Когда вдруг решил, что уже поздно

Пролог

Впервые мы встретились в клубе. Я специально туда пришла – знала, где его найти и не мучилась сомнениями. Он был старый и страшный, а мне только исполнилось восемнадцать, и главной характеристикой стало абсолютное отсутствие тормозов. Он смотрел на меня и подыхал от желания, я же лишь ядовито улыбалась, едва сдерживая рвотный позыв. И соблазняла. Безбожно. Соблазняла, дразнила, заставляя проклинать всё на свете за невозможность мной обладать. Об этом говорил взгляд. Об этом кричали жесты, чёткие, ритмичные движения. У него никогда не будет такой, как я. У него просто нет шансов. Слишком независимая, слишком горячая, слишком молодая…

Он неизменно сидел в самом тёмном углу пропитанного сигаретным дымом зала. Точно паук, не смея показаться свету, обществу, не смея попадаться своей будущей жертве на глаза. Сидел и смотрел, точно зная, что пришла к нему одному. Сразу это почувствовал, обдавая жаром похотливого взгляда. Давился слюной, накачивал себя виски и бесконечно курил. А я танцевала. Яркая, как огненная вспышка. Кружилась в скором ритме клубной музыки, забывая обо всём на свете, кроме него. Постанывала от удовольствия, зная, как ему сейчас тошно, как мучает железный стояк, как зубы сводит от желания меня придушить… или трахнуть. Да, этого он тоже хотел. Пожалуй, даже больше, чем придушить, ведь своим появлением я выбила его из колеи. Той самой, которую старый конь не испортит. Или это говорилось о борозде?.. Неважно!

Я посмела нарушить его покой, уничтожила самообладание, я стала непроходимой костью поперёк его горла! И в наказание за это, мысленно, он раз сто поимел меня во всевозможных позах. А вот потом да… потом и придушить не жалко. Но не приближался! Отсиживался, надеясь избежать чего-то неведомого. А по мне… пусть хоть наручниками себя к батарее пристегнёт! Всё равно приползёт. Словно дикий зверь, отгрызёт пристёгнутую ладонь, и приползёт. А мне только того и надо. Чтобы оказался на расстоянии вытянутой руки.

Я была готова довести его до безумия, до сумасшествия, точно рискуя оказаться в этот момент где-то рядом. И он это понимал, чувствовал, видел и… поддавался. Пусть неосознанно, пусть против воли, но поддавался!

В первый раз он не выдержал и пятнадцати минут. Встал и ушёл, получая в спину презрительную усмешку. Сдался. Проиграл. Слабак. Но время шло, ставки росли, и вот он уже полночи готов наблюдать за мной. Стал практически равнодушен к насмешливым взглядам, брошенным вскользь. Скулы, что обычно сводило судорогой от притворного равнодушия, всё чаще оставались спокойны, губы не тронуты и тенью улыбки, глаза больше не выдавали прежней заинтересованности. Всё это так, но я знала одно: желание сжигает его изнутри. Желание и мужское самолюбие, которое я имела наглость задеть. Мы вдвоём понимали, чем закончится эта игра. Едва ли он догадывался, кто в ней окажется проигравшим.

Глава 1

– Ритка!

Марго уловила вопль и непроизвольно поморщилась. Не хотела слышать «таким» своё благородное имя. Девушка устало вздохнула и нехотя обернулась на зов, который успел повториться громче и привлечь внимание как минимум десятка пассажиров её рейса. Она с облегчением выдохнула, не разглядев ни одного знакомого лица, и собиралась было продолжить путь, как вдруг её одёрнула предовольного вида женщина. Одёрнула, окинула восхищённым взглядом, и странно, будто в удовольствии от увиденного, взвизгнула. Рита совершенно растерялась, а женщина, наоборот, принялась что-то радостно бормотать, усердно её обнимая, и едва не целуя в обе щеки.

– Ах, какая ты стала… – всё ещё не веря своим глазам, пробормотала незнакомка. – Ну, прямо форменная иностранка! Не зря в тебя были влюблены все наши мальчишки! Видели то, что скрывалось от ревностных девичьих взглядов.

