До вчерашнего дня я, Джорджи Кэррутерс, не верила в пришельцев. Нет, возможно всякое, я не отрицаю. Но расскажи мне кто-нибудь на полном серьезе, что маленькие зеленые человечки кружат вокруг Земли на летающих тарелках и похищают людей, я бы решила, что он спятил.

Но это было вчера.

А что сегодня? Сегодня совсем другая история.

Полагаю, все началось прошлой ночью. Поначалу все шло как обычно. День я провела на работе, общаясь с посетителями через окошко банковской кассы, вечером вернулась домой, разогрела себе готовую еду, поужинала, пялясь в телевизор, и задремала на диване. Да, моя жизнь не похожа на праздник, но это был вторник, а вторники для работы, а не для развлечений, не так ли? Потом я пошла спать, и тут-то все и началось.

Мне снился очень странный сон. Не про то, как у тебя выпадают зубы или ты вдруг оказываешься голой перед всем классом – такими снами меня не удивишь. Нет, это был гораздо более зловещий сон – о потерях и одиночестве, о боли и холодных комнатах, залитых белым светом. Снилось, что я иду по туннелю, вижу вдали огни приближающегося поезда, хочу поднять руку, чтобы заслониться, но рука, увы, меня не слушается.

На этом моменте я проснулась и зажмурилась от тонкого луча света, проскользнувшего мне по глазам. Кто-то светил мне чем-то в глаза? Я моргнула, пытаясь сосредоточиться, и осознала, что это не сон и я вовсе не дома, а где-то еще…

Затем свет погас и раздался странный звук, напоминающий чириканье птицы. Глаза постепенно привыкли к темноте, я пригляделась и обнаружила, что меня окружают странные существа – маленькие зеленые человечки с огромными черными глазами, большими головами и тощими бледными руками.

И тут я закричала! Вопила так, будто меня убивают.

Один из пришельцев наклонил ко мне голову и издал уже знакомое чириканье, хотя его лицо при этом не двигалось. В следующий миг что-то горячее и сухое приложили к моим губам и удерживали, пока я не почуяла едкий запах. Черт! Неужели мне суждено вот так умереть? Я отчаянно хватала ртом воздух, пытаясь дышать, но свет вокруг быстро померк, и я снова провалилась в сон.

На этот раз мне снилась работа. В стрессовых ситуациях мне всегда снится работа. В течение нескольких часов разъяренные клиенты банка кричали на меня, пока я вскрывала пачки двадцаток, которые, казалось, никак не хотели вскрываться. Но я была рада пересчитывать мелочь, лишь бы отвлечься. Ненавижу сны о работе, но этот принес облегчение. Никаких поездов, никаких пришельцев, просто работа кассиром в банке. С этим я могла справиться.

Так я оказалась здесь.

Я проснулась и пытаюсь понять, где нахожусь. Сажусь и осматриваюсь. В нос бьет запах канализации. Кажется, позади меня стена. Тело ноет от боли, голова кружится, руки и ноги отяжелели. Понятно, кто-то накачал меня наркотиками. Даже не кто-то, а что-то. Дыхание учащается, когда в сознании всплывает образ темноглазых пришельцев, я испуганно оглядываюсь. Нет, где бы я сейчас ни была, их тут нет. Слава богу!

Щурясь в полутьме, я пытаюсь разглядеть помещение. Кажется, это большая темная комната с черными стенами. Слабый оранжевый свет исходит от трубок, закрепленных на потолке, метрах в шести над головой. Это место похоже на грузовой отсек корабля из какого-то странного научно-фантастического фильма. Напротив меня шесть больших металлических труб, выстроенных вдоль стены, как шкафчики. Оранжевые и зеленые огоньки бегают вверх-вниз по этим трубам, подсвечивая какие-то завитушки и точки. Наверное, что-то вроде инопланетного письма. В дальнем углу виднеется дверь, однако добраться до нее не удастся, потому что я за металлической решеткой.

И здесь ужасно воняет. Это коктейль из запахов мочи, дерьма, рвоты и пота, от которого меня тошнит. Фу! Хочется прикрыть рот рукой, но она не слушается, и все, что мне удается сделать, – немного пошевелить пальцами.

