Доброе утро, монстр! Хватит ли у тебя смелости вспомнить о своем прошлом?

3
Явился – не запылился

НАЧАЛСЯ ВТОРОЙ ГОД ЛЕЧЕНИЯ Лоры и мой второй год в качестве психотерапевта. Я узнала много нового о ситуативном характере терапии. До начала ведения частной практики я даже и представить не могла, каким количеством теоретических подходов нужно владеть, чтобы поддерживать связь с пациентом. Я быстро начала осознавать, что теоретическая точность – это лишь академическое излишество.

Как психолог, я должна использовать любое средство, которое покажется мне действенным.

Даже постоянно накапливая теоретические знания, я до сих пор сталкивалась с трудностями на практике. У Лоры накопилось много злости, которую нужно было выплескивать, поэтому чрезмерное количество времени она тратила на выражение негативных эмоций, не добиваясь никаких результатов. У меня возникали проблемы с ведением сеанса, с тем, что считается приобретенным навыком. В книге «Озарение. Сила мгновенных решений» Малкольм Гладуэлл^[7] описывает, как интуитивная оценка развивается с приобретением практического опыта, – и этому не сможет научить ни одна книга. Я стала проводить все больше и больше сеансов и таки научилась фокусировать внимание на том, что действительно важно и необходимо для лечения.

Вскоре после рождественских праздников Лора пришла на сеанс и рассказала, что Эд подарил ей черные сатиновые простыни в качестве подарка. Когда я спросила про психологическое значение подарка, она ответила:

– Знаете, вы слишком строги к старому доброму Эду, – и добавила, что он хороший сексуальный партнер.

– Вечером, когда я прихожу домой с работы, он обставляет комнату свечами, покупает мне красивое нижнее белье, и мы начинаем свой танец. Он действительно заботится о том, чтобы мне было хорошо.

– Это очень интересный подарок, особенно если он имеет сексуальный подтекст, – возразила я. – Как раз-таки через секс Эд «подарил» вам герпес, предав ваше доверие.

– А вы всегда держитесь за прошлое? Вы когда-нибудь слышали фразу: «Что было, то прошло. Нет смысла рыдать у разбитого корыта». Я сделала выбор и дала ему поблажку. Он ужасно чувствовал себя после всей этой истории.

Когда Эд потерял работу в автоцентре Jaguar, Лора защищала партнера, говоря, что его подставили и уволили из-за другого торгового агента. Потом, чтобы остаться жить в шикарной квартире, он решил начать торговать кокаином, пока не найдет другую работу.

Мы много говорили про психологические границы – ограничения, которые люди создают для определения безопасных и обоснованных способов общения с другими людьми. Чем сильнее психологические границы человека, тем он здоровее; каждый способен подавать сигналы о том, что приемлемо для нас, а что нет. Очевидно, Эд нарушал личные границы Лоры. Она не принимала всерьез злоупотребление алкоголем, продажу наркотиков или отсутствие работы. Женщина не могла просто взять и сказать: «Эд пересек все границы. Герпес, наркотики, отсутствие работы… Мы расстаемся». Он был причиной ее постоянной психологической боли, но она не знала, что имеет право требовать изменений. Прошла пара месяцев, а Эд так и не нашел новую работу. Я не упоминала про это, надеясь, что постоянные разговоры про психологические границы помогут Лоре сделать выводы самой.

В ее жизни было три неадекватных мужчины, которым она была бесконечно предана. Я решила, что самым слабым звеном в тройке является начальник – Клейтон. Если бы она смогла отстоять свои права и расстаться с ролью спасительницы хотя бы в одном случае, то Клейтон – лучший вариант. Лора не могла изменить его, но могла изменить собственное поведение по отношению к нему. Она начала концентрироваться только на своей работе и перестала покрывать Клейтона.

