Доброе утро, монстр! Хватит ли у тебя смелости вспомнить о своем прошлом?

– Я надеялась, что вы спросите.

И расстегнула пальто для большей эффектности. На ней был надет ярко-красный рождественский свитер с вышитыми колядовщиками – все в разных фиолетовых махровых шапках. Они держали в руках белые песенники и пели под светом фонаря. Я не сдержалась от смеха.

– Я могу посмеяться над этим вместе со Стивом? – в надежде спросила она.

– Встречался ли он с вашей семьей?

– Да, со всеми, кроме Крейга.

– Он говорил что-то негативное про вашу семью?

– Нет, вообще ни слова.

Я промолчала.

Подумав около минуты, Лора произнесла:

– Я теперь прикована к этому свитеру. Такой модный протест буду совершать каждый декабрь, который мы проведем вместе.

Постепенно Лора училась адаптироваться к жизни среднего класса.

Она начала высоко ценить надежность, долгосрочные цели и свои растущие накопления.

Стиву нравилось ее отношение к работе, он любил ее чувство юмора.

Лору волновало, что он никогда не говорил ей, какая она красивая и хорошенькая, – то, что она привыкла слышать. Я объяснила необходимость общения, ведь иногда люди в здоровых отношениях вынуждены напрямую говорить партнерам о своих желаниях. Когда она возразила, что не хочет напрашиваться на комплименты, я сказала:

– Желание чувствовать себя любимой – это совершенно нормально.

Лора поговорила со Стивом. Он рассказал, что часто думает о том, какая она красивая, но в его семье не принято «подлизываться». Она ответила, что комплименты не считаются подлизыванием, если они от чистого сердца. Стив схватывал на лету, поэтому Лора часто стала слышать комплименты и слова любви.

– Самое классное – кажется, он абсолютно честен.

Стив и Лора жили вместе практически целый год.

В один день Лора пришла на сеанс очень бледная и без привычной искрометности, присела на край кресла и сказала, что Стив бросил ее. Она и понятия не имела, что мужчина был практически на пределе эмоций.

– Когда он жаловался, то никогда не повышал голос, поэтому я решила, что он не такой взрывной.

Я спросила, был ли предшествующий случившемуся инцидент. Лора рассказала, как один раз, собираясь готовить обед, Стив достал из холодильника контейнер с остатками вчерашнего ужина. Лора поставила на плиту воду для пасты и, открыв холодильник, увидела, что он поставил контейнер обратно, оставив буквально чуть-чуть соуса. Она закричала на него и бросила этот контейнер в стену. Мужчина спокойно сказал, что собирается уехать на неделю, чтобы Лора смогла решить проблему со своим гневом, который просто невыносим.

Я уточнила, как часто у Лоры бывают подобные вспышки.

– Один или два раза в неделю, что не так уж и много. Я имею в виду, блин, кто оставляет в холодильнике практически пустой контейнер?

Пациентка посмотрела на меня растерянно:

– Да ладно вам, доктор Гилдинер, если ваш муж так делает, вы тоже на него ругаетесь. Все так поступают.

Я и не думала, что Лора ведет себя подобным образом. Один из подводных камней терапии – информация фильтруется через клиента, который может быть не самым надежным рассказчиком. Он говорит, что все хорошо, – это рассматривается только с одной стороны. В данном случае трудностью является самообладание, находящееся вне подчинения. В семье Лоры все решалось криками и стычками, которые, однако, быстро заканчивались. Странно, но отец Лоры никогда не наказывал ее, даже когда она разбила бутылку ликера и все содержимое пролилось на пол, или когда приходила за ним в бар и отчитывала на глазах у остальных. Кажется, он принимал тот факт, что кто-то должен держать все под контролем. Аналогично Лора пыталась взять под контроль тот ужин, но не догадывалась, что партнер не примет такое поведение за должное.