Поворачиваю свою тяжелую, одурманенную голову из стороны в сторону, продолжая осматриваться. И вдруг понимаю, что я здесь не одна. По эту сторону решетки есть и другие. В тусклом свете насчитываю семь, может быть, восемь фигур, которые лежат на полу, свернувшись клубочком и прижавшись друг к другу, как щенки. Начинаю подозревать, что я в какой-то тюремной камере или в клетке. Нет, в клетке было бы гораздо хуже. В камере хотя бы можно стоять…

По крайней мере, здесь нет пришельцев. Подступает паника, но я слишком вымотана. Это как получить дозу веселящего газа в качестве обезболивающего на приеме у стоматолога – совершенно не можешь сосредоточиться.

Обнаженное плечо болит, я с трудом потираю его пальцами и нащупываю на своей руке несколько шишек, которых определенно раньше не было. Нажимаю сильнее. Под кожей точно что-то твердое. Какого черта? Я пытаюсь разглядеть свою руку в темноте, но ничего не вижу. Образы пришельцев, луч света, направленный мне в лицо, кошмар и ужас – все это встает перед глазами, и меня накрывает. Из моей груди вырывается стон.

– Не кричи, – шепчет кто-то, касаясь моей руки.

Медленно поворачиваю свою тяжелую голову и встречаюсь взглядом с худенькой блондинкой примерно моего возраста. У нее длинные грязные волосы и большие глаза на тощем лице. Она оглядывается, а затем прикладывает палец к губам на случай, если я не поняла ее предупреждения.

Поняла, ладно, ладно. Я подавляю подступающий к горлу крик, киваю и стараюсь сохранять спокойствие. Не кричи, Джорджи, не кричи. Ты можешь держать себя в руках, у тебя получится.

– Ты в порядке?

– Да…

Говорить сложно, язык не слушается. И слюна вдруг начинает капать изо рта. Прекрасно, только этого не хватало. Пытаюсь своей отяжелевшей рукой вытереть рот.

– Извини…

– Все в порядке, – шепчет незнакомка, а меня опять накрывает. Она старается говорить тихо, чтобы не разбудить остальных. – Мы все просыпаемся тут немного с похмелья, они накачивают новеньких наркотиками. Это скоро пройдет. Я Лиз.

– Джор-джи, – отвечаю медленно, по слогам, чтобы правильно произнести свое имя. Затем потираю руку и указываю на странные шишки. – Что происходит?

– Ну, тебя похитили инопланетяне. Думаю, что ты это и так знаешь.

Пытаюсь улыбнуться, но получается плохо, и все, что мне удается – это снова пустить слюни.

Лиз подвигается ближе.

– Хорошо, давай посмотрим, смогу ли я ответить на главные вопросы, которые наверняка крутятся в твоей голове. Кто все эти люди? – Она жестом указывает на остальных, все еще спящих в клетке. – Это такие же, как и мы, жертвы пришельцев, похищенные по всему миру. Большинство американцы, но, кажется, есть кто-то из Канады. Ты уже двадцать вторая.

– Правда?

– Боюсь, что да. Дай угадаю: ты живешь одна, родственников поблизости нет, ты не беременна и у тебя нет серьезных заболеваний?

– Как…

– Потому что мы все в одной лодке, – мрачно говорит Лиз. – У каждой девушки, которую они выбирают, одна и та же история. Кроме Меган, она была беременна, на втором месяце. Но они почистили ее, как будто это обычное дело. – Лиз вздрагивает при этих словах. – Похоже, куда бы нас ни везли, им не нужны беременные девушки. Просто молодые и здоровые.

О боже! Подступает тошнота, и я с трудом сглатываю. Здесь ведь даже нет уборной. И теперь понятно, почему вокруг пахнет нечистотами. От Лиз тоже исходит не самый приятный запах.

– Как давно ты… здесь?

– Я? Две недели. Кира здесь дольше всех остальных, только у нее есть наушник.

Я оглядываюсь, но не вижу ни на ком наушника.

