– Благодарю, дальше я сама. У вас, должно быть, еще много дел, не смею вас более задерживать.
– Вечер в вашем обществе едва ли можно назвать задержкой или неудобством, – усмехнулся Илья Алексеевич, покосившись на помощника. Виктор сделал вид, что ничего не заметил. – Тем не менее вы правы, не стоит заставлять Его Величество ждать. Разрешите откланяться. Доброй ночи.
– Доброй ночи, Илья Алексеевич.
Директор департамента полиции деловито направился к лестнице, а Виктор, мгновение посмотрев ему вслед, сделал шаг ближе.
– Помните, вы мне обещали, – тихо произнес он. Элен тихо и весело фыркнула.
– Не стоит обо мне так волноваться. Я не такая, как Аннет, и подобных утренней глупостей не совершу. Обещаю.
Вместо ответа Виктор Андреевич взял ее за руку, провел по тыльной стороне ладони большим пальцем и запечатлел на ней долгий поцелуй. Щекам тут же стало горячо. Когда же он вновь выпрямился, на его лице было хорошо знакомое ей выражение – молчаливая симпатия и скрытое восхищение, как и тогда, почти три месяца назад.
– Я вам верю. Но волноваться о вас не перестану.
Напоследок он коротко кивнул, улыбнулся мельком, глядя в светлые глаза, и ушел следом за Ильей Алексеевичем, ожидавшим его у подножия лестницы. Элен еще немного постояла, проводила их взглядом, пока мужчины не исчезли из вида, и лишь после направилась к камину в гостиную, запоздало осознав, что уже давно согрелась.
Бессонная ночь превратилась в такое же хмурое утро – даже несмотря на яркое солнце за окном. После трех выпитых чашек крепкого чая и еще двух чашек кофе Виктор хоть и чувствовал бодрость, но прилив сил совсем не ощущал.
Илья Алексеевич удалился к себе несколько часов назад, такой же недовольный и уставший. Груда просмотренных бумаг и папок на столе поредела: больше половины ненужных документов лежали на полу покосившейся стопкой, оставшиеся же на столе справки и заметки в хаотичном порядке окружали набросанный от руки лист бумаги с пометками об убитом.
Информации об убитом кучере почти не было. Впервые записи о нем появились во время первого приезда месье Ленри в Россию, когда Эмиль Вернье сопровождал своего работодателя. Впоследствии Эмиль еще несколько раз приезжал вместе с послом, однако по собственной воле границу Российской империи не пересекал. Родственников или друзей у него здесь тоже не было, равно как и во Франции.
Одиночка.
Тем не менее, он гражданин иностранного государства. С одной стороны, международный скандал не выгоден никому – именно поэтому Виктор все больше сомневался в том, что это было покушение на жизнь посла. С другой стороны, если это было спланированное убийство, и целью изначально был кучер… Почему сейчас? Не в прошлый его приезд, не раньше, не позже? Да и причина должна быть очень-очень веская…
Переложив на пол еще пару папок, Виктор взял в руки выписку из министерства. Список тех, с кем общались французы, был довольно коротким, да и встречался в основном только посол. Извозчик же все свое время проводил либо в поместье сестры месье Ленри, либо в трактирах, дожидаясь возвращения посла с очередной встречи.
Тяжело вздохнув, Виктор потер рукой глаза. Если этот Эмиль часто бывал в поместье, возможно, кто-то из слуг сможет что-то о нем рассказать. Да и при дворе они вместе с тогда еще будущим послом уже появлялись, кто-то мог что-то заметить еще тогда. Бросив взгляд на каминные часы, он отошел в ванную комнату, где быстро ополоснул лицо холодной водой, пригладил темные волосы, затем вернулся в спальню, поправил сюртук и вышел, прихватив со стола блокнот и свой котелок.
Встреченный лакей услужливо сообщил, что директор департамента полиции вместе с господином полковником находятся на аудиенции у императора, и Виктор, помрачнев еще больше, спустился вниз и вышел в сад. Внутреннее чутье подсказывало ему, что после утреннего разговора с Его Величеством проблем у всех них только прибавится.
На конюшне кипела жизнь: пара мальчишек с задорным смехом чистила лоснящихся лошадей, наблюдавший за ними старик-гофмейстер с улыбкой покачивал головой, а стоявшие в стороне конюхи переговаривались вполголоса. При виде него, однако, мужчины заметно напряглись, торопливо докурили папиросы и разошлись по своим местам. Проводив их глазами, Виктор подошел к ближайшему конюху. Тот смерил его взглядом исподлобья.
