Родственные души. Сборник рассказов современных писателей

Наша корова

Галина Вайпер

Обложка была создана при использовании ИИ Dream и Adobe Photoshop.

Всё, что когда-то случалось с нами, как бы давно это ни было, остаётся с нами, в нас. Почему именно эти воспоминания решили всплыть сейчас и потребовали воплощения, я не знаю. Есть связь между тем, что прошло столько времени и моей настойчивой потребностью записать эту дурацкую историю, или нет, я не знаю. Но пишу, раз уж ей приспичило появиться на свет.

В начале девяностых мы каждый год ездили в деревню на лето. Я не работала, сидела с младшими детьми. Денег почти не было, а огород позволял кое-как пережить зиму в городе. Сами понимаете – картошка, морковка, грибы, ягоды… В стране деньги съедала инфляция, а в деревне они не нужны были вовсе, просто благодать. В конце концов, денег не стало совсем, когда мужа сократили с работы.

На остатки наших собственных копеек и рублей, содранных с родственников, мы купили себе ещё один дом. Первый оказался слишком маленьким для нашего обширного семейства. Второй дом стоял рядом, большой, двухэтажный, старый и разваливающийся на две половины, с протекающей крышей и кривыми полами. Но все остальное оказалось крепким, печи – целыми, а два этажа позволяли нашей ораве разместиться вполне комфортно.

По размерам наше семейство вполне тянуло на небольшой колхоз. Мы весело пахали в двух огромных огородах. В одном сажали картошку, в другом – морковку, капусту, горох и всякое разное, от репы с редиской до брокколи и мангольда.

В новом доме бревенчатые стены были оштукатурены, и нам это не нравилось – запах, лишняя влажность. Накинувшись всей компанией на штукатурку, мы в несколько дней ободрали её, разобрали заодно и лишнюю печку.

Куча строительного мусора лежала рядом с домом, ожидая, когда руки дойдут её убрать. Однажды дошли… Глава нашего колхоза замедленными плавными движениями нагружает штукатурку в вёдра, берёт их в руки, приподнимает в воздух (все не спеша, неторопливо так… а куда торопиться в деревне?) и…

И тут из-за огорода выруливает сосед, за которым на верёвке тащится корова. Пас он её где-то неподалёку, дело к вечеру, они возвращаются домой. Глава семейства плавно возвращает вёдра на место и завязывается оживлённая беседа о том, о сём… ну, сами понимаете, дело к вечеру, два усталых мужика… куда торопиться, если можно расслабленно почесать языки?

И вот они стоят, ведут полную достоинства беседу, а корова, привязанная к соседу за верёвку, с наслаждением лижет, если не сказать жрёт, штукатурку. То ли ей соли в рационе не хватало, то ли скучно просто так стоять, может, просто доиться хотелось, а её тут морили попусту.

В общем, к утру соседям пришлось корову прирезать. Мясо они продали, вырученные деньги благополучно пропили, а наш младший годовалый младенец остался без молока. Отчасти оно было и к лучшему, потому что соседка имела дурную привычку нет-нет да и разводить молоко водой. Вот только теперь за молоком приходилось ежедневно таскаться за два с половиной километра в соседнюю деревню. Жарко, далеко, комары, мухи… в общем, лень.

Посему решили мы купить козу. Кормить её летом не надо, сама жрёт, что ни попадя, места занимает мало, а осенью её того… съедим. Глава семейства неоднократно обсуждал эту животрепещущую тему с мужиками из соседней деревни, отчего выяснил, что семейство местной учительницы жаждет продать свою корову. Задёшево.

Лягучая она, а учительница родом из города, к коровам непривычна, потому ей совсем не нравится, когда её периодически лупят копытом, перемазанным навозом. А её свекровь, которая к коровам привычна, не менее периодически бывает не в состоянии доить корову, оттого что не стоит на ногах по известной и широко распространённой в деревне причине.

