Поехали!

«Так уж случилось, что у меня были кое-какие сбережения… в общем, моя частная космическая компания успела построить девять чудных блестящих машинок, на одной из которых вы находитесь прямо сейчас. Я догадывался, что они пригодятся, когда всё полетит к чертям, но не думал, что так скоро. В общем, пришлось работать с тем, что имеем. Когда я записываю это видео, вы уже наверняка на полпути к новой жизни. Да, ребята, теперь будущее – ваша проблема! Хотя придурки из НАСА считают иначе. Их корабли больше и блестят куда ярче. А главное, экипажи все как на подбор: учёные, астронавты и до усрачки богатые ребята, купившие себе билет к спасению… ну, они так считают. Жаль, что все их точки назначения давно просчитаны нашим искусственным интеллектом и, увы, ребята будут неприятно удивлены, когда поймут, что лишь ненадолго отсрочили свой последний час. В финале их ждут необитаемые куски камня, а топлива и припасов не хватит на исправление ошибок… Но не будем о грустном! Ведь кто-то из вас сорвал настоящий джекпот! Наши „Авели“ запрограммированы на самые перспективные маршруты, рассчитанные за сто лет работы. Не могу ничего вам обещать… но всем сердцем верю, что хотя бы трое из вас приземлятся на симпатичной планетке, где можно будет дышать и носиться по полям с радостным хохотом, прямо как в старые добрые времена на матушке-Земле.

Хочу, чтобы вы помнили, – он затянулся и закашлялся, выпустив половину дыма обратно, – вы не заплатили ни копейки за то, чтобы попасть на борт. Думаю, большинство из вас не прошли бы и начальный отбор в НАСА, которым только и подавай, что выдающихся, умных, крепких, фертильных… но у меня другая философия. Эволюция тысячелетиями играла с нами в лотерею, и всё равно лучшие умы нашей „великой“ цивилизации точно привели её к краху вместе с простыми смертными. Я подумал, что было бы честно продолжить череду счастливых случайностей и вслепую выбрать тех, кто отправится на поиски будущего. Конечно, если бы я выбирал, то взял бы исключительно тех, кто хорошо шутит, любит животных и доедает корочки от пиццы. Но я всё же предпочёл вверить это в руки судьбы, и генератор случайных чисел выбрал ваши имена. Так что можете крыть меня последними словами, когда не сможете развернуть базовый лагерь и разобраться с водоочистительной системой и всякими сложными терраформическими штуками… Помощник обещал, что не даст вам пропасть, но я бы на него не полагался! Он больше любит болтать, чем делать, – издержки высокоразвитого искусственного интеллекта.

Ух, вот это я наговорил… Надо бы закругляться, пока сигнал ещё есть, чтобы моё сообщение дошло до вас целиком, а не искажённое помехами в духе: „Я… пшш… богатый засранец… кхх… отправил вас чёрт знает куда… делайте что хотите… Приём“. Хотя это было бы лаконично. В духе мистера Н., – он посмотрел куда-то в сторону и задумчиво потёр подбородок: Может, перезаписать?

Ладно, оставлю так. Надеюсь, мой опус не займёт всю память Помощника и у вас останется место для пары роликов с МКС в последние секунды нашей голубой планетки. Уверен, будет умопомрачительно красиво!

И не забудьте заглянуть в отсек X! Там ответы на все ваши вопросы. И стартовый набор для нового будущего за пределами галактики. Если оно у вас, конечно, будет… Я сделал всё, чтобы это случилось. Я всегда мечтал, чтобы моя работа принесла человечеству что-то более важное, чем сверхскоростные тоннели, грузовые ракеты, умные компьютеры или летающие тачки.

Что ж… не будем разводить долгих прощаний. Удачи, ребятки! И спасибо, что выбрали наши услуги! Сказал бы: „Приходите ещё“, но это будет слишком дурацкая шутка. Адьо!»

Мистер Н. широко и обворожительно улыбнулся, протянув руку и нажав на камере какую-то кнопку, но запись не остановилась.

– Записалось, что ли? – тихо пробормотал он себе под нос, – ага, обрабатывается… ну вот и всё, Ной. Ты всё сделал правильно.