Я предположила, что мы можем использовать полковника Поттера как тест на нормальное поведение. Как только она представляла его, удавалось безошибочно определить, что бы он сказал в той или иной ситуации. Я заставила ее войти в роль полковника Поттера. Парадируя голос, она сказала:

– Стив, пожалуйста, не оставляй почти пустые контейнеры в холодильнике, потому что очень легко перепутать их с полными. Я понимаю, ты не хочешь быть расточительным, но это создает путаницу.

Проблема в том, что этот небольшой монолог воспринимался Лорой как часть глупого телевизионного шоу – она и не предполагала, что именно так и должно происходить общение в паре. Я поручила пациентке сделать две вещи. Во-первых, притвориться, что именно так и стоило сказать. И напомнила, что Лора росла в социально неблагополучной семье, где нормальное поведение казалось неуместным. Если она продолжит «притворяться», постепенно это войдет в норму. Во-вторых, каждый раз, когда Лора начинала злиться, стоило вспоминать: гнев – это защитная реакция, не чувство. Необходимо анализировать, какое на самом деле чувство скрывается за гневом.

Лора попросила Стива вернуться, пообещав сделать все, что в ее силах, чтобы взять под контроль свой трудный характер и даже носить рождественский свитер. Он приехал с условием, что партнерша изменит поведение и научится справляться с раздражительностью.

Другая ни с чем не связанная проблема появилась, когда Стив, работая в крупной фирме, захотел основать собственную компанию вместе с другим аналитиком в области вычислительной техники. Лора боялась риска. Изменения означали для нее потери. Все новое, что появлялось у нее в детстве – восемь старших школ, приемные родители, сумасшедшие бабушка с дедушкой, постоянные переезды, – неразрывно связывалось со стрессом. Более того, бизнес-идеи отца всегда заканчивались провалом. А теперь еще и Стив хотел услышать от нее одобрение, прежде чем уйти с постоянной и надежной работы.

В конце концов Лора согласилась. На наших сеансах она много размышляла о том, что случится со Стивом, если он бросит работу. Я указывала на то, что мужчина не идет на неоправданные риски, у него все просчитано. Он не был импульсивным человеком, у него достаточно самоуверенности для начала собственного бизнеса. Другими словами, он действовал рассудительно. Если ты родился в благополучной семье и родители были примером для подражания, ты вырастешь, впитав все нормы поведения. Однако я уверила пациентку в том, что она быстро учится, и подбодрила, напомнив про пройденный путь длиною в пять лет терапии.

Лора наконец окончила университет под названием «нормальность», как она его назвала. На работе все было хорошо, Стив сделал ей предложение – они должны были пожениться в Рождество. Сейчас Лоре предстояло познакомить свою семью с семьей Стива – это был единственный раз за год, когда у нее снова случился рецидив. Она пригласила обе семьи на День благодарения домой и молила бога, чтобы отец не пришел пьяным, Крейг не накурился, а Трейси не плакала. Лора, Стив и семья Стива собирались оплачивать свадьбу, поэтому ее отец настоял на том, чтобы принести на ужин индейку (ему это казалось честной сделкой). Лора рассказала, что он опоздал, пришел на пятнадцать минут позднее, когда все начали есть, и кинул замороженную индейку на стол.

– О нет, – сказала я, представив, как стыдно было Лоре.

– Я, может быть, и нормальная, но не тупая. Поэтому заранее приготовила другую птицу, чтобы подать ее гостям. Я поблагодарила отца, унесла индейку в морозилку, и началось шоу.

Я дождалась свадьбы Лоры, чтобы сообщить, что наша работа подошла к концу. Ее глаза наполнились слезами, она кивнула в ответ. Лора была моим первым клиентом, с которым я работала дольше остальных. Иногда я была для нее мамой, иногда отцом, мы вместе делили печали и радости, вместе выросли, исполняя свои роли.

В последний день Лора вела себя сдержанно и официально, как и я. Мы улыбнулись друг другу и пожали руки. Час спустя я вышла в комнату ожидания и увидела ее всю в слезах, окруженную кучей салфеток. Она обняла меня и долго-долго не отпускала из объятий. У меня в глазах тоже стояли слезы.