Тот оказывал давление и продолжал бы так делать, если бы Лора не научилась устанавливать психологические границы. Его манипуляция заставляла женщину чувствовать беспокойство и вину. Она неосознанно верила, что должна выполнять работу Клейтона. Лора не знала основных правил социализации. Нормальное поведение, которое подразумевает компромисс и взаимообмен между людьми, казалось ей неестественным, наигранным и приторно-сладким.

Когда я спросила, почему она не определит сама для себя правила психологических границ, Лора была в замешательстве:

– Зачем мне психологические границы, если каждый собирается нарушать их, не оставляя за собой ничего, кроме развалин? Никто не собирается делать то, что я хочу. Почему они должны это делать? – Этими словами Лора как нельзя точно выразила собственное бесправие, а в отношениях оно является одной из главных причин тревожности и стресса.

Психологические изменения тоже вызывают стресс. Очень сложно избавляться от привычки, особенно когда речь идет про адаптацию под определенный шаблон поведения, который помог тебе выжить. Неосознанность – очень сильная вещь, всячески пытающаяся вернуть тебя к старому привычному поведению.

Лора разрушила привычный шаблон поведения, отказавшись выполнять работу Клейтона. В дальнейшем это привело к тому, что начальника уволили как переоцененного и ленивого менеджера. А Лору поставили вместо него на высокооплачиваемую должность.

– Вы бы видели, как его отчитывали! – поделилась она, ликуя.

Это был хороший опыт, который дал ей почувствовать собственную силу.

Примерно в то же время Лору пригласили на свадьбу, где она пообщалась с одной из подружек невесты.

– Я заметила, что ты пришла с Эдом, – сказала девушка. – Тебя он тоже герпесом заразил?

После того как Лора рассказала мне это, я посмотрела на нее, подняв одну бровь. Она понимала, о чем я думаю.

– Я знаю, вы хотели, чтобы я бросила его, но кто захочет быть со мной? Какой-нибудь милый парень не пожелает встречаться с девушкой, у которой герпес.

В этом был определенный смысл, но ведь нет худа без добра.

– Вы очень красивая женщина, которая наслаждается сексом, но вы боитесь близости, – деликатно указала я. – Сейчас вам необходимо научиться развивать близкие и интимные отношения и лишь потом ждать секса. Мужчина, который примет все ваши изъяны до секса, будет особенным человеком для вас.

– Доктор Гилдинер, вы вообще в реальном мире живете?

Месяц спустя Лора пришла и заявила:

– Я сделала это. Я знала, что Эд имел интрижки на стороне, но и подумать не могла, что он наградил герпесом половину города. Я сказала ему, что мы расстаемся.

Я спросила про реакцию Эда – Лора ответила, что он плакал.

– Он раскаивался, извинялся, потом вообще сообщил, что собирался жениться на мне. Я сказала: «Эд, зачем мне муж, который постоянно врет, изменяет, заразил меня герпесом и продает наркотики? Мне не нужен такой парень». Получается, я провела генеральную уборку? Я постепенно сбрасываю с себя ношу в виде придурков, которые портят мне жизнь.

Она гордилась собой, а я гордилась ей.

Единственным «придурком» из тройки лидеров был отец. Решить эту проблему было намного сложнее. К нему женщина испытывала невероятную привязанность, и в отличие от Клейтона и Эда он навсегда останется важным для нее человеком.

Именно сны Лоры проливали свет на то, как менялись их взаимоотношения. Фрейд говорил, что наше бессознательное или инстинкты, такие как секс и агрессия, блокируются сознанием, цивилизованный мир скрывает от нас наше же бессознательное. Кроме того, эти инстинкты находятся под защитой репрессии, отрицания и сублимации.

Сны – это один из путей, по которому бессознательное проникает в наше сознание и маскируется в виде символов.

Но Фрейд был не согласен с тем, что интерпретация этих символов сможет помочь разобраться в бессознательном. Если сон слишком хорошо замаскирован, значение может потеряться, а если не слишком хорошо, сновидение превратится в кошмар. И Фрейд был прав, сказав, что «сны – это самый легкий путь к бессознательному». Если так, они являются незаменимой частью терапии.