Мужчина тяжело закашлялся от серой хмари, всё сильнее заполняющей комнату. Он продолжал лучезарно улыбаться, но даже на видео было заметно, что его глаза блестят от слёз. Мистер Н. поднялся со стула и извлёк из-за пазухи старенький SIG. Он повертел пистолет в руках, рассмотрев его со всех сторон, на секунду поднёс к лицу, но отдёрнул руку, будто решаясь на что-то.

– Такую планету просрали, – прохрипел он, больше не сдерживая слёз. Грохот снаружи усилился, и очередная порция едкого дыма просочилась сквозь плотно заколоченный дверной проём. На видео стало сложно что-то различить, но я успел увидеть, как мистер Н. поднял пистолет и, направив дуло себе в рот, положил палец на спусковой крючок.

– Помощник, выключи! Быстро!

– Выключаю, – ответил Помощник, и голубые лампочки над экраном мгновенно потухли, снова превратив его в обычное кварцевое стекло, за которым всё так же мерцали молчаливые звёзды.

В комнате повисла натянутая тишина. Я повернул голову и увидел, как номер два сидит на кресле, подтянув к себе колени и обхватив их руками. Она дрожала и закусывала губу так сильно, что на потрескавшейся слизистой выступили капли крови. Номер один просто продолжал смотреть перед собой, но его взгляд уже не выглядел таким пустым, как после пробуждения. Я был уверен, что он пришёл себя и уловил каждое слово, сказанное мистером Н.

– Желаете разблокировать отсек X? – спросил Помощник.

Я не решался ответить. Увиденное всё никак не укладывалось в голове, и теперь мне было безумно страшно узнать, с чем мы столкнёмся, переступив порог отсека X.

– Да, – неожиданно прошептала номер два, – желаем.

* * *

Панель у входа в отсек, увешанного предупреждениями, вспыхнула голубым светом, после чего автоматическая дверь издала щелчок и медленно поползла в сторону. Внутри помещение заполнял невесомый туман. Он не был похож на дым в доме мистера Н. – этот, скорее, напоминал влажную дымку в прохладное летнее утро и не внушал страха. Немного замявшись на пороге, номер один, номер два и номер трисделали шаг вперёд, наконец оказавшись внутри отсека X. Здесь небывало легко дышалось, и запахи, витающие в воздухе, казались каждому из присутствующих до боли знакомыми. Они исходили от растений, заключённых в прозрачные капсулы, закреплённые вдоль стен. Здесь были ещё совсем крошечные саженцы пихты и можжевельника, куст сирени и люпина, а также несколько побегов дикой розы и ромашек. В центре помещения располагались три внушительных ящика с нанесёнными на них именами: Сатоши Йен, Гумилёва Аня, Коркилл Блейк.

– Что это? – растерянно спросил номер один, осторожно проведя пальцами по крышке одного из них.

– Наши имена, – сдавленно ответил номер три.

Номер один и номер два растерянно переглянулись.

– Когда я разбудил номер два, то вспомнил своё, – пояснил Йен, – оно как будто само возникло у меня в голове. Разве они не вызывают у вас никаких чувств?

– Гумилёва Аня, – тихо произнесла номер два, – Гумилёва… Аня… О господи!

Она рванулась вперёд и рухнула на колени, вцепившись в крышку ящика. Та поддалась без лишнего сопротивления, и девушка смогла увидеть его содержимое. Она прикрыла рот ладонью, чтобы не вскрикнуть.

– Что там? – обеспокоенно спросил номер три.

– Нет… – шептала девушка, – нет, нет, нет!

