Солнечный нигилизм. Как отказ от поиска смысла может сделать нас по-настоящему счастливыми

И тут меня осенило. Эта мысль прозвучала так отчетливо, что будь я другим человеком, то приняла бы это за божественное вмешательство.

«Какая разница, однажды я все равно умру… И меня никто не вспомнит».

Мне тут же стало легче. Выпрямившись, я посмотрела на небо и подумала: «Я всего лишь кусок мяса на камне, который крутится в космосе. Бесполезный и бессмысленный». Грудь расслабилась, легкие наполнились воздухом, и впервые за много лет туман рассеялся. Я думала обо всем, что меня волнует, из-за чего я нервничала, лежала без сна по ночам, и увидела все это таким, каким оно и было – совершенно бессмысленным. Через сто лет всем будет плевать на мою работу. Всем будет плевать на меня.

Я вдруг стала восьмилетней собой, мой разум прояснился, а тело расслабилось. Я думала о материи, о миллиардах лет существования Вселенной, о безымянных телах, из-за которых я оказалась здесь, и о том, как безустанный поток времени вскоре смоет и меня. Я поняла, что только нескольких человек из целого поколения за что-то помнят. Но и их, если им повезет, будут помнить только ближайшие пару сотен лет. В конце концов, и величайшие достижения, и самые великие умы, и самые важные моменты уходят в небытие. И даже если бы мне каким-то образом удалось добиться чего-нибудь значимого, задержаться в коллективном сознании на одно или два поколения, я не смогла бы этим насладиться. «Однажды я умру», – повторила я, улыбаясь, как будто сама только что изобрела концепцию смерти.

Когда тем вечером я вернулась домой, моя собака, как обычно, встретила меня у дверей. Я протянула руки, чтобы поднять ее, и уставилась на маленькую мордочку, а затем почувствовала, как это крохотное тельце ворочается под моими ладонями: «Стиви, с точки зрения истории мы с тобой, вероятно, одинаково ценны для этой планеты». Если взглянуть на нас обеих в масштабе миллиардов лет, в ее жизни, посвященной поиску места, где удобней полежать, было не больше и не меньше благородства, чем в моей. Когда-нибудь мы обе умрем, нас похоронят или кремируют, и мы одинаково смешаемся с землей.

Все было бессмысленно. Ничего не имело никакого значения. Вот так моя жизнь вернулась ко мне. Вернее, та жизнь, которой я жила в восемь лет. Это было самое приятное озарение в моей жизни. Я открыла для себя нигилизм. Вернее, раз уж на то пошло, солнечный нигилизм.

Глава 1. Нигилизм в XXI веке

Без преувеличения: у нигилизма сейчас не лучшая репутация. Услышав этот термин, мы невольно представляем вечно хмурых бородатых европейцев в серых пальто. Если в компании вы объявите себя нигилистом, то сразу заметите, как изменится атмосфера, глаза ваших собеседников поблекнут, а затем люди вокруг куда-то испарятся. Пока я писала эту книгу, меня часто спрашивали, почему я так увлеклась этой неприятной темой. Когда же я бралась убеждать окружающих, что эта философия не заслуживает своей отталкивающей репутации, что солнечная версия нигилизма предлагает полезный и жизнеутверждающий взгляд на мир, пару секунд они кивали, пока, наконец, не спрашивали: «Так что же все-таки такое нигилизм?»

Нигилизм – это один из тех терминов, которые люди часто используют, не до конца понимая их значение. Обычно, говоря о нигилизме, под ним подразумевают что-то негативное или депрессивное, ассоциируют его с чем-то неприятным. Поэтому, прежде чем мы начнем исследовать, как менялось отношение к этой концепции, или попытаемся исправить собственное представление о ней, – мы должны обратиться к традиционному восприятию нигилизма.

Честно говоря, неудивительно, что понимание концепции вызывает у многих проблемы. Само слово «нигилизм» буквально означает «отрицание». Оно происходит от латинского слова nihil – «ничто». То есть понятия пустоты и отсутствия чего-либо играют немаловажную роль в концепции. Нигилисты (по крайней мере, согласно стереотипам) считают, что смысла, ценностей и цели изначально не существует, что это искусственные конструкты, за которые мы цепляемся ради комфорта и дисциплины. Таким образом, нравственность, порядочность и добродетель не вплетены в ткань нашей жизни и существования, как воздух или гравитация. Это просто идеи, которые мы решили внедрить в нашу коллективную реальность.