Человек плохо представляет своё будущее, иногда это плохо, иногда не очень… Кому как повезёт. Муж стал убеждать меня ту корову купить. Представляешь, мы её летом доим, сидим с полными умывальниками молока, дети сыты, мы спокойны, потом её того… ножом по горлу, и всю зиму с мясом… Экстаз!

Я неделю вопила, что это невообразимый бред. Да я всю жизнь, завидев корову на горизонте, сворачивала как можно дальше, чтобы не столкнуться с ней ближе, чем в полукилометре. Я коров боялась до судорог. Но муж мой человек настойчивый, если ему вожжа под хвост попадёт, остановить его трудно.

В общем, слаб человек, и я не устояла. Ещё неделя переговоров насчёт условий покупки, и вот настал страшный миг – глава семейства предстал перед взорами взволнованного колхоза, а за ним на верёвке безразлично тащилась она… Наша корова.

А, чуть не забыла. Дня за три до торжественного момента мы поехали в деревню, где жила знакомая бабуля, которая под коровой, можно сказать, выросла во всех отношениях. Из-за того, что она в юном возрасте сбежала после одной безумной бомбёжки с фронта, где рыла окопы, она так и не решилась высунуться из деревни, осталась необразованной, всю жизнь в колхозе дояркой оттрубила.

Замечательная бабуся, нам она очень нравилась, похоже, мы ей тоже. В минуту слабости от предчувствия грядущих ужасов мы кинулись к ней за консультацией. Тётя Маня радостно просветила нас, что есть специальные молитвы для установки коровы на новом месте. Мы записали их на бумажке под её диктовку, после чего, получив инструкции по применению молитв, вернулись домой в полной тоске и растерянности.

Я-то точно была в ужасе, а муж, по-моему, только тогда начал понимать, в какую историю вляпался. Консультация бывалой доярки заставила нас вспомнить, что в деревне есть библиотека. Муж кинулся туда и обнаружил изрядное количество полезной литературы по самым разным отраслям сельского хозяйства. Никто, кроме нас, книжками по сельскому хозяйству не пользовался. А зачем, они же деревенские… Это мы, городские недоумки, ни хрена не знаем, а они знают всё.

Опять отвлеклась. Привёл муж корову, завёл в хлев, сидит такой гордый, прямо раздувается от чувства частной собственности. Корова у него своя есть… Сходили за соседкой, которая умела доить, чтобы она показала нам, как.

В результате поняли две вещи. Что соседка Наталья сама этой коровы боится до судорог, ибо об её дурном нраве были наслышаны все – в деревне все обо всём наслышаны. Мало того, выяснили, что она доит корову не так. В книжке по уходу за коровой на картинке было нарисовано, как доить правильно и как неправильно. Соседка доила щипком, пальцами, а не всем кулаком, как рекомендовала наука. Но корова стерпела, никого не лягнула, все остались целы и здоровы, можно сказать, счастливы.

До вечера, когда нам пришло время доить корову самим. Самой… Мне!.. Доить корову!.. Меня трясло от одного упоминания о ней! Нет, я готовилась морально изо всех сил. Не помогало! Я боялась её искренне, всеобъемлюще и плохо соображала, что вокруг происходит, находясь в тумане ужаса предстоящего.

На семейном совете было решено идти на первую самостоятельную дойку всем кагалом. Я буду доить, а они – держать корову за все места, за которые только можно, чтобы она не лягалась. Хорошо… Вваливаемся гурьбой в хлев.

Муж привязывает корову за рога к здоровенному гвоздю в стене. Старший сын повис на коровьей шее для страховки головы, чтобы не оторвалась от гвоздя, младший страхует коровий хвост. Муж набросил на лягучую ногу верёвочную петлю, оттянул ногу кверху, чтобы корова не могла ею даже пошевелить.

