Родственные души. Сборник рассказов современных писателей

И Бо Крутой и Мудрый задумался теперь по-настоящему.

– Возвращайтесь по норам и логовам, господа, – стараясь цедить слова, чтобы звучало веско, начал Мудрец. – Каждый из нашего объединённого народа ценен и неповторим. Лечитесь и отдыхайте. Скоро родной Остров и Записанный Порядок будут нуждаться в вашей защите.

Он кончил фразу совсем тихо, и все звери вокруг сдержали даже дыхание, чтобы расслышать последние веские слова. Этому психологическому приёму по манипуляции толпы людей-политиков учат специалисты, но наш толстяк додумался до всего сам. Это был необыкновенный и очень талантливый свин.

Звери впервые не закричали и не стали аплодировать. Они просто разошлись, едва волоча ноги.

А боров тихонько окрикнул:

– Малыш, ты где?

– Тут, – на пень вскарабкался Крысёныш.

– Выручай, малыш. Помоги придумать, как уничтожить непокорных волков.

– Я уже думаю об этом. Я работаю….

После похорон, волки, без сил, лежали у своих нор. Первым поднялся Мазлак. Он был всегда очень активным, из тех, кому не сидится.

– Ты куда? – спросил тихо Догар.

– Посмотрю, что враги делают.

– Не вмешивайся ни во что. Нам нужен мир.

–Так они тебе его и дали.

Мазлак был молодой, прямой и циничный волк. Но он был отважен, и звери с ним считались.

Он поднялся, встряхнулся и побежал рысью по направлению к лесу. Догар тоже встал. Долину они сохранили. Племя жило. Значит всё ещё могло наладиться. В племени росли волчата, несколько помётов. Они были надеждой волков на продолжение рода. Их берегли. Их любили.

Догар медленно обходил логово за логовом, смотрел и слушал. Им нужен был мир. Хотя бы пока подрастут волчата. Ведь взрослых волков осталось так мало.

Прошёл день, и вечером в Долину волков вернулся Мазлак. Он тащил за собой упирающегося маленького медвежонка.

– Что ты творишь! – к нему подскочил Догар.

– Это внук самого Мэра.

– Ты всех подставил!

– Или спас! Он будет нашим заложником. И пусть заплатят за него выкуп.

– Мазлак, брат, а что за белка следует за тобой? – сдерживаясь, спросил Догар.

Рыжий волк посмотрел назад. Там у кромки леса на ели сидела белка и внимательно смотрела на всех.

– Она мне показала, где гуляет детёныш, – небрежно бросил Мазлак.

– А не она тебе подсказала похитить его?

– Ну… мы вместе с ней обсудили…

Догар заревел от ярости.

– Ты обсуждаешь дела волков с белками?! Ты готов погубить всю Долину! Убирайся с моих глаз! Пока я не порвал тебя в клочья!

Мазлак отскочил от разъярённого брата и, прижав уши, бросился к лесу. Злость и обида душили его.

Догар оглянулся. За ним собралось несколько волков. А перед ним сидел на земле маленький медвежонок и, приоткрыв рот, смотрел на волков.

Догар шагнул к нему и обнюхал. Малыш потянулся к волку и лизнул его в нос. Но волк был строгий и жёсткий боец. Он не мог себе позволить проявление нежности к детёнышу. Он отступил, потёр лапой нос и проговорил медленно, стараясь, чтобы голос его звучал мягко:

– Ты хочешь домой, малыш?

Медвежонок кивнул тяжёлой большой головой. – Ты не боишься нас?

Медвежонок отрицательно покачал головой.

– Тогда пошли, мы тебя проводим. Ты помнишь, где ты живёшь?

Медвежонок кивнул снова.

– Эй, а ты говорить умеешь?

– Да.

– А почему тогда молчишь?

– Мне мама не разрешила разговаривать с волками.

Волки дружно расхохотались.

– Двое братьев, пойдёте со мной, нужно проводить сосунка до дома и объяснить всё родителям.

– Осторожнее, брат, – сказал старый Ихван. – Я сам бы пошёл, но прокушенная лапа болит, ступить не могу.