– Надобно чего, Ваше высокоблагородие? Коня седлать?
– Да нет, тут работы хватает… – Виктор вздохнул, размял затекшую шею. Тихонько хмыкнув, конюх вытащил из кармана пачку с коробком и протянул ему. Он аккуратно вытянул папиросу. – Я смотрю, у вас здесь свое отдельное государство? Тихо-мирно, все друг друга знают…
– В общем-то, да. Неурядицы, конечно, бывают, но где их не случается? А так правы вы, здесь словно отдельный мир. Мы ведь с лошадьми почти все время проводим, живем спокойно. Из всех дел только лошадей запрячь да за порядком следить.
– А француз убитый такого же уклада был? – сипло спросил Виктор, чувствуя, как дым с непривычки противно царапает горло. Конюх пожал плечами.
– Да как сказать… я его видел-то всего один раз, еще в городе. Не шибко он общительный был: придет, коня почистит, упряжь помоет и уйдет, разве что кивком попрощается. Может, с ним кто и общался, но я не видел. Степка! – он закричал так, что Виктор едва не поперхнулся. Из дальнего стойла вопросительно выглянул вихрастый мужичок с веснушками на носу. – Подь сюды, человеку помочь надо.
– Нет с вами никакого покоя… – недовольно пробурчал Степка, на мгновение снова исчез за стенкой стойла и вышел с пустым ведром из-под овса. – Чего стряслось-то, Захар?
– С погибшим французом общались? – вместо Захара спросил Виктор. Степка насупился.
– Да он по-русски вроде ни бельмеса не знал… а если и отвечал чего, то только да или нет. Если уж на чистоту, Ваше высокоблагородие, он все больше за барышнями нашими увивался, чем с нами разговоры говаривал.
– Это да, что было, то было, – подтвердил еще один проходивший мимо мужик. – Я его от своей Зойки в городе несколько раз отгонял, благо вилы один раз под рукой оказались. Вот уж он наверняка понял.
– И много таких случаев было? Может, кто-то тоже ему так угрожал?
– При мне точно не было. Но то, что он девкам проходу не давал, это точно.
– Казимир Семеныч, ты что молчишь? – поинтересовался у старика Степка. Наблюдавший за мальчишками старик встрепенулся. – Чего скажешь про иностранца этого?
– Да слушаю я, Степ. А иностранец… чего о нем говорить-то… Скотина он был порядочная, – прямо сказал старик Виктору. – Я столько девок успокаивал, они даже на конюшню старались лишний раз не заглядывать, чтоб с ним не встречаться. Даже к камер-фурьеру ходил, а тот только руками разводил – что он сделает-то, гости иностранные. Вот и терпели. Барышни наши наловчились этого француза избегать, а мужики сквозь зубы проклятья шептали.
– А посол что? – прищурился Виктор. – Тоже много внимания девушкам уделял?
– Нет, вот господин как раз более сдержанный, даже приятный. Слова злого не скажет, вежливый, да и кучера этого нередко одергивал, бывало что и при всех. Видать, не в первый раз такое было.
– Между собой они когда-нибудь ссорились?
– Господин на него кричал пару раз на своем языке, – припомнил вновь проходивший мимо конюх. – А так вроде ссор особо не было.
– Вань, может, ты уже встанешь с нами, а? – не выдержал Захар. Ванька только фыркнул с усмешкой и пошел дальше.
– Весело тут у вас, – заключил Виктор, затушил окурок и бросил в глиняный горшок. Казимир Семеныч раскатисто засмеялся – будто камни с обрыва посыпались.
– Сами же сказали – отдельное государство.
– А из девушек этих сейчас во дворце есть кто?
– Пара горничных да помощница на кухне, – сообщил старик. – Но вряд ли они что вам расскажут, Ваше высокоблагородие. Стыдно им, вроде как если приставал, стало быть, повод был. А девки-то они хорошие.
Спорить Виктор не стал. Уходя, краем уха он услышал, как мужчины принялись вспоминать погибшего нелестными словами, и глубоко задумался – настолько, что чуть не налетел на вышедшего ему навстречу Илью Алексеевича. Директор департамента полиции был донельзя мрачен, показавшийся из-за его плеча полковник Строцкий выглядел так, словно постарел на пару лет.
Впрочем, едва ли он сам выглядел лучше.
– Виктор Андреевич, порадуете чем-нибудь? – без особой надежды в голосе полюбопытствовал Илья Алексеевич.
