Несколько месяцев я жил словно робот, исполняющий функции, чтобы поддерживать жизнь в прежнем ритме. Я ни с кем не общался, работал на износ, из-за чего отдалился от сына, а все свободное время проводил в кабинете за бокалом.
Меня тогда хорошенько встряхнула мать. Я сам не ожидал от своей покладистой женщины такой напор. Влетела в мой кабинет, повыкидывала весь бар, надавала подзатыльников и затолкала в душ приводить себя в порядок. Напоследок пообещала, что засадит меня в психушку и заберет Марка, если еще раз увидит в таком состоянии. В общем, она как никогда была убедительной. Видимо, смерть отца заставила кого-то сделать и свою переоценку.
И вроде бы все начало налаживаться и возвращаться к прежним декорациям. Работа, полный контроль над собой, хлопоты и забота о сыне. Заботы, которые стали для меня спасением. Ведь только с ним я ощущал тот кислород, без которого уже давно бы задохнулся в своей душевной агонии. Да, я взял себя в руки – вернул свой прежний облик, однако темнота внутри меня никуда не делась и с каждым прожитым днем только расширяла свои тернистые границы. Она разъедала меня, вела по краю, а по ночам, в которых больше не было снов, возвращала в безумие воспоминаний. Точно раскаленное железо они выжигали в моем сердце дыры, убивали, заставляли захлебываться под тяжким грузом вины и держать свой личный траур.
Понадобился целый год, чтобы боль и тяжесть потери улеглась, притаилась, прежде чем я позволил хотя бы подпустить к себе женщину. До этого просто не чувствовал такой необходимости. И тогда не чувствовал, но природа брала свое, и мне как взрослому полноценному мужчине так или иначе нужна была разрядка.
Мои случайные связи не были случайными. Их подбирали специально и только с одной целью. Однако даже в этих ни к чему обязывающих встречах для удовлетворения физиологической потребности мне паталогически чего-то не хватало. Никогда не думал, что похоть может быть пресной. Что даже в удовольствии все превратится в сплошное серое ощущение!
Наверное, это и послужило главной причиной того необъяснимого дикого импульса, которого я сам от себя не ожидал. Слишком долгим был внутренний голод и непреодолимая потребность чего-то, что я не мог объяснить. Так, по крайней мере, я решил с самого начала.
Компания, которую я возглавил в тот момент, стремительно шла на дно, и мне понадобилось немало усилий, опыта и сноровки, чтобы сносно выровнять ее положение. Это был своеобразный творческий процесс, так что я хладнокровно и с энтузиазмом подходил к перестройке. Одной волной случилась перестановка кадров, ужесточение дисциплины и смена политики. Несладко пришлось всему штату, но меня это не заботило – цель должна оправдывать жертвы.
И вот в этом бешеном движении, в этой суете рабочего настроения и стресса, я каким-то немыслимым образом выделил ее.
Я никогда не позволял себе заводить интрижки или с кем-то сближаться на работе. Никогда. Это был мой принцип. Даже после смерти жены. Однако Алина оказалась внезапным и единственным исключением.
До сих пор не могу объяснить себе, что привлекло меня в этой сдержанной девушке с самого первого дня нашей встречи? Она, безусловно, красива и изящно сложена, но этим точно не удивишь избалованный взгляд. В ней было что-то еще. Что-то другое… в жестах, в мимике – неуловимое, манящее, тонкое. Порой неловкие движения, порой робкий взгляд, когда девушка уверенно говорила, но старательно прятала свой трепет передо мной. И это каждый раз заставляло обращать на нее особое внимание.
Я понимал, что привлекаю свою подчиненную, так же как и большую часть женского коллектива, но она никогда не позволяла себе даже маленького намека, чтобы обличить свои эмоции или сдвинуть границу. Так же как и с моей стороны, несмотря на помешательство, не было снисхождений к ней. Я держал себя в крепкой узде и даже подумать не мог, что когда-то моей воли не хватит, и я пойду наперекор своим принципам.