Я трясущимися руками вымыла коровье вымя, кое-как вытерла и… Знаменательный момент! По-моему, я всё-таки успела выцедить из неё пару капель молока, честное слово, не могу точно вспомнить. Может быть да, может быть нет, неважно.

Просто до коровы в этот миг дошло, что её, наверное, сейчас будут живьём есть или ещё что ужасное случится. Чего там коровам в кошмарных снах снится? Она завопила, начала дёргаться, одновременно пытаясь вырвать ногу из верёвочной петли, а голову – оторвать от привязи.

Когда полтонны живого веса в испуге стремятся вырваться на волю – это страшно. Я немедленно выпорхнула из-под коровы, вроде с ведром, а может, и нет, тоже не помню. Следом за мной разлетелись в разные стороны дети. Муж держался до конца, упорно мотаясь на верёвке вслед за дёргающейся ногой.

Ветхий хлев ходил ходуном, стены и пол шатались и тряслись, как при землетрясении. Коррида закончилась полной победой коровы, – она осталась в хлеву не доенной, а мы, трясясь, как в лихорадке, молча сидели за столом на кухне, с тоской глядя друг на друга.

На следующее утро я чувствовала себя приговорённой к смертной казни. Я понимала, что мне некуда деться. Проклятую скотину нельзя оставлять не доенной, а детей надо кормить. Но я не могла себя заставить отправиться на эшафот. Ноги не шли.

Муж толкал меня в спину до самого хлева. В дверях я остановилась, посмотрела на корову. Она обратила на меня тоскливый мутный взор, и я всё поняла. Я не буду её доить! Не буду! И не стала. Расстроенные дети бессмысленно бродили по дому, муж пытался меня уговаривать.

К вечеру я вроде согласилась попробовать ещё раз. Ну, надо её доить, надо, куда денешься! И дети, ты подумай о детях! Но корова в тот день снова осталась с молоком. Она негромко мычала вечером, сокрушаясь о своей горькой доле. Муж укоризненно, а дети со страхом и сочувствием бросали на меня вопросительные взгляды и тяжело вздыхали.

На следующий день я обнаружила, что похудела с перепугу на три килограмма. То есть штаны стали настолько явственно болтаться вокруг талии, что я отправилась на весы. Да, три килограмма за два дня, полных страха, недоумения и искреннего раскаяния.

Корова ходила не доенной несколько дней. Вымя раздулось, и было видно, что каждый шаг достаётся ей с мучительным трудом. Мы страдали, нам было её жалко до слёз, но боялись мы её намного больше, чем жалели. Первым не выдержал муж. У него вообще отношения со всякой скотиной были намного душевнее, чем у меня.

Он бегал по народу, исступлённо консультируясь. Народ, потешаясь, тем не менее, советы давал. Какой-то идиот гордо рассказал, что однажды ему доводилось доить в своей жизни такую бешеную корову, ну ей-богу, одновременно четырьмя ногами лягалась. Иначе зачем ему требовалось привязывать свою корову (если та существовала не только в его воображении) за каждую ногу к четырём столбам, вкопанным в землю?

Но нам было не до критического восприятия действительности. Наша корова уже почти неделю мучилась, мы мучились не меньше, может быть, даже и больше, вроде у человека сознание лучше приспособлено к страданиям, чем у коров. Трудно судить, вопрос тёмный…

Муж припёр из леса пару столбов, вкопал рядом с домом, подвёл к ним корову, привязал её задние ноги, сел и выдоил несчастное животное. Сейчас я склонна думать, что столбы оказались совершенно лишними. Корова настолько измучилась, что ей было уже всё равно, кто её доит и каким способом, лишь бы подоил.

И вот ведро с молоком торжественно внесено в дом. Все прыгали и плясали от радости за себя, за корову, за благополучное разрешение тягостной ситуации. Корова быстро привыкла к мужу в качестве доярки, она его полюбила искренней любовью и тихонько мычала по вечерам, когда в своём хлеву слышала его шаги в скрипучих сенях.

