«Все они уже повесили на меня ярлык предателя. Этого не изменишь, хоть три раза судом оправдай… – с горечью подумал он. – Как же быстро вы умеете менять мнение! Ещё неделю назад готовы были безостановочно восхвалять мои достоинства, преклоняться перед моим стрелковым искусством, называть лучшим из служащих инквизиции воинов. А теперь, прослышав что-то где-то краем уха, без доказательств и без официального предъявления обвинения, мгновенно уверились, что я перебежчик. И я вынужден делать вид, что я не замечаю такого отношения!» Чезаре со злостью пнул попавшийся под ногу пенёк.
«Ненавижу магию!» – подумал Влад, увидев, как в воздухе проносятся сгустки огня, срывающиеся с пальцев нескольких священников. Сморщил нос, стараясь не сильно вдыхать тошнотворный запах палёной шерсти. «Вот, значит, про них Конрад рассказывал, – вспомнился давний разговор про способности молящихся. – Деусты, кажется, которые умеют контролировать огонь. Чёрт, как такое возможно?» Если способность читать мысли или нагонять страх усилием воли хоть как-то укладывалась в мозгу, пусть и с трудом, то метание огненных шаров – это нереально в любом случае. Влад потёр глаза, надеясь, что они его обманывают, но в это время язык пламени прошипел совсем рядом, обдал щёку яростным жаром и исчез среди листвы, непонятно почему не подпалив сухие веточки. Нет, не галлюцинация.
Присев в сторонке за толстым дубом, Чезаре внимательно осматривал поле боя. Прикидывал, где удобнее всего посадить лучника. «Где обосновался бы я сам? – подумал юноша, перебегая взглядом от дерева к кустику, от поваленного ствола к ложбинке в почве. – Ага, наилучшая позиция вон там – небольшое возвышение позволяет держать в поле зрения всё место сражения, а огромное, покрытое мхом трухлявое дерево, сваленное, судя по всему, не один год назад ураганом, надёжно прикроет стрелка от противника. Да и отступать оттуда удобно. – Чезаре вытянул шею и заметил, что позади холмика начинается пологий овражек, по которому в случае необходимости можно незаметно и безопасно уйти. – Идеал».
Все эти умозаключения промелькнули очень быстро, пока непосредственное столкновение подмоги с оборотнями не началось. Но уже в следующую минуту наступил ад. Нечисти было много. Очень много. И не щенков и молодых волков, а матёрых воинов, достаточно опытных, но не ослабевших под грузом лет. В дьявольской пляске сошлись люди и звери, которые сейчас не отличались друг от друга в своей ненависти. Человеческие лица кривились такими же оскалами, как морды оборотней, а тела умирающих волков, возвращающиеся в первоначальный облик, легко было спутать с трупами убитых солдат инквизиции.
Когда в дело вступили деусты, сходство с преисподней стало практически абсолютным. Тут и там металось пламя, уничтожая врагов, а иногда вскользь проходя и по своим – выпущенным на свободу огненным шаром невозможно управлять.
Чезаре смотрел, не отрываясь, туда, за поваленный ствол, ждал подтверждения своих наблюдений и абсолютно игнорировал окружающий бедлам.
И пропустил момент, когда в груди одного из воинов затрепетала стрела. Прилетевшая совсем из другого места. Юноша автоматически прижался к земле, вдоль позвоночника коготком провёл страх. Лучник был не там, не на идеальной позиции. «Дурак, – обругал сам себя Чезаре. – Влад ведь дилетант. Конечно, он не мог выбрать правильно. Где же?» Приблизительно он прикинул возможный сектор пространства, откуда могла появиться стрела. Глаза метр за метром ощупывали заросли за спинами дерущихся.
Вон он. Смазанным пятнышком скользнуло белое оперение. «Моими ведь до сих пор стреляет, сволочь!» Чезаре, не торопясь, взял наизготовку лук, не отводя взгляда от той точки, где скрывался Влад.