– Э-э… Извините, – в слабой попытке отделаться от нежеланного общения, Рита качнула головой. Да только кто же ей это позволит!

Незнакомая с виду женщина бодро улыбнулась и хитро прищурилась.

– А ты, как погляжу, и не узнаёшь меня совсем? – пожурила она, а Рите не оставалось ничего другого, как безмолвно согласиться со сказанным выше. Вот она и развела руками, едва ли чувствуя за собой какую-то вину.

Рита примирительно улыбнулась, повторно пробормотала свои извинения и практически развернулась, чтобы уйти, когда незнакомка невежливо фыркнула.

– Нет, ну, это совсем никуда не годится! Мальцева Алина! – воскликнула она, вызывая смутное узнавание. – Что? Неужели непохожа?! – лукаво улыбнулась. – А вот такая я теперь! – довольная произведённым эффектом, бывшая одноклассница задорно крутанулась, демонстрируя формы, победную улыбку и положительный образ в целом.

Рита задержала дыхание и улыбнулась ещё вежливее, чем прежде.

– Прости, тебя, действительно, не узнать. Да и… мама как-то говорила, что у тебя трое детей и муж-идиот, а женщину с таким послужным списком я представляла себе несколько иначе.

– Ага! – Алина задорно подмигнула и с готовностью поддакнула. – Расплывшаяся, с сальными волосами и в пропитанном всевозможными запахами халате! – довольно рассмеялась она. – Нет, Рит, что ты и, правда, как замороженная! Неужто зазналась? Так, мы из тебя мигом всю дурь выбьем!

– Кто это мы?

Отстранённо поддерживая разговор, Рита оглянулась по сторонам. Алина при этом заинтересованно изогнула бровь и скрестила руки на груди.

– Ну как же! Это ты у нас так высоко взлетела, что не достать. А так вся компания друг с дружкой связь поддерживает. Вот и будем тебя перевоспитывать! И я, и Димка-шляпник, и Андрюшка… – на этом Алина многозначительно замолчала, а улыбка Риты стала настолько неестественной, что, казалось, вот-вот лопнет, словно перетянутая резина. – Слышала, может, нет… женится он. Как у вас? Давно виделись?

– Не знаю… месяцев семь назад, от силы. Знакомил с красавицей-невестой, – сбрасывая наваждение, Рита тряхнула головой. – Да и какое это сейчас имеет значение?.. – махнула она рукой.

– Ох, и сглупила же ты тогда, Ритка! – зажмурилась Алина и, сгоняя с лица непонимание, обтёрла его ладонями. – Такого парня упустила!

– Ну, что ты говоришь… Когда это было-то?

– Ну да, ну да… А по мне, так, будто вчера и было! Так и стоите перед глазами весёлые и счастливые. Идеальная пара. А как он тебя любил… – одноклассница снова зажмурилась, на этот раз от переполняющего её восторга. – Хотя мне кажется, что до сих пор любит, – добавила значительно тише, но Рита расслышала и оттого нервно вздохнула.

– Действительно… будто вчера… – пробормотала она, отводя взгляд, а потом как-то удалось взять себя в руки, и рассмеяться. – Да и не замороженная я! Устала просто. Долгие перелёты… – Рита напряглась, нахмурилась, подбирая верное слово. – Утомляют! – обрадовалась удачно подвернувшемуся варианту.

– Так, мы же с тобой на одном рейсе летели. Только ты в бизнесе, а я… А я так, насколько расщедрился мой босс, – Алина развела руками. – Но как видишь, снежную королеву из себя не строю! Видно, нелегко тебе даются эти вылазки к домашнему очагу?

– Не люблю сюда возвращаться, – нехотя призналась Рита, но улыбнулась ободряюще. – Да и… что мы всё стоим… Ты в город?