Она прожила у нас два года. Потом, перед возвращением в город, её того… Да. Муж плакал, когда её пристрелили, утешаясь тем, что она даже не успела понять, что перешла в мир иной. Мясо мы продали, и нас потом попрекали, что оно оказалось жёстким, да что возьмёшь с двенадцатилетней трудяги?

Даже нам она успела родить двух телят, вскормила наших детей, которые два года хлебали молоко литрами, лопали творог, сметану, хлеб с маслом, сыр… Чёрт его знает, почему я вспомнила её именно сейчас? Я чувствую себя обязанной этой скотине и, если хотите, можете считать этот рассказ памятником нашей корове. Кроме меня больше некому увековечить её светлую память. Мне остаётся только надеяться, что все коровы попадают в рай.

Котик по кличке Котик

Элеонора Гранде

Обложку создал в Photoshop Александр Пронин

Говорят, что души животных сами ищут своих хозяев. Я не верила, пока со мной не произошла эта история. Люди, которым довелось услышать о событиях, называют их мистическими.

*

«Никогда! Никогда больше не заведу домашних животных», – твердила мысленно, осматривая новенькую квартиру. Семь лет ждала. Взяла ипотеку, но попала в долгострой. И вот, наконец-то, в руках звенят ключи, витает в комнатах запах свежей краски. Как же хорошо я помню этот момент и своё восторженное состояние. И также быстро всплывают в памяти беседы с младшим сыном, тогда ещё трёхлеткой:

– Мама, давай заведём питомца.

– Какого питомца? – брови у меня враз стали домиком и поползли вверх.

– Щеночка, например, – промурлыкал малыш и попытался заглянуть мне в глаза.

– За щеночком надо ухаживать: кормить вовремя, вставать рано утром, водить на прогулку, лапы мыть.

– Тогда котёночка, ма-аленького такого, пушистого. Их не обязательно на улицу водить. Им можно лоточек поставить.

– За котиком тоже уход необходим. Лоток нужно чистить, потом мусор выносить. Вычёсывать, приучать о когтеточку царапать ноготочки. Иначе все стены будут ободраны, – ответила как можно мягче, но сделала вид, что очень занята мытьём посуды.

– А братик завёл себе спаниеля, – ребёнок дёрнул меня за рукав и скуксился.

– Брат взрослый уже, самостоятельный. Охотник. И завёл себе подружейную собаку, – повернулась и утонула в чистой синеве распахнутых детских глаз. – Вот станешь самостоятельным, чтобы мог и за собой смотреть и за питомцем, тогда и поговорим.

– А когда я стану сам-а-стоятельным?

– Это от тебя зависит. Учись сам одеваться, вещи на полочку аккуратно складывать, игрушки убирать, за столом прилично себя вести. Может быть, годам к пяти…

Оказалось, что желание иметь домашнее животное стало сильнейшей мотивацией для ребёнка, стремлением освоить повседневные дела. Два года пролетели, я и глазом моргнуть не успела. И в день своего первого юбилея сын выдал:

– Мама, мне сегодня исполнилось пять, – он развернул ладошку, растопырив пальчики. – Я ведь стал самоАстоятельным?

– Конечно, ты очень многому научился, помощником растёшь, – ответила я, ещё не подозревая о подвохе.

– Значит, мы сможем завести питомца? – хитрая улыбка растянулась чуть не до ушей. – Ты обещала!

– А кого бы ты хотел? Определился? – я присела на корточки и взяла в свои руки маленькие тёплые ладошки.

– Да. Я хочу рыжего котёнка. Мальчика. Он будет моим другом. И спать будет рядом. Я назову его Том.

Меня потрясла уверенность в голосе сына. Ошарашило то, что он даже кличку дал будущему питомцу и так подробно описал его.