Влад увидел Лионеллу: магичка подобралась ближе к передовой, так, что это становилось действительно опасно. Он удивился, разглядев выражение лица девушки. На обычно бледных, фарфоровых щеках розовел румянец. Все черты казались в эту минуту привлекательнее, чем обычно, но какой-то инфернальной, опасной красотой. У парня ёкнуло сердце, когда до него дошло, что колдунья радуется смертельной схватке, восторгается собственной ненавистью к противникам и готова играть их жизнями, как картами. Вокруг Лионеллы словно рождался миниатюрный смерч, кружащий листву и перебирающий пряди волос. Несмотря на то, что их разделяло порядочное расстояние, Влад почувствовал момент начала заклинания.
Ему почудилось, что взгляд Лионеллы полыхнул зеленоватым огнём, и только миг спустя Влад осознал – это просто у него в глазах сверкнули искры. Локоны магички взметнулись серебристо-белым веером, словно поймав блик лунного света среди солнечных лучей. Голову парню сдавило со всех сторон внезапно навалившимся жаром, и все мысли исчезли, будто испарившись. На поверхности помутившегося сознания барахталось лишь одно-единственное желание – бежать, спасаться, спрятаться куда угодно, только бы не чувствовать ЭТО. Он сжал виски пальцами, сам не заметив, когда выронил лук, и взвыл издыхающим зверем. Внутри черепной коробки метался такой невыносимый ужас, что страшно было двинуться с места, но ещё страшнее оставаться здесь. Влад уже не видел ничего вокруг себя, из памяти исчез бой и вся жизнь, скрылось всё, нанесённое сверху цивилизацией и жизненным опытом, остался голый инстинкт самосохранения, призывающий к бегству.
И Влад побежал – вслепую, не разбирая дороги и не пытаясь, в общем-то, найти оптимальный путь. Просто прочь от источника угрозы.
Внезапно мир вокруг вспыхнул ядовито-зелёным пламенем, и Чезаре со стоном осел на землю. Такой головной боли он не испытывал никогда в жизни и даже не предполагал, что можно чувствовать такое, оставаясь в сознании. Вокруг засуетились фиолетовые тени, принимая самые угрожающие формы, формируясь в силуэты наступающих с флангов и с тыла воинов в необычных одеждах, огромных мохнатых зверей и женщин с белыми, как молоко, лицами.
Чезаре закричал, привлекая внимание остальных к внезапно появившемуся новому врагу, и одновременно трясущимися пальцами старался удержать стрелу. В глазах темнело, и нормально прицелиться не удавалось. А неведомые враги приближались, вот взметнулись клинки, как-то уж слишком красочно сверкающие в отсветах солнца, бледные лица горели жаждой уничтожения. Женщины делали пассы руками, видимо, призывали магические силы. Несколько зверей (похожи на волков, но, Боже, насколько огромные!) подмяли под себя не успевших среагировать людей.
Стрела наконец-то приняла нужное положение и сорвалась навстречу одному из нападающих – широкоплечему мужчине с длинными тёмными волосами и украшенным рубинами мечом в левой руке. Судя по богатой одежде и горделивой осанке, это был предводитель, он чем-то напоминал иллюстрации к старинным историческим хроникам – король-воитель, герой сказаний. Серебряный наконечник летел мужчине точно в середину груди, но когда по идее враг должен был упасть или по крайней мере пошатнуться от попадания, у Чезаре снова брызнули искры из глаз, и он увидел, как силуэт древнего правителя подёрнулся рябью, но устоял. Мужчина, словно не заметив, продолжил путь к своей жертве, а стрелы в его теле не было и в помине.
Она увидела высокую фигуру, резанувшую болезненным воспоминанием о прошлом бое и о пленении. В душе магички всколыхнулась многолетняя ненависть, и заклинание сложилось мгновенно. То, которое раньше никогда не получалось. Чары были несложные, но требовали много сил. Магический «колодец» отрезал пленника от привычного ему способа колдовства и частично преграждал дорогу к энергии, которой пользовался маг. У Лионеллы не было уверенности, что ловушка подействует на инквизитора, всё-таки природа его способностей другая. И радостно вскрикнула, когда получилось. Никогда Лионелла не была так близка к победе над одним из проклятых «недомагов», как она называла молящихся.