– Мы быстро вернёмся, не волнуйся, – ответил Догар.

И он сам, Аргно и ещё один волк, белый Куйра, повели медвежьего детёныша к лесу.

– Ты где живёшь, помнишь? – спросил малыша Аргно.

– У большого камня, там наша берлога. Третья от камня.

– Я знаю эти места, – на ходу выговорил Куйра. – Ещё щенком я таскал у них мёд.

Волки рассмеялись, каждый вспоминая своё детство. Они двигались медленно, подстраиваясь под шаг медвежонка, который то и дело сходил с тропы, чтобы обнюхать небольшую кочку или раскопать крысиную ямку.

Волки останавливались и терпеливо ждали. Рычать и шлёпать щенков у них было непринято.

Едва углубившись в лес, волки почувствовали запах медведей и остановились.

– Эй, братья медоеды! – крикнул в глубину леса Догар. – Мы идём с миром и доброй волей! Ваш…

Но договорить ему не дали. Несколько медведей, крупный и сильных самцов молча бросились вперёд. Лишь тяжёлое дыхание слышно было в лесу. Медведи не такие уже увальни, как кажется. Когда нужно двигаться быстро, они прут как танки, ломая на своём пути кусты и небольшое деревья. Кажется, что они не чувствуют боли.

Волков было только трое, трое было и медведей. И они столкнулись. Первым громко завизжал Куйра. Белая шерсть его слиплась от алой крови. И противник подмял его.

– Аргно, уноси его, – крикнул Догар другу, уворачиваясь от своего врага и бросаясь на помощь Куйре. – Я задержу их.

Времени не было спорить. Прыгнув через спину присевшего медведя, Аргно отскочил от занесённой лапы второго, перебросил лежавшего белого волка через плечо и понёсся к кромке леса тяжёлыми скачками. Лапы и хвост Куйры свешивались с его спины и везлись по земле.

Медведи окружили Догара, которые остался один против трёх противников. Тот стоял, тяжело дыша, и готовился к смерти.

И тут от кромки леса раздался грозный волчий вой и ветер принёс острый запах волчьего пота. Медведи замерли на месте, выстроились в линию. Медвежонок, чувствуя неосознанный страх, забрался под брюхо к своему отцу.

– Уходите, – тяжело и медленно процедил Догар. – Волки не причинят вам зла. Клянусь вам! Ради вашего малыша, уходите!

Медведи стали медленно отступать. Волки показались из-за деревьев.

– Стойте, – закричал Догар, поворачиваясь к своим братьям. – Они уходят, стойте!

Волки замешкались, добегая до своего вождя, они останавливались, нервно крутились на месте и повизгивали. Но тут, с другой стороны, на ближайшего медведя налетел Мазлак, и вцепился ему в заднюю лапу. Дико завизжал медвежонок, взревел сам отец-медведь. И волки сорвались с места. Уже не было силы, способной удержать их.

Только один медведь ушёл с места побоища. Двух его братьев волки разорвали, медвежонка задавили насмерть и потеряли четырёх своих волков. У Догара шерсть была слеплена кровью, и вид его был устрашающий.

– Уходим домой! – загремел он на весь лес. – Вы не должны были этого совершить. Мазлак, – теперь ты мой враг! Откуда ты взялся! Что за белка тебе привела в этот раз!

– Отстань от белок. Не считай себя единственным волком на свете. Меня Крысёныш предупреждал, что ты плохой волк.

– Крысёныш? Ты бы ещё с самой свиньёй побеседовал! Предатель!

– Это ты предатель. Я дал вам возможность победить, привёл заложника. А вы его потеряли. Даже хуже, – убили! Представь, что теперь сделает Мэр!

– Уходим в Долину! – рявкнул Догар и первым, широкими прыжками бросился вон из леса.

Но в Долине ссора между Догаром и Мазлаком разгорелась с новой силой. Они уже готовы были грызться друг с другом, когда Мазлак неожиданно отступил.

– Оставайся хозяином долины, если хочешь, в одиночестве. Я уйду к другим зверям. Волки, братья, кто последует за мной? Идёмте, пока не поздно!

Тишина нависла над Долиной волков.