Признаюсь, очень переживала, что у меня начнётся аллергия на шерсть. И беспокоилась за новенькую мебель, шторы, обои. Ведь коты так любят драть их. Но, обещания нужно выполнять. И мы принялись за дело.

Прошерстили сайты питомников. Побывали на двух кошачьих выставках. Пересмотрели новорождённых котят у всех друзей и знакомых. «Саша, да ты сам, как котик. Зачем маме ещё один?» – как-то пошутила бабушка. И все родные с её лёгкой руки стали называть ребёнка, – Котик. Саша только улыбался, прозвище пришлось ему по душе.

А поиски продолжались. Месяц пробегал за месяцем, но все увиденные котята были «не те». Сын восторгался, гладил, прижимал к груди. Но… каждый раз мы уходили со словами: «Это не он».

Наступило лето. Самое время для путешествий. Я решила исполнить давнюю мечту: побывать в одном из самых загадочных, мистических мест Южного Урала – Аркаиме. Лет десять думала об этом, но всё откладывала. И, наконец, купила тур выходного дня. Договорилась, чтобы за ребёнком присмотрела бабушка. Накануне отъезда, сидя за ноутбуком, читала отзывы с предыдущих экскурсий турфирмы, листала фотографии. Санька подкрался незаметно. Заглянул из-за плеча.

– Это что?

– Аркаим, – я вздрогнула от неожиданности.

– А это? – он ткнул пальчиком в монитор.

– Это гора – Шаманка, а то гора – Любви.

– Я поеду с тобой, – твёрдо проговорил он.

– Ты маленький ещё, устанешь. Там нужно будет много ходить, – возразила я.

– Нет, я уже большой и сам-а-стоятельный. Возьми меня с собой. Я не буду плакать. Мы вместе будем ходить по горам и напитаемся там Лю-бо-вю-ю.

Я сдалась. Позвонила в турфирму. Удивительно, но буквально за несколько часов до выезда нашлось, «Как раз одно свободное место»: – так проворковал милый девичий голос в трубку телефона. Саша был рад. Мы быстро собрали вещи в рюкзак и отправились в путешествие. Бабушка наша только руками всплеснула.

Аркаим встретил нас яркими лучами восходящего солнца. Дружной компанией вся туристическая группа высыпала из автобуса. С восторгом мы наблюдали, как ослепительный диск неторопливо поднимается в синеву неба. Как плавно перетекают краски в облаках, смешиваясь словно на огромной палитре. И уползают сумрачные тени за горы. Потом загомонили разом, обсуждая увиденное.

Нужно сказать, повезло нам с группой и гидом, – молодым парнем-экстрасенсом. Получилась не просто экскурсия, а живое общение, духовные практики и горы… Весь день Саша ходил наравне со взрослыми. Не всплакнул ни разу. Делал дыхательную гимнастику, строил пирамидки из камешков. А пройдя по обратной спирали, выдал громко и чётко всей группе, что загадал желание, – встретить своего друга-котика, чем вызвал одобрительные улыбки да шутки взрослых. Я была приятно удивлена, что мужичок мой крепко держит данное слово.

Погода в Аркаиме непостоянная. Может несколько раз за день смениться. После обеда откуда ни возьмись набежали тучи. Хлынул тёплый летний ливень. Мы едва успели укрыться в вагончиках. Санька бухнулся на кровать. Реснички сомкнулись у малыша, он сладко причмокнул и спал ровно два часа, пока шёл дождь. Но последние капли, подобно прозвеневшему будильнику, подняли его на ноги. Он вскочил бодрый. Выбежал на крыльцо и закричал:

– Мама, смотри, радуга!

Я выглянула на улицу, ахнула от восторга. Двойная светящаяся дуга перекинулась коромыслом через небосвод. Ветер разгонял фиолетовые барашки задержавшихся туч. Тонкие лучи солнца ласкали землю, отражаясь бликами на мокрой гальке и жёлто-зелёной траве. Воздух, насыщенный озоном, хотелось пить.