Лоренцо падал в бездонный колодец со стенами цвета весенней листвы. Рядом вспыхивали языки зелёного пламени, обжигая до костей. Последнее, что он запомнил, была светловолосая ведьма, появившаяся на противоположном конце поляны. А в следующий миг он сорвался в пропасть, переливающуюся изумрудными сполохами.
Вниз. Вниз. До самого дна, которого нет. Вечно.
Санктификатор хотел найти ладонью распятие, но почувствовал, что не в силах пошевелиться. Тело не подчинялось, а вернее, его просто не было. В колодце, пленившем инквизитора, существовал лишь разум. На секунду Лоренцо испугался собственной беспомощности. Не шевельнуть губами, не двинуть рукой, не замедлить движение.
«Но думать-то я могу, а значит, и молиться тоже. Для того, чтобы Бог услышал, необязательно произносить вслух». Но слова не вспоминались, и Лоренцо окатила новая волна ужаса. Всю сознательную жизнь он каждый день по нескольку раз обращался к Богу, а сейчас был не в силах назвать слова, с которых начинается символ веры.
Летящий навстречу ледяной ветер, контрастировавший с жаром стен колодца, рвал несуществующую одежду и наждаком проходился по лицу. «Почему я чувствую боль, если у меня нет тела?» – санктификатор всегда мыслил логически. Мысли, единственная нить, связывавшая с реальностью, рождались и исчезали с неимоверной быстротой. Разум искал лазейку из безвыходной ситуации.
«Как ведьме удалось заблокировать мою силу? Маги не могут погасить божественную энергию, у них не может быть способности отсечь верующего от Всевышнего. Значит, всё это хорошо наведённая иллюзия. Однако нужные слова всё равно не помню. Сила есть, но её невозможно применить! Хитро, ничего не скажешь… Ведьма быстро учится», – Лоренцо думал уже почти спокойно. Под напором размеренных рассуждений растворялась паника, а зной и холод не столь досаждали.
На самом деле решение было найдено почти сразу, но инквизитору не хотелось поступать так, как подсказывал ум. «Нельзя прочитать молитву, даже мысленно, но доступна чистая энергия. Не попробовать ли применить её напрямую, без посредства словесных форм?» Лоренцо думал, что сможет это сделать, но такое действие – магия, проклятая Церковью. Только еретики – колдуны и ведьмы – черпают силу из природы или собственной души (у кого как получается…), а санаторы, деусты и санктификаторы всегда обращаются за помощью к Богу. «Но есть ли разница?» – вопрос, не дающий покоя Лоренцо в течение многих лет, возник в мозгу, и какой-то ехидный внутренний голосок шепнул: «Попробуй и узнаешь…»
Вечное падение в жарко-ледовую бездну… Или применение колдовских сил – и вечное проклятие после смерти…
«Что ж, – инквизитор мысленно вздохнул и (опять же мысленно) перекрестился, – если магия и мои способности – одно и то же, то душа уже давно погублена, а если разное, то всего лишь ничего не получится».
Тянуться к силе, не используя слов, оказалось непросто. Лоренцо не представлял, что надо делать. Особенно если недоступны ни жесты, ни речь. Санктификатор нарисовал мысленный образ – сгусток энергии, почему-то он был ярко-золотистым и переливающимся – и попытался увидеть, как черпает оттуда пригоршню жёлтого сияния. Ничего не выходило. В мыслях он взял «кусочек» силы, но не ощутил её привычным покалыванием в пальцах.
Однако колодец взволновался, из его стенок начали выплёскиваться похожие на щупальца сполохи зелёного пламени, слепящие глаза и не дающие сосредоточиться. Жара усилилась.
«Не нравится, – торжествующе подумал инквизитор. – Значит, я делаю правильно. Какая-то мелочь неточна…»
Лионеллу бросило в пот, когда она поняла, что санктификатор рвётся из магической ловушки. Она направила в ту сторону ещё больше энергии, предоставив свободу воли призракам, призванным на подмогу. Фантомы, недолго думая, принялись действовать самостоятельно: сражаться, покидать поле боя и даже пытаться общаться с врагами. Лионелле было не до того. Пленённый инквизитор оказался гораздо сильнее и умнее, чем ожидала магичка. Ещё чуть-чуть – и будет на свободе. Бросить наведение ужаса на людей. Чёрт с ними, волки и так справятся. Главное – не дать очнуться санктификатору.