И один волк, повернувшись. пошёл к Мазлаку. Двигался он, медленно, понурившись, низко опустив голову и поджав от стыда хвост. Но всё-таки он шёл. Второй двинулся за ним уже увереннее. Третьей была волчица с двумя детёнышами. И скоро половина племени перешла на сторону Мазлака. Они старались не смотреть в глаза оставшимся волкам.

– Теперь у нас шестнадцать взрослых сильных волков, говорил Крысёныш, устроившись на пне рядом с Бо Мудрым. – Они заменят нам собак и будут послушны во всем. Они же сами и додавят Догара.

– Ты маленький, но умный, – сказал Лакки.

Он внимательно и не мигая, наблюдал за маленьким хорьком.

– Да, я стараюсь для общего блага.

Самооценка Крысёныша росла с космической скоростью, но внешне он старался держаться скромно.

И тут к трём заседателям прилетел клёст и сел на обломок столба.

– Мудрейший, сейчас чайки кричат, что к нам от материка приближается корабль.

– Люди? – каждый на свой манер, но одновременно воскликнули трое заседающих.

Боров перепугался не на шутку. Люди – единственные на Острове, кто мог его съесть наверняка. Лакки не любил людей за их предательство. Один хорёк относился к ним лояльно. Они даже не замечали его, он – их. Всё было взаимно. Но он первым выговорил веско и внушительно:

– Мы своих не сдаём. Не волнуйтесь. Я все устрою.

Катер, везущий егерей, видно было уже с пенька.

– Люди вернулись на остров, – сказал Ихван, поднимаясь со своего места. – Что будем делать, братья?

– Будем ждать, – ответил Догар.

– Я не хочу снова им подчиняться, – проговорил Аргно. – Мы почувствовали волю. Мы хотим жить по-своему.

– Остров мал. Люди сильнее всех. У них есть ружья. Нам не одолеть их.

– Будем ждать, – снова повторил Догар.

С ним осталось двенадцать волков и волчиц. Детёнышей у них уже не было.

Егеря вернулись не одни. С ними были электрики и строители. Нужно было восстановить дом. Егеря ходили по острову и не узнавали его. Увидев небольшой холмик, главный егерь раскопал его и увидел похороненного медведя, с разорванной глоткой.

Это открытие поразило его.

Маленький хорёк с рыжей спинкой смотрел на него из-за корней, но человек его не заметил.

Егерь торопливо вернулся к своим. Хорёк следовал за ним, прячась в траве и жалея только, что он не белка.

– Проблема, – подбежал главный егерь к своим товарищам. – Что-то случилось на острове. Я нашёл тушу медведя, задранного, судя по всему, – волками. Срочно, нужно всем вколоть «Рабикан», боюсь на Острове началась вспышка бешенство.

– Тогда всех рабочих нужно срочно эвакуировать, – торопливо предложил другой егерь, моложе.

– Да. Я ещё удивился, почему нас собаки не встречают. И волков не видно.

– Зато наш Борька на месте.

– Свинья ни к чему не восприимчива, была бы грязь, – с желчью проговорил самый молодой егерь. – Давно надо бы его зажарить.

Бо Мудрый и Крутой лежал в грязи, закатив свои маленькие глазки и трясся всем большим и жирным телом.

И началась работа. Посторонних людей срочно эвакуировали с острова. На помощь смене лесников ещё на одном катере приехал отряд егерей, поднятый по тревоге. С ними было несколько ветеринаров, имевших большой запас вакцины и снотворного. Началась работа.

Крысёныш со всех ног мчался в Долину. Спустившись на равнину, он стал искать волков, бегал и нюхал землю вокруг, пока не почувствовал знакомый запах, принадлежавший самому Догару…

Первыми решили вакцинировать волков. В лесу, недалеко от горы нашли волков, которые ушли с Мазлаком. Те, покусанные, едва живые, встретили людей покорно. Они опускали головы, махали хвостами, всячески показывая свою покорность. Их усыпляли, делали прививку, обрабатывали раны. Другие волки смотрели и не двигались с места, ожидая своей очереди.

И тут из-за леса показались волки Догара.

– Вон, видишь, – говорил Крысёныш. – А ты мне на верил. Смотри. Их убивают!