– Больших успехов нет, но кое-какие догадки имеются.
Пока он делился своими размышлениями, на лице Романа Аркадьевича промелькнула целая буря эмоций. В конце концов, полковник недоуменно вскинул брови и с таким выражением дослушал его рассказ, явно оставшись при своем мнении. Илья Алексеевич, напротив, воспринял его доклад с куда большим энтузиазмом.
– Что ж, если вы правы, и жертва изначально и была целью, преступный заговор можно исключить. Для нас сейчас это является основной проблемой.
– В этой ситуации для нас любой исход – проблема, – заметил Строцкий. – Даже если это не покушение на иностранного посла, смерть гражданина Франции от этого никуда не денется.
– Если удастся узнать, что он натворил в свои прошлые визиты в Россию, может всплыть нечто нелицеприятное, – ответил Виктор. – Тогда основания для скандала появятся и у нас, и у французов, а в таком случае его будет легче замять.
– Согласен. Одно дело в одностороннем порядке попытаться подорвать репутацию Российской империи, и совсем другое, если последует контробвинение.
– Виктор Андреевич, вы действительно так уверены, что месье Ленри здесь совершенно не при чем? – пристально посмотрел на него Илья Алексеевич. Виктор твердо кивнул. – У вас всегда была удивительная интуиция, Виктор Андреевич. Прорабатывайте эту версию, а мы с Романом Аркадьевичем еще раз проверим окружение посла. На всякий случай.
– Слушаюсь, господин директор.
– Да, Виктор Андреевич! – окликнул его полковник, когда он уже остановился в дверях. – Приглядите за нашей общей знакомой. Как бы она не влезла в очередные неприятности.
В ответ Виктор улыбнулся, запоздало подумав о том, чем сейчас может заниматься Елена Павловна. Должно быть, проводит время в компании остальных фрейлин. Главное, чтобы она сама не искала преступника. Отчего-то от ее обещания не совершать глупости спокойнее ему не стало.
А пока стоило сосредоточиться на выяснении всех обстоятельств пребывания месье посла и его кучера в пределах Российской империи. И начинать нужно было с самого первого визита французов – с поездки месье Ленри к его сестре.
Добравшись до своей комнаты, Виктор быстро написал короткое распоряжение, после чего подозвал лакея, велев как можно скорее доставить послание в столицу. Когда же лакей исчез из вида, он с тоской взглянул на полупустой чайник с уже остывшим чаем, подумал о том, что день обещался быть долгим, и снова покинул комнату с твердым намерением разговорить хотя бы одну из упомянутых конюхами барышень.
– Мне всю ночь кошмары снились, даже выписанное снотворное не помогло, – удрученно сообщила Василина, чашка в ее руках тонко задребезжала, ударившись о блюдце.
Сидевшая с книгой в руках Мари смерила подругу задумчивым взглядом.
– Мне тоже долго не помогало, – внезапно сказала она. – После… после гибели Аннет. Потом стало немного легче. Нужно перетерпеть.
Василина не ответила, только грустно улыбнулась. Щеки слегка побледнели, и Элен успела подумать, что не стоило вообще поднимать эту тему – шок по-прежнему был еще слишком силен.
– Я слышала, сегодня с утра караул усилили, жандармы из столицы приехали, – вступила Китти, взволнованно накручивая на палец светло-рыжий локон. Натали, как раз подумывавшая о том, как бы сменить разговор, кивнула.
– В городе тоже переполох, отец прислал письмо. Гвардейцы едва ли не в боевой готовности из-за этого покушения.
– Должно быть, простая подготовка, на всякий случай, – предположила Мари, невидяще глядя перед собой. Сидевшая рядом с ней Элен торопливо налила ей чаю и протянула блюдце, встретив робкую благодарную улыбку.
– Мне тоже так кажется. Франции сейчас невыгодно развязывать войну.
– А что слышно от Виктора Андреевича? – с неприкрытым лукавством спросила Натали.
Незаметно округлив глаза, Элен скользнула взглядом по фрейлинам, однако скрытого смысла в словах Натальи, видимо, никто не заметил. Сама Натали тщетно прятала улыбку, весело поблескивая глазами.
Впрочем, чего-то подобного стоило ожидать. Если сейчас еще и Мария присоединится…
– Ничего особенного, – спокойно отозвалась Элен. – Насколько я знаю, господин следователь тоже не считает это преступление провокацией или поводом для международного скандала.