Исходя из этого, некоторые могут утверждать (и утверждают), что наша связь с этими ценностями также временна.

Если все бессмысленно, цели быть не может, а мораль – это выдумка, тогда зачем все это?

Зачем вставать с постели по утрам? Или зарабатывать деньги? Или следить за своей внешностью? Или заставлять себя вступать в вежливый, но утомительный разговор с соседями? Или пытаться придерживаться каких-либо социальных норм в отношении нравственности, раз нравственности в конечном итоге тоже не существует? Неслучайно от корня «нигил» происходит глагол «аннигилировать». Когда вы начинаете так думать, вполне закономерно, что все вокруг разваливается на части.

Прежде чем разобраться с самым распространенным толкованием нигилизма, стоит подчеркнуть, что часто при употреблении этого термина люди подразумевают различные его разновидности – все зависит от того, с кем вы разговариваете. Чтобы дать общую картину и убедиться, что все мы говорим примерно об одном и том же, давайте обратимся к нескольким из этих видов – тем, которые наиболее тесно связаны с нашей жизнью и опытом.

Исторически сложилось, что при упоминании нигилизма речь чаще всего идет о нигилизме политическом. Он выходит за рамки теоретических дискуссий и напрямую влияет на события реального мира. Политический нигилизм отвергает политические, социальные и религиозные системы, структуры и власть. Его часто связывают с русскими анархистами XIX века, которых не устраивало сосредоточение власти в руках церкви и монархии, а также сословная иерархия, позволявшая аристократии эксплуатировать народ. Этот период безудержного нигилизма запомнился убийством царя Александра II в 1881 году, которое до сих пор бросает тень на концепцию.

Хотя насильственные методы некоторых политических нигилистов пугают, их желание разобраться, как и почему легитимизированные властные структуры оправдывают издевательство одной общественной группы над другой, кажется обоснованным. Призывы протестующих движения Black Lives Matter в 2020 году упразднить полицию и прекратить ее финансирование, опустошить тюрьмы и пересмотреть систему освобождения под залог вполне можно назвать проявлением политического нигилизма. Эти люди оценили наш нынешний образ жизни, власть, уровень безопасности и пришли к выводу, что привычная нам система явно не работает. Вместо того чтобы слепо принимать традиционные представления о законе и порядке, они пытаются понять, как мы пришли к тому, что имеем сейчас, и подвергают сомнению мифы о роли полиции в наших сообществах, которые мы сами себе рассказываем. В конечном счете эти протестующие и активисты вышли на улицы не для того, чтобы громить целые кварталы или ввергнуть весь мир в хаос. Они призывают людей на минуту остановиться и спросить себя: почему мы так живем? Почему мы поддерживаем структуры, которые не работают и в которые мы не верим? Просто потому что так сложилось? Можем ли мы что-то с этим сделать?

Политический нигилизм тесно связан с этическим или моральным нигилизмом. Моральный нигилизм не сфокусирован на вопросах власти и, избегая революций, уже многие годы побуждает людей беспокоиться о будущем, отвергая абсолютные моральные или этические ценности. Согласно этой концепции даже наши самые базовые представления о добре и зле не безусловны – они формируются под влиянием исторического контекста и социальных условий.

Нигилист задается вопросом: как мое поведение можно назвать аморальным, если мораль – лишь иллюзия?

Если вы хоть раз натыкались на альт-правых^[3] на YouTube, Reddit или в каких-нибудь подкастах, вы, вероятно, были свидетелями всепоглощающего морального нигилизма. Последователи этого движения – часто, хотя и не всегда, белые мужчины – используют общие идеи нигилизма в своих бесконечных рассуждениях о морали, расизме, сексизме, антисемитизме и о множестве других явлений. Скорее всего, их слова могут звучать неприятно, но постарайтесь не судить о нигилизме в целом исключительно по одному из его воплощений.