– Это переводчик, – объясняет Лиз. – Но ты скоро сама все увидишь. Такой объем информации непросто переварить сразу, да? Хорошо, последнее. Видишь те трубы? – Она указывает на дальнюю стену и те металлические штуки, которые напоминают большие шкафчики. – Кира видела, что в них. Она сказала, что там такие же девушки, как и мы.

У меня перехватывает дыхание. Что? Еще девушки?

Лиз машет рукой, напоминая, что нам следует вести себя тихо, и я киваю, потирая свои зудящие шишки на руке.

Она оглядывается, чтобы убедиться, что никто не идет, потом пододвигается еще ближе. Теперь я сильнее чувствую запах ее тела, от нее пахнет потом, но это человеческий пот.

– Так вот… Кира рассказывала, что когда пришельцы ее похитили, они пытались наладить с ней контакт, но она, конечно же, ничего не могла понять. Тогда они вживили ей в ухо наушник, который переводит их речь. Подозреваю, у них был только один такой. Зато Кира теперь может переводить для всех нас.

– Вжи-ви-ли? – повторяю я в ужасе от одной только мысли.

– Ага. Пометили ее, как корову. – Лиз морщится. – Извини, я из Оклахомы, думаю, этот образ вызывает у меня больше эмоций, чем у тебя. Откуда ты родом?

– Орландо, – решаю сказать я. Не уверена, что смогу произнести «Флорида», не брызгая при этом слюной.

Она кивает.

– По всей стране людей похищают. В любом случае, из того, что Кире удалось понять, наши новые друзья – кто-то вроде контрабандистов. Угадай, чем они торгуют?

– Девушками?

– Ага. – Она снова указывает на шкафчики. – Я предполагаю, что изначально их целью было похитить шестерых, но дело так хорошо пошло, что они решили не останавливаться и втиснуть в грузовой отсек еще несколько десятков жертв, прямо как заправские бандиты. Кира говорит, что новенькая появляется каждые два дня или около того. Мы думаем, что они собираются упаковать нас, как сардины, а затем продать… Не знаю, кому-нибудь. Я вообще стараюсь не думать о том, что дальше. Когда начинаю, мне хочется кричать, и поверь мне, ты не хочешь знать, что происходит с теми, кто кричит.

О боже!

– Что?..

– Ты скоро сама все увидишь, – говорит Лиз с болью в голосе. – Просто знай, эти худощавые не выносят шума. Не забывай об этом, договорились?

Добавлю это к предыдущему предостережению.

– Договорились. А что с моей… рукой?

– Ты про эти шишки? У них есть какой-то врач, а то и ветеринар, кто его знает. Когда тебя только-только доставляют сюда, появляется он, вонзает в тебя кучу игл, вживляет какую-то серебряную штуку под кожу и уходит. Мне это напоминает работу ветеринара на ферме: он ставит прививки коровам и цепляет трекер им на ухо. Только нам трекер вживили в руку. Вот видишь, я снова сравниваю нас с коровами. Наверное, не стоит, да?

– Потому, что коров мы… едим, – бормочу я, пуская слюни.

Лиз фыркает.

– Да, так и есть. Но мне кажется, они слишком с нами возятся, чтобы просто съесть. Если только мы не какие-то деликатесы, чего я, конечно, не исключаю. Но… да.

– Да, – эхом отзываюсь я.

– Постарайся немного поспать, если сможешь, – бормочет Лиз, похлопывая меня по больной руке. – Сон – это практически единственное спасение, которое у нас есть. Наслаждайся им.

Эта Лиз такая оптимистка. Я обхватываю себя руками и замечаю, что на мне все еще пижама без рукавов, в которой я легла спать. Здесь не очень-то тепло и уютно. Как жаль, что я не надела просторную фланелевую пижаму в этот раз.

Подумать только, я не оделась должным образом для похищения пришельцами! Мои плечи трясутся от смеха, пока он не переходит в слезы.

Так что да, еще вчера я не верила в инопланетян. Но это было вчера.

Тихо плачу и засыпаю.

* * *

За следующие несколько дней на космическом корабле я кое-что выяснила.

