Глава 3
Где-то внутри пробежал ток, когда губы начальника еле заметно поджались, а взгляд, неотрывно направленный на подарок, стал хмурым и задумчивым. Волна стыда тут же пронеслась по натянутым нервам – прямо в жар бросило. Ну зачем нужно было это делать, Алина?! Совать подарок, который он сейчас еще не дай бог вернет мне, осадив как следует!
Но не могла я ничего сотворить с собой. Я предпочитала делать продуманные подарки, значимые или не дарить вообще! И тут моя натура сыграла с моими чувствами злую шутку… Ведь он слишком много для меня значил, чтобы я обошлась символической безделицей.
– С наступающим!.. – нерешительно выдохнула я, благоразумно начиная отступать, прижав папку к груди. – И спасибо вам… за все.
Евгений Владимирович тут же переместил на меня взгляд исподлобья. Мне казалось, что сердце немного треснуло в этот момент, но тем лучше. Я наконец поняла – вот она, та самая логичная точка, которая только могла быть в нашей ситуации! По-другому не бывает в жизни. И у нас не будет…
– Прощайте, – полушепотом произнесла я через тугой комок в горле, прежде чем уверенно развернулась и направилась к двери.
Кровь сумасшедшим потоком шумела в ушах – даже в глазах потемнело. И как хорошо, что он не видел сейчас моего лица, которое исказилось точно от боли! От внутренней боли, что пропитала меня насквозь, захлестнула разом и поставила на колени. Она стянула меня колючей проволокой, как нечеловеческая тварь, впившись в каждую грань сознания, не жалея и не считаясь с моими чувствами. Потому что я уходила… я отпускала, и я оставляла. А еще я уносила с собой тайну, которая уже давила на мою совесть и значит, непременно станет моим бременем…
Напряженными, онемевшими пальцами я взялась за ручку и уже потянула дверь на себя, как вдруг… она резко захлопнулась. Я вздрогнула и растерянно застыла, поймав взглядом мужскую ладонь, что уверенно прижимала массивную поверхность прямо над моей макушкой.
Осторожно повернувшись, я растерянно вжалась в дверь, встретившись с тяжелым взглядом серебряных глаз. Сердце стукнуло о ребра и будто в комок собралось, а на лице отразилось недоумение, граничащее с испугом. Я, может, и хотела что-то сказать, да губы разом пересохли, а язык просто отказался слушаться!
Не знаю, в какой момент внутри меня пронеслось резкое осознание. Такое прозрачное и разом дающее ответы на все вопросы! Наверное, когда мгновение это странного оцепенения слишком затянулось, и я смогла увидеть то, что хранилось глубоко в холоде серых глаз. То, что он, должно быть, уже давно упорно давил в себе и прятал за ледяной маской! И именно тогда я робко, но смело пошла к огню…
Папка с шелестом выпала из рук, которые в следующий миг трепетно и осторожно потянулись к мужскому лицу. Дрожащие пальцы нежно коснулись подбородка, ощутив жесткую щетину и напряженные мышцы челюсти. Отлепившись от двери, я слегка поднялась на носочки, приблизившись к плотным сжатым губам любимого и, прикрыв глаза, ласково прильнула к ним своими.
Они поддались не сразу. Точно ледяная гладь, которой требовалось время, чтобы оттаять! Но стоило им раскрыться, как что-то разом поменяло полюса внутри нас. Что-то вспыхнуло между нами и пронеслось возносящей энергией по венам!
В этот же момент Евгений резким движением зарылся рукой в мои волосы и, прижав к двери, начал требовательно и жадно целовать. Будто годами изнывал от жажды и теперь решил напиться мной! Ведь граница уже была нарушена, и больше ничто не могло его остановить.
Мои губы горели, а глаза застилали слезы, когда он прервал поцелуй, делая шумные вдохи и продолжая крепко удерживать меня в капкане своих рук.
– Почему?.. – выдохнула я, с горьким укором глядя на него. – Почему ты так долго меня мучил?!
Некоторое время он смотрел мне в глаза в каком-то тяжелом раздумье. Затем вдруг отстранился, оставляя мое ватное тело без опоры, и низким голосом велел:
– Иди за мной.