Как ни крути, большинство столкнувшихся с этой концепцией рано или поздно открывают для себя экзистенциальный нигилизм. Эта всеохватывающая теория не оглядывается на другие проявления нигилизма и просто заявляет, что жизнь сама по себе не имеет смысла. Все, что мы делаем или не делаем, не имеет значения, ничего ни к чему не приводит, нами не руководит какая-то космическая сила. Каждый миг любви, боли, радости, горя, когда-либо испытанных человеком, случаен и бессмысленен.

Экзистенциальный нигилизм и всепоглощающее чувство незначительности, возникающее из-за подобного мышления, часто приводят к известному многим чувству экзистенциального страха. Это тот самый ужас, который не дает вам заснуть до двух часов ночи и заставляет мучиться вопросом: какой во всем этом смысл?

После такого описания несложно понять, почему люди ежатся при упоминании нигилизма и нигилистов. На протяжении всего Нового времени общество видело нигилизм не в самом привлекательном свете. К тому же смысл может предложить людям комфорт, связь и причину продолжать заниматься делами. Мало кому захочется избавляться от этих благ. Что за жизнь может быть без смысла?

В 2018 году в Австралии кто-то начал подкладывать иглы в клубнику из супермаркетов. Не в лотки, а в сами ягоды – очень аккуратно, так, чтобы их невозможно было заметить. Прямо как в городской страшилке о лезвиях в конфетах, которые раздают на Хэллоуин, только теперь это было наяву. Люди по всей стране сообщали, что с укусом любимой ягоды к ним в рот попадала игла. Некоторые успевали ее проглотить и оказывались в больнице. Эта новость разлетелась по всему миру и нанесла серьезный ущерб сельскохозяйственной отрасли Австралии. Фермеры и супермаркеты начали уничтожать продукцию тоннами. Клубника исчезла с полок магазинов, и покупателям рекомендовали выбросить все, что они уже успели купить. В социальных сетях набрал популярность хэштег #smashastrawb^[4], поскольку все стали одержимы нарезкой и измельчением фруктов перед употреблением. Правительство Квинсленда (теплый северный штат, где выращивается большая часть фруктов в стране) объявило о сборе пакета помощи в размере миллиона долларов для пострадавшего сектора по производству клубники.

Вскоре у этой жуткой идеи появились последователи, и иголки начали находить в бананах и яблоках. Люди говорили о сотнях инцидентов, но тогда всем стало сложнее различать правду и ложь. В этой ситуации людей пугала не только возможность проглотить иглу – хотя и это настолько жутко, что ассоциируется скорее с фильмом «Пила», чем с новостной передовицей, – но и сам факт, что кто-то в их сообществе способен совершить что-то настолько жестокое. Не было ясно, на каком этапе подкладывали иголки: во время сбора урожая, упаковки или уже в самих магазинах. Кто угодно мог оказаться безнравственным злодеем.

В то время одна мысль никак не выходила у меня из головы: как же тонка грань между порядком и хаосом. До 2018 года никому бы не пришло в голову, что кто-то начнет втыкать иглы в клубнику. Люди без задней мысли надкусывали тысячи фруктов (и, очевидно, других продуктов, которые не выращивали и не готовили самостоятельно). Но задумайтесь, через сколько людей, которых вы никогда не узнаете, прошла последняя съеденная вами еда. Вы бездумно и безоговорочно решили, что каждого из этих незнакомцев волнует ваша жизнь и безопасность. Вы можете просыпаться каждый день, съедать хлопья на завтрак, брать кофе с собой и готовый сэндвич, не убиваясь мыслями о том, сколько возможностей было у кого-то причинить вам вред. Вас это не волнует, потому что вы приняли и спроецировали на окружающих негласный, но общепринятый кодекс поведения, согласно которому люди не причинят друг другу вред просто так.

Но почему Австралию затронула эта трагедия? Очевидно, никто не захочет, чтобы его арестовали и возненавидели за столь трусливый и жестокий поступок, как втыкание игл в клубнику. Тем не менее нашелся человек, который продолжал скрытно это делать. Вероятно, он решил, что никто не сможет его поймать.