– Да. А можно прямо на такси в наш посёлок, – Алина деловито подхватила выдвижную ручку дорожной сумки и посмотрела вдаль. – Маман твоя всё верно ведь сказала. И про детей, и про мужа, – одноклассница многозначительно подмигнула, взяла Риту под локоток и повела в сторону выхода из аэропорта. – И халат у меня был, и волосы… а ещё я могла похвастаться полным отсутствием фигуры. А теперь вот, видишь? Поумнела, повзрослела. Однажды подошла к зеркалу, взглянула на себя и всю свою жизнь, будто со стороны. В тот момент от страха захотелось зажмуриться и спрятаться куда-нибудь в дальний угол. Так, чтобы никто не нашёл. Как подумала, что качусь по наклонной… И я-то ладно, но вот дети… А поехали вместе?! – отпуская неприятные воспоминания, Алина расправила плечи. – Ты домой сейчас?

– Куда же ещё?..

– И тебя никто не встречает? Головой-то ты хорошо вертела!

– Ну, наверно, именно оттого она сейчас так и болит, – недовольно заметила Рита. – Никто не встречает, – подтвердила. – Давай вместе. И обязательно прямо домой! – решительно кивнув, она и сама устремилась к стоянке таксистов.

– Ну, так я тебе всё по дороге и расскажу, – догнала её Алина и свернула к машине, что приглянулась первой. А как устроились, чуть разочарованно хмыкнула, глядя в пустоту, и грустно улыбнулась.

– Долго я сидела и верила в сказку про любовь. А Петюня мой мотался по заграницам и жил в своё удовольствие. Дальнобоем подрядился. Дошло до того, что ему стало противно на меня смотреть, и командировки плавно переходили из одной в другую. Вот я и призадумалась: что, мол, меня держит? А как вспомнила, какой была, да увидела, во что превратись… – Алина своеобразно взмахнула рукой, что-то от себя отпуская, какую-то важную эмоцию, и сдавленно рассмеялась. – В столице нашей год мыкалась, себя искала, а потом повезло. Удачно устроилась в крупную компанию. Секретарём. Дальше – больше. Карьерная лестница, обучение за счёт заинтересованной стороны. Чем только мой шеф не промышляет… Вот, с симпозиума летим, что проходил в Нью-Йорке. Представляешь?! Где я и где Нью-Йорк! И сама ведь так лет пять назад думала… А, выходит, что нужно только захотеть. Сейчас смотрю вперёд, снова собираюсь замуж. Не век же одной вкалывать… Мужиков-то вокруг теперь уйма крутится, выбирай – не хочу! Вот и выбрала. Не поверишь… самого крутого! – рассмеявшись, Алина блеснула колючим взглядом. – И всё сделаю, чтобы моим был. Ни перед чем не отступлюсь, – заверила, насмешливо посматривая на Риту и её сомнения.

– К сожалению, не всегда бывает так просто… – думая о своём, обронила та, а Алина понимающе улыбнулась.

– Да будет тебе хандрить! Ты же красавица, умница. Мужики перед тобой млеют, точно барышни, затянутые в корсеты. Нужно только захотеть! Это я тебе авторитетно заявляю. Считаешь, Андрюшка будет долго решать, кого выбрать, если вздумаешь вернуться к нему?

– Ты говоришь совершенные глупости.

– А ты перестала быть собой, если не веришь в собственные силы! Помнишь, когда-то мечтала стать руководителем юридического отдела в… – Алина прищёлкнула пальцами, пытаясь припомнить сложное название заграничной конторы, а Рита, не желая наблюдать мучения подруги, кивнула, прикрывая глаза.

– Руководителем я, конечно, не стала, но в этой команде работала. Вот как раз оттуда и возвращаюсь.

– Что? Из Америки сбежала?! – Алина ахнула и неодобрительно покачала головой. – Ну, даёшь! И что же тебя назад-то так потянуло? Или это не что, а кто?

– От себя не убежишь… Да и… не моё это. Не хочу одна. Год, пока отрабатывала международный контракт, едва не взвыла от тоски.

– По Родине, я надеюсь?

На откровенный выпад Рита сдержанно улыбнулась.

– И по ней тоже.

– А сейчас что же? Надумала отдыхать?

– Попробую недели две. Потом в Москву. Папа дал рекомендации на мой счёт. Уже и место готово. Остаётся только прийти в назначенное время.