Например, что здесь вообще нет туалета. Похоже, наши похитители не все продумали до конца, решив забрать кучу людей сразу. Нам приходится обходиться ведром в углу, отсюда и вонь. Чувство собственного достоинства? Уничтожено напрочь. Когда ждешь своей очереди у ведра для какашек, то постепенно теряешь то немногое человеческое, что у тебя осталось.

Еще я узнала, что еда здесь – это крошечные батончики, которые на вид как сушеные морские водоросли и на вкус как дерьмо. Мы получаем по два таких в день. Вода? Она подается из какого-то крана в стене и напоминает мне кормушку для хомячков.

Рубцы на моей руке практически затянулись, осталась только небольшая шишка. Ощупывая ее и разглядывая руки других девушек, я предполагаю, что нам вживили какие-то электронные устройства слежения. Бирки для скота, как назвала их Лиз. Теперь это сравнение мне кажется чертовски уместным.

Я выяснила, что на корабле есть два типа пришельцев. Одни – тощие зеленые, которые, по-видимому, всем заправляют, и вторые, у которых голова похожа на баскетбольный мяч, отвечают за безопасность. Я называю их баскетбольными головами, потому что их шишковатые лысые черепа обтянуты шершавой оранжевой кожей. Эффект усиливает контраст с серыми обтягивающими костюмами, которые всегда носят пришельцы. Несмотря на комичное прозвище, баскетбольные головы наводят ужас одним своим видом. Они высокие, у них маленькие, как у насекомых, глазки с плотными веками, зубы как иглы, а на руках по три пальца. Маленькие зеленые человечки, которые издают птичьи звуки, не выше метра ростом или около того и редко появляются в грузовом отсеке. Что же до баскетбольных голов, то те постоянно тут, и все их боятся.

Я выяснила все это на следующее утро. Хотя вполне возможно, что был уже день, когда я проснулась и увидела, что все остальные уже не спят. Кажется, одурманивающее действие наркотиков закончилось. Я беззвучно подавила зевок, потому что тишина – это хорошо. Потребовалось мгновение, чтобы понять, что все пятятся в дальний конец клетки, стараясь держаться подальше от прутьев. Волосы у меня встают дыбом, и я повторяю за остальными. Я хочу спросить, что происходит, но как только открываю рот, Лиз молча качает головой, глядя на что-то через мое плечо.

Оборачиваюсь и вздрагиваю при виде пришельца с баскетбольной головой, смотрящего на меня через решетку. Снова вздрагиваю, когда он злобно ухмыляется мне, и пододвигаюсь ближе к остальным.

– Не кричи, – шепчет кто-то предупреждающе.

Боже, это сводит меня с ума! Киваю. Ни за что не издам ни звука.

Баскетбольные головы в комнате весь день, как будто выжидают чего-то, я даже боюсь представить чего. Мы сидим в углу клетки. Через несколько часов в комнату заносят еще одну девушку без сознания. Никто даже не пытается бежать, когда дверь клетки открывается. Мы просто сидим и смотрим, как пришельцы запихивают новую девушку к нам и снова закрывают дверь.

Я догадываюсь, почему никто не хочет попытаться вырваться: куда нам бежать? Да и последствия непослушания, должно быть, ужасны, потому что все в клетке до чертиков напуганы баскетбольными головами. Кто-то хватает новенькую за руку и пытается подтащить ее ближе к нам. Она примерно моего возраста и у нее красивые рыжие волосы. Замечаю, что баскетбольные головы продолжают подходить к клетке и обсуждать новенькую на своем странном ломаном языке, время от времени жестикулируя. Затем они смеются пронзительным жутким смехом, который действует на мои уже порядком измотанные нервы.

Похоже, они делают ставки на новенькую.

Через несколько часов она просыпается. В этот момент я сижу рядом с Лиз и выхожу из ступора, как только новенькая резко вдыхает. Потом она громко всхлипывает, ее глаза расширяются от ужаса.

– Не кричи, – шепчет кто-то.

Непонятно, кто это был, но сейчас все думают так же.

Однако рыжая нас не слышит. Она оглядывается, паника охватывает ее, и она начинает кричать. Пронзительный вопль волной прокатывается по отсеку. Девушка не останавливается даже тогда, когда другие машут руками и пытаются ее успокоить. Она в истерике, ее крики становятся все громче, она извивается и отбивается от наших объятий.