В конечном счете стало ясно, что цепь этих событий запустила озлобленная управляющая фермы. Как утверждала полиция, с ней плохо обращались коллеги. На момент написания этой книги она предстала перед судом и ее признали виновной в отравлении продукции с целью нанесения экономического ущерба по семи случаям. То есть все это безумие длилось уже два года, но на ее совести было только семь упаковок с ягодами. При этом полиция утверждает, что зафиксировала 230 инцидентов с иглами, и виновные в остальных случаях так и остались неизвестны. Это означает, что нас все еще окружают люди, которые болтают с друзьями, забирают своих детей из школы, готовят ужин и по каким-то причинам, которых мы никогда не узнаем, совершают простое действие, чтобы искалечить и травмировать незнакомца. Это люди, которых вы, вероятно, никогда не заподозрите, потому что считаете, что вас защищает общая для всех система морали. Но двести тридцать игл лопают эту фантазию как воздушный шар.

Эта история до сих пор не дает стране покоя и всегда напоминает о себе, когда кто-то решается купить или приготовить фрукты. Мы тщательно проверяем их и закидываем в рот дольками. Дело тут не только в страхе перед иглами (хотя я до сих пор не могу есть фрукты целиком), но и в ощущении того, насколько зыбок выстроенный нами порядок, основанный на здравом смысле. Хаос – вот что пугает людей в нигилизме.

Если один человек, который отказался соблюдать общие нормы морали, может навести ужас на целую страну, что будет, если все от них откажутся?

Людям нужен смысл не только для того, чтобы чувствовать себя в безопасности, но и буквально для того, чтобы жить. В своей книге «Рождение и смерть смысла»^[5] американский культурный антрополог Эрнест Беккер пишет: «Как давно известно антропологам, человеческое племя, утратившее ощущение смысла жизни, может перестать воспроизводить потомство или попросту массово лечь умирать возле ручьев, где полно рыбы».

Смысл становится для нас моральной путеводной звездой, он связывает нас, дает чувство комфорта. Нигилизм же, наоборот, часто предлагает анархизм, депрессию и полное психологическое разрушение. Во всяком случае, так продолжают считать многие.

Однажды я обсуждала с мамой эту книгу и рассказала ей о некоторых идеях, над которыми тогда размышляла. Я сказала, что мы слишком сильно полагаемся на смысл, не подвергаем его сомнению и что он угнетает нас не меньше, чем утешает. Она вежливо кивала, а я продолжила и задалась вопросом, не верим ли мы в определенные идеи только потому, что они помогают нам почувствовать собственную значимость и безопасность? Или потому, что мы столько в них вложили, что отказ от веры стал бы для нас слишком большим ударом? Когда я закончила, она убрала наши чашки и ответила:

– Все это звучит интересно, пока ты искренне не начнешь так думать.

Я, немного сбитая с толку, сказала:

– То есть? Я уже целый год об этом твержу.

Видели бы вы ее лицо.

– Венди, но это же так депрессивно.

Это распространенное отвращение к нигилизму – необязательно результат неверного понимания его сути и недостаточного внимания к нему. Его неоднократно привязывали к самым мрачным моментам человеческой истории. Гельмут Тилике, немецкий теолог, предположил, что отрицание морали, свойственное нигилизму, привело к подъему фашизма и нацистской партии в Германии в 1930-е годы. Подобные ассоциации существуют по сей день, приводя к непростым отношениям между нигилизмом и альт-правыми.

Чтобы понять, как намеренно лишенный какого-либо содержания взгляд на мир вдруг наполнился тьмой, стоит провести некоторое время с Фридрихом Ницше, немецким философом и культурным критиком, который стал олицетворением нигилизма.

Ницше ненавидел системы и жесткие моральные принципы. Он не видел в жизни объективного порядка, кроме того, что мы сами ей задаем. Многие видят в его идеях лишь отказ от традиционных систем верований и постижения смысла. Да, ему казалось, что нравственные и социальные условности подавляют индивидуальное мышление и разум, но он не говорил, что по этой причине от всего этого нужно избавиться. Скорее его идея была в том, что мы должны думать самостоятельно, смотреть на свою жизнь и противостоять давлению социума и морали.