Психологи никогда не забывают первых пациентов. Это как рождение первого ребенка – никто не сможет подготовить тебя к этому. Ты словно находишься в неизведанных водах. Будучи совершенно незнакомыми людьми, мы стали связаны как врач и пациент: эти роли поначалу были для нас в новинку. Когда видишь первого пациента, сидящего напротив и возлагающего на тебя надежды, ты не знаешь, сможешь ли справиться с такой ответственностью. Тебе вручают жизнь, и твоя работа – улучшить ее.

Лора была первым, но не последним героем, с которым мне посчастливилось работать. В девятилетнем возрасте она вместе с братом и сестрой смогла выжить в лесу. У нее не было примера для подражания и взрослого, на которого можно равняться. Однако девочка не сдалась. Для имитации поведения находчиво выбрала телевизионного героя, полковника Поттера. Редкая комбинация смекалки и воображения. Лора выбрала для себя мужа, Стива, который был очень похож на полковника Поттера – такой же спокойный и надежный.

Упорство в комбинации с волей и храбростью сделали ее настоящим героем. Еще и матушка-природа не обделила – красивая, умная, с боевым характером.

Порядок рождения в семье тоже сыграл на руку: как старший ребенок, Лора исполняла роль мамы, что поспособствовало развитию чувства ответственности. Она была практичным человеком и знала, как получить хотя бы капельку папиной любви. Лора взяла весь этот подготовительный материал и работала с ним.

После окончания сеансов Лора иногда писала мне. Прошло шесть лет с нашей последней встречи, и вдруг я получила письмо. Внутри конверта лежала газетная статья про полковника Поттера:

ЛОС-АНДЖЕЛЕС – дело о домашнем насилии, в котором обвинялся актер Гарри Морган, было отклонено судьей, который пообещал закрыть дело, если звезда сериала «МЭШ» пройдет программу консультирования по вопросам домашнего насилия. Гарри Морган закончил программу консультирования по вопросам домашнего насилия и управления гневом.

К статье была приложена записка: «Я бы без проблем прошла эту программу».

Через несколько лет она прислала фотографию огромной рыбацкой лодки, с обратной стороны которой было небольшое письмо:

Вчера по радио я услышала грустную песню под названием «Бобкейджен» и вспомнила, как Рон, наш приемный отец, брал нас на рыбалку уже ближе к закату – мы «рассматривали созвездия, и звезды становились ярче», как и поется в песне. Думаю, вам понравится эта лодка, которую я смогла купить Рону. Мечты сбываются!

Последний раз мы виделись, когда обсуждали эту книгу, которую я тогда только собиралась написать. Мы встретились в ресторане: когда она вошла, я сразу узнала бывшую пациентку. Лора выглядела так же, как и десятилетия назад, – идеальная укладка, одета с иголочки. Даже после всех этих долгих лет выглядела потрясающе, заставляя мужчин обращать на нее внимание. Когда мы сели за стол, в глазах стояли слезы.

Затронув тему семьи, Лора рассказала, что до сих пор живет в счастливом браке со Стивом, который достиг большого успеха в сфере компьютерного бизнеса. У них двое сыновей. Один окончил университет Лиги плюща и сейчас открыл в США свою фирму. Другой вел юридическую практику в Торонто. (Я сказала, что знаю, откуда ему досталась способность к ведению споров.)

Отец Лоры умер четыре года назад от рака. С ее слов, она сильно плакала. Женщина неделями практически жила в больнице Су-Сент-Мари, в последние месяцы жизни отец узнавал только ее. Сквозь слезы она призналась, что вместе с ним умерла и какая-то часть ее самой. Потом посмотрела на меня, возможно, поняв мои эмоции, и сказала:

– Вы думаете, я просто ненормальная, раз так сильно была привязана к нему. Я знаю, он совершал огромные ошибки, но решила забыть про них и просто принять его таким, каким он был.