Все сложилось в один момент. Напряженное совещание, на котором был рассмотрен отчет, обличающий все скрытые норы деятельности компании, окончательно поставило должность зама под вопрос. Я и так держал этого Левицкого до последнего, в первую очередь как главное звено, способное раскрыть мне карты на все подводные камни этого улья. И до последнего давил мысль, что в том числе и из-за нее. Ведь дела обстояли так, что Алина должна была уйти следом за Левицким.
Этот проныра, пользуясь положением, все провернул так, что девушка оказалась ввязана во все движения. Вышколил настолько, что Алина разбиралась в работе каждого отдела и выполняла многое из того, что не имела права выполнять! Стала одной из важных единиц в компании, и это оставаясь на должности помощницы.
Я не мог с точностью сказать – знала ли она о беспределе своего начальника или же была соучастницей всего этого? Но в тот день вопрос стал ребром. Слишком весомым был объем ущерба, который еще предстояло разгребать в будущем.
Левицкий сразу смирился со своей участью и даже не попытался увести мой настрой в другое русло. Закрылся в своем кабине и, устроившись в кресле своим грузным телом, скорее всего, сразу начал строчить заявление под бутылку коньяка. Алина же пошла по другому пути. Она не стала отступать и сама пришла ко мне. Именно тот момент и стал точкой невозврата.
Дело в том, что когда первой волной я сдвигал людей с основных должностей, чего только не наблюдал. И угрозы, и слезы, и рьяные доводы, но особенно выделялись сотрудницы, которые предлагали решить вопрос иным путем. Банальным и примитивным. Некоторые даже успевали частично обнажиться, прежде чем униженно спотыкались о стальную стену моего равнодушия.
Поэтому в случае с Алиной я был особенно заинтригован, ожидая ее действий. И она смогла меня ввести в заблуждение. Удерживая пальчиками свои листики, она сбивчиво приводила аргументы, но только не в свою защиту, а в первую очередь, в защиту своего корыстного начальника! Причем довольно убедительные – девушка ставила на его опыт и ловкость ведения дел. В тот момент я и засомневался, настолько ли она дорожит этим местом или же с ее стороны то исключительно алчный ход?!
Испытывая ее взглядом, на распутье противоречий я в какой-то момент понял, что хочу от нее иного аргумента. Чтобы она уже подвела решение вопроса к тому самому, банальному предложению! Внутри от одной только мысли разгорался такой пожар, что разум все больше поддавался этому запретному искушению. Но Алина все мялась, смущенно повторяла свои доводы и безуспешно пыталась что-то прочесть на моем бесстрастном лице. Тогда я сам подвел ее. Танком подтолкнул, чувствуя, как срывает крышу с каждой новой секундой.
Я велел ей закрыть дверь. Помню, как сначала Алина растерялась, но затем все же пошла и закрыла. Не знаю, поняла ли она мое намерение или же посчитала, что сейчас состоится какой-то разговор не для лишних ушей, но для меня это уже не имело значения…
Уверенно возвысившись над ней, я уловил сладкий аромат девичьей кожи, поймал растерянный взгляд и понял, что уже не остановлюсь! Зарывшись рукой в густые волосы, я повернул Алину к столу и, подхватив под бедра, посадил прямо на него, широко раздвинув стройные ножки. Меня точно безумие накрыло, когда я ощутил дрожь ее податливого тела от паники и желания. Я чувствовал ее так, как, должно быть, музыкант угадывает свою мелодию по нотам. Ее возбуждение, которое проявилось в запахе и отразилось в расширенных зрачках. Замешательство и сбившееся дыхание от моего прикосновения, с которым я и услышал ее робкое "да".
А дальше все произошло как в дурмане. В общем наваждении, из которого мы выбирались с разными мыслями. Тогда прочным ориентиром в моем неясном сознании держалась только одна мысль – это нужно нам обоим. Ничего личного, никаких скрытых мотивов, лишь трезвый взаимный расчет! И этой мыслью я еще долго обманывал свою бдительность, уводя ее от истинных чувств и эмоций, пока они сами не загнали меня в угол. Пока судьба не швырнула мне правду в лицо.