– Н-да… нам так не жить… А я вот тоже три дня у шефа выпросила. Детей не видела, бог знает сколько. Соскучилась – сил нет! Моему старшему почти двенадцать. Взрослый уже, самостоятельный, а всё одно подойдёт ко мне, прижмётся, пока никто не видит.

– Хорошо тебе. А муж?

– А что муж? Что с ним станется? – Алина непроизвольно хмыкнула и скривила лицо. – Он сам по себе, а я сама по себе. За детьми мама присматривает. Да ты, может, помнишь его! Петька Воинов из параллельного. Год за мной увивался, а перед самыми экзаменами сделал предложение. До Андрюшки с его выдумкой, с широкими жестами моему, конечно, далеко, но я и тому обрадовалась! Влюбилась в него, как кошка. Всю жизнь наперёд распланировала. Детей нарожала, по наивности думая, что ему этого надобно. А на деле… Ничего им, мужикам этим, не надо! Ни детей, ни страстей! Его одного люби и его мыслями, желаниями живи. Вот, тогда он порадуется. Эгоисты чёртовы!

– Ты смешная, – выслушивая громкие рассуждения, Рита покачала головой.

– То-то я смотрю, ты прям развеселилась вся! От себя бежишь, значит?

– Больше не бегу. Вернулась, – посмотрев в окно, Рита подпёрла подбородок кулачком.

– Зачем? Чтобы посмотреть в лицо испытаниям? Маман твоя говорила, что как сыр в масле катаешься, да всё недовольна.

Расслышав знакомые слова, знакомые мамины интонации, Рита невольно усмехнулась.

– А хотя бы и так! – ладонями всплеснула. – Вот, каталась я в этом масле и думала, как бы выскользнуть, как бы вдохнуть глоток свободы! Так, чтобы новое имя, новая жизнь, новые герои в ней. Вырвалась, вдохнула, а что дальше делать с этой свободой, фантазии не хватило.

Несмотря на браваду, Рита грустно улыбнулась, а Алина в ответ на это возмущённо фыркнула.

– Да чего уж может быть проще в нашем-то курортном городишке? Хоть каждый день ищи себя новую! Сегодня с Сашей, завтра с Ваней. Хоть свободным художником представься, хоть скрипачкой. А как надоест, вернёшься к Андрюшке и заживёшь с ним долго и счастливо.

– К Андрею не вернусь, – распрощавшись с мечтами, категорично заявила Рита, а Алина прищурилась, пытаясь подмечать и малейшие детали.

– Веришь, нет, а весь город гадает, что же тогда между вами произошло. Не расскажешь?

– Не расскажу.

– И слухи про тебя тогда нехорошие ходили. Будто шлюхой стала. Из койки в койку прыгала. Люди видели. А когда люди видят, становится громко от пересудов.

– И это знаю.

– Андрей тогда не успевал чистить физиономии особо наглым. Любил всё-таки…

Рита решительно отмахнулась.

– Хватит, что ты выскочила замуж по любви.

– Так, я ж выскочила, а ты бы вышла! Не абы с кем дружбу водила. Ох, и погонял же вас тогда его папаша! – припоминая подробности, Алина лукаво зажмурилась. – Всё покоя ему не давал факт, что сын с босотой, как он сам говорил, спутался. Сейчас вон сидит, молчит.

– Мы с Александром Владимировичем часто разговариваем по телефону, – осторожно призналась Рита, сжимая в руках дамскую сумочку.

– Да? И что он тебе говорит?

– Да так… – она широко улыбнулась собственным мыслям и тряхнула головой, вытянув шпильку из волос. – Чувствуешь? Морем пахнет, – довольно зажмурилась, а Алина неодобрительно качнула головой.

– Дурью пахнет. Твоей в большинстве. В океане, небось, купалась?

– В океане купалась, а мечтала о нашем море. Дома лучше всего.

– Ну, раз уж ты так заговорила… – призадумалась одноклассница. – Что собираешься делать? Планы есть?