Лора сделала паузу и со знакомой уверенностью добавила:

– Я прирожденный борец и всю жизнь боролась, чтобы он остался в моей жизни.

Когда я спросила, почему она всегда была так привязана к отцу, несмотря ни на что, женщина пересказала мне воспоминание из детства: в больнице он дал ей понять, что любил ее за сильный характер, за то, что никогда не жаловалась.

– Я сказала сама себе: неважно, что я должна сделать, но я буду получать любовь от отца. Всегда ли он был хорошим отцом? Нет. Всегда ли он любил меня и отдавал всю любовь, которая у него была? Да.

Лора считала, что если бы не прошла курс терапии, то вышла бы замуж за кого-то ненадежного, как ее отец. Она бы не встретила Стива и никогда бы не узнала, что значит бескорыстная любовь.

– Стив – моя опора, тот, кто всегда говорит, что я не обязана быть идеальной. Он говорит, что любит меня за то, какая я есть, и ему нравится мое трудолюбие.

Когда я спросила, сожалеет ли Лора о чем-нибудь, она сказала, что не хотела бы взрослеть так быстро, не хотела бы стать рабом самодисциплины.

Попытки быть идеальным – крайне изнурительны.

Лора хотела бы иметь такое детство, какое было у ее детей, но, если бы у нее была возможность прожить жизнь заново, она бы не стала ничего менять.

– Правда? – не поверила я.

Лора подняла руку в знак протеста.

– Просто послушайте, что происходило последние несколько десятилетий, и вы поймете, что я имею в виду. Начнем с Крейга.

Брат умер. Крейг жил один и тихо умер во сне по неизвестной причине в возрасте сорока двух лет.

– У него была грустная жизнь.

Трейси – мать-одиночка с тремя детьми, один из который умственно отсталый – стала алкоголичкой, живущей на социальное пособие. После того как муж покончил жизнь самоубийством, она осталась в том доме.

Один раз Трейси собирала дрова для розжига и порезала ногу гвоздем. Она не обратила на это внимания, но инфекция переросла в плотоядную болезнь. Сестра потеряла обе ноги, а через несколько лет умерла во сне.

– Врач сказал, что у нее было больное сердце из-за употребления алкоголя и курения. Думаю, она, по сути дела, сдалась. Из всей семьи только я до сих пор жива.

Лора и Стив взяли к себе трех детей Трейси, когда они еще ходили в школу. Каждый имел «особенные нужды» в той или иной степени, и Лора посвятила много времени, чтобы обеспечить их.

– Я открыла фонд, чтобы собрать средства для ребенка с нарушениями головного мозга. Знаете, я как собака, которая хочет получить косточку. Мне хочется получить все награды в той сфере деятельности, в которой я работаю. Стив настаивает на том, чтобы оставить детей у нас, – это кажется очень затруднительным. Поэтому в каком-то смысле я благодарна, что у меня была жизнь, где постоянно приходилось работать и добиваться своего. Еще в детстве я осознала, что никто за тебя ничего делать не будет. У меня появились спонсоры из крупных корпораций, с которыми я годами пыталась наладить партнерство. Я никогда не сдаюсь и добиваюсь желаемого!

(Я хотела бы, чтобы каждый из моих пациентов, у которых было трудное детство, услышал эти слова.)

Пока мы ждали счет, я подробно рассказывала, почему считаю ее настоящим героем. Но Лора прервала меня:

– Знаете, вся эта штука с геройством оказала на меня большое влияние.

Потом поведала историю. На бизнес-ужине с сотрудниками и партнерами компании Стива один из гостей сказал, что Лора «удачно вышла замуж».

– Это не давало мне покоя, – произнесла она привычным вспыльчивым тоном. – Было время, когда я бы почувствовала упрек в его словах и мне бы стало стыдно. Сейчас я никогда не испытываю этого чувства.

У мужчины, как сказала Лора, богатые родители, которые его всячески поддерживали, отправляли в частные школы, оплачивали поездки в Европу, обучение в одном из лучших университетов страны. И ни для кого не было сюрпризом, что он стал управляющим директором.