Даже спустя годы, вспоминая путешествие в Аркаим, я поражалась, насколько тонко чувствовал ребёнок это необыкновенное место. Они иные – нынешние дети, они – лучше нас. Их эмоции глубже и тоньше.

Вечером сидели у костра. Ели свежайший, пахнущий дымом и травами, шашлык. Пели под гитару. Слушали истории бывалых аркаимцев. Обсуждали воздействие духовных практик. Дети носились вокруг, верещали. Наотрез отказывались идти спать. Чтобы отвлечь их, гид тоном заговорщика прошептал:

– Детки, а вы котят видели?

Собрал всю ватагу и потащил их в полевую кухню. Мне пришлось идти с ними. Сын ухватил за руку и тянул за собой.

В тусклом свете лампы мы не сразу разглядели четвероногую семью. Рыжая кошка растянулась на земляном полу, её маленькие копии лакали из миски молоко. Гид рассказывал, что у кошки родились мальчик и три девочки. Они похожи друг на друга, потому что папа-кот тоже рыжий, но характеры у всех разные. Такое солнечное семейство. И тётеньки-повара подкармливают их. А я почувствовала, как мой малыш задрожал всем тельцем. Крепко сжал руку и, указывая на одного из пушистых комочков, воскликнул:

– Котёнок, мама, котёнок! Это он!

– Который из них? – Я присела на корточки.

– Вон тот, смотри же! Можно мне его взять?

– Малыши сейчас кушают, а потом пойдут спать. И детям пора в кроватки. – В кухню зашла дородная женщина, старший повар. – Утром придёте на завтрак и снова их увидите, даже покормить сможете.

– Мама! – Санька с мольбой смотрел на меня.

– Мы хотели бы взять одного котёнка себе, – обратилась я одновременно к гиду и повару.

– Ну… если водитель автобуса разрешит и члены группы не будут против, – протянул озадаченно гид.

– Да, мы только «за»! – махнула пухлой рукой женщина. – Рады будем, если котят разберут добрые люди. Зимы-то аркаимские лютые. Может не выжить молодняк. А вы которого себе присмотрели?

– Вон того! – сын потянулся к одному из пушистых комочков.

– Ой, а вот с этим проблемка будет, – женщина вздохнула. – Мальчика мой внук хотел забрать. Дети ко мне приехали на выходные.

– Вот только плакать не надо, – шепнула я на ушко Саше, увидев наворачивающиеся слёзы. – Пошли спать, утром с котиком встретишься. Завтра у нас ещё целый день походы. И с водителем договориться нужно.

– Мама-киса, – вдруг обратился Санька к кошке, – если ты отдашь мне своего сыночка, я его буду любить и ухаживать за ним. Обещаю.

Кошка взглянула на ребёнка, прищурила глаза и продолжила умываться лапкой. Я обняла малыша. Потом мы вернулись к ярко пылавшему костру. Тихо звучала гитара. Кто-то тронул палкой поленья, и сноп искр взметнулся в черноту бесконечных небес.

Сбиваясь от волнения, объяснила группе ситуацию. Видно, само место к тому располагало да озвученное днём вслух детское желание. Прониклись люди и поддержали. «Мечты должны сбываться, особенно у детей», – говорили, – одни, кивали с улыбкой, – другие.

Водитель, пожилой мужчина, положив натруженные руки на Сашкины плечи, произнёс:

– Ничего, доберёмся домой. Ночь всего ехать. А ты, пацан – молодец, нашёл своего друга.

Мы ещё погуляли немного по базе. Смотрели на звёздное небо. Говорили о будущем питомце. Я потихоньку подводила сына к тому, что котика может забрать другой мальчик, – внук поварихи. Он первым сказал о своём желании. Тогда мы могли бы взять кошечку-девочку. Но Санька даже слышать об этом не хотел и отвечал, что мама-киска согласилась отдать ему своего сыночка. Эмоции понемногу улеглись, и мы отправились спать.