И Догар бросился на старшего егеря.

– Бегите, братья! – закричал серый волк, сбивая с ног человека.

Его страшная, вся в свежих рубцах голова склонилась над горлом егеря.

Человек зажмурился. И волк не смог убить своего бывшего друга. Он легко отскочил от поверженного человека и широким намётом помчался к лесу.

А красное кровавое солнце волчьей свободы приближалось к закату.

Прошла ночь. И с ясным светлым рассветом над островом показался вертолёт. Люди в камуфляже с боевым оружием окружили Долину волков. Всё живое в ней подлежало уничтожению.

Хорёк сидел на небольшом холме среди камней и внимательно наблюдал за тем, что там происходит.

Вертолёт завис над долиной и, низко опустившись, стал медленно пролетать над высокой травой, стараясь выгнать стаю из укрытия. И нервы у волков сдали. Первый волк выскочил из укрытия и, прижив уши, помчался по равнине. За ним рванулись второй и третий. Из вертолёта раздалась пулемётная очередь. Рыжий гигант подпрыгнул на полном бегу и кувыркнулся в траву.

Волки метались по равнине. Их расстреливали сверху. Но когда они попытались выскочить к лесу, их и там встретили автоматными очередями.

Догар погиб одним их первых. Он, видя конец, не захотел унижаться и прятаться или бежать. Он просто выпрямился во весь рост и так и остался стоять в ожидании пули. Некоторые волки, самые твёрдые и храбрые последовали его примеру.

Через какие-то полчаса всё было кончено.

После уничтожения последних волков из Долины вертолёт улетел. Оставшимся животным сделали прививки от бешенства. На Остров привезли новых собак.

И всё было бы по-прежнему. Только вот у тех волков, кто остался на Острове, упали уши. Даже доктор биологических наук приезжал изучать этот феномен. Но причину так и не понял.

Майка

Дин Спейс

Обложка создана при использовании ИИ Кандинский. Правообладатель ПАО Сбербанк. Все права защищены.

Детский крик всколыхнул сонную улицу, бился о стены старых домов.

– Иринка! Собака! Нам собаку купили!

Пожилая соседка Зоя Ивановна выглянула из-за ограды:

– Тьфу, оглашенный! Что так кричать-то? Собаку им купили, эка невидаль…

Мишка резко затормозил на пыльной дороге у дома соседки.

– Вы не понимаете, Зоиванна… Не собака какая-то простая, это СОБАКА! – и попылил дальше к своему дому.

– Тьфу, – ещё раз мысленно сплюнула соседка. – Объяснил!

И повернулась к своему ненаглядному огороду.

Мишка добежал до своего дома, на бегу откинул щеколду калитки, влетел на задний двор. Иринка степенно раскладывала всякие расчёсочки и пластиковые зеркальца по столикам кукол.

– Ириш, я зову, зову… Собака! Как папа обещал! – глаза Мишки горели, ноги сами так и приплясывали. – Бежим до почты! Папа там!

Мальцы побежали. Иринка всё отставала, что вызывало лёгкое рычание старшего брата, несколько раз он убегал и возвращался за ней. Хотел, чтоб вместе увидели своё обещанное чудо.

Добежали, отдышались слегка. Большая дородная Марьвасильна не любила, когда хоть кто-то шумел на территории почты, это был её Храм. Если бы вы захотели встретить толстого дракона в синей форме с белым шарфом, надо было разбудить его в огромной женщине, точно вам говорю! Мишка опасался неохватную начальницу почты, но не признавался в этом никому, даже себе.

Заглянули в двери, увидели отца. Он как раз получал от Марьи Васильевны большую продолговатую коробку. На неё с интересом посматривала помощница главпочты, а также пара случайных посетителей. Папа с трудом приподнял упаковку и развернулся к выходу. Тут он увидел у дверей блестящие любопытные глаза детей.

– Мишки-Иришки! Так, так… Ну-ка, пошли домой!

Они шли по улице, папа придерживал длинный пакет с посылкой. А Мишка также пританцовывал, забегал вперёд, рассказывал всем встречным мальчишкам, что им прислали СОБАКУ. Отцу пришлось осадить его, чтоб не приглашал к ним полсела.