– Жизнь – как джунгли, и он проехал через них на папамобиле. Я же шла, используя топор, чтобы пробраться сквозь них, через темноту и болота с пиявками и крокодилами. Я знаю чертовски больше про эти джунгли, чем он. Мне пришлось идти в одиночку, много раз сворачивая не туда, пока я не изучила джунгли вдоль и поперек, и вот наконец-то выбралась живой. Я бы посмотрела, как бы он справился. По-видимому, дело не в геройстве, а в настоящих достижениях. Поэтому, приятель, никогда не говори мне, что я «удачно вышла замуж»!

– Как думаете, почему вы справились, а сестра и брат не смогли? – спросила я.

Она долго думала над этим вопросом.

– Наверное, я была рождена с определенными властными чертами характера, и отец всячески оттачивал их. Этого оказалось достаточно. Не забывайте, когда он напивался, я буквально спасала его на следующий день, он высоко ценил это. Каждая похвала играла важную роль для меня. Я была самой старшей; постоянно держала руку на пульсе и понимала, что необходимо сделать в той или иной ситуации. Пять лет терапии помогли мне все изменить. До лечения я понятия не имела, что движет мной.

Ее глаза наполнились слезами.

– Если честно, вы стали для меня матерью, которой у меня никогда не было. Крейг и Трейси так и не смогли понять, что им нужно в жизни. У них сложилось бы все гораздо лучше, если бы они остались с Роном и Глендой, с приемными родителями.

Мы вышли на улицу: нас обволакивал прохладный осенний ветер, который то и дело поднимал в воздух опавшие листья, поблескивающие в свете закатного солнца. Лора сказала:

– Ой, чуть не забыла рассказать про странное событие, которое произошло со мной в прошлом году. Компания Стива спонсировала проведение мероприятия в Большом театре Торонто. Мы ехали от ресторана до театра на лимузине. Когда двери машины открылись, на улице стояли сотни зрителей, которые пришли на мероприятие, и попрошайки, просившие мелочь. У одного из них были растрепанные грязные волосы, он выглядел очень знакомо.

Она сделала паузу и посмотрела мне в глаза:

– Это был Эд. Я просто прошла мимо, избегая зрительного контакта, чтобы не застыдить его. Потом фотограф собрал всех спонсоров для снимка в газету, а когда закончил, я посмотрела в сторону бывшего, однако Эд уже ушел.

Лора замолчала на несколько секунд и добавила:

– С одной стороны, эта ситуация могла стать очень напряженной. С другой – все осталось в прошлой жизни.

Питер

Кто слышит музыку,

тот чувствует уединение.

Становится человеком.

РОБЕРТ БРАУНИНГ,

Полное собрание

произведений Браунинга

1
Взаперти

ВО МНОГОМ ПСИХОЛОГИЯ напоминает археологию. Чем глубже копаешь, аккуратно сдувая пыль с каждого найденного артефакта, тем больше шансов найти целый мир, больше похожий на вымысел.

В 1986 году ко мне поступил звонок от уролога, который специализировался на лечении сексуальных расстройств. Он столкнулся с необычным делом. Врач рассказал про 34-летнего китайца по имени Питер Чанг, страдающего импотенцией. Хотя Питер был физически здоров, мог мастурбировать и испытывать оргазм, у него наблюдалась неспособность достичь эрекции во время сексуального контакта с женщиной. Уролог дал ему сильнодействующее лекарство, которое пациент должен был ввести в половой орган за час до акта. И был в шоке от результата:

– За все годы практики я не сталкивался с тем, чтобы это лекарство не сработало. Оно могло не сработать только в том случае, если бы у Питера были проблемы с кровообращением.

Но их не было. Иногда случается, что действие лекарства вызывает возможные негативные последствия: некоторые испытывают эрекцию в течение трех дней. Оно не могло не сработать. Однако на Питера Чанга не оказало никакого эффекта. Врач подвел итог:

– Что бы ни происходило в его голове, оно, должно быть, очень сильное, раз смогло блокировать такой препарат.