Воспоминания нахлынули на неё ударной волной, оживляя в дремлющей памяти прошлое. С момента пробуждения в капсуле она ничего о себе не помнила. Ничего не чувствовала и ничего не хотела, лишь иногда ощущала позывы базовых человеческих потребностей. Ей не приходило в голову, что у неё когда-то был дом, что у неё есть история, что где-то на другом конце Вселенной остался кто-то, кто был ей дорог… Всё, как и задумал мистер Н. Но теперь всё это вернулось, разбивая сердце на тысячи осколков. Уютный дом в области большого северного города, трое лошадей с жёсткими густыми гривами, сугробы, постоянно преграждающие въезд с главной дороги. Велосипед с дребезжащим звонком, ледяная вода из колонки на другом конце улицы, слегка надорванные резиновые тапочки, мамины пирожки… Мама. Аня до мельчайших деталей вспомнила мамино лицо. Тонкие губы, накрашенные розовой помадой, жемчужные серьги, короткие волосы с уже проступившей сединой, тщательно закрашенной краской оттенка «Чёрная вишня». Морщинки в уголках глаз и самые нежные на свете руки. Из-за болезни Ане не разрешалось работать, но их уютный дом и тёплое мамино сердце всегда согревали её, не давая унывать и чувствовать себя ненужной. Неужели мама осталась там? Как такое возможно? Как Аня могла согласиться бросить её?! В ящике были собраны маленькие напоминания о прошлом: подкова, велосипедный звонок, фотографии, мягкие игрушки, жемчужные серьги и прочие безделушки, на которые ни один разумный человек в мире не стал бы тратить драгоценную грузоподъёмность космического корабля. Но мистер Н., судя по всему, посчитал, что куда важнее спасти с умирающей планеты ценные воспоминания, нежели припасы, скрупулёзно подобранные образцы флоры и фауны и другие скучные вещи, которые наверняка взяли на свои корабли ребята из НАСА. Это было так в его стиле: Ной Рив, талантливейший из людей Земли, вложил в технологический прогресс человечества больше сил и денег, чем добрая половина всех учёных за последнюю сотню лет, вместе взятых. Но своим последним проектом он избрал отправить в неизвестность корабль с ромашками и лошадиными подковами на борту. Что ж, умные люди как никто другой знают толк в иронии. Аня извлекла из ящика последний предмет: небольшую пластину с цифровым экраном. Он засветился от прикосновения и явил перед девушкой контракт между Ноем Ривом и членом экипажа «Авель-8». Вот только подписан он был не Аней. Внизу страницы, рядом с мерцающим отпечатком пальца значилось имя, от которого у девушки замерло сердце: Татьяна Гумилёва.

– Кто это? – спросил номер один, заглянув через плечо Ани.

– Моя мама.

– Почему подписала она, а не ты?

– Я не знаю! – закричала Аня. – Я ничего не знала!

– Разве такие бумаги может подписать кто-то другой?

– Она могла подписать за меня что угодно.

Аня вытянула вперёд руку с контрактом, и парни смогли различить, что под именем «Татьяна Гумилёва» значится пометка: «Опекун гражданина с ментальной инвалидностью».

– Это нечестно, – всхлипнула девушка, – я бы никогда это не подписала! Никогда!

– Похоже, она хотела для тебя как лучше, – предположил Йен.

– Но она осталась там! Как она могла решать за меня?!

– Теперь уже ничего не изменишь, – осторожно заметил номер один.

– А у тебя что?! – накинулась на него девушка. – Открой свой! Тебя тоже заставили?

Номер один опустился на пол возле своего ящика и открыл крышку. Его образец контракта лежал на самом верху и был добровольно подписан именем «Блейк Коркилл».

– Нет, похоже, я сам согласился…

– Кем ты был… там? – спросил Йен.

Блейк заглянул внутрь и побледнел. В его ящике было много всякой всячины: бейсбольный мяч, походные ботинки, контроллер от игровой приставки, лопатка для барбекю… все эти вещи сразу заставили его вспомнить о хороших временах, проведённых на Земле. Но кое-что в коробке с воспоминаниями заставило его сердце на мгновение остановиться. Это была стопка детских рисунков, аккуратно перемотанных голубой ленточкой. Блейк бережно взял их в руки, но не нашёл в себе силы даже взглянуть на них. Он слишком отчётливо понимал, что помнит их все до мельчайших деталей. Каждый штрих яркого воскового мелка, оставивший на бумаге котёнка, вцепившегося в ветку дерева, или кораблик, качающийся на голубых волнах.

– Я… был учителем, – прохрипел Блейк, – в начальных классах.

– И ты просто согласился бросить их? Детей, которые тебе верили? – вспылила Аня. Блейк не понимал, нарочно ли она пытается его задеть или лишь хочет заглушить собственную боль, но этот укол совершенно ему не понравился.

– Я ничего не мог сделать, ясно?! – огрызнулся он. – Если ты помнишь, то школы закрыли ещё тогда, когда это дерьмо даже вполовину не разгулялось!