Вообще, это уже не было селом, скорее, – окраиной огромного мегаполиса, что наползал в их сторону последние годы. За близкой речкой уже сверкали на солнце, закрывая весь горизонт в той стороне от края до края, огромные башни многоквартирных домов, стеклянных офисов и разноцветных торговых центров.

Дошли до дома, папа уже слегка запыхался, коробка была тяжёлой. Отец у них был типичным интеллигентом, не особо накачанным. Хотя кой-какие мускулы имелись в наличии, как говорила со смешком мама, когда хотела его позлить. Обычно это заканчивалось визгом, беготней и киданием подушками по всему дому. Мишке и Иринке особо нравились такие вечера.

Днём папа работал в какой-то фирме в близком городе. Вроде программистом или техником, особо не рассказывал, а мама просила детей не хвастать этим. В городе было полно закрытых предприятий, и папа “варился” в одном из них. Электронную собаку прислали обычной почтой с такой закрытой фирмы, чтоб ни у кого на селе не возникло вопросов, – якобы папа купил на одном из маркетплейсов продвинутую игрушку. Недельку пообсуждают и почти забудут, на это и был расчёт.

Папа со вздохом облегчения положил упаковку на низкий столик террасы.

– Дуй за ножиком в мастерскую, – сказал Мишке, и тот рванул.

Принёс складной нож, который хотел соседским мальчишкам показать, но отец запрещал уносить из дома, приговаривая, что “ложка хороша к обеду”, и нечего нужные вещи уносить для игрищ. Мишке было обидно, но отца слушался.

Тут папа разложил нож и быстрыми движениями вскрыл пластик упаковки. Под ним обнаружилась обычная картонная коробка без обозначений. Отец с улыбкой стал медленно открывать крышку и на, любопытно вытянувших шеи, детей из темноты коробки вдруг глянули два голубых светящихся глаза. Они отпрянули, но через секунду вернулись, потому что раздалось нежное мелодичное тявканье щенка.

– Майка! – вдруг воскликнула Иришка. И пояснила недоумённым отцу и брату, что так будут звать собаку.

– Я хотел его назвать Рексом, – обиженно проворчал Мишка. Он надулся, искоса глядя на робощенка. Но через пару секунд забыл свою обиду.

Щенок был потрясающим. Его белёсая шёрстка была похожа на настоящую, никакого пластика, как у старых моделей. Глаза могли светиться, а могли изображать совершенно обычные собачьи голубоватые глаза, как у хаски. Хотя собака была скорее терьером, только без лишней мохноты умной морды. Собака одним грациозным прыжком оказалась у ног малышей, её глаза доверчиво, как казалось Иринке, смотрели на них. Хвостик, в меру длинный и забавный, как у настоящей собаки размахивал из стороны в сторону.

– Бежим, поиграем! – крикнул Мишка, и хотел уж рвануть на дорогу. Но отец остановил его резким взмахом.

– Постой, Миш… Дети, послушайте… Э-э… Вы же видите, что это не простой щенок. Как бы это сказать? Понимаете, он будет вашим защитником, слушайтесь его, если что, ладно?

Дети молчали, не совсем сознавая, как слушаться собаку. Но Мишка решил поддакнуть, только чтоб их уже отпустили. И малышня побежала в сторону соседних домов, где их уже ждала ватага слегка запылённых загорелых мальчишек и девчат. Майка бежала с ними, слегка поворачивая голову и периодически гавкая всё тем же мелодичным голоском.

*

Лето почти кончилось, Мишку вовсю собирали в школу, бабушка по видеосвязи деловито напутствовала внука, чего надо быстро дочитать, какие предметы подтянуть. Она была заслуженным учителем района, и в конце августа об этом напоминала всем, когда надо было подготовить внука, теперь уж к третьему классу. Иринке такие заботы пока не грозили, но в следующем году бабушка возьмётся и за неё, как раз к первому классу внучка должна уметь читать и считать.