Неизвестно как, но пленному священнику удалось расшатать стенки «колодца». Противостоящая ему колдунья оставила все другие заклинания, отдала все силы укреплению капкана. Но и этого, казалось, не хватит.
«Не мог промахнуться! Я стрелял точно! – Чезаре запаниковал, и даже не подумал, что можно попытаться ещё раз. – Нет!» В выражении лица противника юноша увидел свою смерть, на сей раз неостановимую. Боль в голове возросла до невозможного предела, перед глазами метались радужные круги.
Блестящая полоса лезвия начала движение, а Чезаре только и мог, что, стиснув виски руками, наблюдать, как она несётся к лицу.
– Нет!!! – Это он, кажется, прокричал вслух.
Клинок остановился, не долетев десятка сантиметров. Воин пристально заглянул в лицо юноше, нахмурился и собрался что-то сказать…
И тут лезвие меча заструилось, как подтаявшее масло, вся фигура древнего воителя подёрнулась дымкой и стала нечёткой. Губы его двинулись, что-то произнося, но до слуха не донеслось ни слова. Чезаре не шевелился, как парализованный, не успевая не то что понимать, а воспринимать перемены в происходящем.
Новая боль прострелила мозг грозовой молнией, заставив юношу взвыть. Ощущения были очень похожи на ментальный допрос, который устроил Конрад по дороге в Ватикан. Только на этот раз ничья невидимая рука не копалась в воспоминаниях. Когда в глазах прояснилось, странных фигур нигде не было видно. Чезаре дрожащими руками потянулся к оружию. Бой значительно приблизился, люди отступали. Многие откровенно драпали, десятки лежали мёртвыми. Отряд инквизиции проигрывал сражение.
«Как у него это получается?!» – Лионелла в полном отчаянии вливала всё большую энергию в ловушку, чувствуя, что начинает слабеть. Волк, стоящий рядом с ней тихо зарычал и плотнее прижался к ноге. Последнее заклинание, от которого девушка отказалась, – это призраки, они забирали немного энергии, но в данный момент каждая капелька была на счету. Фигуры призванных из небытия воинов растворились миражами.
Изумрудный вихрь охватил Лоренцо со всех сторон, испепеляя жаром. Человек больше не мог сосредоточиться на своих мысленных образах. Видение сгустка энергии пропало, сметённое огнём боли. Несколько показавшихся вечностью мгновений он просто страдал, неспособный соображать, а потом разум немного прояснился. «Колодец» чуть раздвинул стены, и ощущение клаустрофобии прошло.
«Слабеешь, ведьма! Тебе со мной не справиться! – злость помогла Лоренцо опять начать думать. – Себе-то я могу признаться, что не всегда прилив силы приходил ко мне после молитвы. Иногда она появлялась спонтанно, словно ниоткуда. Например, когда с кардиналом в последний раз спорил. Значит, произнесение слов молитвы необязательно. Я могу обойтись без них. Что же нужно сделать? Где я ошибаюсь?» Прокручивая в памяти разговор с Гаэтано, санктификатор старался вычленить, какие условия привели к незапланированному всплеску энергии. В тот момент Лоренцо был разозлён, энергия пришла в пылу спора, когда инквизитор и не думал о ней. И в руках были чётки. «Вот оно! Всегда, будь то во время молитвы или нет, но я перебирал чётки. Но здесь-то их нету!» – к сердцу подступило отчаяние.
От танца зеленых бликов было не спрятаться. Глаза, которых не существовало здесь, в ловушке, не могли закрыться и не видеть.
«Но чётки – не артефакт, они сами по себе не имеют магической силы, – логика никогда не изменяла Лоренцо. – Значит, они всего лишь образ… Образ… Хммм…» Он вновь начал рисовать в воображении – на сей раз представил, что держит в руках знакомые до последней грани гематитовые чётки. Воображение было настолько сильно, что священник почти что ощутил под пальцами лёгкую прохладу камешков.
