я должен сообщить об этом его темнейшеству.
– Как будет угодно, – согласилась я. – В остальном никаких опасений нет?
– Никаких, – покачав головой, произнес целитель. – Ваш организм в полном порядке, как и состояние ребенка.
– Спасибо.
Когда мы вышли к делорду, он был не один. Рядом с ним стоял высокий мужчина с темными прямыми волосами, спадающими ниже лопаток. Он обратил на меня свой взор и склонил голову в знак почтения.
– Дарриа де Фархат, мой третий советник, – представил его Хассаир. – А это моя избранная, Аламинта.
– Приятно познакомиться, леди Аламинта, – кивнул Дарриа. – Ранее я не имел чести быть вам представленным. Ваше темнейшество, – советник посмотрел на своего повелителя и склонил голову, – я бы посоветовал вам быть несколько осторожным с оглашением информации о вашей истинной. Многие в Фарахейме могут неправильно понять.
– Только ты не начинай, – поморщился Хассаир и улыбнулся мне. – Эрлорд уже тщательно промыл мне мозги на эту тему.
– Тогда прошу прощения за мою вольность.
Дарриа откланялся, а слово взял целитель, который сообщил его светлости о состоянии моего здоровья.
– Для более подробного отчета мне необходимы дополнительные исследования, хотя я не уверен, что удастся что-то понять, – добавил целитель. – Но вы можете узнать подробности ритуала у лорда де Шалиса.
Правитель некоторое время смотрел на меня с задумчивостью, даже хотел что-то спросить, но в последний момент передумал и улыбнулся.
– Не стоит, магистр. Мне безразлично, что было в прошлом моей избранницы, главное, что теперь все хорошо. Когда придет время, я обязательно обо всем узнаю. – Он протянул мне руку. Я растерялась. Его ответ обескуражил меня и заставил невольно улыбнуться и вложить ладонь в протянутую руку. – Идем, Аламинта. Покажу тебе коллекцию золотых фигурок, а потом отправимся на ужин. – Хассаир обнял, наклоняясь к моим губам. Я постаралась аккуратно отстраниться, чтобы не выглядело слишком грубо, но мужчина не стал настаивать, взял мои руки и поцеловал ладони. – Тебе нельзя утомляться, поэтому я вынужден буду вернуть тебя во дворец твоего отца, как бы мне ни хотелось с тобой остаться.
– Видимо, ты решил ускорить действие связи и влюбить меня в себя пораньше? – с улыбкой спросила я, и правитель подмигнул.
– Разумеется. У меня осталось чуть меньше двух месяцев на всё. Пойдем, Аламинта.
С Хассаиром я чувствовала легкость. Мне было комфортно и хорошо. Мы прошли в небольшую комнату, у дверей которой стояли стражи. В центре, на столе под стеклом, обнаружились те самые золотые фигурки, о которых я столько слышала. Они были в форме различных животных, которых ранее я даже не видела и о существовании которых не подозревала.
– Говорят, их создал Рамонт де Раминг, великий маг прошлого, и раскидал по всему миру. Я занимаюсь их поисками уже почти двадцать лет. И нашел почти все.
Взгляд Хассаира был совершенно серьезным, он неотрывно смотрел на свою коллекцию.
– Это грустно, – ответила я. – Когда ты найдешь последнюю фигурку, твое увлечение канет в Лету.
Он не совсем понял мое выражение, а я пожала плечами, мол, не обращайте внимания. Хассаир неожиданно сменил задумчивость на привычную веселость и пригласил на ужин. Отказываться я, разумеется, не стала.
Когда закончился ужин и пришло время расставаться, я не могла думать об этом без грусти. С Хассаиром было легко и просто, настолько, что хотелось задержаться. Может, притяжение истинных пар уже начинает действовать? Интересно, если я из другого мира и нейтральная, разве эта магия будет действовать на меня? Эти и другие вопросы атаковали меня, пока мы выходили из дворца к парадному входу.
Здесь же моим вниманием полностью завладел он – роскошный, огромный грифон. Он размахивал крыльями, нетерпеливо перебирая лапами. Гордый орлиный нос был задран к небу, в то время как умные голубые глаза смотрели на нас с правителем.