Что-то пищит над головой. Все остальные в клетке замирают. Странное чириканье из интеркома наполняет воздух.

Один из баскетбольных голов касается светящейся панели и издает булькающий звук в ответ. Другой подходит к клетке и открывает дверь, в этот момент толпа девушек отступает.

Вот она, свобода, но никто не делает и шага.

Рыжая в ловушке. Надо отдать ей должное, она настоящий боец – извивается и отбивается, выкрикивая непристойности по-французски и взывая о помощи всякий раз, когда пришельцы к ней прикасаются. Все остальные тихо сидят и наблюдают.

Я не могу этого больше выносить. Хочу встать, чтобы помочь новенькой, но Лиз хватает меня за ногу.

– Не надо, – шипит она. – Не привлекай к себе внимания, Джорджи, поверь мне.

Несмотря на то что все мое нутро противится бездействию, я тоже в ужасе и так ни на что и не решаюсь. Проще снова сесть вместе с моими товарками по несчастью. Сидеть, ждать и смотреть, что бывает, когда кто-то не подчиняется негласному приказу соблюдать тишину. И я уже ненавижу себя за это.

Рыжую между тем тащат к тому, что я приняла за стол для осмотра. В ужасе наблюдаю, как один из пришельцев прижимает к ее рту какую-то маску. Крики прерываются, и я понимаю, что они надели на нее что-то вроде намордника. Стискиваю зубы, меня тошнит. Руки девушки вытянуты над головой и уже привязаны шнуром к дальнему концу стола, ее бедра и ноги свисают с края стола, и я начинаю представлять себе худшее.

Она продолжает брыкаться и дергаться, когда один из инопланетян срывает с нее юбку.

– Не смотри, – шепчет мне Лиз.

Но я смотрю. Кто-то должен смотреть. Кто-то должен это увидеть.

С болью в сердце наблюдаю, как рыжая сопротивляется и пытается вырваться. Первый пришелец одним касанием расстегивает униформу, а его друг в это время уже взбирается на бедную девушку, явно насмехаясь над ней.

Я не плачу, я смотрю глазами, полными ненависти, как они смеются и взбираются на нее снова и снова. Кажется, это длится вечно. В какой-то момент она перестает сопротивляться и обмякает. Надеюсь, она потеряла сознание, надеюсь, она ничего не вспомнит.

Лиз сжимает мою руку.

– Кира говорит, у них есть разрешение от зеленых на то, чтобы таким образом «дисциплинировать» любую непослушную пленницу.

Киваю и, наконец, отвожу взгляд. Пришельцы переговариваются на своем странном языке и снова меняются местами. Полагаю, что к этому моменту новенькая полностью «дисциплинирована». Я хочу закричать, но это запрещено. Впиваюсь ногтями в ладони и разглядываю бледные лица в одной клетке со мной, пытаясь понять, кто из них Кира. Девушка с шелковистыми каштановыми волосами плачет в дальнем углу клетки, прижав руки к ушам, как будто ей невыносимо слышать что-то ужасное. Это, должно быть, Кира. Ведь рыжая больше не кричит, слышна только болтовня баскетбольных голов. И она единственная может их понять благодаря устройству, вживленному в ухо. Пробегаю взглядом по лицам остальных – все в шоке, отводят глаза. У одной девушки на лице застыло выражение ужаса, и я невольно задаюсь вопросом, была ли она тоже «крикуньей», но понимаю, что не хочу этого знать. Зажмуриваюсь, пытаясь отрешиться от происходящего, представить, что все это нереально, и если ущипнуть себя за руку достаточно сильно, все пройдет, я проснусь.

Но внезапно я вспоминаю лицо рыжей в тот момент, когда ее насилуют. Вспоминаю, как баскетбольная голова усмехается и болтает, насилуя девушку, как будто в этом нет ничего необычного, как будто это типичный день в офисе с кулером для воды.