Мы с Лорой делали большой прогресс, интерпретируя сны. Один раз она пришла на сеанс, крепко держа дневник снов у груди, и сказала:

– Пусть Фрейд и был мудаком, он действительно прав насчет снов. Мне приснился настолько яркий сон, что после пробуждения сердце сильно колотилось, будто вот-вот выпрыгнет из груди.

Все происходило на сцене перед сотнями людей в зале. Я была в рваной одежде и не накрашена, меня это очень смущало. На сцене стоял огромный черный кот, сделанный из папье-маше. Группа Poison^[8] играла новую песню Look What the Cat Dragged In^[9], а я во время выступления пинала кота по морде, пока он не развалился. Некоторые зрители хлопали, но я чувствовала себя не очень хорошо и не понимала, зачем это делаю. Просто не могла остановиться.

Анализируя свой сон, Лора сказала, что появление песни было нетрудно распознать, поскольку она недавно слышала ее у сестры. Я спросила про возможное скрытое значение названия песни. Лицо Лоры помрачнело.

– Мой отец сказал эту фразу, когда я пришла в тюрьму навестить его.

Я удивилась новости, что мужчина сидел в тюрьме. Увидев мою реакцию, Лора тут же объяснила, что не знает, по какой причине отец оказался там.

– Тюрьма находилась в тринадцати часах езды на автобусе. Мне было четырнадцать, и я копила деньги, чтобы добраться туда. Когда зашла, какой-то заключенный свистнул мне вслед, а отец рассмеялся и сказал: «Вы только посмотрите-ка, явилась – не запылилась».

– Словно ваше появление было проблемой?

– Он просто продолжал смеяться. Мне очень хотелось разозлиться, но в этом не было никакого смысла. Он уже опустился ниже некуда. Поэтому я спрятала гордость и попыталась наладить отношения. Кроме того, обратный автобус шел только на следующий день. Я сказала, что придется ночевать на автовокзале, а он язвительно ответил: «Ну что ж, ты как раз подходяще выглядишь для этого». Я была одета в серые джинсы, которые тогда были в моде. Они ему не понравились. Это был мой последний визит.

– Мне кажется, вы очень злились. Во сне вы были просто в бешенстве, поэтому и распинали ту поделку в виде кота.

– Мне хотелось сказать отцу: «Я покажу тебе, кто тут явился – не запылился». – Лицо Лоры опять помрачнело. – Какой эгоистичный болван. Другие заключенные похотливо смотрели на меня и поглядывали с ухмылкой, а он даже не сказал что-то вроде: «Эй, та, на которую вы пялитесь, – моя дочь, поэтому отвалите». Он вел себя как позер, в привычном ему дешевом стиле, выпендривался перед дружками-неудачниками. Пали даже сильные мира сего.

– Для вас он казался сильным человеком, и вам, должно быть, было сложно видеть его таким ущербным в тот момент.

Лора кивнула:

– Думаю он никогда и не был сильным, лишь думал, что таковым является.

Это был первый раз, когда Лора показала свою настоящую злобу и разочарование в отношении отца, и очень важный момент нашей терапии. Собралась самая большая часть пазла.

– Итак, вы поехали повидаться с отцом в тюрьму, накопив денег на билеты, поехали на автобусе одна в 14-летнем возрасте, а он оскорблял и смеялся над вами, не защитил от других заключенных. Вы чувствовали себя некомфортно, когда другие заключенные похотливо смотрели на вас. Во сне зрители обозначали тех самых заключенных, которые смотрели на вас, беззащитную. Злость и разрушение кота из папье-маше обозначает вашего отца, вдобавок ко всему вы испытывали стыд. Кто-то из зрителей хлопал, а кто-то нет. Что это обозначает?

– Когда я разозлилась, мне стало стыдно. Но вы хотели, чтобы я злилась на него. В его защиту могу сказать, тогда в тюрьме был первый и единственный раз, когда он критиковал меня.