– Эрнаст, тише, – произнес Хассаир, подходя ближе и протягивая руку. Грифон тут же успокоился, задние львиные лапы и передние птичьи склонились, приглашая всадника в седло. Правитель обернулся ко мне и протянул руку. – Идем, Аламинта.
– Это не опасно? – спросила я, хотя тут же вспомнила свой полет на драконе с эрлордом. Должно быть, у Хассаира тоже есть какая-то защитная магия.
– Не опасно, – с улыбкой ответил Хассаир и сжал мои пальцы, которые я вложила в протянутую ладонь.
Подсадив меня, делорд ловко запрыгнул следом, разместившись за моей спиной. Я была права: вокруг нас тут же образовался защитный купол, согревая, а грифон, оттолкнувшись мощными лапами, взмыл в небо.
Сердце остановилось лишь на миг, а потом заколотилось с новой силой. Я прижала одну ладонь к животу, будто стараясь передать ребенку свой восторг. Мы поднимались выше, над дворцом, над столицей, стремясь к небу. Это чувство легкости и полета захватило меня настолько, что я почувствовала себя пьяной от захлестнувших эмоций.
– Мне нравятся полеты, – прошептал делорд на ухо, – я чувствую себя свободным. Вольным. Не скованным дворцовыми обязательствами. Правители не так часто чувствуют себя свободными. И порой я боюсь стать таким же, как эрлорд.
– Таким же? – удивилась я, застыв и разглядывая деревни внизу, сменяющиеся полями, лесами, реками и озерами. Все было настолько красивым, что хотелось любоваться ими вечность.
– Замкнутым. Безэмоциональным. Я помню его другим, – прошептал Хассаир. – А сейчас он кусок льда, не способный к настоящим чувствам.
– Неужели когда-то он был другим? – Я застыла в ожидании ответа. Почему-то он мне был важен.
– Когда-то… – эхом отозвался Хассаир и улыбнулся. – Но я не стану таким. Обещаю.
Осталась некая недосказанность, мне хотелось расспросить подробнее об Анвэйме, но я прикусила язык, посчитав, что это будет неуместным. Да и какая, в сущности, разница, каким он был раньше? Намного важнее, какой он сейчас. Или нет?
Мы начали снижение к поверхности озера. Лапы грифона касались водной глади, разбрызгивая капли.
– Смотри, – шепнул Хассаир и указал вперед.
Там, над лесом, заходило солнце. Тихий хвойный лес показался волшебным под лучами багрового солнца. Небо окрасилось в фиолетово-оранжевые оттенки, и по мере того, как мы поднимались в небо, зрелище завораживало еще больше, вызывая настоящий трепет перед красотой природы.
– Красиво, – шепнула я.
– Я часто поднимаюсь в горы, чтобы полюбоваться закатами и рассветами. Это помогает увидеть красоту и насыщенность жизни, – ответил Хассаир, и дальше мы наблюдали за закатом молча.
Во дворец мы вернулись уже под свет звезд. Грифон опустился на подъездной дорожке. Делорд убрал защитный купол, спрыгнул сам и помог слезть мне. Некоторое время я стояла в его объятьях.
– Спасибо, – шепнула я. – За все спасибо. Сегодняшний день был чудесным.
Самым чудесным за все время, проведенное в этом мире. Я действительно отдохнула и набралась сил идти дальше.
– Целая неделя, – проговорил Хассаир, уткнувшись носом в мои волосы. – Ты так приятно пахнешь. Мне не хочется тебя отпускать.
– Но придется, – ответила я, слегка отстраняясь от мужчины. – Неделя пролетит быстро, и мы вновь встретимся.
Хассаир вновь придвинулся, но я положила ладони на его грудь и мягко оттолкнула. Носить под сердцем дитя от одного мужчины и целоваться с другим казалось мне чем-то противоестественным. Да и не испытывала я к Хассаиру каких-либо сильных эмоций, кроме благодарности, чтобы бросаться в омут с головой. Правитель вздохнул и накрутил на палец прядь моих волос, после чего отпустил и запрыгнул на грифона.
– Не скучай.