Фонари и вывески вечернего города мелькали за окном глянцевого роллс-ройса. Припорошенные вчерашним снегом улицы пестрили новогодними гирляндами, создавая проходящим мимо людям праздничное настроение и волшебную атмосферу. Там, в воздухе, витал запах петард, хвои и предновогодней суеты. А здесь со мной была другая действительность, которая не позволяла проникнуться той самой атмосферой.
Мы сидели вдвоем на заднем сидении, сохраняя тишину, пока водитель вез нас в неизвестном направлении. Внутри прочными прутьями держалось напряжение и тревога. За все время дороги он не сделал попытки приблизиться или как-то прикоснуться ко мне, что еще больше обостряло обстановку ожидания. Конечно, эмоции поутихли, разум протрезвел, но откровенно говоря – становилось не по себе.
Когда мы проехали ворота огороженной территории и остановились у парадного входа незнакомого двухэтажного дома, я совсем растерялась. Шеф лично открыл мне дверь и помог выйти из салона, а затем терпеливо дождался, пока я неуверенно переступлю порог его дома. Я почти сразу его узнала, хотя и была здесь лишь однажды.
Несмотря на большое пространство, главный зал смотрелся довольно уютно, без лишней вычурной роскоши. Теплые оттенки в интерьере, приглушенный свет и сдержанный новогодний антураж делали атмосферу дома теплой и гостеприимной. Но сейчас даже это не помогло мне хоть немного расслабиться из-за настороженного предчувствия.
Неожиданно тяжелые ладони легли на мои плечи, и я поддалась, когда шеф снял с меня дубленку.
– Проходи. Я сейчас вернусь, – велел он, подтолкнув меня в глубину зала.
Сам же направился к лестнице, что располагалась справа у стены, отвечая на поступивший звонок.
Некоторое время я нерешительно мялась, стоя на одном месте. Меня уже начинало пугать его странное поведение! Было необычно снова оказаться в этом доме, любопытно даже, но не при таких обстоятельствах.
В какой-то момент я все же прошла к диванам, что стояли в центре зала, и села на самый край одного из них. Каждую секунду ожидания я изводила свою голову самыми разными догадками. Как будто меня ждало здесь что-то такое, что мне очень не понравится!
Словно по жуткому стечению обстоятельств, именно на этой мысли до меня вдруг донесся странный звук. Я машинально обернулась к приоткрытым дверям за своей спиной, которые вели в другую комнату, потому что это однозначно было оттуда. В затянувшейся тишине уже подумала, что мне показалось, но очень скоро звук повторился!
По внутренностям пронеслась стягивающая волна, от которой меня мгновенно бросило в жар. Это был не звук… Это был детский голос!
Как ошпаренная подскочила с места, уставившись на двери, будто за ними находился призрак. Нервно кусая губы, я некоторое время боролась с искушающим и опасным любопытством, пока, наконец, не сдалась. Самые невероятные догадки уже пронзили грудь стрелами, так что мне оставалось только убедиться…
Я подошла к дверям и в проеме разглядела просторную комнату, где от стен отражались разноцветные огоньки. Голосок – тоненький, невнятный – уже звучал гораздо четче… Боже, это же совсем малыш!
Похолодевшими от волнения пальцами я открыла дверь чуть шире и осторожно прошла внутрь. Мой немигающий взгляд сразу поймал огромную елку, что возвышалась в конце этой комнаты. Она была очень красиво и симмитрично украшена большими разноцветными шариками и светилась огоньками гирлянд. А рядом с ней прямо на белом ковре с длинным ворсом сидели двое: взрослая женщина в домашней одежде, с аккуратно убранными волосами и маленький мальчик в цветастой пижамке.
Дыхание перехватило от того, как садануло меня изнутри. Я невольно попятилась назад и в этот же момент услышала шаги совсем рядом.
Резко обернувшись, я впилась в Женю недоуменным и обвиняющим взглядом. Зачем он это сделал? Как мог это все устроить?! Евгений же хмуро и испытующе смотрел на меня в ответ.
– Это мой сын Марк, – сдержанно сообщил он.