Я не хотела, чтобы Лора злилась на отца, я хотела, чтобы она реалистично посмотрела на него. За счет этого она смогла бы развивать с ним отношения, приносящие удовлетворение обоим. Они танцевали бессознательное танго, где отец – абсолютно безответственный человек, а она сама – сверхответственный.

– Вы, как и любая другая дочь, имеете сильную связь с отцом. Дарвин говорил, что она есть у всех биологических видов. Это нормальное явление. Однако, я думаю, вы перепутали связь с любовью. Связь – это не выбор, это биологическое явление, необходимое для выживания. Любовь – это выбор. Когда вы встречаете мужчину, нуждающегося в заботе, вы сразу же начинаете хорошо относиться к нему, поскольку у вас есть связь с подобным типом поведения. Вы довели до совершенства выполнение собственной роли, которая заключалась в заботе о мужчине, и получали за это любовь. Но это не только забота друг о друге. Вы должны восхищаться всеми чертами партнера, а не защищать его от несправедливости реального мира. Ваш отец любил вас, как мог, но любил лишь за заботу о нем. Некоторые мужчины способны полюбить вас не только за заботу, а за все ваши черты.

Лора приняла информацию к сведению и теперь выглядела более расслабленной.

– Я привыкла воспринимать подобное как слова утешения, но за последнее время в моем сердце появилось место для них.

В процессе терапии, когда психологическая защита начинает падать, пациентам становится доступно все больше и больше фактов из своего прошлого, против которого они пытались себя защитить. Неожиданно всплывают воспоминания, недоступные в начале лечения. Когда Лора намеренно защищала отца, она блокировала много негативных эмоций, но после двух лет терапии эти болезненные переживания начинали вытекать, как раскаленная лава.

Пока Лора с братом и сестрой жили в Бобкейджене, Гленда и Рон вместе с органами опеки пытались найти их отца, но безуспешно. В конце концов они сдались и усыновили детей. Те четыре года были прекрасным временем, дети цвели и росли. Крейг очень комфортно чувствовал себя рядом с Роном и учился выполнять домашние дела. Он стал больше разговаривать. По вечерам мальчик сидел у окна и ждал Рона с работы.

Спустя четыре года одним холодным зимним вечером раздался стук в дверь. Рон открыл – на пороге стоял их отец, который вошел со словами:

– Привет, дети! Я снова женился, пора собираться и ехать домой.

Никто с места не сдвинулся, и он ободряюще сказал:

– У вас будет новая мама!

Глаза Лоры погрустнели, когда она вспомнила, как брат и сестра хотели остаться с приемной семьей. Но именно старшая дочь настояла на возвращении к родному отцу.

– Только сейчас я понимаю, насколько плохим решением это было для сестры и брата. Я испортила им жизнь. Отец никогда их особо не любил. Крейгу так хорошо было с Роном, с добрым и понимающим мужчиной.

Второй раз за все время терапии я увидела слезы на глазах пациентки.

Они переехали в Торонто. К тому времени отец превратился в нищего алкоголика, жившего в квартире над баром в неблагополучном районе города. Они встретили девушку, на вид старше Лоры максимум лет на десять. У похожей на скелет «жены» были обесцвеченные волосы с виднеющимися отросшими темными корнями. Она была одета в тонкий синтетический топ, через который виднелся черный бюстгальтер. Линде был двадцать один год, а отцу Лоры около тридцати, но выглядел он гораздо старше. Когда они вместе выходили куда-нибудь, все думали, будто Линда – четвертый ребенок.

Молодая женщина подошла к ним, цокая каблуками, и поддельно детским голосом сказала:

– Привет, мои дорогие, я ваша новая мамочка.

Трейси и Крейг поздоровались в ответ, а 13-летняя Лора просто бросила мимолетный взгляд на 21-летнюю соперницу и прошла в комнату. Ей пришлось ютиться вместе с братом и сестрой в одной комнате. Двери не было, на потолке красовались разводы от воды, спали дети на двухъярусных кроватях.