– Постараюсь чем-нибудь занять свои будни, – искренне ответила я, улыбнувшись. – Тебя правда не смущает наличие ребенка?
– Ты знаешь… это несколько выбивает из колеи, но я взрослый мужчина, а не капризный ребенок, которым считает меня его светлость. – Тут он позволил себе усмешку. – Поэтому я принимаю тебя такой, какая ты есть.
– Ты действительно решил влюбить меня всего лишь за день. – Я негромко рассмеялась.
Грифон оттолкнулся от земли и умчался ввысь, а я осталась стоять, глупо улыбаясь. Развернувшись, я охнула от неожиданности: прямо передо мной стоял Анвэйм. Он пробежался взглядом по мне, особенно оценив мое выражение лица и раскрасневшиеся щеки. Почему я чувствую себя изменщицей? Я отвела взгляд. Почему-то сердце застыло невольной птицей в груди.
– Какие резкие перемены в тебе, – заметил эрлорд, сложив руки на груди и усмехаясь. – Неужели связь уже начала действовать?
– Даже если это так, то вам не должно быть никакого дела до этого, – сообщила я и развернулась к дворцу, но и шага ступить не успела, как наткнулась на прозрачную стену. – Я в чем-то провинилась?
Эрлорд не ответил. Он подхватил меня на руки, предварительно открыв портал, и шагнул в него. Здесь, в комнатах Аламинты, я почувствовала себя птицей в золотой клетке, мне хотелось вырваться, убежать. И Хассаир невольно дал мне силы на преодоление некоторых трудностей.
– Ты не ответила на мои вопросы, – сообщил эрлорд, опустив меня на ноги. Он прошел вперед, вальяжно разместился на диване и положил одну руку на спинку, а второй поманил меня. Я не стала противиться и села рядом. На кресло. – Ты будто изменилась.
– Надо же, второй раз слышу от вас подобное!
– Потому что ты не перестаешь меня удивлять. Что за блеск в глазах?
– Вам это так непривычно? – обольстительно улыбнулась. – С вами-то женщины не улыбаются и их глаза не блестят. Вы – сам лед, непробиваемый. Даже ваш взгляд заставляет мою душу леденеть.
Зачем я это говорю? Что именно меня задевает? Что заставляет подначивать его? Но то пламя в льдистых глазах мне понравилось. Ради него я говорила все это. Эмоции… возможно, мы с ним оба энергетические вампиры. Питаемся эмоциями.
– Какой дерзкий рыфенок, – заметил эрлорд и поднялся на ноги. Очень медленно подошел ко мне и уперся обеими руками в подлокотники кресла, накрыв своими ладонями мои. Его лицо оказалось невероятно близко, заставляя птицу в клетке взмахивать крыльями и больно биться о золотые прутья. – Кто тебя научил этой дерзости? Или там, откуда ты, все такие? Как же я мог быть так слеп на твой счет.
– Не понимаю, о чем вы, – буквально выдохнула ему в губы, упиваясь его раздражением. – Право слово, ваша светлость, что вы несете?
– Дерзишь, – констатировал он, опустив взгляд на мои губы. – Каждый раз дерзишь. Когда уже я смогу тебя наказать?
– Никогда, – ответила упрямо. – Вы забыли, чья я теперь истинная? Вы не сможете причинить мне вред.
Он вновь посмотрел мне в глаза, склонив голову набок. В нем не было страха, не было злости, сейчас – лишь сплошной интерес. И мне он нравился. Неужели дразнить эрлорда действительно вошло у меня в привычку? Видимо, сегодня был слишком сумасшедший день, слишком вольный, он доставил мне столько радости и удовольствия, что сейчас я не могла сдержать свои эмоции. Мне хотелось выплескивать их. Я была пьяна, хоть и не сделала ни одного глотка вина.
– Сыграешь на арфе? – спросил Анвэйм, мотнув головой в сторону музыкального инструмента. – Услади мой слух.
– Знаете, сегодня я не в настроении для игр, – произнесла я как можно более безразлично.
Но его светлость и не ожидал другого результата. Он уже прекрасно догадался, что я никогда не имела дела с арфой, в отличие от настоящей Аламинты.