Лиз права: мы не что иное, как скот для этих тварей. Они собираются продать нас кому-нибудь, чтобы те нас изнасиловали, или съели, или сделали что-то еще более ужасное, чего я даже представить себе не могу.

Но я не собираюсь мириться с судьбой. Я крепко скрещиваю руки на груди, подтягиваю ноги и изучаю все вокруг, осматриваю каждый укромный уголок, каждую щель в стене, пытаясь определить, можно ли использовать хоть что-то в качестве оружия, потому что я убью этих мерзких грязных ублюдков, если они хоть раз попытаются ко мне прикоснуться.

* * *

В течение следующей недели на борту корабля больше не появляются новенькие, и я начинаю подозревать, что мы «укомплектованы». Это хорошо, учитывая, что в нашей клетке становится все теснее и теснее. После того как Доминик – рыжая, над которой надругались, втиснулась к нам, мы чувствуем себя как сардины в банке. Но никто не торопится жаловаться.

Мы с Лиз тихо разговариваем по ночам, когда охранники уходят. Должно быть, корабль летит далеко в космос, потому что в последние несколько дней уши постоянно закладывает, и мы подозреваем, что начали двигаться на большой скорости.

И мы не знаем, что с этим делать.

– Начнем с убийства охранников, – говорю я Лиз и Кире. – Похоже, у маленьких зеленых человечков баскетбольные головы выполняют всю грязную работу. Думаю, если избавимся от оранжевых, есть шанс заставить зеленых вернуть нас на Землю.

– В твоем плане есть крошечный изъян, – замечает практичная Лиз, указывая на решетку. – Мы на этой стороне, а они на той, с оружием.

– Мы должны сделать что-то, что заставит их открыть дверь, – раздается тихий голос Киры в темноте. – Можно подождать, пока появится новая пленница, но…

– Да, – задумчиво откликаюсь я, и мой взор падает туда, где Доминик сидит в одиночестве, забившись в угол. Она не в себе с тех пор, как они вернули ее в клетку. Сейчас девушка немного притихла и проводит часы напролет, кусая кулаки, а слезы так и льются по ее лицу. Она сопротивляется любым попыткам подружиться с ней или успокоить. На это нужно время и терпение, а поскольку мы все заперты в клетке размером с чулан, с терпением у нас не очень.

Я снова смотрю на мрачные лица Киры и Лиз и продолжаю напряженно размышлять.

– Что, если мы все прикинемся больными, когда они придут нас кормить в следующий раз?

– Это будет не так уж и сложно, – соглашается Лиз. – Батончики из морских водорослей чертовски противные.

Но Кира качает головой.

– А что, если они решат просто выбросить нас за борт, раз уж мы все больны? Не забывай, что у них уже есть шесть основных девушек в капсулах, а мы для них просто мусор. – Кира указывает на шкафчики в противоположной части комнаты.

Я все время думаю о девушках в капсулах. Даже не знаю, завидую ли я тому, что они совершенно не знают, что происходит, или, наоборот, ужасаюсь, через что им придется пройти при пробуждении. Но Кира права, девушки в капсулах сейчас в безопасности, и их безопасность обесценивает нас в глазах пришельцев. Я не хочу добавлять порчу капсул в план побега и не хочу бросать их. Нам просто придется позаботиться обо всех.

– Ладно, – размышляю я вслух, – что, если мы закричим?

Кира нервно сглатывает.

– Этот вариант меня пугает.

Она смотрит через мое плечо на Доминик и вздрагивает.

– Мне он тоже не нравится, – говорю я. – Но наши возможности ограничены. Один «непослушный» гарантирует безопасность всем остальным, верно? Мы привлечем их внимание, заставим открыть дверь и…

– И? – интересуется Лиз. – Что? Будем изнасилованы?

– Нет. – Я гоню от себя эту мысль. – Нам нужно как-то отвлечь их внимание. Мы можем наброситься на них, когда они откроют дверь, ведь нас больше.

– Но они вооружены, – напоминает Кира.

– Но если мы все набросимся…

– Тогда подстрелят тех, кто бросится первыми – говорит Лиз. – Я хочу вырваться, но не хочу умирать. Уверена, другие тоже. Мы ведь не бойцы, Джорджи, никто из нас.