Из груди вырвался рваный вдох, и я обернулась на мальчика, от красоты и схожей с отцом внешности которого дух захватывало, и в то же время прокалывало сердце насквозь. По всей видимости, рядом с ним сидела няня, а его мама, вероятно, еще работала или была где-то в доме!
Прикрыв глаза и пропуская болезненные удары сердца, я покачала головой, чувствуя жуткое смятение и разъедающий до костей стыд… Впившись ногтями в ладони от удушливых эмоций, я подавленно взглянула на Женю и с трудом произнесла:
– Ты женат?..
Господи, зачем этот глупый вопрос, если и так все очевидно?! Как хотелось мне провалиться сейчас сквозь землю, да просто сгореть в своем огне эмоций на грани безумия! Только бы не слышать ответ… Ведь все оказалось так просто и так убийственно сложно.
Тяжелый взгляд Жени тем временем переместился на сына, который уже заметил присутствие папы и встрепенулся.
– Моя жена умерла полтора года назад, – сообщил он, не выдав в голосе абсолютно никаких эмоций.
И только стальные глаза как будто на миг накрыло тенью.
Евгений
Там где есть вопрос, обязательно должен быть и ответ. Значение имеет только то, насколько он оправдает, успокоит или просто же разрушит до основания.
Алина имела право знать правду. Слишком долго я испытывал ее на прочность, путаясь в собственной паутине границ и рамок. Так цинично вел по раскаленным углям, даже после признания, которое пустило трещины в бетонной почве под моими ногами. Заставило оглянуться на свою застывшую жизнь и посмотреть правде в глаза. Увидеть крест, который я добровольно поставил на себе, ориентируясь на него, как на истину.
Смерть жены стала для меня самым сильным потрясением, которое я когда-либо испытывал в своей жизни. Я многое повидал за свои тридцать четыре года и, чтобы добиться того, что имею, немало кожи содрал, вместо которой наросла сталь. Но именно после этой трагедии я понял, как может пошатнуться мир.
Даже смерть отца так не тронула меня. Он хорошо воспитал своего сына – взрастил все важные качества, которые должны быть присущи отпрыску влиятельного человека и настоящему мужчине: богатый багаж знаний, хладнокровие, выдержка, стратегическое мышление и полное подавление эмоций. Настоящая машина для генерации идей и реализации прибыльного бизнеса.
Робкие попытки матери повлиять на эту тенденцию оказались напрасными – я вырос идеальным проектом, практически гордостью для отца, который в итоге пожинал горькие плоды своих стараний.
Мне были привиты определенные понятия о чувствах и любви. Главным всегда было благоразумие и расчет, а все остальное временно и неопределенно. На это нельзя положиться и это не несет никакой пользы. Именно с таким раскладом «каре» я и встретил Катю. Точнее, выбрал ее. Нет, не потому что влюбился без памяти. А потому, что пришло время, и я понял: пора обзаводиться семьей.
Да, она была красива, умна и безупречна по всем пунктам. Но я оценивал ее не как человека, а как очередной проект для создания крепкого и взаимовыгодного брака, где Катя будет исполнять свою роль, в том числе как мать моих детей. Тогда я даже не задумывался, насколько тяжелой окажется для нее эта участь, как разрушит невинные грезы и оставит лишь осколки неоправданных надежд.
Несмотря на свое положение в обществе, она была на удивление простой и открытой. Наверное, поэтому с самого первого дня нашего брака пыталась раскрыть и меня. Ненавязчиво, робко, искренне. Я был доволен своим выбором и заботился о ней так, как положено мужу. Я готов был дать ей все, но не мог дать главного: настоящего человеческого тепла, проявления чувств и любви. Той любви, которой она заслуживала! Я даже считал, что имею право на любовниц. Это правда не было для меня чем-то из ряда вон выходящим! Загруженный график, частые командировки, постоянный груз ответственности – разве я думал о ней? Разве понимал, как заставляю ее страдать?
Тогда как Катя отдавала мне всю себя, я отвечал ей постоянным хмурым видом и усталостью. Даже если я был в расположении духа, моя прохлада ветром проскальзывала в словах и жестах. В остальном все было как по расписанию: регулярные подарки, ужин у родителей, совместные походы на вечера и качественный секс в постели.