Когда я уточнила про возможную гомосексуальность, доктор сказал, что Питер – гетеросексуал и имел опыт полового акта с женщиной. Он сообщил пациенту, что урологические тесты не выявили физиологических нарушений, скорее всего, дело в психологической проблеме, поэтому его направили к психологу. Он прислал мне письменный запрос и предложил провести клинический разбор данного случая вместе, если доберусь до сути проблемы. Заканчивая разговор, доктор сказал:

– Это просто еще одна из множества книг. Когда думаешь, что все знаешь, обязательно найдется тот, кто докажет, что ты ни шиша не знаешь про человеческую природу.

Хоть запрос и пришел до того, как изобрели «Виагру», в последние годы мне встречались пациенты, на кого сильнодействующие лекарства не оказывали никакого действия, вне зависимости от дозы. (Урологи уверили, что «Виагра» – по сравнению с теми старыми инъекционными растворами – детский лепет.) Препараты, принимаемые при эректильной дисфункции, работают только в том случае, если есть физическая проблема.

Никакое переливание крови не сможет решить эмоциональную проблему. Отвечая на любую сексуальную реакцию, мозг должен работать в соединении с телом.

Желая поскорее встретиться, Питер пришел в первые же свободные часы, которые у меня были. Зайдя в комнату ожидания, я встретила вкрадчивого китайца средних лет, одетого в непримечательные джинсы, кроссовки и футболку с надписью «Yamaha»^[15]. Войдя ко мне в офис, он рассказал свою историю во всех деталях, избегая зрительного контакта. Мужчина затронул каждую деталь – будто делился научным отчетом, а не рассказывал о себе.

Он являлся клавишником в группе, вместе с которой играл уже пятнадцать лет. Питер дополнил, что зарабатывал на жизнь, настраивая фортепиано. Жил один в квартире, больше не имея, по сути, ничего значительного. Когда я спросила, как могу помочь, мужчина ответил:

– Я одинок. Мне бы хотелось завести отношения с женщиной, но, кажется, я не могу.

Я уточнила, имеет ли он в виду сексуальные отношения.

– Да, – тихо произнес он, глядя в пол. – У меня не получается совершить половой акт, мне бы также хотелось иметь эмоционально близкие отношения. Я хочу, чтобы у меня был кто-то, с кем я смогу говорить по душам, делиться чувствами.

На вопрос о предыдущих отношениях Питер ответил, что они были, но не особо близкие, достаточно ограниченные.

Я сказала, что, вне зависимости от проблемы, психолог всегда собирает информацию о семье пациента, т. к. отношения в ней формируют основу всего. Родители Питера приехали в Канаду из Вьетнама в 1943 году, к 1952 году у пары было двое детей. Его сестра, которая на четыре года старше, сейчас замужем и сама имеет двоих детей. Питер осторожно указал на тот факт, что супруг сестры – неазиатского происхождения.

Отец умер, когда Питеру было девять лет. Я спросила про детали случившегося. Он скривил лицо, пытаясь найти слова, и наконец описал это как «что-то похожее на самоубийство».

– Отец страдал от диабета, но отказывался следить за питанием. Каждый день мама готовила ему сладости и говорила, что настало время умереть. Папа сильно поправился и не мог ходить. Он тихо сидел и томился в депрессии. Так в один день у него случился сердечный приступ.

Я посочувствовала, сказав, что девять лет – слишком рано, чтобы потерять отца.

– Мне было грустно, но мама сказала, что так лучше для семьи.

Питер описал отношение матери к смерти отца, то, как она кормила сладостями диабетика, ускоряя процесс, и как выразила облегчение после его смерти. Ему это казалось нормальным. Я была обескуражена недоброжелательным отношением женщины, но не хотела выражать это в первую встречу. Нужно наладить контакт с Питером и услышать историю его жизни. Поэтому я лишь отметила, что мама была слегка жестока по отношению к отцу. Однако пациент начал защищать ее:

– Мама хотела только лучшего для нас и работала на трех работах.