Утром нас ждали цветущие кувшинки и водяные лилии в реке у подножия горы, – Любви, арт-терапия на её вершине. Гид разложил баночки гуаши прямо на траве и раздал всем по квадратному листу картона. Тема, – нарисовать то, что чувствуешь. Саша увлечённо накладывал мазками яркие солнечные цвета. Любовь и счастье.

Когда мы вернулись на базу, встретили давешнюю женщину-повара. Она неслась нам навстречу, махала руками:

– Ну что, вы котёнка-то брать будете? Я вам и коробку нашла, чтоб удобней везти было.

– Да, будем! – закричали мы в ответ.

– Ой, знаете какое дело приключилось? – она подбежала и не могла отдышаться. – Тут тако-ое… Дети-то мои собрались уезжать. Внук пошёл за котёночком, а его и след простыл. Всю базу перевернули, а найти не могли. В общем, внук взял кошечку со словами: «Значит, – это моя киска, никому не отдам». С тем они уехали. И как только машина за поворотом скрылась, появился котик. Вот скажите-ка, и откуда вылез? Всё ведь пересмотрели! – она развела руками. – Сейчас котята в кухне. Накормлены. Так что идите, – любого выбирайте.

Войдя в помещение, мы увидели забавную картину: один котёнок лежал рядом с миской на спинке, выпятив сытый животик, второй бегал вокруг, охотясь за солнечным зайчиком, а третий?.. третьего не было.

– Опять сбежал? – повариха в недоумении всплеснула руками.

Саша окинул взглядом комнату. Молча полез под шкаф с посудой.

– Ты куда? – Я хотела поднять его с земляного пола.

– Вот мой котик! – он выполз и встал со счастливой улыбкой, прижимая к себе рыжий пушистый комочек.

– Ну, надо же, – женщина всхлипнула и смахнула уголком фартука непрошеную слезинку. – Выходит, ждал он тебя.

– Спасибо Вам большое, – я положила купюру на стол. – Это котятам на молоко. Пойдём собираться? – Повернулась к сыну: – Пора домой возвращаться.

– Да-да. И у нас поверье такое есть: чтобы питомец прижился, нужно денежку хозяйке дать, – весело приговаривала повар, вручая мне картонную коробку из-под печенья. – Вот, значица, хозяйством обзавелись. Удачной дороги вам.

Санька, ошалевший от радости, только кивал.

Так, в жизни нашей семьи появился аркаимский друг. Кажется, и мир преобразился. Всё сбылось, как мечтал сын. Его питомец рыженький с янтарными глазами. Они неразлучны. Кот спит на кровати, сворачиваясь клубочком у детских ног. Если ребёнок простужается и кашляет, рыжий становится лекарем, перебирается поближе к груди. И друзья спят в обнимку.

Из пушистого комочка вырос большой солидный кот. Он забирается на письменный стол, когда Санька делает уроки. Наверное, хочет стать учёным. С нетерпением ждёт возвращения друга из школы. Бежит встречать у входной двери, подняв трубой пушистый хвост. Нервничает, когда Саша моется в ванной, мяукает и норовит его лапой вытащить. А уж если ненароком в воду свалится, несётся во весь опор, разбрызгивая на ходу капли и хлопья пены. Скользит по ламинату с диким: «Мяв!» Бросается ко мне с недовольным ворчанием, словно сетует, что не выйдет из меня путёвой кошки. С его точки зрения, – купания и вычёсывания давно пора запретить.

Вот только откликается на кличку, – Котик. Не реагирует ни на Тома, ни на Огонька, ни на Рыжика. И когда я зову завтракать: «Ко-оти-ик!», на кухню бегут оба: Саша по прозвищу, – Котик и котик по кличке, – Котик. Детскую я теперь называю комнатой котов-художников. Почему? Это уже другая история.