Я уже не могу с точностью сказать, какой момент оказался переломным. Когда я очнулся из плена своего темного айсберга. После выкидыша, которым закончилась ее первая беременность, или после того, как увидел Катю заплаканной и разбитой на полу в ванной. Только тогда я осознал, насколько был нужен жене. Сколько держалась она, расшибаясь своей безусловной любовью о мой холод.
В ту ночь Катя рассказала мне всю правду о своей жизни. Она больше не плакала и не робела, заставляя меня окунуться в бездну ее боли и, наконец, в полной мере ощутить груз своей вины и ответственности.
Я не выпускал ее из рук до самого утра. Этого времени оказалось достаточно, чтобы к чертовой матери переоценить всю свою жизнь, все, что я знал, и все, на что ориентировался. Чтобы наконец-таки открыть глаза и получить шанс стать настоящим человеком, а не мутантом с цифрами в глазах. Именно Катя дала мне этот шанс…
Я впервые начал присматриваться к своей жене. Я впервые увидел богатство, которым обладаю. Мне было трудно перестраивать свою сущность, но больше я не собирался быть причиной слез в ее зеленых глазах!
Любовниц больше не было. В работе я расставил жесткие приоритеты, и теперь у времени расширились границы, внимание стало настоящим, а прикосновения взаимными. Конечно, невозможно в корне измениться, но Катя шла мне навстречу, ценила каждое мое проявление чувств и принимала несмотря ни на что.
Новость о второй беременности стала нашим вознаграждением. Общим страхом от прошлой потери и радостью. Но видимо, Марку суждено было родиться. Никаких отклонений во время беременности не было, так же как и никаких угроз.
Его появление помогло мне понять и в прямом смысле ощутить ту эйфорию, которую можно назвать счастьем. Увидеть ее воплощение, свою плоть и кровь, свое наследие. Ведь в этом и есть первая миссия мужчины! И Катя была неотъемлемой частью этой миссии, самой достойной матерью, самой достойной женой.
Первые обмороки начались, когда Марку не было и месяца. Внезапные и пугающие своей необъяснимой природой. При первичном обследовании никаких общих отклонений не выявили, сделали назначения и отпустили домой. Тогда я немного выдохнул, но когда, несмотря на лечение, обмороки продолжились и жену начали мучить невыносимые головные боли – уже забил тревогу. Именно в тот период я нанял Лизу, которая помогает мне в воспитании сына и по сей день.
Полное обследование в самой дорогой клинике, наконец, принесло результаты. Шокирующие нас обоих. Злокачественная опухоль головного мозга, которая все это время хорошо и глубоко пряталась, а после родов активизировалась и начала стремительно убивать мою жену.
Первые дни были как в тумане. Советы врачей, диагностика, прогноз, экстренные решения. Случай был слишком сложным – Катю попросту не брались оперировать! Мое положения, возможности, деньги… все это превратилось в ничто. Перед лицом смерти и болезни мы все равны, как и перед Богом.
Практически чудом удалось найти врача, готового дать ей шанс на жизнь. В срочном порядке мы вылетели в Германию, и уже на следующий день Катю готовили к операции. Сидя в палате в больничной рубашке, последние часы она проводила с сыном. Он уснул на ее руках, одна из которых была под капельницей. Катя еще долго любовалась им с блаженной улыбкой на устах, прежде чем поцеловала и передала Лизе. Только после она позволила себе заплакать. Ей было страшно, горько, или уже тогда она чувствовала свою смерть.
Я помню, как подошел к жене, встал на колени и, уткнувшись в ее ладони, прятал свои слезы. В какой-то момент она подняла мою голову и заставила смотреть на себя. А затем начала прощаться. Я рыкнул на нее, чтобы не смела, но Катя была непреклонна. Тогда она сказала странную вещь: я благодарна тебе за то, что ты был мне хорошим мужем и другом, но однажды ты полюбишь и поймешь разницу.
Ее не стало семь часов спустя. Марка я отправил вместе с Лизой в гостиницу, а сам остался сторожить под дверями. Там я сидел еще часа три даже после того, как мне сообщили о том, что врачи сделали все, но шансов было слишком мало. Сидел без движения, глядя в одну точку. А потом встал и неспешным шагом пошел в свой личный ад, который длился почти год.