Глава 4
Алина
Я тихонько сидела на диване в том же самом зале с елкой, сдержанно откинувшись на спинку и задумчиво глядя в пространство. Он ушел укладывать сына, а я осталась ждать здесь, с замиранием сердца отсчитывая минуты. Ведь часы уже показывали одиннадцать, и несмотря на то, что я все еще находилась в этом доме, никакого ориентира или уверенности в том, что произойдет дальше у меня не было! Наверное, потому что слишком остро ощущала пропасть, что по-прежнему сохранялась между нами.
Даже представить себе не могла, куда приведет меня этот новогодний вечер… Столько мыслей в голове крутилось, столько вопросов после того, как мне пришлось узнать его правду. Правду, на которую от растерянности, я даже не смогла ничего сказать! А он, казалось, ничего и не ждал. Уверенно подхватил на руки двухлетнего малыша, что со всех ножек уже подбежал к нему, и не спеша направился вглубь зала.
Я была в замешательстве. Растерянно стояла на том же месте, наблюдая, как Женя общается со своим сыном. Как легко расшифровывает его детский язык, ведет себя с ним открыто и ласково. Надо сказать, это было обезоруживающее, завораживающее зрелище! Дикий контраст льда и пламени, которого мне еще не доводилось видеть.
Меня никто не прогонял и не приглашал присоединиться. Это было странно, и внутри я металась от нерешительности, стараясь внешне сохранять спокойствие. Как будто я попала на какой-то экзамен без подсказок и вопросов, но должна была действовать!
Возможно, так он предоставлял мне выбор. Давал шанс самой принять решение: уйти или познакомиться поближе с его миром?..
И я решилась. Бесшумно прошла к дивану, что стоял недалеко от них, и еще долго там сидела, прежде чем добродушная женщина по имени Лиза принесла мне стакан сока, и у нас появился повод познакомиться. А вскоре она покинула дом, чтобы провести этот праздник со своей семьей, и мы остались втроем.
В какой-то момент, Марк сам начал проявлять ко мне интерес и под пристальным вниманием серебряных глаз я спустилась на пол, чтобы по настоящему прикоснуться к миру, к которому меня допустили. Было забавно и любопытно наблюдать за увлеченной игрой малыша, который как две капли воды был похож на моего избранного мужчину. За его эмоциями, за тем, как он реагирует на отца и как изучает меня.
Не помню, в какой миг меня нагнало ноющее осознание того, что под сердцем я ношу такое же чудо. Я украдкой взглянула на Женю – все было так неоднозначно, так неопределенно, что я даже боялась представить его реакцию, когда придет время для моей правды! Все переживала – как найти момент, какие подобрать слова?..
Наверное, тогда на моем лице отразились неуместные эмоции, потому что перемену во взгляде серых глаз, которые замерли на мне, я уловила мгновенно. И именно после этого Женя вдруг решил увести Марка, чтобы уложить, а я так и осталась сидеть на полу, глядя на мерцающую новогодними передачами плазму и гадая, показалось ли мне? Или он совсем неправильно расценил проявление моих скрытых мыслей?..
Я резко вынырнула из своих раздумий, когда услышала шаги совсем рядом. Устремив взгляд на приближающегося хозяина дома, я невольно выпрямилась, чувствуя, как потяжелела атмосфера из-за нашего уединения. Женя уже снял галстук и закатал рукава своей белой рубашки, хоть немного облегчив привычный для моего взгляда строгий образ.
Я затаила дыхание, когда он возвысился надо мной, поднял руку и неожиданно провел пальцами по моей щеке, заставляя напрочь забыть обо всем.
– Женя я…
– Поможешь мне накрыть стол? – перебил он спокойно.
Я растерянно хлопнула глазами и тихо отозвалась:
– Да… конечно.
Следующие полчаса мы накрывали небольшой круглый столик в зале блюдами, что были заранее приготовлены для этого вечера. Перекидывались словами только по делу и… Господи, как же тяжело было находиться в такой обстановке! Прямо ощущала груз на своем сердце и давление его настроения. Ну что у него на уме? Что на сердце?! Этот мужчина казался просто непробиваемым!