В течение двух лет Линда практически всегда находилась в алкогольном опьянении и в отличие от прошлой мамы не была такой тихой. Она орала и кричала, что могла бы быть с любым мужчиной, но застряла тут со старым неудачником. Отец тоже напивался и бил Линду. Лора приносила ей лед, чтобы прикладывать к губе или глазу.

Однажды ночью, в кульминацию трехдневной попойки, они опять поругались. Лора пересказала сценарий, по которому проходили все ссоры: мачеха кричала на отца, сравнивая его с другими мужчинами.

– Она знала, как его это раздражало, он буквально взрывался, и все равно продолжала так делать. Линда не знала, когда остановиться, и поплатилась. Отец без конца говорил, чтобы она заткнулась, иначе пожалеет.

Лора вспомнила, как сидела в комнате и читала книгу «Ты здесь, Бог? Это я, Маргарет»^[10], и вдруг послышались звуки драки и падающих на пол вещей, а потом звуки перепалки на лестнице. Трейси и Крейг остались в комнате, Лора вышла и увидела Линду, лежащей внизу лестницы. Отец был весь в поту и тяжело дышал. Он сидел в разодранной футболке за кухонным столом, взявшись за голову. Лора побежала к лестнице.

– Она лежала там без сознания, шея была под странным неестественным углом.

Лора не смогла нащупать пульс и побежала наверх звонить в службу спасения. Потом посмотрела на отца и поняла, что он мог толкнуть «жену» с лестницы.

– Я сказала ему снять разорванную футболку. Потом спрятала ее в своей комнате и дала ему другую. Отмыла кровь с его рук. Трейси и Крейгу сказала не пугаться, когда приедет полиция.

– А что делал отец все это время?

– Он был пьян в стельку.

Когда приехала «Скорая», врачи констатировали смерть из-за перелома шеи. Лора сказала, что Линда упала с лестницы. На вопрос о побоях Лора ответила, что во время падения женщина ударилась практически о каждую ступеньку.

– Она была местной пьяницей, в барах с ней всегда возникали проблемы. Ее тело увезли на каталке, и больше никто ее не видел, – выделяя только основные события, поделилась Лора.

– На следующий день, протрезвев, отец сказал, чтобы мы были осторожны на лестнице – некоторые ступеньки были сломаны. У Крейга был молоток и гвозди, для надежности он забил ими некоторые ступеньки и крышку гроба легенды о том, что Линда упала.

– Легенды? – спросила я. Мне было интересно, знала ли Лора наверняка, что отец толкнул женщину с лестницы.

– До сих пор не уверена, толкнул ли он ее, или она сама упала. Никто не видел, что произошло.

– Она упала так сильно, что разбилась насмерть, – отметила я.

– Это так, – согласилась Лора, а потом добавила: – Но она была настолько маленькой и худой, что едва ли весила сорок килограммов. Да и вообще, люди постоянно падают с лестниц и разбиваются – такое случается.

– Что вы чувствовали после смерти Линды во всех сложившихся обстоятельствах?

– Если честно, мне никогда не нравилась Линда. Она была самовлюбленной, требующей внимания конченой пьяницей. Она никогда не готовила и была для меня еще одним человеком, с которым сложно сосуществовать и общаться.

– Все же это событие могло нанести травму детской психике. Это уже второй раз, когда вы звонили в службу спасения после смерти жены вашего отца. Сначала мама, потом и мачеха.

Лора сказала, что не чувствовала себя травмированной. На тот момент для нее это была еще одна проблема, требующая решения, не более.

– Вы подозревали отца в случившемся, злились на него или стали бояться?

– Вы подумаете, что я странная, но я винила себя. Настоящей травмой для меня было то, что я поспособствовала возвращению Крейга и Трейси обратно в Торонто. Отец не занимался их воспитанием. Я должна была предвидеть это и не перекладывать на него такую ношу.