– Как жаль… Так и кто ты? – вновь спросил Анвэйм. – Скажи.
– Аламинта, – ответила я. – Неужели вы еще не поговорили с лордом де Шалисом?
– Неинтересно, – удивил меня его светлость, наслаждаясь растерянностью на моем лице. – Мне совершенно неинтересно разговаривать с этим двуличным темным. К тому же пока мне невыгодно говорить ему о своей осведомленности. Намного лучше услышать правду из твоих уст. Ну же, скажи, кто ты.
– Что вам от этого? – хмыкнула я. – Узнавайте все у лорда де Шалиса.
– Хочу услышать от тебя.
– Тогда вы ничего не услышите.
Его ладонь медленно скользнула по моему плечу, а я буквально замерла. Холодные костяшки пальцев обвели линию декольте и приподняли мой подбородок. Я будто следила за всем со стороны. Эрлорд медленно наклонился к моим губам, я почти перестала слышать окружающие звуки, чувствуя дыхание мужчины, и…
Резко отклонилась в сторону, отворачиваясь. Губы Анвэйма скользнули лишь по моей щеке, а сам мужчина позволил себе усмешку.
– Ты же понимаешь, – прошептал Анвэйм мне на ухо, пуская мурашки по коже, – что если бы я действительно хотел поцеловать, то сделал бы это?
– Вы сейчас хотите сказать, что насмехались надо мной или же были не уверены в себе? – спросила, встретившись с ним взглядом. – Первое не делает вам чести, а второе совершенно сбивает меня с толку. Неужели великий правитель Ардахейма не ведает, что творит?
Он не ответил. Некоторое время смотрел прямо в глаза, изучал мое лицо, а потом оттолкнулся и подал мне руку. Он постоянно держал меня в эмоциональном напряжении. Рядом с Хассаиром я чувствую легкость, с ним – скованность.
Я все-таки вложила руку в протянутую ладонь. Мы прошли в спальню, где я разделась за ширмой до камизы и легла под одеяло. Его светлость на некоторое время застыл в проходе, задумчиво глядя на меня.
– Эстресс Марисель сказала, что в частых подпитках отпадает необходимость. Сеансы можно сократить до трех-четырех в неделю, а там, быть может, и реже.
– Прекрасные новости, – ответила я без лишних эмоций. – Значит, наш малыш развивается как надо.
– Позволь тебе напомнить, что этот ребенок – мой. Ты к нему имеешь опосредственное отношение, насколько мы успели выяснить, разве не так? К тому же ты – пара Хассаира, он тебя не отпустит, а я не позволю жить ребенку на темной стороне. Надеюсь, я предельно ясно выражаюсь?
Ясно. Чего же тут неясного? Я вновь возвращаюсь к вопросу собственного эгоизма, который продолжает есть мою совесть и душу.
– Еще недавно вы были согласны с тем, что этот ребенок – наш, – резонно заметила я, вспомнив разговор в библиотеке.
– Еще недавно ты не была парой Хассаира, – тихо произнес он, наклонившись. – Теперь любые местоимения, объединяющие нас, просто невозможны.
Я не знала, что и говорить. Мы действительно чужие друг другу. Мы максимально далеки, но в то же время невообразимо близки. Анвэйм прошел к кровати и положил руку мне на живот. На этот раз он не ложился, а сидел рядом. Между нами витало напряжение.
– Но ведь лорд де Шалис сам не знает всех подробностей, ведь так? – спросил неожиданно Анвэйм, будто вынырнув из собственных мыслей. – Он ничего не знает о тебе. Одно я понял за время нашего знакомства: ты закрытая книга.
– Просто всем интересна лишь обложка, а не содержание, – тихо ответила я.
– Но не мне.
– Едва ли, – хмыкнула я, чувствуя, как медленно подкатывает привычная сонливость. – Вы собираетесь разлучить мать и дитя. Кто его будет воспитывать? Ваша жена, которую вы отыщите на Отборе? Или же кормилицы и няни?