– Да какие у меня могут быть планы? Сегодня с Сашкой, а завтра с Ванькой! То скрипачка, то свободный художник! – вконец развеселилась Рита, вдыхая свежий воздух полной грудью. – А дальше будь что будет!

– Ветер в твоей голове гуляет, Ритка. И когда уже остепенишься?

– Как только, так сразу! – рассмеялась она совсем как прежде и озорно подмигнула, чувствуя прилив эмоций.

Вот, чего ей не хватало! Этого воздуха, этих пейзажей. И таких родных улыбок… ведь они придают сил.

***

– Мама, я дома! – прокричала Рита с порога, предупреждая. Замерла, прислушиваясь, и решительно двинулась в сторону галереи. Мама как всегда творила. – Я дома, – повторила она основательно и тихо, заглянув в просторную, наполненную светом комнату. Женщина за мольбертом непринуждённо улыбнулась и развела испачканными в краску руками, предупреждая приближения и объятия.

– Ну, здравствуй, дорогая, здравствуй, – умиляясь, склонила она голову набок. – Солнышко, ты чудесно выглядишь. На каком побережье приобрела такой замечательный загар?

– Не знаю, о чём ты, – Рита окинула ничего не значащим взглядом свои оголённые плечи. – Последний год не показывалась из офиса. А ты как? Цветёшь и пахнешь?

– Ну, как и полагается женщине моего возраста, – мать, довольная комплиментом, улыбнулась, а после незначительно нахмурилась. – Я ведь забыла тебя встретить, так? – понятливо кивнула она, на что Рита неопределённо пожала плечами.

– Я звонила тебе раз двадцать, но ничего, кроме механического голоса автоответчика, услышать так и не удалось. Хоть бы приветствие какое записала, чтобы я чувствовала себя желанным гостем. Пусть даже и на телефонной линии.

– Дорогая, ты же знаешь, как я не люблю всех этих официальных моментов! Вот, ты приехала, и мы обязательно пообщаемся. А эти сухие диалоги по телефону… – женщина брезгливо скривилась, а Рита закатила глаза, принимая тот факт, что маман ничуть не изменилась. – К тому же я очень плодотворно потрудилась. Гляди, какая красота пришла ко мне в голову сегодня ночью! Я месяца три, не меньше, не могла уловить нить вдохновения, а тут раз!.. И будто снизошло озарение. Нет, ты только посмотри!

Рита уклончиво кивнула.

– Мама, я ничего не понимаю в абстракционизме.

– Это потому что ты эгоистка и никогда не интересовалась тем, что важно для меня, – заметила мать, напрочь забывая при этом обидеться.

– Это потому что я не такая возвышенная натура, мам. Эгоизм здесь совершенно ни при чём.

– Вот, что правда, то правда. Приземлённость у вас с отцом общая на двоих. Его ты всегда хорошо понимала.

Рита прошла вглубь комнаты, пытаясь уловить, что чувствует. Выгибая тонкую бровь, оглянулась на мать.

– Ты ревнуешь?

– Я не могу этого понять! Я тебя воспитывала, стремилась наделить чувством прекрасного, пыталась сделать из тебя утончённую натуру, привить любовь к музыке и искусству… А ты только того и хотела, что дурить людей, успешно лавируя меж статьями и нормами современного законодательства.

– «Розовые очки» – это не моё, – заявила Рита, на что мать, демонстрируя возмущение, даже палитру отставила.

– А что твоё? Что? Трезвый взгляд на жизнь?

– Хотя бы и так.

– И куда он тебя привёл, этот трезвый взгляд?

– На данный момент домой. Ты не рада?

– Я не рада тому, что ты до сих пор одна! – снова схватив палитру, мать отвернулась к картине, пытаясь сосредоточиться, но, так и не добившись результата, устало вздохнула. – А ведь тебе уже тридцать!

– Мам, ты всю жизнь одна и…

– У меня была ты! А твой отец… он убивал во мне вдохновение, душил своей заботой, своим вниманием. Он хотел увезти меня в другой мир, в другую реальность. Туда, где правят материальные блага. А я выше всего этого. История нашей с ним любви была предрешена ещё до её начала. И я счастлива. Я счастлива, а ты нет!