Блейк бросил рисунки обратно в ящик, шумно захлопнул крышку, а затем прижал ладони к вискам и тяжело выдохнул. Он не видел свой класс с тех пор, как на улицах стало труднее дышать. Малышей быстро отправили на домашнее обучение, а совсем скоро планета начала превращаться в ад и всем стало не до уроков. Блейк к тому моменту расстался с девушкой, а через месяц узнал, что город, где жили его родители, объявлен вымершим. Он так и не успел навестить их прежде, чем границы закрыли, а теперь было слишком поздно. Письмо от мистера Н. стало для него лучиком света в тёмном царстве одинокого дома и ежевечернего поглощения запасов пива в холодильнике и мыслей о том, что лучше ему было погибнуть вместе с ними. Поэтому он, не раздумывая, согласился на возможность свалить с планеты, на которой он потерял всех, кого любил.

– Ну а ты, номер три? Чего уставился? Свой-то будешь открывать?

Всё это время Йен стоял в стороне, тихо наблюдая за товарищами. Их реакция напугала его: глаза Ани наполнились слезами, а взгляд Блейка укрыла пелена гнева и отчаяния, даже несмотря на то, что в их ящиках были собраны воспоминания о самых светлых моментах их жизней. Что же ждало его в коробке с именем Сатоши Йен? Кого он потерял на погибшей планете за сотни световых лет отсюда?

– Что такое? Думаешь, он тебе руку откусит? – горько усмехнулся Блейк.

Йену захотелось послать его к чёрту, но он лишь стиснул зубы и резким движением откинул крышку. К его удивлению, в ящике оказалось всего два предмета: электровиолончель и смычок. Парень осторожно поднял изящный белый инструмент и принялся рассматривать его.

– Что это? – спросила Аня.

– Виолончель, – растерянно ответил Йен.

– И всё? Там больше ничего нет? – удивился Блейк.

– Похоже, что да.

Парень неловко выпрямился и прислонил лакированный гриф к левому плечу. Он не был уверен, что именно нужно делать и почему этот инструмент оказался в его ящике. Но через мгновение смычок неуклюже коснулся струн, и у Йена перехватило дыхание. Странные звуки, всё это время прорывавшиеся в его сознание, заполнили его до краёв, наконец выплеснув наружу. Это была музыка. Он помнил её всё это время, даже сквозь заблокированные воспоминания. Пальцы Йена заскользили по струнам, и мир вокруг перестал существовать. Так было и на Земле: он с детства проводил целые дни за инструментом, не замечая, как жизнь проносится мимо. Сейчас его сердце не болело, вспоминая потерянных близких: за двадцать лет Йен так никого к себе и не подпустил достаточно близко, чтобы сожалеть о том, что теперь их нет рядом. Но без музыки в его жизни не было бы смысла.

– Это так красиво… – прошептала Аня, заворожённо наблюдая за движениями Йена.

– А жениться ты тоже на этой балалайке собирался? – усмехнулся Блейк.

Йен резко перестал играть, собираясь ответить Блейку в его же манере, но в голове всех троих снова зазвучал голос Помощника.

– Начата подготовка к гиперпространственному прыжку. Все бодрствующие члены экипажа должны вернуться в капсулы сохранения или пристегнуть ремни безопасности на сидячих местах в общем отсеке.

– Что ещё за прыжок? – спросил Блейк.

– Судну «Авель-8» необходимо совершить гиперпространственный прыжок для завершения маршрута. Пристегните ремни безопасности.

– С этим и правда лучше не шутить, – ответил Йен и поспешил в сторону общего отсека, – если это хоть немного похоже на то, что я видел в фильмах… будет трясти.

Вернувшись в отсек, троица устроилась в креслах. Блейк недовольно ворчал, пытаясь найти комфортное положение: высокий рост и широкие плечи несколько стесняли движения. Йен быстро разобрался с ремнём и теперь нервно потирал костяшки пальцев, пытаясь не думать о том, что их ждёт.

– До гиперпространственного прыжка: шесть минут, сорок восемь секунд, – озвучил Помощник.

После этих слов Аня подорвалась с места.

– А ты куда? – поинтересовался Блейк.