Ну а искусственно вызывать в себе злость не понадобилось. Лоренцо и так уже был в последней стадии ярости. Его, главу санктификаторов Священного Трибунала, скрутила, как малое дитя, какая-то колдунья-самоучка! Призрачные чётки скользили в руках, в душе клокотал гнев. На коже заплясали мелкие иголочки, пальцы тронул неяркий белёсый отсвет. Лоренцо перестал думать о необходимости вырваться, он просто злился, сам себя ещё больше накручивая: «Ненавижу эту еретичку! Всё, что угодно сделаю, лишь бы убить её. Нет, не сразу убить, а после необходимого числа допросов торжественно отправить на костёр! Небось радуешься в эту минуту, ведьма?! Думаешь, как легко справилась с врагом?! Не на того напала! Господи, как же я её ненавижу!!!»
Сила пришла внезапно, рванулась в стороны, светло-золотистыми лучами впиваясь в стенки «колодца» и пробивая в них бреши. Отдача от столкновения вновь отправила Лоренцо в болевой шок, но он уже не мог остановиться. Чувствуя, что сам вот-вот умрёт, санктификатор продолжал «перебирать чётки» в надежде, что ведьма чувствует себя не лучше. Слепящий всполох – ярче инквизитор ничего в своей жизни не видел. Последний удар – наверное, только в геенне так жарко.
Лоренцо услышал собственный крик. То есть на самом деле услышал, ушами. И кричал он вслух, с использованием голосовых связок.
– Святой отец, что случилось?
В плече возникла острая боль, и Влад словно прозрел. Очень удивился, обнаружив, что не прячется в своём укрытии за деревом, а стоит посреди открытого пространства, безоружный, из правой руки торчит рукоять ножа, а вокруг идёт битва не на жизнь, а на смерть. Парень пару секунд не двигался, что само по себе было признаком невменяемости, а потом упал на землю и бодренько отполз за ближайший бугорок. Оттуда прикинул, далеко ли его позиция.
«И чего это меня сюда занесло? – почесал в затылке Влад. – Помню, страшно было… А почему? Что я, войны не видел?» Вокруг ножа растекалось по камуфляжу кровавое пятно. И до одури, до тошноты ломило в голове. Влад, стараясь не обращать внимания на боль в повреждённой конечности, осмотрелся в поисках Лионеллы. Девушка выглядела не пострадавшей, но то жуткое сияние, появившееся у неё на лице перед тем, как обрушился магический удар, исчезло или по крайней мере стало менее заметным. Ветер продолжал раздувать подол платья и играть волосами, а ладонь левой руки, вытянутая вперёд в останавливающем жесте, казалось, чуть-чуть светилась. Правая кисть поглаживала по загривку старого волка с проседью в шерсти, который прижимался к магичке, оскалив зубы.
Волки вроде бы… не то, чтобы побеждали, но наступали. Люди изо всех сил пытались восстановить хоть какое-то подобие строя, большинство же из них, разбившись на пары или тройки и встав спиной к спине, защищались. Несколько таких островков сопротивления было со всех сторон окружено оборотнями, и воины просто хотели подороже продать свои жизни, не надеясь пробиться к своим.
На другой стороне поляны с трудом, поддерживаемый двумя помощниками, поднимался на ноги высокий человек в рясе священника. Что-то знакомое почудилось Владу в этой фигуре, с некоторым усилием он припомнил, что именно этот человек допрашивал его в римской тюрьме. Если не изменяет память, его называли Лоренцо.
«Как же болит голова!»
Чезаре поискал глазами позицию вражеского стрелка. Вон, за тем деревом. И понял, что там никого нет. «Проклятье! Из-за этих миражей проворонил!» Сейчас юноше казалось, что сразу было понятно – воины и огромные звери не настоящие, а всего лишь мастерски наведённая иллюзия. Как всегда, страх в сознании надолго не удерживался. Миновала опасность – и слава Всевышнему.