Как и у многих гениев, жизнь Ницше была беспокойной и продуктивной. В 1869 году, в возрасте 24 лет, он стал профессором классической филологии Базельского университета – самым молодым профессором за его 400-летнюю историю. В 27 лет он опубликовал первую из своих культовых работ «Рождение трагедии из духа музыки». К сожалению, Ницше страдал от душевных и физических недугов. Проработав десять лет в университете, он уволился из-за проблем со здоровьем. Следующие десять лет он провел в работе над своими самыми известными и новаторскими произведениями, среди которых были «Веселая наука», «Так говорил Заратустра», «К генеалогии морали» и «Сумерки идолов, или Как философствуют молотом». Ближе к концу века, в 44 года, у него помутился рассудок, и остаток жизни он провел на попечении матери и сестры Элизабет Ферстер-Ницше. Под конец жизни после нескольких инсультов он не мог даже говорить.

Ницше умер в 1900 году, так и не увидев, насколько его идеи повлияют на XX век.

В последние годы жизни Ницше не смог продолжать работу, прославившую его на весь мир. И все же после его смерти «написанные» Ницше произведения продолжали выходить в свет – все благодаря его сестре Элизабет, которая взялась за работу над его архивами и посмертными публикациями. Именно в это время философские взгляды Ницше резко «изменились».

Элизабет была убежденной нацисткой. По сюрреалистическому стечению обстоятельств в 1887 году она вместе с мужем Бернхардом основала Новую Германию: печально известную «арийскую» колонию в Парагвае. Вместе с четырнадцатью другими «расово чистыми» немецкими семьями они планировали создать то, что Саймон Ромеро в статье для New York Times назвал «колонией, из которой передовые арийцы могли провозглашать свои заявления всему южноамериканскому континенту». Их миссия заключалась в «очищении и возрождении человечества».

Эксперимент потерпел полный крах. Группу уничтожили болезни, распри, неурожаи и мания величия Элизабет и Бернхарда. Через два года их затея провалилась, пара вернулась домой, а в 1889 году Бернхард покончил с собой. После его смерти Элизабет сосредоточила все свое внимание на работе с архивом Ницше.

Обычно попытки сберечь и вдохнуть новую жизнь в наследие больного гения считаются делом благородным, но Элизабет использовала эту возможность, чтобы отредактировать произведения Ницше и сделать их частью своей расистской пропаганды.

Ницше был продуктом своего времени, а в конце XIX века во всей Германии царил антисемитизм, но согласно его работам он эти идеи не поддерживал. В биографии Ницше «Я – динамит!»^[6] Сью Придо отмечает, что философа интересовал человек как «личность, а не человек как стадное животное». Развивая эту мысль для Guardian, она добавила: «Выросший в рейхе Бисмарка, Ницше ненавидел три вещи: разросшееся государство, национализм и антисемитизм». Этот человек отвергал все системы и писал, что не хочет иметь дел с теми, кто «поддерживает это лживое расовое надувательство».

Более того, Майкл Ф. Даффи и Уиллард Миттельман пишут в своей работе «Отношение Ницше к евреям»^[7], что он «осуждал растущий национализм в европейских странах и предполагал, что именно этот национализм разжигает антисемитизм». Хотя Ницше и выступал против любых религий, он признавал, что восхищался «просвещенностью и интеллектуальной независимостью» евреев, с которыми ему доводилось иметь дело. Конец тесной дружбы Ницше с композитором Рихардом Вагнером был частично связан с антисемитизмом и немецким национализмом последнего (Вагнер и Элизабет продолжали дружить).

Но все произведения Ницше попали под редакцию Элизабет. В поисках нужных ей мыслей она копалась в его архиве, убирая из работ лишнее и добавляя собственные интерпретации. Так из-под ее пера вышла его весьма субъективная биография и книга «Воля к власти»^[8] – сфабрикованный сборник произведений Ницше. «Воля к власти» была очень популярна в нацистской Германии. Когда Элизабет умерла в 1935 году, Гитлер присутствовал на ее похоронах.

Со дня смерти сестры Ницше прошло уже 85 лет, но и нигилизм, и самого философа до сих пор связывают с некоторыми из самых жестоких и мрачных страниц человеческой истории (подробнее об этом позже). Забавно, что, хотя Ницше и стал лицом нигилизма, вдохновляя многих пессимистов (в том числе и склонных к анархии), сам философ не верил, что мы должны связывать себя с нигилизмом на всю жизнь. Скорее он видел в нем стадию, через которую нужно пройти на пути к чему-то другому.