– Разочаровал я тебя, да, Василий? Ты уже было приготовился слушать чистосердечное признание в убийствах? Но, нет, – улыбка резко пропала у него с лица. – Я расскажу тебе правду, расскажу, как было все на самом деле и мне всё равно, что ты сделаешь с это информацией. Пиши где хочешь.

Он сложил фотографию с Лерой пополам и положил себе в нагрудный карман рубашки.

– Слушай дальше, – старик закурил сигарету и выпустил облако густого табачного дыма. – После убийства Леры случилась та неприятная история с ранением Вани Керимова. Я был тогда в полном отчаянии. Девушка убита, убийца скрылся, а напарник был ранен. Но именно тогда и началось самое интересное.

Старик сделал паузу и долго смотрел в окно. Я решил не прерывать эту тишину и терпеливо ждал развязки истории. И тогда Ушаков сказал:

– Оборотень – очень удобная кличка для этого убийцы. Все думают, что его так называют, потому что убийства происходят в полную луну, но нет. Все гораздо прозаичнее. Он просто оборотень в погонах.

Ушаков наклонился ко мне и произнес:

– Убийца – мой напарник, Керимов.

Я обдумывал эти слова пару минут, прежде, чем до меня дошла их суть.

– Как это? Откуда вы знаете?

Ушаков сложил свои фотографии в стопку и оставил лишь ту, где был изображен Иван – белобрысый молодой парень с искренней улыбкой.

– После того, как Керимов выписался мы отметили его выздоровление в баре. Хорошенько накидавшись, он рассказал мне, что знал последнюю жертву убийцы, – а именно Леру. Он сказал, что у него были с ней романтические отношения и что они даже ездили за город в конце месяца. Я слушал это и понимал, что Керимов лжёт без всякой на то, надобности, потому что все последние дни Лера провела со мной. Он почему-то решил похвастаться передо мной, тем самым сделав самую главную ошибку – он прокололся. Я не знал как на это реагировать, но не стал ничего говорить ему прямо, а просто решил подождать. После того, как он напился, я посадил его в такси и поехал с ним. Я затащил его в квартиру, он тут же рухнул на диван и уснул.

Я воспользовался моментом и разворошил его вещи в квартире. Я отгонял мысли в своей голове и не мог поверить, что мой напарник как-то причастен к этим убийствам. Но всё встало на свои места, когда я нашел у него в шкафу стопку фотографии убитых жертв. И Леры тоже.

Я хотел задушить его прямо там, в квартире, но взял себя в руки и решил проверить все остальные факты. Я уехал к себе в кабинет и стал шерстить все дела. Керимов жил один и никто не мог подтвердить, где он был в дни совершения убийств. Я не знаю был ли он знаком со Щукиным, но я предположил, что Щукин был его сообщником и помогал ему проникать в квартиры. Щукин представлялся контролёром и впускал Керимова. А там уже Керимов делал всё остальное.

Я убедил себя, что Керимов и есть тот самый Оборотень. И стал ждать. Каждый день я наблюдал за ним и даже следил. Он вел себя нормально первые дней пять. Потом каждый вечер он выходил гулять по городу и буквально шляться от дома к дому и ходить за девушками. Он их преследовал! Прямо до квартиры, потом стоял у дома минут двадцать и уходил домой. Он искал новую жертву.

Николай Николаевич внезапно встал и протянул мне руку.

– Что? – не понял я.

– Дай мне диктофон.

Я вынул записывающее устройство и отдал старику. Он поднес диктофон к губам и продолжил:

– Во время задержания Щукина я убил своего напарника не случайно. Я застрелил Керимова. Я уничтожил эту мразь одним выстрелом.

Ушаков швырнул диктофон на стол. Я медленно убрал устройство в сумку и спросил:

– Почему я должен вам верить?

Ушаков посмотрел на меня и покачал головой:

– Ты не должен.

Старик медленно вышел из кухни в коридор. Я понял, что это был намёк на конец нашего с ним разговора. Я застегнул сумку и подошел к входной двери. Николай Николаевич не поднимал на меня глаза. Я уже хотел открыть дверь, но он положил на меня свою тяжёлую руку.