– А разве у нас есть выбор? – протестую я. – Мы можем оставаться послушными маленькими рабынями и все равно быть изнасилованными и проданными бог знает куда и для чего. Если будем сопротивляться, у нас по крайней мере появится шанс.

– Да, ты права. – Лиз подтягивает колени к груди и размышляет вслух: – Итак, мы отвлекаем их, заставляем открыть дверь, бросаемся на них, отбираем оружие и берем контроль над ситуацией. Нам только нужно убедиться, что Кира в безопасности.

– Я? – удивленно спрашивает Кира. – Почему?

– Потому что только у тебя есть переводчик, – решительно отвечает Лиз. – Если тебя подстрелят, мы не сможем убедить их развернуть корабль и вернуть нас на Землю, не сможем с ними контактировать.

Она права. Наконец я решаюсь:

– Раз это мой план, то и отвлекать придется мне.

– Ты уверена?

Боже, конечно же нет! Каждая клеточка моего тела трепещет от ужаса при мысли о том, что эти шершавые могут до меня дотронуться. Но что остается? Устроиться поудобнее и ничего не делать? Прогнуться и позволить этим существам решать мою судьбу? Да пошло оно!

– Я сделаю это.

Будто бы в подтверждение моих слов в эту секунду корабль качнуло. Мы все упали на пол, но никто, конечно, даже не вскрикнул. Все всё понимают.

* * *

Уже второй раз за день корабль трясет. Турбулентность немного нелепа, учитывая, что мы в космосе. Разве полет не должен быть ровным? Мой желудок подпрыгивает вместе с кораблем, но я не обращаю внимания.

Пора действовать.

Я смотрю на охранника, расхаживающего у решетки. Наступило, что называется, «время отхода ко сну», когда мы получаем последний батончик морских водорослей и охранникам надоедает нас донимать. Тут они обычно меняют наше ведро, а затем уходят.

Но сегодня все по-другому. Наш «туалет» почти заполнен, но никто не спешит его с этим что-то делать. Из интеркома продолжает доноситься чириканье. Охранник в комнате с каждой минутой выглядит все более взволнованным.

Все это время корабль продолжает трясти.

– Что происходит? – шепчу я Кире, пока мы наблюдаем за охранником. – Где другая баскетбольная голова?

– Не знаю, – признается она, прижимая руку к уху с переводчиком. – Некоторые слова не поддаются переводу или я просто не знаю, что они означают. Кажется, с двигателем что-то не так. Они все время говорят о том, чтобы снять груз и оставить его в безопасном месте.

У меня холодеет внутри.

– Но груз – это мы.

Кира морщится.

– Я знаю. По всей видимости, пришельцы не успеют на встречу с заказчиком, если сделают остановку, поэтому пытаются найти выход из ситуации.

– Это наш шанс, – шепчу я, глядя на одинокого охранника. Он один, обычно их двое. Мое тело напрягается от этой мысли. Если сначала избавимся от этого, то потом придется иметь дело только с одним. Так мы увеличим шансы на победу. А если мы завладеем его оружием…

– Думаю, мы должны придерживаться плана, – тихо замечаю я, когда охранник снова начинает расхаживать.

– Я не знаю, – откликается Кира, кусая губы. Лиз кивает мне.

– Начинаем, – шепчу я остальным в клетке. Девушки выглядят смущенными, но расступаются, чтобы пропустить меня. Раз я хочу стать жертвенным ягненком, они не будут мне мешать.

Итак, я набираюсь храбрости, направляюсь к решетке и просовываю лицо между прутьями.

– Привет!

Охранник не оборачивается, он продолжает расхаживать по комнате, его взгляд направлен к потолку, как будто он ожидает, что сейчас раздастся еще один из этих странных щебечущих приказов.

Пробую еще раз:

– Привет. Посмотри сюда!

Удивительно, но охранник снова не обращает на меня внимания. Обычно они ищут любой повод, чтобы наказать нас. На прошлой неделе я видела, как изнасиловали еще одну девушку только потому, что она кричала во сне. Пробую новую тактику: набираю побольше слюны и плюю со всей силы. Плевок приземляется прямо на большую лысую голову охранника, и он замирает. Затем поворачивается, пристально смотрит на меня, тут его маленькие рыбьи глазки округляются, и он решительно идет через комнату к нашей клетке.