Острый взгляд мальчишки, привыкший замечать все мелочи на поле боя, зацепился за единственную абсолютно неподвижную человеческую фигуру, но не успел как следует рассмотреть. Человек стоял далеко и к тому же почти сразу же, как Чезаре обратил на него внимание, залёг. Лучник напряг зрение, проследил, куда отполз противник, и сам короткими перебежками начал приближаться, заходя так, чтобы было лучше видно. Через пять минут манёвров сомнений не осталось, Чезаре ясно различил знакомое лицо Влада.
Солнце било в лицо, в голове пылало пламя, а всё тело ломило, словно он выбирался из бездонного «колодца» по лестнице. Но Лоренцо был счастлив, что снова чувствует. Слезящимися глазами священник обвёл людей, которые столпились рядом. Четверо санаторов. Смотрят с беспокойством.
– Помогите мне встать… – голос не слушался, и то, чего хочет инквизитор, поняли скорее по движению губ.
Несколько рук протянулось к Лоренцо, и он кое-как, опираясь на чужие плечи, поднялся на ноги. Битва была в разгаре, но инквизиторские воины отступали. Много убитых. Очень много раненых.
– Почему вы здесь? – свирепо спросил Лоренцо, кинув яростный взгляд на санаторов. – Там людям нужна ваша помощь!
– Но, монсеньор, мы думали, что вы…
– Прочь! Раненые умирают!
Священники без разговоров бросились исполнять приказ. А Лоренцо нашёл глазами беловолосую колдунью. Девушка ссутулилась, но стояла на прежнем месте. Магии над полем боя пока не было.
– Выдохлась, еретичка? – самодовольно прошептал инквизитор, разминая пальцы.
– Святой отец, – рядом возник ещё один санатор, самый молодой из всех. – Позвольте. – Протянул ладони к вискам Лоренцо, прежде чем тот успел возразить. Тёплая волна окатила лицо, смывая болезненные ощущения. Санатор покачнулся и чуть не упал.
– Хватит, – Лоренцо отвёл его руки. – Побереги силы. Я уже нормально себя чувствую. Спасибо.
Прицел взят, прищуренные серо-зелёные глаза смотрят точно вдоль идеально прямой стрелы. На другом кончике – цель, проглядывающая сквозь листву кустарника. Чезаре хладнокровно прикидывал, куда безопаснее выстрелить, чтобы не убить и не вызвать слишком большой кровопотери. Мешали качающиеся веточки подлеска, играющие тенями на фигуре врага. Ветерок тоже задул, как будто разбуженный звуками сражения или потревоженный магическими потоками. Юноша, конечно, был прирождённым снайпером, но до сей поры не сталкивался с необходимостью во что бы то ни стало взять живым конкретного человека.
«Далековато. Наверняка не попасть… Надо подобраться ближе».
Он сделал несколько перекатов и перебежек между укрытиями. Благо, теперь на стороне оборотней не было ни одного лучника, а сами звери были заняты рукопашной и вряд ли стали бы обращать внимание на одинокого человека, по крайней мере пока он не подошёл вплотную.
Рукав намокал, грозя превратиться из камуфляжного в полностью бурый. Влад стиснул зубы, но не смог сдержать вскрика, когда дёрнул кинжал из раны. Кровь потекла обильней. Парень, выругавшись потянулся к поясу, неуклюже вынул ремень, уронив наземь флягу с водой, и перетянул пострадавшую конечность. Стало немного легче, он привалился спиной к дереву, располагаясь в полулежачем состоянии, и прикинул, где его изначальная позиция, на которой остался лук.
Поняв, куда его занесло, Влад присвистнул от удивления. Сейчас он сидел практически на противоположной стороне, отделённый от своего оружия круговертью сражающихся. «Плохо, – почему-то очень спокойно подумал он. – Крайне плохо». Подкинул в левой руке трофейный кинжал и порадовался, что всё-таки не совсем с пустыми руками остался. Жалеть себя было некогда, и Влад решил, что лучше обойти бой по тылам оборотней. Конечно, это не самый быстрый путь, но любой другой стал бы для человека однозначно последним. Тем более далеко не все оборотни знают его и в горячке битвы вполне могут принять за врага.