– То есть вы винили себя за то, что были обузой для отца, вместо того чтобы винить его за смерть Линды?

– После двух лет терапии я понимаю, что с той логикой было что-то не так, но это именно то, что я чувствовала в тот период.

Как психолог, я была удивлена приверженности Лоры отрицать очевидное. Неважно, осознавала ли она, на что был способен отец, дочь до сих пор не могла переложить всю ответственность на него.

Я начинала понимать, что имею дело не с куском льда, а с целым айсбергом.

К концу второго года терапии прогресс был налицо, но нам требовалось более глубоко погрузиться в отношения Лоры с отцом. Сон, где она разрушила огромную поделку в виде кота из папье-маше, помог ей взглянуть на него реалистичнее. Я боялась, что пока пациентка защищает отца, она будет продолжать исполнять ту же роль и с другими мужчинами.

На практике, услышав историю Лоры, я начинала думать, что, возможно, отец был не просто несчастным алкоголиком, а психопатом, который убил и Линду, и первую жену. Может, воспоминания Лоры о матери блокировались посредством защиты ее отца. Знала ли она больше о смерти матери на бессознательном уровне?

4
Разоблачение

ДЛЯ РАБОТЫ С ПАЦИЕНТАМИ психиатры могут применять различные методы, основанные на определенных психологических теориях. В течение первых лет частной практики я в большинстве случаев полагалась на парадигму Фрейда, которая допускает существование бессознательного. Со временем я стала эклектиком: объединяла приемы гештальт-терапии, связанные с ролевыми играми и анализом связи между врачом и пациентом, чтобы увидеть, как он решает возникающие конфликты и взаимодействует с окружающим миром. Я также использовала клиент-центрированную психотерапию Карла Роджерса, где клиент является экспертом самому себе, а психиатр – слушатель и наставник.

Одним словом, я узнала, что использование только одного подхода имеет ограничительный характер. Мне нужно было обдумывать каждый случай и подбирать самую подходящую тактику. Иногда пациентам было сложно погружаться в себя и вести самоанализ. У них возникали проблемы с выражением эмоций по принципу свободных ассоциаций Фрейда. Поэтому приходилось переключаться с инсайт-ориентированного подхода на ролевой, где пациент попадает под давление и вынужден отвечать. Например, если кто-то злится на начальника, я притворяюсь этим начальником – истинные эмоции пациента становятся очевидными при выполнении подобного упражнения. Или в случае, если кто-то жил в социально неблагополучной семье, я использовала подход Карла Роджерса – просто слушала, чтобы сформировать ощущение заботы. Каждый случай требует быстрого перерасчета: если у пациента не наблюдалось никакого психологического прогресса, я применяла другой метод. Эйнштейн говорил: «По определению безумие – это повторение одного и того же с ожиданием разного результата».

Иногда мне помогало использование социологических моделей вместо психологических. Случай Лоры с точки зрения социологии можно описать так: ее отец относился к группе людей, называемых «алкоголиками», а Лора принадлежала к группе под названием «взрослые дети алкоголиков». Организация Анонимных алкоголиков утверждает, что все зависимые обладают схожими чертами характера, в свою очередь, дети в ответ на родительские проблемы развивают собственные. На самом деле по всему миру существуют группы, которые помогают взрослым, выросшим в семье алкоголиков.

Я дала Лоре книгу «Взрослые дети алкоголиков»^[11], написанную американским психологом и исследователем Джанет Войитц. Я хотела, чтобы она увидела список характеристик, которые проявляются у всех взрослых детей алкоголиков, особенно у старших, которые обычно являются заменой мамы и папы для младших братьев и сестер.

На следующий прием Лора пришла в немного взвинченном настроении, выяснив, что обладает всеми чертами, представленными в списке. Она написала собственный и прочла каждую позицию подобно военному командиру, устроившему перекличку.

– Взрослые дети алкоголиков делают следующее, – начала она.