– Отличная работа, Джорджи, – бормочет Лиз.

Делаю глубокий вдох и киваю. Мне не нравится все происходящее, но выбора нет. Я отступаю к задней части клетки, как мы и планировали. Теперь охраннику придется войти, чтобы добраться до меня, и пока другие девушки будут меня прикрывать, я доберусь до ведра с дерьмом. Наш план заключается в том, что я вылью на охранника дерьмо, чтобы отвлечь его, а остальные воспользуются моментом и набросятся. Мы повалим его и отберем оружие. Конечно, никто не знает, как стрелять из инопланетного оружия, но отобрав его, мы, считай, выиграем битву.

С трудом поднимаю ведро с дерьмом, насколько оно тяжелое и насколько я слаба и обессилена из-за ужасного пайка, который нам дают. Я пошатываюсь под тяжестью ведра и морщусь, когда что-то брызгает через край мне на руку. Да и черт с ним.

Охранник рычит что-то похожее на ругательство и отпирает клетку. Забыв о нашем плане, испуганные девушки отступают и жмутся друг к другу, оставляя меня одну с ведром дерьма и глупым выражением на лице. Охранник уже тянется ко мне, я хочу бросить в него ведро, но оно слишком тяжелое, не поднять. В итоге я проливаю половину содержимого. Пришелец хватает меня за руку, его пальцы впиваются в мой бицепс, я вскрикиваю. Оказывается, его кожа не только уродливая, еще и шершавая и царапает меня, как наждачная бумага.

Охранник, ругаясь, тащит меня к решетке.

– Нет! – кричит Лиз, хватая меня за другую руку, в то время как я пытаюсь высвободиться из его железной хватки. А как же наш гребаный план? Почему все остальные сбились в кучу, как напуганные кролики? Смотрю на Киру, вторую мою подельницу, но она наклонила голову набок и уставилась в потолок с забавным выражением лица. Слабое чириканье доносится сверху.

– Отстыковка начинается? – переспрашивает Кира растерянно.

В следующее мгновение корабль резко наклоняется, и мы подлетаем в воздух. Меня отбрасывает в другой конец комнаты прямо на шкафчики, и я приземляюсь так, что дыхание перехватывает.

Кажется, теперь все окончательно перевернулось с ног на голову. Отсек наполняется криками девушек, мне на руки попадают какие-то брызги, ведро с остатками помоев пролетело над головой. Затем все замирает, свет гаснет, мы остаемся в темноте.

И тут загорается красная лампочка. О, это нехорошо. Красный свет – всегда аварийный, не так ли? Теперь уже по красной комнате летают шарики дерьма, а позади меня кто-то барахтается в воздухе. Гравитация пропала. Какого черта?

Отчаянно пытаюсь сфокусироваться, когда что-то проносится над моей головой. Черное, продолговатое, с широким основанием.

Пистолет.

Святые угодники! Отталкиваюсь от стены и плыву к пистолету по воздуху. В этот момент гравитация возвращается, и я падаю на пол, накрыв собой пистолет.

В нескольких метрах от меня падает и охранник. Все это время птичье щебетание раздается в интеркомах. Хватаю пистолет и ищу спусковой крючок, пока охранник стонет и трясет головой, очевидно, пытаясь прийти в себя. Нет курка, вот блин! Ну ничего, сойдет как дубинка. Ухватившись за широкое основание, замахиваюсь и бью охранника по голове.

Раздается треск.

Охранник взмахивает руками.

Я не останавливаюсь, бью его снова и снова. Еще треск. Продолжаю бить его прикладом по голове, хотя он уже не двигается. А что, если у него гранитный череп, и он перевернется и набросится? Поэтому просто продолжаю бить.

Чьи-то руки хватают мои и крепко держат.

– Джорджи! Эй, Джорджи, успокойся. Думаю, он мертв, – голос Лиз прорывается сквозь мое затуманенное сознание. – Остановись.