Чезаре в первую секунду испугался, что опять потерял из виду нужного человека. Но потом заметил, что тот просто-напросто тоже не сидит на месте. Влад, осматриваясь, уходил куда-то назад, увеличивая расстояние между собой и инквизиторским отрядом.
«Чёрт! – юноша отыскал взглядом Лоренцо. – Надо санктификатору сказать». Священник возвышался поодаль от самой поляны, на которой схлестнулись враждующие стороны. Даже отсюда было видно, что он погружён в молитву: голова чуть опущена (скорее всего, и глаза прикрыты), руки сложены перед грудью, вся фигура неподвижна и источает невидимую угрозу. Чезаре обернулся снова к цели, чтобы не упустить будущего пленника.
Повертев так несколько раз головой туда-сюда, лучник понял, что надо решаться. Или туда, или сюда. То ли бежать докладываться монсеньору, то ли на свой страх и риск продолжать преследование в одиночку. «Пока до Лоренцо доберусь, Влад уже успеет уйти или запрячется так, что не выковырнешь оттуда. Конечно, санктификатор будет недоволен моим самоуправством, но ведь не ему жизнью отвечать в случае неудачи, а мне. Нельзя шанс из рук выпускать». И начал потихоньку двигаться, по широкой дуге обворачивая поле боя.
Вот и знакомые камешки под пальцами. Холодные, никогда не согревающиеся, даже в самую яростную жару. Мелкие блестящие грани, похожие на металлические. Гематит. Не воображаемый, а настоящий. Вот они, чётки, в руках.
Лоренцо почувствовал спокойную силу и уверенность. И впервые они пришли не от слов молитвы, а откуда-то изнутри. И знакомая покалывающая, обжигающая энергия началась не от ладоней, соприкасающихся с гематитовыми бусинами, а из области сердца. Однако санктификатор по привычке продолжал шевелить пальцами. Заученный автоматический жест помогал сосредоточиться и верно направить силу. А кроме того отвлекал мысли от ненужных в данный момент, в разгаре битвы, вопросов. Не хотелось вообще никогда размышлять о природе магии и свойствах собственной души. Во всяком случае – когда-нибудь нескоро.
Сейчас главная задача состояла в том, чтобы обезвредить светловолосую ведьму или как минимум помешать ей творить заклинания, направленные на солдат. Лоренцо начал «Отче наш», но, не произнеся и первой строки, замолчал. Подавляющая чужое колдовство сила лилась из-под ладоней и без этого.
Бой разделился и шёл теперь словно в двух разных плоскостях. Первый слой – обычный, неприглядный, с брызгами крови, отрубленными (и отгрызенными) конечностями, криками, воем, визгом, рычанием и блеском отточенных клинков. Второй – незаметный глазу обычного человека, тонкий, интеллектуальный, но от этого не становящийся менее жестоким.
Лоренцо и Лионелла в отличие от прошлого столкновения, которое привело к пленению девушки, не стали втягивать в своё противостояние простых воинов. Не напускали ужасов, иллюзий, не коверкали пространство вокруг грубыми магичекими потоками. Сегодня друг другу противостояла чистая мощь. Сталкивались два таланта, две воли, две силы. Такие похожие, но при этом абсолютно несовместимые. Две фигуры замерли в неподвижности на противоположных краях поляны, за спинами своих армий, рвущих противникам глотки. Светлая – в белом платье, с сияющим ореолом волос. И серая – в рясе санктификатора, с прищуренными чёрными глазами.
От скрытой магии потрескивал воздух, стонала земля и возмущённо жаловались деревья. Но это слышали немногие.
Опять вступила боль в виски. Не столь непереносимая, как в прошлый раз, но перед глазами всё поплыло, как мираж над пустыней. Влад сжал голову руками и поспешил прочь, подальше от источника непонятной угрозы.