– Я скоро. Мне надо… в туалет.

Девушка торопливо скрылась на выходе из отсека, оставив Йена и Блейка вдвоём.

– Интересно, почему мистер Н. сам не полетел вместо нас? – начал разговор Блейк.

– Видимо, счёл несправедливым подтасовывать результаты лотереи. А может, не счёл себя достаточно… как он там сказал – классным парнем?

– Как будто мы особенно классные, – закатил глаза Блейк, – я вот полный придурок. А ты, уверен, ещё хуже.

– Полегче, – огрызнулся Йен, хотя здесь ему было сложно поспорить, – теперь мы уже не узнаем правды. Как думаешь, Земля уже…

– Не хочу знать, – помрачнел Блейк.

– Да как же это?! – возмутился Йен.

– А зачем? Это как в покере скинуть карты, а потом сокрушаться, что мог собрать три семёрки и пару троек. Только нервы себе трепать.

– А если бы можно было всё вернуть? Например, развернуть корабль? Ты бы согласился?

– До гиперпространственного прыжка: пять минут, тридцать секунд, – снова вмешался Помощник.

– Твою мать! – побледнел Блейк и спешно отстегнул свой ремень безопасности.

– Что такое? – растерялся Йен.

– Что-то мне подсказывает, что не ты один задаёшься этим вопросом! – он вскочил с места и метнул испуганный взгляд на Йена. – Чего ты пялишься как баран на новые ворота? Думаешь, она правда решила засесть в толчке на прощание?!

Здесь номер один оказался прав: в санитарном отсеке Ани действительно не оказалось.

– Аня!

– Номер два!

Мужчины бросились врассыпную, осматривая прочие части корабля, но их спутница словно провалилась сквозь землю. Единственный отсек, в котором они не побывали, – навигация. Однако дверь, ведущая туда, не поддавалась: панель реагировала на движение, но саму дверь будто заблокировали чем-то с обратной стороны.

– Аня, ты там? Впусти нас! – прокричал Блейк и с силой ударил кулаком по двери.

– До гиперпространственного прыжка: четыре минуты, тридцать секунд, – известил Помощник.

– Аня!

Девушка не отзывалась.

– Ну что ты стоишь?! Найди что-нибудь!

– Раскомандовался тут, – фыркнул Йен, но всё же огляделся вокруг в поисках чего-то, что поможет разблокировать дверь. В одном из коридоров обнаружился ящик с инструментами, и уже через несколько секунд Блейк всунул монтировку в щель дверного проёма и освободил немного места, чтобы более юркий Йен смог протиснуться внутрь. К сожалению, полностью пролезть он не смог, но парню удалось просунуть одну руку и голову, получив обзор на то, что было внутри.

Аня действительно оказалась в навигации. Девушка стояла на коленях возле панели с ужасающим количеством кнопок и дисплеев и что-то напряжённо высматривала.

– Ты что делаешь? – обеспокоенно спросил Йен. – Нам нужно возвращаться! Времени мало!

– А я и возвращаюсь. Назад.

– Ты спятила?! – донёсся снаружи рассвирепевший голос Блейка.

– Может быть, – равнодушно ответила Аня, снова и снова набирая на контрольной панели какой-то код.

– Но зачем? – старался выстроить диалог Йен.

– Я на это не подписывалась. Я не собираюсь бросать её.

– До гиперпространственного прыжка: три минуты, тридцать секунд…

– Да заткнись ты! – перебил Помощника Блейк. – Йен, доставай её оттуда! Быстро!

– Не всё так просто, – стиснул зубы Йен, – как видишь, я тут немного застрял.

– Дальше не отодвигается, – отчаянно выдохнул Блейк, ещё раз попытавшись справиться с дверью.

– Слушай, Аня, – попытался убедить её Йен, – Земли уже может не существовать. Мы вернёмся в никуда, и у нас вряд ли хватит топлива, чтобы повторить маршрут…

– Но ты ведь не знаешь наверняка? – сосредоточенно ответила девушка, не отвлекаясь от панели. Та наконец поддалась, и Помощник снова подал голос:

– Система изменения маршрута разблокирована. До гиперпространственного прыжка: две минуты, пятьдесят секунд. Хотите задать новые координаты?