Когда я спросила, как она успевала столько работать, он объяснил, что в один день работала на двух одновременно, а на следующий – на третьей. Они владели единственным азиатско-канадским рестораном в маленьком городе в Онтарио, который называется Порт-Хоуп: Порт Надежды – достаточно ироничное название, если подумать.

Питер рассказал, что отец был поваром в их ресторане, а мама работала официанткой и делала все остальное для бизнеса. В свободное время занималась вышивкой бисером и продавала изделия в дорогой универмаг в Торонто. Также выращивала собственную еду (азиатские овощи) в большом саду летом и вела торговлю с поставщиками азиатской еды. На секунду Питер замолчал и произнес:

– Я до сих пор помню, как посреди ночи, выглянув в окно, можно было увидеть маму с фонариком на голове – часами она и овощи собирала, и сорняки вырывала.

– Имея три работы и двоих детей?

Он задумался, потом спокойно объяснил, что детская кроватка сестры стояла на кухне. Мама не хотела шуметь и будить ее, поэтому занималась садом по ночам.

– Она всегда была хорошая, а я – очень плохой. Когда я был маленький, года в два, я постоянно вертелся на стуле, а сестра всегда сидела спокойно. Помню, однажды я сделал самолетик из меню и пытался запустить его. Мама просто не выносила такого поведения в ресторане. Она сбивалась с ног, и это доставляло неудобство клиентам. А я не слушался.

Я подчеркнула, что мальчики часто более активны, чем девочки, и его поведение было совершенно нормальным. Питер вежливо кивнул головой и повторил:

– Мама хотела только лучшего для семьи.

Я заметила, что он до мозга костей усвоил ее слова, верил, что был «очень плохим», ведя себя как все нормальные мальчики такого же возраста. Когда я спросила, что делала мама с его плохим поведением, он ответил:

– Насколько я помню, запирала одного на чердаке ресторана. По утрам оставляла там еду на целый день. Если я засыпал, она относила меня домой.

Я поинтересовалась, как долго длилась изоляция. Питер сказал, что пока ему не исполнилось пять лет. Мама закрывала его каждый день, поскольку родители работали с шести утра до полуночи.

Я откинулась в кресле и перевела дух, осознавая, что передо мной редкий случай – мужчина, находившийся в изоляции на протяжении самого важного периода детства. Эрик Эриксон и Джин Пиджет, два основоположника детской психологии, утверждали, что существуют важнейшие стадии детского развития. Если Питер был в изоляции в возрасте от двух до пяти лет, у него могли быть проблемы с развитием. Он мог пропустить первые стадии: привязанность, эмоциональная связь, языковое развитие – и это лишь некоторые аспекты. Будучи детьми, мы все имели так называемые «открытые окна» для обучения определенным навыкам, которые развиваются в условиях жестких временных ограничений; с течением времени они закрываются. Если дети пропускают стадию в хронологическом порядке, у них могут возникнуть большие трудности в попытках восполнить упущенное. Например, дети, находившиеся в полной изоляции, часто имеют недостаток языковых знаний.

После того как я узнала шокирующую информацию, я посмотрела на него в другом свете: у меня появился пациент, для кого импотенция – это лишь вершина айсберга. Если бы я предупредила или заставила чувствовать себя особенным, он бы, возможно, напугался. Поэтому осторожно продолжила, попросив описать воспоминания о том времени, которое он проводил в одиночестве.

– Ну, было очень холодно зимой и очень жарко летом. Иногда меня оставляли на кухне. Я помню день, когда научился перелазить через барную стойку и выбираться с кухни. Я был рад, но потом расстроился, так как дверь оказалась закрытой.

– Какое ваше самое яркое воспоминание из того раннего периода детства?

– Это достаточно постыдное воспоминание, но хочу быть честным.

