– А почему? Как не получилось? – в глазах Алёнки заплясали пытливые искорки.
– Да, кто его знает, – загадочно улыбнулся Денис. – В бумагах говорится, что барин с семьёй вроде заехали туда, да челядь с собой привезли, а потом все и сгинули разом. Прямо в Новогоднюю ночь.
– Как сгинули? Пропали, что ли? – у Миры затряслись губы.
– Ага, – снисходительным взглядом окинул Денис девчонку и самодовольно улыбнулся. – Круто же…
– Ух ты! А давайте там и отметим? – приплясывая вокруг друзей, предложил Лёлик.
– Так-то ж за периметром… – возразил Мишка.
– Да ну и что, – парировал Лёлик, лукаво сощурив серые глазки. – Да я только бате скажу…
– Ага, прям так он и согласится… – прервал его Денис, затаив от волнения дыхание. То, что он прочитал в секретных бумагах отца, не давало мальчишке покоя.
– А вот и согласится, – упрямо повторил Лёлик и сдвинул куцые брови. В животе у Дениса волнительно зашевелились бабочки.
– Кто «за»? – Алёнка окинула друзей умоляющим взглядом. И сама же первая вздёрнула руку. За ней послушно подняли ладонь Мишка и Лёлик. Покочевряжился и Денис. Вроде бы нехотя, но руку поднял. Только лишь Мира упрямо молчала.
– Мир, ты чего? – удивилась Алёнка. – Весело же будет.
– Весело? – искренне удивилась Мира. – Вы вообще в своём уме? Мало того, что за городом, так ещё и в непонятной заброшке. Где исчезла уйма людей… И не страшно же вам?
– Так в том-то и соль, Мир, – твёрдо произнесла Алёнка. – Тебе не надоела эта повседневная серость? Мне уже поперёк горла эти запреты и правила. Хоть что-то новенькое. Пощекотать заиндевелые нервы. Скучно же…
– Мне не скучно… – выдохнула Мирослава, почесав пушистой варежкой нос, отчего тот зачесался еще сильнее.
– Не спорь, скучно! – перебила её Алёнка. – И вообще, ты что, хочешь бросить меня одну на растерзание этих обормотов? А вдруг они меня изнасилуют? – картинно округлила глаза девочка.
Лёлик тут же подскочил к ней, начал кривляться и дёргать бёдрами.
– Да… Да… Я, чур, первый!
– А ну! – насупился Мишка и вытянул вперёд сжатый кулак.
– Всё, всё понял, – примирительно поднял раскрытые ладошки Лёлик, опасливо отступая. – Убедил, здоровяк, я после тебя, – и громко заржав, проворно кинулся прочь от товарища. Громоздкий Мишка, не удержавшись на скользкой дороге, нелепо грохнулся, вскинув вверх ноги и поднимая в воздух мириады снежинок.
– И вот с ними ты хочешь оставить меня одну? – жалобно заглянула Алёнка в глаза Мире, и та, тяжело вздохнув, обречённо улыбнулась подруге.
– Ура! – радостно завопила та. – Я знала, что ты настоящий друг, Мир. Лёлик, дело за тобой, мы готовы, – и, подхватив подругу за руку, Алёнка побежала вперёд, оставляя парней барахтаться в рыхлом снегу на обочине. Денис, натянув вязаную шапочку до самых бровей, внимательным взглядом следил за девчонками.
Много лет назад
Новый год – пора чудес и волшебных свершений!
Мужики и бабы, укутанные в тёплые шкуры диких животных, подаренных щедрой тайгой, встали вокруг угловатого камня, спиной к которому припала голая девка. Все замерли. И лишь старый жрец, потрясая седой бородой, вновь воздел руки вверх, и зычный напев разорвал тишину:
– Восстань из тесных камня недр
И одари дыханьем!
Простри щедрот длань, скрой от бед!
Мрак растопи сияньем!
Прими сей дар детей твоих!
На милость уповаем!
Пусть будет год богат и тих!
Смиренно ожидаем!
Чем яростнее взвивался ввысь древний речитатив, тем теплее становился булыжник. Вот уж истаяла твёрдая корка ледяного покрова. Вот и земля показалась под камнем, а щеки избранницы запылали румянцем. Возвышаясь над хрупкой фигуркой раскрасневшейся жертвы, алтарь разгорался всё ярче, разжигая огонь в теле несчастной и вселяя радость в сердца собравшейся паствы. Совсем скоро сполохи искрящегося янтаря, в который преобразился невзрачный булыжник, затмили как огонь в кострах, так и сияние ночного светила. Когда ритуальная песнь утихла, вокруг воцарилась звенящая тишина. Казалось, что сама природа притаилась в ожидании чуда. Жрец к чему-то прислушался и кивнул, оскалившись в щербатой улыбке. Затем вскинул вверх посох, властно взмахнул им и торжественно ударил о землю. Вся паства тут же грохнулась на колени в жижу талого снега, смиренно склонив головы, истово шепча себе под нос слова древней молитвы. С ними склонился и сам жрец. Только лишь опалённая теплом янтаря добровольная жертва осталась гордо стоять в ожидании своей участи.