Лионелла слабела. Волк рядом с ней тихо всхрипывал, роняя пену изо рта. Колдунья безжалостно тянула энергию из зверя, чтобы самой устоять на ногах. Ненавистный санктификатор, казалось, за прошедшие дни стал ещё сильнее, хитрее и увереннее в себе. Его атаки в чём-то изменились, магичка никак не могла уловить, в чём, но противостоять ему было неизмеримо труднее, чем в предыдущий раз.
«Отступаем», – кинула она мысленный приказ стае. Мир перед глазами покачивался, а оборотень, служивший донором, в изнеможении опустился на землю, по морде ползла струйка крови.
Случилось невероятное. Впервые с начала похода нечисть сдавала поле боя. Не просто проигрывала, погибая, а отступала. Хищники начали пятится, оставляя в покое недобитых людей. Несколько воинов, уже не рассчитывавших выбраться живыми из окружения оскаленных пастей, ошеломлённо опустили клинки. Один из них, видавший виды гвардеец, вдруг запрокинул голову и громко рассмеялся, провёл ладонью по лицу, размазывая кровь (рука была здорово потрёпана волчьими когтями), и рухнул на траву. Смех превратился в судорожный кашель, а потом воин и вовсе затих, бессмысленно уставившись в одну точку.
– Эй, на, выпей, – его товарищ с более устойчивыми нервами протянул фляжку с чем-то крепким.
Солдаты, которые сражались не в первых рядах и понесли меньшие потери, решили развить успех и поредевшим, но всё же ровным строем двинулись вслед за стаей, методично уничтожая подранков посеребрённым оружием.
Доктор вздрогнул от тоненького противного писка, раздавшегося из динамика слева от монитора. Учёный очнулся от дрёмы и, протирая не желающие разлепляться веки, прищурился на поступающие данные.
– О, чёрт!
Он двинул колёсиком мышки, прокручивая всю ленту символов. Снял телефонную трубку, но, помедлив пару секунд, положил её обратно.
– Не будем торопиться, – пробормотал он, чеша в затылке. – Психоматрица – саморегулирующаяся система. Вполне возможно, что всё утрясётся само собой.
Часть 3
Погляди – что за рыжие пятна в реке, -
Зло решило порядок в стране навести.
Рукояти мечей холодеют в руке,
И отчаянье бьётся, как птица, в виске,
И заходится сердце от ненависти!
Ненависть – юным уродует лица,
Ненависть – просится из берегов,
Ненависть – жаждет и хочет напиться
Чёрною кровью врагов!
В.Высоцкий
Глава 3.1
Проследить за Владом оказалось проще простого. Тот брёл, слегка путляя, но не скрываясь. Сражение быстро осталось в стороне и позади. Оборотни под напором превосходящих сил отходили на северо-запад, а цель Чезаре двигалась к востоку. Мальчишка пока не торопил события и не выдавал своего присутствия, чтобы отойти подальше от стаи, которая могла прийти на помощь Владу.
Когда человек впереди остановился и начал озираться по сторонам, Чезаре замер около дерева, надеясь, что зелёная одежда скроет его от глаз противника. Реакция абсолютно автоматическая, потому что даже если бы враг заметил лучника, то ничего бы не смог противопоставить. Мальчишка поймал себя на том, что мысленно употребил слово «враг», но ненависти – обычного чувства к врагу – к Владу не испытывает. Скорее, сочувствие и понимание. Теперь они очутились в одной лодке: оба зачем-то нужны главе инквизиции, на обоих есть какие-то непонятные планы. Оба – пешки в тайной комбинации ферзя в сутане.
«Цель» присела отдохнуть, и Чезаре тоже опустился на землю, решив не спешить с действиями, а подумать.
«Влад сражается на стороне оборотней. Почему? Он человек и даже не колдун. Что его привлекло в армию нечисти? Ладно, это надо у него самого спросить. Интересно другое – зачем Влад понадобился отцу? Ведь не просто для наставления на путь истинный. Уж я-то кардинала знаю – не стал бы он рисковать своими воинами ради единственной заблудшей души». Мальчишка не привык разбираться в хитросплетениях чужих интриг, поэтому предположений относительно ответа на последний вопрос в голове не возникло. Чётко понял Чезаре лишь одно: они с Владом, похоже, и в самом деле стали собратьями по несчастью.