Питер продолжил, описывая, как использовал пустой контейнер из-под томатов для испражнения. Он рассказал, что этот контейнер был настолько большим, а его края настолько острыми, что он едва ли мог сидеть на нем.

– Я так сильно беспокоился, потому что, если бы не сходил в туалет, мама бы сильно злилась, и, если бы порезался, она бы тоже злилась.

– Безвыигрышная туалетная система, – произнесла я.

Он слегка улыбнулся и согласился. Потом его лицо вернулось в привычное состояние.

– Помню, как боялся этого контейнера, ведь если бы добавил маме лишней работы, она бы била меня бамбуковым прутом, после которого остаются рубцы и синяки.

Когда я сказала, что это, должно быть, очень больно, он вновь повторил мантру матери: у нее не было выбора, она делала все для семьи. Она не могла тратить время на него. Питер скривил лицо:

– Меня очень сильно избили, когда я умолял взять с собой на чердак игрушку. Мне хотелось что-нибудь, с чем можно играть.

Я вставила замечание, что если бы мама дала ему игрушку, все было бы не так плохо. Питер ответил, что они были бедными, все иммигранты из Азии вынуждены идти на подобные жертвы; это единственный способ остаться в Канаде.

Конечно же, это неправда. Иммигранты из Азии не запирают детей на чердаке на восемнадцать часов каждый день недели на протяжении нескольких лет. Как и Лора, Питер считал поведение родителей нормальным. Они просто защищали и всячески выгораживали их.

На следующих сеансах я начала ставить под сомнение интерпретацию Питера о жизни иммигрантов из Азии. В один прекрасный момент я спросила, действительно ли он думает, что всех азиатских мальчиков закрывают в комнатах на большую часть времени на протяжении пяти лет жизни. Ответ поверг меня в шок.

– Это была моя вина, – тихо сказал Питер. – Я вертелся на стуле и бегал по ресторану. У мамы не было свободного времени, чтобы следить за мной. Сестра научилась сидеть тихо, а я не смог.

Пациент не был готов посмотреть правде в глаза и принять тот факт, что мама не исполняла родительские обязанности, а он подвергался издевательствам и насилию.

Что интересно, его самым ярким воспоминанием из детства – единственным счастливым – было то, как летними вечерами из чердачного окна он смотрел на маму, собирающую овощи на заднем дворе. Иногда она поднималась на второй этаж, чтобы взять мешок с рисом. Он слышал ее шаги и безумно хотел, чтобы она зашла к нему на третий этаж. Помнил, как колотилось сердце в надежде, что она придет. Но едва ли женщина заходила туда. (Только после полуночи, когда он засыпал и несла домой; на рассвете, когда он еще спал, несла обратно.) По возвращении в ресторан его сердце тонуло в печали.

– Самым ужасным было одиночество, – произнес он, вспоминая то время. – Побои и холод были нерегулярными, а одиночество – постоянным, это чувство так и не покинуло меня.

Он вспомнил, как смотрел на белочек, прыгающих по деревьям, и умолял их запрыгнуть к нему в окно.

– Я не знал ни слова, но помню, что выучил слово одиночество задолго до того, как покинул чердак. Мне было где-то семь или восемь лет, и я смотрел фильм «Невероятный Халк» по телевизору. Герой сказал, что был одинок, так как вынужден жить в изоляции, поэтому никто не узнает, что он и есть Халк. Музыка в конце, когда он покидал город, такая грустная. Помню, я был в шоке, что другие люди тоже могут чувствовать себя одинокими, как я. Сейчас я знаю слово, которое полностью описывает то ужасное чувство, – одиночество.

Наша терапия продолжалась. Как-то я спросила Питера, делала ли мама что-то приятное для него. Он сказал, что однажды подарила ему маленькое игрушечное пианино. Спустя много лет сестра рассказала, что его оставил маленький сын одного из клиентов ресторана. Пианино и контейнер из-под томатов – все, что осталось у Питера за годы изоляции на темном чердаке.