– Сделай что-нибудь, кретин! – не унимался Блейк, наворачивая нервные круги по тесному коридорчику перед отсеком N.

Йен суетливо осмотрел комнату. Зацепиться было решительно не за что: гладкие стены, рычажки, кнопки, неизвестные ему слова и цифры…

– Аня, стой! – Йена вдруг осенило. – Посмотри туда!

Девушка настороженно повернулась в его сторону, явно не доверяя, но ей явно стало интересно, что такого хочет показать ей Йен.

– Там, слева, на стене!

– Это приёмник радиосигналов, – равнодушно ответила она, – он молчит.

– Да, но на нём восемь цифр.

– И что? – шёпотом спросил его Блейк, тоже не понимающий, к чему клонит товарищ.

– Это каналы других «Авелей». С первого по девятый, исключая наш.

– Но они молчат, – отрезала Аня.

– Все?

– Все. Красная лампочка означает, что связь оборвалась.

– Получается, мы одни выжили… – сдавленно проговорил Йен.

– До гиперпространственного прыжка: две минуты, ноль секунд, – донёсся до них голос Помощника.

– Поторопись, – одёрнул Йена Блейк, совсем теряющий самообладание.

– Ты понимаешь, что это значит? – парень обратился к Ане. – Теперь только у нас осталась надежда на новую жизнь. Из всех людей в мире. Если мы развернёмся, то это будет конец для всех…

– Это неправда, – дрожащим голосом возразила Аня, – если мы успеем до…

– Помощник, у тебя хватило памяти на видео с МКС?

– Видео с МКС получены. Количество: 2 штуки. Продолжительность: 0 минут 46 секунд и 0 минут 23 секунды. Хотите воспроизвести?

– Что на этих видео, Помощник?

– Нет! – перебила его Аня. – Не надо.

Девушка откинулась назад, плюхнувшись на пол всем весом. По её щекам текли слёзы. Аня небрежно растёрла их ладонями по щекам, тщетно пытаясь взять себя в руки.

– До гиперпространственного прыжка: одна минута. Все бодрствующие члены экипажа должны вернуться в капсулы сохранения или пристегнуть ремни безопасности на сидячих местах в общем отсеке.

– Я знаю, что ты не хотела быть здесь, – смягчился Йен, – но твоя мама мечтала, чтобы у тебя было будущее. Мистер Н. мечтал, чтобы у человечества было будущее. Теперь всё зависит только от тебя.

Йен протянул руку, в отчаянье пытаясь встретиться взглядом с девушкой. Но она отвела глаза и бросилась к панели. В эту секунду в его сердце что-то оборвалось.

– Хотите задать новые координаты? – снова спросил Помощник.

– Нет, – твёрдо ответила Аня после небольшой паузы.

– Изменение координат отменено. До гиперпространственного прыжка: ноль минут, тридцать секунд. Пристегните ремни безопасности.

Аня вскочила на ноги и бросилась к выходу, ухватившись за руку Йена. От неожиданности парень вздрогнул, но не смог сдержать улыбки облегчения, озарившей его лицо. Выбравшись из навигации, троица наперегонки бросилась в сторону общего отсека под обратный отсчёт до прыжка в неизвестность.

День последний первый

На планету ASH-2342 приземлился корабль с эмблемой голубя, нанесённой на хромированный корпус.

Два светила, образующие систему Новой Надежды, стоят в зените, озаряя шероховатую поверхность планеты тёплым светом.

Климатические условия здесь специфические, а растения совсем не похожи на те, что мы привыкли видеть. Поэтому сложно было бы сразу определить время года, но есть в нём что-то особенное. Романтик со стажем сразу сказал бы, в чём именно дело.

По трапу спускаются трое членов экипажа, облачённые в оранжевые костюмы. Они боязливо озираются по сторонам и пока не решаются снять защитные скафандры. Среди них – школьный учитель истории, музыкант и особенная девушка. Они ничего не знают о выживании и плохо разбираются в технологиях, но теперь их ждёт совершенно новая жизнь, и кто знает: сохранят ли они старые роли или предпочтут начать всё сначала, чтобы выжить в этом чужом, далёком от дома мире.

Они ещё не знают, как сильно и опьяняюще в здешнем воздухе пахнет весной.