Поспорить тут было не с чем, и Рита промолчала.

– Кстати, ты слышала, что Андрей женится? – строго и вот теперь точно с укором глянула мама, а Рита, наконец, присела, правда, тут же закинула ногу на ногу и принялась нервно подмахивать верхней из них. – Нет, ну, какой же замечательный мальчик…

– Я так понимаю, шуму теперь будет на весь город? Удивительно даже, что таксист не задал мне этого вопроса, а ведь посматривал-то с интересом. Тоже, видать, признал и мучился от неведения.

– Твой сарказм неуместен, – строго пресекла мать попытку обесценить рассуждения. – А шум будет. Обязательно будет. И хорошо ещё, что не на весь полуостров, солнышко. А ведь на месте его невесты могла быть и ты. Как она, кстати? Ты видела?

Рита, пытаясь сдержать раздражение, устроила ладони на коленях.

– Красива и умна. Мне кажется, Андрею повезло.

– Что? И познакомить вас успел? – удивляясь, ахнула мать. – Значит, со своим бывшим ты видишься регулярно, а навестить мать времени не хватает?

– Они с Юлей приезжали посмотреть на Ниагарский водопад. И тебе, кстати, тоже не мешало бы. Вдруг бы именно там ты нашла своё вдохновение?

– Я поняла, куда ты клонишь, – предупредительно прищурилась мать, тыча в Риту указательным пальцем.

Больше не скрывая явного напряжения, она присела на высокий деревянный табурет. Склонив голову набок, глянула на картину, чтобы тут же отвернуться, нервно комкая в пальцах влажную тряпку, которой обычно вытирала руки.

– Сказать к слову, ко мне он с ней тоже заезжал, – нехотя призналась. – Что я могу сказать?.. Замечательная девочка. Милая, добрая, Андрея любит. Впрочем, ты любила его ничуть не меньше!

– Мама!

– Я никогда не успокоюсь!

Предельно чётко и на удивление спокойно заявила мать, после чего поднялась со стула, вытиснула на палитру немного бежевой краски и принялась кистью смешивать её с другими, пепельно-розовыми тонами.

На улице раздался шум приближающегося автомобиля, и Рита, выглядывая в окно, обошла мать стороной.

– Вот чёрт! – нервно осмотревшись, заломила она пальцы, и, пересиливая себя, задвигая эмоции в дальний угол, подошла к двери, ведущей в сад.

Мать, не наблюдая за её суетой, продолжила упрёк:

– Ты сама себя загоняешь в угол. Создаёшь вокруг ауру хаоса, разрушений. Со всего размаха пробиваешь огромные дыры в эмоциональном фоне, нагнетая в собственный уютный мир негатив. Это глупо, в конце концов! Глупо и абсолютно неоправданно.

– Совершенно с вами согласен! – прозвучал на всю галерею мужской голос, и женщина подняла взгляд к двери. Тут же, не сдерживая себя, улыбнулась, и, отставив работу в сторону, вышла из-за мольберта, чтобы поприветствовать гостя.

– Андрюша… – только и смогла она вымолвить, подставляя щёку для дружеского поцелуя.

– Александра Дмитриевна, чудесно выглядите, как всегда, погружены в работу… Сказать по правде, не припомню вас без кисти в руках.

– Да, да… Да, да… – женщина смущённо улыбнулась. – Без меня и моих работ этот мир стал бы на один лучик темнее. Как же я рада тебя видеть, дорогой, – женщина умилительно покачала головой и вздохнула с тяжестью в мыслях.

– Рита приехала, – меж тем утвердительно начал Андрей и посмотрел на женщину будто бы с упрёком.

– Приехала, – развела Александра руками.

– Где она сейчас? Я вот с цветами, а она что же?.. Прячется? – вроде сказал он и с веселостью в голосе, но было понятно, что злится.

– Можешь не верить, но ещё мгновение назад была здесь и самоотверженно выслушивала мои нотации.