– По-твоему, было бы лучше, если бы я бросил этого ребенка на произвол судьбы? – вскинул брови Анвэйм. – Ты считаешь, что настоящий мужской поступок – это оставить ребенка на мать? Или ты хочешь, чтобы я оскорблял свою будущую законную супругу не только внебрачным сыном или дочерью, но и его матерью, находящейся рядом во дворце? Прости, но не я планировал этого ребенка, а законы моей личной морали запрещают мне бросить дитя, в котором моя магия, светлая магия, которой нужно будет обучить. Обучить в Ардахейме. И ты даже не представляешь, сколько её будет. Сколько магии в обеих правящих семьях Ардахейма и Фарахейма.
Я молчала, не зная, что на это ответить. С его стороны все выглядит более чем логично. С его стороны – он герой. А с моей? Аламинта с отцом или без него (не знаю, верить ли словам Великого лорда) для каких-то своих целей спланировала этого ребенка. Мы с Анвэймом оба – жертвы. Но мы стоим по разные стороны баррикад. Он – прав по закону, а я… я во всем не права. Но я успела привязаться к этому ребенку.
– Мне тяжело, – проговорила я, – тяжело быть суррогатной матерью. – Поняв, что он может не знать этого слова, добавила: – Я невольно питаю чувства к ребенку, к зачатию которого не имею никакого отношения.
Эрлорд открыл рот и тут же его закрыл.
– Я никогда не женюсь на темной, – зачем-то сказал он. – Подобные браки запрещены на законодательном уровне.
“Но разве не вы – закон?” – хотелось спросить мне, но я прикусила губу, потому что… ну потому что я не могла поверить, что мы с ним разговариваем о таких вещах.
– Я и не думала становиться вашей женой.
– Рад, что в этом наши мнения сходятся, – отвернувшись, сказал он и продолжил таким же тихим тоном: – Я не позволю своему светлому ребенку жить в другой стране. Не знаю, какие законы в твоем мире. Но в моем правящие рода делают все для того, чтобы избежать кровавых переворотов, которые сказываются на состоянии государств. Это если не считать, что ребенок особенный, дитя двух магий.
Я вновь молчала. Крыть было нечем. Я не рассматривала все это в таком масштабе, но при этом материнский инстинкт не мог позволить мне так просто успокоиться. Я так долго хотела ребенка, что сейчас это чудо – мое, я не могу его так просто отдать.
Едва свечение погасло, эрлорд поднялся на ноги. Он некоторое время стоял рядом, смотря в окно, после чего открыл портал и шагнул в него.
Сна не было. День был слишком насыщенным, и сейчас меня одолевали не только эмоции, но и переживания. Я не задумывалась, что со стороны Анвэйма забрать ребенка – мужской поступок. В стране, где я росла, дети почти всегда были ответственностью матерей, поэтому я просто не могла допустить иной расклад событий. Должно быть, если бы я имела характер Аламинты, то обрадовалась бы такой перспективе при нежеланной (или все-таки желанной?) беременности: эрлорд забрал бы ребенка, а я продолжила радоваться жизни.
Но я не она. В этом главное различие. Я хочу ребенка, я не могу от него отказаться.
По словам Санронга, Аламинта ввязалась не в ту компанию. Слова Анвэйма не противоречат этому: именно Аламинта была инициатором зачатия ребенка. Но, по его же словам, она сильно мучилась от несовместимости магий и в итоге отказалась от идеи о родах, сбежав к своему отцу. Теперь картина событий четко выстроилась у меня в голове. Однако кое-что оставалось в тени. Я буквально ощущала присутствие некоего третьего лица или даже третьих лиц, которым был выгоден такой расклад.
Но как бы я ни пыталась об этом думать, на ум ничего не приходило. Я слишком мало знала об этом мире.
Когда я вставала, чтобы погасить свечи, заметила сборник сказок на столе. Я пролистала потрепанные страницы, поняв, что эту книгу читали часто, очень часто. Быть может, самому правителю в колыбели. Неужели Анвэйм помнил об этом и собирался прочитать сказки на ночь ребенку? Тогда что его отпугнуло?
В конце концов, с каких пор наши с ним отношения стали влиять на его отношение к ребенку?
Закрыв томик, я положила его на стол и вернулась в постель. Я знала, что через пару часов придется просыпаться на ночное занятие с магистром Энрадом, но сейчас я хотела немного отдохнуть.