1. Думают, что их поведение соответствует всем нормам.

«Я и понятия не имела, что ненормально для восьмилетнего ребенка выполнять роль родителя».

2. Беспощадно осуждают себя.

«Я ненавидела себя за то, что была плохим родителем для брата и сестры, и за то, что у меня герпес».

3. Не умеют веселиться.

«Веселиться? Я что, детсадовец? Я работаю».

4. Ведут и воспринимают себя очень серьезно.

«Меня постоянно критиковал отец и критикуют на работе за то, что я не понимаю шуток».

5. Испытывают трудности с тем, чтобы заводить близкие отношения.

«Я не подпускала вас близко, запрещала сочувствовать мне. Думаю, это можно связать с тем, что в этой книге подразумевается под близкими отношениями – что бы это ни означало».

6. Слишком остро реагируют на изменения, которые не могут контролировать.

«А почему я должна реагировать нормально? Все изменения только к худшему».

7. Постоянно ждут одобрения и поддержки.

«Я постоянно ждала одобрения от Эда, отца и Клейтона, несмотря на то что они – полные придурки. Ну, отец не полный, но может иногда им быть».

8. Чувствуют, что отличаются от других людей.

«Но я действительно отличаюсь от других. Все остальные по сравнению со мной все еще будто в песочнице играют. Мне приходилось делать такое, чего они и представить не могут».

9. Очень ответственные.

«Я в лепешку разобьюсь, но сделаю свою работу качественно, чтобы потом не думать, будто я недостаточно хорошо постаралась. Я просыпаюсь по ночам, беспокоясь о том, что мне нужно сделать на следующий день».

10. Слишком лояльны, даже видя очевидные доказательства, что эта лояльность незаслуженная.

«Что ж, это слишком очевидно, даже и обсуждать не стоит. Я была лояльна к Клейтону, Эду и отцу, к мужчинам, которые могли получить премию Придурок года».

Для Лоры книга и составленный список были как разряд молнии. Казалось, автор заглянула в ее душу и в точности описала внутреннее состояние. До прочтения Лора и не подозревала, что ее судьба не уникальна. Закончив оглашение списка, она чуть повысила тон голоса и сказала:

– Я – всего лишь результат детства, проведенного в семье алкоголика. Теперь я это понимаю.

Через неделю пациентка рассказала, что умерла ее бабушка. Когда я выразила соболезнования, она ответила, что ей это не нужно, так как и бабушка, и дедушка были «кретинами». Затем помолчала пару минут и продолжила:

– Уж я-то знаю. Я жила с ними. После смерти Линды отец попал в какую-то заварушку и сел в тюрьму. Нас отправили в канадский городок Оуэн-Саунд к родителям отца. Мне тогда было то ли четырнадцать, то ли пятнадцать лет.

Бабушка и дедушка жили в трейлерном парке. По словам Лоры, они были «тупые как пробки и давали имена всякому мусору».

– Это просто невероятно, что они нашли друг друга, поскольку один был сумасшедшее другого. Если ты не выполнял их тупые приказы, они впадали в бешенство.

Один раз Лора купила кукурузный пудинг вместо консервированной кукурузы, и ее побили за это ремнем, а потом закрыли в шкафу на сутки (учитывая запах нафталина и замкнутое пространство, ей едва ли хватало там воздуха). И было еще много других подобных случаев. Во время порки девочка убедила себя, что и она, и отец были очень плохими людьми.

Лора не привыкла к физической жестокости и словесным оскорблениям. Даже когда отец жил с Линдой, он никогда не был жесток с дочерью и не «наводил дисциплину». На самом деле он довольно часто хвалил ее. Однако стиль поведения отличался пренебрежением заботой.

Пациентка также рассказала, что у дедушки были странные сексуальные наклонности по отношению к ней. Я попросила рассказать про это поподробнее.