– Не верить такой шикарной женщине, Александра Дмитриевна, невозможно в принципе. Это вам, – Андрей преподнёс букет и нервно сглотнул, загоняя своё недовольство подальше.

– Спасибо. Спасибо, дорогой, – вдохнув аромат цветов, Александра сверкнула угодой в глазах. – Поставь цветы в вазу. И воды, воды побольше! – скомандовала она, как только Андрей согласился выполнить последний приказ.

– Рита как, надолго? Что говорит? Зачем приехала, рассказать не успела? – спросил он будто нехотя, на что Александра недоумённо пожала плечами.

– Да как-то…

– Надо было позвонить. Я бы встретил, – выговорил Андрей с ленцой, но во всём его поведении снова сквозил упрёк. Он расправил высокие розы, придавая им презентабельный вид. Вазу с цветами поставил на комод у стены. Подпирая ту же стену спиной, скрестил руки на груди.

– Если честно, я об этом совершенно не подумала, – пусть и нехотя, пусть с некоторой растерянностью в голосе, но всё же призналась женщина. – И, между прочим, зря. Вам просто обязательно надо поговорить. Вразуми ты её, в конце концов! К тебе она прислушивается, с твоим мнением считается. А ещё она совершенно несчастна. Я, как мать, это вижу, а признаться в подобном факте Рита отказывается категорически.

– Очень тяжело говорить с человеком, который не хочет тебя услышать, – задумавшись над словами женщины, выдал Андрей и, глядя себе под ноги, опустил голову.

– Ну да… И вот ты сейчас женишься… Извини, конечно, но всё это затеял совершенно не вовремя!

На такое заявление парень, невесело улыбаясь, отрицательно покачал головой.

– Я, наверно, пойду, Александра Дмитриевна. Рите передавайте привет, целуйте в обе щёчки. А по поводу разговора… Я попробую что-нибудь сделать, но за результат не отвечаю.

– Ну, если уж и ты не отвечаешь за результат, тогда этот мир явно перевернулся с ног на голову! – Александра раздосадовано взмахнула руками и тяжело вздохнула. – Я так поняла, что-то у неё в этой Америке не сложилось, – неуверенно пожала она плечами, когда Андрей уже сделал шаг к выходу. Тот заинтересованно обернулся.

– Не сложилось у неё здесь, а в Америку она сбежала как самая последняя трусиха! – повысил он голос, заставляя Александру вздрогнуть, а Риту, стоящую за углом дома, устало прикрыть глаза. – И вот сейчас ей за эту трусость стыдно! Не только перед вами или передо мной, а даже перед собой. Оттого она и прячется, в понятном страхе быть пристыженной публично. Да, солнце?! – Андрей недобро оскалился, но тут же взял себя в руки, прикусил кончик языка, воздерживаясь от обидных и неуместных сейчас слов. – Я пойду, – осторожно и неторопливо покачал он головой.

– Всего хорошего, дорогой.

– И вам, Александра Дмитриевна, – Андрей уравновешено улыбнулся. – Вам тоже всего хорошего.

Он резко развернулся на месте и покинул галерею скорым шагом.

Как только хлопнула входная дверь, Рита оставила сад, показалась на пороге. Мать только и смогла, что развести руками.

– Вы просто невозможны. Вдвоём! И, скажи на милость, что это сейчас было? Мне казалось, вы с Андреем во всём разобрались, всё выяснили. Сама же упоминала, что он приезжал к тебе.

– Он приезжал с Юлей, и поговорить толком не получилось.

– Ну, конечно. Бедная девочка непременно бы испугалась, заслышав, как он вправляет тебе мозги! Разумеется, при ней он сдерживался! А ты и рада!

– Мама, у меня всё хорошо.

На подобное заявление Александра вызывающе хмыкнула.

– Я вижу, что хорошо. Наверно, именно потому, пытаясь добиться правды хоть от кого-то из вас, я позвонила твоему отцу, нарушив… Внимание! Пятнадцатилетнее молчание! – мать нервно тряханула кулачком и возмущённо фыркнула, когда Рита попыталась её обнять. – Я звонила ему, Константину Сергеевичу, подруге этой твоей, дурочке… Всё время забываю, как её зовут…

– Альбина её зовут, мама.