– Никогда бы не подумала, что такое может произойти у самых ворот, – со слезами в голосе шепнула Китти. – Это ведь в голове не укладывается…
– Это-то и странно, – проговорила Мари, бросив взгляд на Элен. – Почему он на такое решился? Словно не боялся, что его могут поймать.
– Когда тебе уже нечего терять, и не на такое решишься, – тихо ответила Василина.
Все присутствующие разом взглянули на фрейлину, смутившуюся от такого внимания, и замолчали. Если все так, подумалось вдруг Элен, то преступник может быть куда опаснее, чем они предполагали сперва. Что-то ведь заставило его действовать так решительно, даже опрометчиво.
– Виктор Андреевич во всем разберется, – неожиданно сказал женский голос, и, встрепенувшись, Элен взглянула на Марию. Та глядела на нее, спокойно и уверенно, во взгляде сквозила надежда, и она поспешила кивнуть.
Конечно, разберется.
– К тому же, у него достаточно помощников, – вновь с намеком сказала Наталья. Когда же Элен возмущенно обернулась к ней, она лукаво улыбнулась, с трудом сдерживая смех. – Я слышала, вчера вечером прибыл директор департамента полиции, а сегодня еще и жандармы.
– Натали, как там ваш поручик? – невинно поинтересовалась у нее Мари.
Впервые Элен была благодарна ее беспардонному нраву и любопытству. Василина по привычке закатила глаза, безмолвно выразив все свое отношение к сплетням, а Китти хихикнула, смерив Элен понимающим взглядом.
Похоже, без новых слухов не обойтись…
Впрочем, она глубоко заблуждалась, когда считала, что появившаяся во дворце Китти выглядит слишком наивной и робкой: стоило Мари снова заговорить о поручике, как она аккуратно увела ее вопрос в сторону, а позже и вовсе парой слов уговорила присоединиться к ней на прогулке в саду. Глядя, как они выходят из гостиной, Элен поражалась находчивости новой фрейлины.
– Китти мне кого-то напоминает, вам так не кажется? – вслух спросила Элен, ни к кому конкретно не обращаясь. Василина и Натали переглянулись.
– Она похожа на вас три года назад, когда вы только появились при дворе, – с привычной спокойной улыбкой ответила Василина. – Такая же хладнокровная, скромная, но очень сообразительная.
– Согласна, этого у вас не отнять, – Наталья улыбнулась.
Элен же, услышав ее голос, в негодовании обернулась к подруге.
– Я бы попросила больше не делать подобных намеков, которые сегодня здесь прозвучали.
– Заметьте, что только вы на них и отреагировали, хотя с моей стороны это была просто шутка. Или доля правды в ней есть?
– Элен, если вы думали, что в январе никто не заметил вашей взаимной симпатии, вы глубоко ошибались, – мягко проговорила Василина. – Не говоря уже о вчерашней встрече в саду и о том, как красноречиво вы старались не смотреть на Виктора Андреевича.
Густо залившись краской, она поторопилась спрятаться за чашкой под тихий, но веселый смех фрейлин.
– А если серьезно, Элен, что-то случилось? Вы выглядели расстроенной вчера.
– Всего лишь хотела проверить одну свою догадку, а Виктор Андреевич меня отчитал. Уже все в порядке.
– Вы вчера говорили о всаднике, – вспомнила Василина.
– Каком всаднике? – не поняла Натали.
Вполголоса Элен пересказала им события прошедшего дня. В повисшей тишине было слышно лишь взволнованное прерывистое дыхание трех девушек, изредка прерываемое стуком стрелок напольных часов.
– Выходит, все повторяется, верно? Опять это кто-то из нас?
– Выходит, что так. – Элен задумчиво сделала еще один глоток. – А месье Ленри ведь уже бывал при дворе?
– Пару лет назад, – подтвердила Василина. – Приезжали дипломаты из Франции, месье был с ними.
– Странно, я этого совсем не помню…
– Вы тогда болели. Да и большим событием это не было. Они пробыли всего пару дней и уехали. Но впечатление оставили хорошее.
– Насколько я помню, месье Ленри уже тогда довольно неплохо говорил по-русски, и многие о нем хорошо отзывались.
– А его извозчик?
– Его я не помню, – покачала головой Василина. Натали помрачнела.
– Я помню. Моя камеристка, Аглая, однажды прибежала в слезах – сказала, к ней приставал господин француз. Я отправилась было к месье и застала его и кучера во дворе за ссорой. Месье его так отчитывал, что я незаметно удалилась, решила не подливать масла в огонь… После их отъезда многие женщины во дворце вздохнули с облегчением.