Удушающая жара надоела за последние дни, прежние месяцы и то были нормальными. Дети вспоминали прохладные июльские ночи, а днём ребятня проводила время то в лесу, то на речке, редко задерживаясь дома. Но август будто решил отыграться за всё лето. И лица взрослых были хмурыми и напряжёнными, нечто витало в воздухе, говорило сухими и безжизненными голосами дикторов из телевизоров.

В тот день Мишка с Иринкой успели с утра сбегать на речку вместе с Майкой. Там она бегала по берегу, лаяла и выполняла команды, как самая настоящая собака. К ней уже все привыкли, внимание, как раньше, перестала привлекать. Ребят знакомых было намного меньше, кого заранее увезли в город, а кто-то ходил с родителями по школьным базарам.

Полдень давно миновал. Отец, как всегда, был на работе. Мама ушла к знакомой за деревенскими молоком и творогом, заодно поболтать, обсудить свои дела и новости. Потому дети знали, что час или полтора им предоставлено побыть одним в большом скрипучем доме.

Ребята слегка заскучали, Иринка опять возилась со своими куклами на заднем дворе, Мишка покидал мячик робощенку. Тот выполнял все команды с неизменными точностью и изяществом.

Вдруг собака остановилась прямо посреди игры. Её голубоватые глаза обратились в небо, она даже пропустила кинутый Мишкой мячик, и тот ударился о мохнатую мордочку. Майка даже не шелохнулась. Секунду или две она всматривалась в видимые только ей одной далёкие чёрточки и точки в небесной дали. Глаза робощенка вдруг загорелись красным, вместо нежного тявканья из её рта раздался громкий мужской голос, очень похожий на папин:

– Опасность! Дети, быстро в подвал!

Мишка застыл от неожиданности в шоке. Тогда робот обратил на него горящие красным светом глаза и мотнул головой в сторону, где играла Иринка. До паренька дошло, и он рванул за сестрой. Через несколько секунд он появился в дверях, крепко держа за руку ревущую Иринку. Та ещё больше заголосила, увидав два красных карбункула вместо голубых приветливых глаз Майки.

Собака не тратила время, уже подбежала к толстой металлической двери, уводящей в наклонный коридор, что вёл в глубокий подвал под домом и участком. Она подскочила, вцепившись в ручку двери, рванула её своим весом. Так что дети, подбежав, сразу смогли, не снижая скорости забежать в полутьму к лестнице подвала. Робот рывком захлопнул дверь, и тут же тьма обступила их, но горящие красным глаза, так напугавшие Иринку, подсвечивали на три ступеньки путь вниз.

– Опасность! Опасность! – всё продолжал повторять устрашающий мужской голос, что так не вязался с нежным и уже привычным образом робощенка. Собака явно поторапливала детей, чтоб они быстрее спускались с лестницы.

Брат с сестрой почти добежали до низа, оставалось несколько ступеней, в красноватом свете глаз робощенка уже отсвечивали привычные банки с мамиными закрутками, когда страшный удар потряс дом и землю под ним. За пару секунд до того из-за далёкой двери наверху полыхнуло по краю, будто фотовспышка. Мишка даже вспомнил, как их фотографировали на выпуске класса, там также неприятно слепило вспышкой. Но это было как десятки вспышек, они с сестрой даже запнулись на последних ступеньках. И тут удар бросил их вместе с собакой на ближний стеллаж с банками.

Это был хаос, Иринка с Мишкой орали от ужаса и боли, осколки от банок посекли их, стеллажи падали в их сторону, но собака успела за долю секунды прикрыть детей от ближайшей конструкции. Они лежали, постанывая, среди осколков банок, разбросанных в пыли огурцов, перцев и помидоров с зеленью, когда услышали почти оглохнувшими ушами ужасный гул, будто за дверью наверху рядом шёл гружёный поезд, а может быть, это ревел ураган.

Порезы и раны кровавили и зудели. У Иринки из глубокого пореза на ноге толчками выплеснулась кровь. Мишка увидал это, оторвал от рубашки рукав. Прижал к ране Иринки половину рукава, потом привязал остатком. Он сам шипел от боли, да и Иринка кривилась, тем более, что на раны попало кислым из разбитых банок. Пришлось ещё вытаскивать осколки друг у друга. Они почти не обращали внимания на Майку, а робощенок приговаривал в то время непонятные слова:

– Радиационная опасность! Не выходить! К двери не приближаться!