Когда все было готово, Женя открыл бутылку шампанского и не спрашивая протянул мне наполненный бокал. Я уставилась на него так, как будто вместо игристого напитка он предложил мне выпить чью-то кровь!
– А можно мне сок?.. – робко попросила я.
Наши глаза встретились и замерли в контакте. В этот момент почему-то в сознании пробилась навязчивая мысль: "…Самое время признаться, Алина. Лучшего шанса не будет!"
– Я… у меня… – начала я неуверенно и тут же запаниковала. – У меня просто аллергия на шампанское.
Женя слегка приподнял брови, проявив хоть какое-то подобие эмоций, но ничего не стал уточнять и взял другой бокал.
Трусиха…
Я сделала медленный вдох, чувствуя, как сердце колотиться от волнения, и неловко перехватила свой сок. Ну что со мной такое?.. Почему даже после всего я так нервничаю и робею перед ним?! Почему не могу задать главные вопросы, сказать важные слова и, наконец, выяснить все, что стеной стоит между нами?.. Будто вовсе не в доме своего любимого мужчины нахожусь, а все еще стою в кабинете долбаного офиса перед начальником, не в силах переступить бетонную границу условностей.
– С наступающим, – услышала я сдержанный тост и растерянно взглянула на Женю.
Он поднес свой бокал к моему, и я машинально стукнулась, однако сок так и не попробовала.
– Мне… очень жаль, – выпалила я на выдохе.
Разом выпив игристый напиток, Женя замер и сосредоточил на мне напряженный взгляд.
– Я даже подумать не могла, что все… так, – добавила я виноватым тоном.
Мое запоздалое сочувствие заставило его нахмуриться и отставить бокал в сторону.
– Ты не могла этого знать, Алина. К тому же я позаботился, чтобы в офисе некоторые аспекты моей жизни сохранялись под надежным занавесом.
Сказав это, он уверенно отошел от стола, а я опустила негодующий взгляд на бокал, что вертела в руках.
– Ты спросила, почему я так долго мучил тебя? – услышала я вдруг и замерла.
Сунув руки в карманы брюк, Женя не спеша приблизился к большому панорамному окну, за которым открывался просто сказочный вид: сад, укрытый белым одеялом, и редкий падающий снег.
– Боюсь, я очень долго не понимал, что делаю это, – задумчиво признался он. – Слишком много противоречий и заблуждений было вокруг нас. Именно поэтому твое признание в тот вечер показалось мне поверхностным и нелогичным. – Женя слегка повернул голову в мою сторону. – Я просто не поверил тебе. Оказалось, трудно поверить, когда обманываешься сам! Поверить и понять, что все это время я так же мучил и себя, загнав в угол собственных правил.
Я неотрывно наблюдала за широкой спиной в кипенно-белой рубашке, не смея нарушить это откровение.
– Однако… все гораздо сложнее, чем кажется на первый взгляд, Алина. Слишком много «но» есть в моей жизни, с которыми я должен считаться.
Я напряглась, чувствуя, как по внутренностям прошла стягивающая волна. Неужели все-таки есть что-то непреодолимое? То, чего я не знаю, и то, что вопреки всему не даст нам шанса быть вместе?!
– Что ты имеешь в виду? – осторожно спросила я.
– Это не так легко объяснить, – хмуро отозвался он. – Но еще труднее понять ответственность, которую я несу. Потому что отвечаю я уже не только за себя. Мне нужно прежде думать, какую женщину я впускаю в свой дом и какой матерью она станет для моего сына! Даже если у меня есть сильные чувства к ней, я больше не имею права полагаться только на свои желания.
Теплый и одновременно болезненный разряд раскатился в груди. Ведь одно дело догадываться и совсем другое – слышать из уст мужчины о том, что он чувствует! Но его сомнения на мой счет не пощадили и ранили сердце.
Тем временем Женя медленно обернулся, устремив на меня пристальный взгляд металлических глаз.
– Я также должен признать, что слишком долго сомневался, имею ли право на эти самые чувства, Алина, – добавил он вдруг, а в серых глазах отразилась такая тяжесть, что у меня мурашки по телу рассыпались. – Ведь для кого полтора года – это много, а для кого-то… во времени нет ориентира.