«Он не голодает, это точно, – подумала Варя, подходя к массивным деревянным воротам. – У него можно смело попросить кусок хлеба».
Она остановилась на мостике, проброшенном через канаву, так, чтобы её было видно с крыши, и стала наблюдать за мужчиной. Он продолжал красить, не заглядывая вниз, и не видел Варю у ворот.
Наконец, мужчина закрасил полосу до конца, ему потребовалось перебросить стремянку. Он перебрался на верх крыши и тут обратил внимание на девчонку у ворот с вещевым мешком за плечами.
– Чего надо? – крикнул мужчина недружелюбно.
– Дяденька, подайте хлеба, Христа ради, – жалостливо протянула Варвара, с трудом узнавая свой голос. Он у неё дрожал и был хриплым от волнения. Варвара волновалась от того, что ей предстояло говорить неправду. Ванька насоветовал ей не просто просить милостыню, как это она делала прежде, а пытаться разжалобить человека, стоять перед ним, не сходя с места, и умолять, скулить, говорить всё, что взбредёт в голову.
– Мы с братом три дня не ели, сил больше нет передвигаться. Мама с папой уже умерли с голоду, теперь голодная смерть идёт следом за нами. Дяденька, дайте что-нибудь поесть, пожалуйста. Мы с братом не хотим умирать.
– Иди своей дорогой, сучка немытая! Иди, пока бока не наломал! Нет ничего у меня для бездомных! Если я буду подкармливать каждую попрошайку – сам протяну ноги завтра! Уходи отсюда, не задерживайся, пока я окончательно не разозлился!
Мужчина передвинул стремянку на новое место и принялся красить дальше. Больше он не глядел в сторону Варвары. Ему не было дела до попрошайки.
Варя вернулась на дорогу и поплелась по улице к следующему дому. Сердце её колотилось от унижения, руки дрожали. Она останавливалась ещё у нескольких домов, но везде получала отказ. И только в конце улицы ей повезло. На стук в ворота к ней вышла сгорбившаяся старушка. Не спрашивая ни о чём, она протянула Варе несколько картофелин, и молча захлопнула перед носом калитку.
– Спасибо, – запоздало прошептала Варя и направилась в обратную сторону для встречи с братом. У неё больше не оставалось сил стучаться в двери негостеприимных хозяев.
Она прождала брата в месте расставания более двух часов. Наконец, Ваня появился в конце улицы. Заметив сестру, направился к ней.
– Как успехи? – спросил Ванька издалека. Лицо его сияло от счастья. Увидев слёзы на глазах сестры, встревожился:
– Что случилось? Тебя кто-то обидел?
– Не-ет, – давая волю слезам, разревелась Варя. – Ничего не случилось…
–Тогда чего воешь?
– Никто не даёт подаяний… Меня везде гонят со двора, замахиваются палкой или лопатой, будто я заразная, какая-нибудь… Одна бабушка только и пожалела, дала три картошки. – Варвара размазывала по лицу слёзы, вздрагивая всем телом.
Ванька привлёк к себе сестру, принялся неумело успокаивать, поглаживая ладошками по спине.
– Ну, не реви, чего выть по пустякам? Никто не обязан отрывать от себя последний кусок. Не подали – значит, нет у них лишних харчей, только и всего. Стоит ли расстраиваться? Три картошки – это тоже кое-что!
– С чего ненависть такая, а? Почему парень замахнулся на меня палкой, прогоняя со двора, как бездомную собаку? Я ведь ничего плохого ему не сделала, попросила немного хлеба, только и всего…
– За воровку тебя принял, не иначе. Тут цыгане недавно прошлись по посёлку, наверно, обворовали его, вот он и озлобился.
Варвара понемногу успокоилась, отстранилась от брата, спросила:
– А у тебя как?
– Лучше не придумаешь! – радостно сообщил Ванька и снял с плеч пошитую матерью торбу. – Смотри чего мне удалось раздобыть!
Брат развязал пузатый мешок, показал содержимое. Там, кроме половины буханки хлеба, стояла двухлитровая стеклянная банка, заполненная доверху куриными яйцами, в белой тряпице был завёрнут большой шматок сала, на дне разбросано около десятка крупных картофелин.
– Видала, каков улов? – сиял от радости Ванька. – А ты – реветь! Да с такими харчами неделю можно жить!
Варвара совсем перестала всхлипывать и даже заулыбалась. Удача брата воодушевила её. Широко открытыми глазами она смотрела на Ваньку, и он казался ей героем. Казалось, перед ней стоял не восьмилетний худющий мальчишка с бледным от недоедания лицом, за которым мать приказала постоянно приглядыв