– Ну вот! Альбина! И имя такое же дурацкое! Кто только так извратился?.. Я звонила руководителю твоей практики в институте, ведь вы поддерживаете связь, я знаю. И все как один предпочли отшутиться! Весело им там, видите ли! Андрей разводит руками, а теперь и вовсе вздумал жениться, его отец отводит взгляд, как только заведу разговор на эту тему, а ты?

– А что я?

– А ты, вообще, решила забраться на самую высокую в мире гору под названием «непревзойдённый эгоизм» и поплёвывать оттуда на наши макушки, глядя, как суетимся, пытаясь вразумить одну несчастную.

– Мама, я взрослая девочка, уж как-нибудь справлюсь.

– Ты справишься, да, я не сомневаюсь! А пока будешь справляться, умудришься довести меня до морщин, седины в волосах и до сердечного приступа!

Мама в порыве эмоций прижала ладонь к груди и возмущённо вздохнула, когда Рита тихонечко рассмеялась.

– Сердце с другой стороны, – заметила она, всё же обнимая её.

– Ну, если с другой, тогда это не сердце, и умирать мне, пожалуй, ещё рано… – резонно заметила женщина, и выдохнула с облегчением. Поддалась, когда Рита потянулась к ней, чтобы поцеловать в щёку.

– Ты ведь слышала, что сказал Андрей?

Рита осторожно кивнула.

– Слышала.

– И он, конечно же, прав, дело вовсе не в работе?

– Мам, я просто запуталась и…

– Вам надо поговорить. Просто поговорить.

– Не о чем говорить, мам. Нужно уметь принимать решения. Нужно уметь приводить свои решения в исполнение.

– Твой отец, принимая такое вот решение, в один момент лишился семьи. Не буду ничего говорить, возможно, для него именно так было лучше, но что чувствовала я, когда он нас бросил, исполняя то самое решение? Что чувствовала ты, годовалая девочка, когда папа однажды не вернулся домой? А всё из-за чего? Из-за туманных перспектив?

– Мам, но ведь отец тебя не бросал. Это ты отказалась ехать вместе с ним.

– Что бы ты понимала! Свою карьеру он мог бы построить и здесь, а я? Вот, что бы там, в той его жизни делала я, ты не подумала?

– Вам с отцом тоже не мешало бы поговорить.

– Дело не в разговорах, дорогая. Дело в… В восприятии жизни, что ли… У него жизнь привязана к месту, а для меня жизнь – это люди, что меня окружают, вещи…

– Одно и то же, мам.

Александра посмотрела на дочь и горестно вздохнула.

– Вот и он сказал так же, – заметила без особой радости. – Сказал и уехал. Он уехал, а ты предпочла сбежать.

– Мама…

– Не говори ничего больше, – женщина открестилась от любых объяснений. – Мы разговариваем на разных языках. Тебе бы во всём разобраться с отцом, да есть одно «но»: он мужчина, а мужчинам женщин не понять.

Александра вернулась к мольберту, взяла в руки кисть, но сосредоточиться на мысли не смогла. Она скривила губы, не имея сил выдавить улыбку.

– Иди в свою комнату. Поспи, отдохни. Эти долгие переезды так утомляют…

– В мою комнату? А я уж думала, что как только пересекла порог этого дома, уезжая, ты оборудовала её под склад для бесчисленных картин.

– Не говори глупостей! – воскликнула мать, но тут же поджала губы, принимая прямой и уверенный взгляд. – К тому же… – раздосадовано выдохнула она. – К тому же ты неделю назад предупредила о своём приезде, и у меня было достаточно времени… В общем, иди, – она нетерпеливо взмахнула рукой.

Переступив порог комнаты, что когда-то принадлежала ей, Рита не сдержала грустной улыбки. В воздухе всё ещё витал запах масляной краски, которую так любила мама, на выгоревших от времени обоях виднелись следы от картин, что украшали стены совсем недавно. Распахнутое настежь окно призывно манило пейзажем, навевая ставшие призрачными воспоминания.