Вдруг Мишка застыл.

– А как же мама? – он повернулся к двери, за которой гудел ужасным воем странный ветер. Дверь держалась, потому что их дед сооружал подвал так, будто готовился к нашествию врагов. Деда не было уже года три, Мишка сильно скучал по этому сухому и суровому человеку. Уж он-то точно подсказал бы мальцам, что и как делать теперь.

Мишка направился к лестнице и этой железной громаде, что отделяла подвал и детей от чего-то ужасного наверху. Собака прыгнула перед ним, её красные глаза глядели прямо на Мишку.

– Опасность! Не подходить! – громко и чётко, перекрывая гул, вещал записанный мужской голос.

– Уйди! – бешено заорал мальчик. – Там же мама!

Он попытался оттолкнуть собаку, та ловко уворачивалась, но не давала пройти вверх к двери.

– Опасность для жизни! Радиация! – повторяла собака смутно знакомое слово, но Мишка никак не мог вспомнить, что это такое. Помнил, что родители тихо обсуждали какое-то ужасное слово “война”, тогда мама всё вздыхала, что не дай бог такое пережить, уж ей-то бабушка рассказывала. Тогда и мелькали в разговоре слова “бомба”, “радиация” и другие, только взрослым понятные.

Мишка сделал вид, что возвращается к сестре, крикнул Майке:

– Смотри! – и та повернулась к чему-то за спиной Иринки, защищая маленькую хозяйку.

Мишка рванул вверх по лестнице, огромными прыжками перепрыгивая через две или три ступени. Собака не успела среагировать на эту выходку, ей не хватило пары секунд. Мишка успел добежать до двери и рванул ручку.

*

Ураганный ветер тут же распахнул тяжёлую дверь, будто это был листок бумаги. За проёмом угадывались рваные клочки того, что было навесом террасы, странный оранжевый свет заполнял всё в пространстве. Над обожжённой и оплавленной землёй неслись низкие тучи, мгновенно собираясь, заслоняя тьмой на секунду страшное распухшее солнце, то безумный свет сквозь бесчисленные клубы пыли освещал на секунду-другую ужасное разорение в том, что ещё утром было их селением. За высохшей от жара рекой угадывались обломки мегаполиса.

Мишку буквально вынесло в проём двери, и робот-собака своими чувствительными органами видел в то мгновение, как ураган будто наждаком содрал с него плоть. Мальчик даже не успел вскрикнуть, как осыпался лёгким пеплом, который тут же был снесён безумным ветром в сторону бывшего города, где вспухал чудовищный гриб.

С нечеловеческой быстротой было принято решение. Робот подскочил к двери, его сенсоры доносили крик Иринки, счётчик радиации зашкаливал. Преодолевая ураган, собака дёрнула дверь на себя, но не могла преодолеть эту мощь. Электронный мозг решил изменить тактику, и при следующем порыве ветра использовал его силу, чтоб помочь захлопнуть дверь, и это получилось. Ураган сломал собаке привод в челюстях и задней левой лапе. Все это заняло от силы секунды две, но Иринка в подвале уже потеряла сознание от перепада давления и от дозы радиации.

Майка поползла к хозяйке, подволакивая сломанную лапу, приводы в остальных лапах тоже были на грани разрушения. Положила голову на колени девочке, переключила глаза на режим спокойствия. Потому что уже было поздно предупреждать, радиация проникла в подвал, разлилась по маленькому телу хозяйки, стала выжигать схемы самой Майки.

Иринка пошевелилась, с трудом открыла глаза. Её зрение размылось и стало пропадать, взгляд собаки она восприняла как два голубых ярких пятна. Из носа девочки пошла кровь.

– Майка… Маечка моя! – шептала Иринка, и её слабеющая рука всё гладила мягкую белёсую шёрстку, нежно тявкнувшего робощенка. Его схемы почти отказали, выжженные невидимым безжалостным светом радиации. Но Майка чувствовала прикосновения хозяйки, пока их обоих не объяла тьма.