– Дед постоянно говорил, что я выгляжу как «итальянская проститутка», как моя мать. Говорил, что у их сына жизнь сложилась бы намного лучше без нее. Когда я приходила домой после свиданий, он говорил, что собирается проверять мою девственность. Один раз я вытащила нож и сказала, что если он хоть раз меня тронет, я позвоню приемным родителям Рону и Гленде, а потом приедет полиция и он присоединится к своему сыну в тюрьме. Дед был слишком глупый, чтобы понять, что я не шучу, но бабушка знала, откуда ветер дует, и говорила: «Оставь ее в покое, нам не нужны ее вши».

Лора впервые упомянула неуместное сексуальное поведение в ее сторону. Чаще всего пациенты недоговаривают всей правды касательно столь щепетильной темы.

– Можете рассказать подробнее про поведения вашего дедушки?

Она покачала головой.

– Он никогда не трогал меня. У него кишка тонка. Бабушка была единственным человеком, который обладал силой вынесения приговора и дальнейшего наказания.

Я вела себя осторожно и не пыталась навязывать свои идеи, но все равно озвучила, что люди, жившие хаотично, очень часто подвергались сексуальному насилию. Без защиты родителей они более уязвимы. А еще не имеют ни малейшего понятия о нормальном поведении и о том, что у них есть право сказать «нет».

– Это не про меня. Я могу защититься от любого, кто слишком близко подойдет ко мне.

Лора была жертвой, но никогда не брала на себя эту роль – именно это и делало ее настоящим героем.

Несмотря на многолетнюю внутреннюю борьбу, каждый день она просыпалась полная решимости становиться лучше.

Хотя Лора и была героем, отрицание боли на психологическом уровне повлекло за собой последствия. Вместо того чтобы выражать истинные, глубоко спрятанные чувства – страх, одиночество и ощущение брошенности, – на поверхности осталась только злость. И это не чувство, это защитная реакция. Когда не удается принять свои настоящие эмоции, потому что они слишком болезненные, ты защищаешься от них с помощью злости. Моя работа заключалась в том, чтобы приблизить Лору к ее настоящим чувствам.

Одна из вещей, которую я поняла при работе с Лорой, – психолог не должен выносить свою оценку. Каждого можно оценивать; это то, как мы, люди, соотносим и анализируем возникающие ситуации. Я бы могла повесить на отца Лоры ярлык «социопата-алкоголика, чье развитие остановилось в подростковом возрасте», или, говоря простым языком, назвать его «эгоистом». Однако, когда услышала о его матери с садистскими наклонностями, о его извращенном и безработном отце, то осознала: отец Лоры вел неравный бой. Никто не готовил его ко взрослой жизни. Он, честно говоря, был лучшим родителем, чем его собственные. Только он знал, что эти люди творили с ним в детстве. У него не было примера для подражания, мужчина не проходил лечение у психолога, однако продолжал пытаться быть хорошим отцом, по-своему, обладая ограниченными знаниями, но хотя бы пытался.

Во второй половине третьего года терапии прошлое Лоры начало оказывать влияние на ход лечения. У сестры, Трейси, последние несколько лет дела складывались не очень хорошо. У нее был двухлетний сын, который в прошлом году заболел энцефалитом и находился в коме. Теперь у мальчика наблюдалось небольшое повреждение головного мозга. Недавно Трейси родила близнецов. Ее муж был безработным, имел проблемы в развитии и находился в депрессии. Иногда по выходным Лора приезжала в деревню к Трейси, чтобы помогать с детьми.

Позже она узнала, что муж Трейси покончил жизнь самоубийством, перерезав вены в ванной. После сестра призналась, что не справляется с детьми.

– О чем вас попросила Трейси? – я пыталась прояснить ситуацию.

– О помощи. И я помогу. Каждые выходные буду ездить в ее захолустный разваливающийся дом и помогать, чем смогу. Боже, когда я приезжаю туда, у меня нет ни минуты покоя. Пока она пытается накормить детей, я хожу покупать памперсы. Да уж, она и вправду не справляется.