Бег сквозь лабиринт

7

Наташа открыла дверь усталая и голодная, сунула ключ в карман, ощущая кислый запах перегара витающего по квартире.

Тихо пройдя на кухню и включив свет, она увидела смертельно пьяного Валеру. Он храпел, положив лохматую голову на сложенные на столе руки. На скатерти валялись обглоданные хлебные корки, которые с интересом изучали два таракана. Пустые бутылки валялись под столом, тут же были осколки стекла. Наташа, поморщившись, от мерзкого запаха чего-то протухшего, почувствовала, что если сейчас не выйдет на воздух, её просто стошнит на этот стол с пьяницей Валеркой.

Выбежав в подъезд, она быстро понеслась ко выходу, и когда поток холодного осеннего воздуха влетел в лёгкие, стало легче. Она посмотрела на тёмное небо и в предчувствии непогоды, поёжилась, куда теперь, она не хотела возвращаться домой, но куда бежать, ей некуда было идти. К Сергею? Нет, она не хотела давать ему снова надежду и наблюдать, как он смотрит на неё. Ей всё осточертело. К Азизе? Это было уже совсем бессовестно, к подруге она могла пойти, но Мадина Магометовна, теперь её начальница, и Наташа не имела права заявляться в десять вечера со своими проблемами к ним.

Она медленно брела по тёмной улицы, стало холодно от пронизывающего ветра. Наташа шла и понимала, что никому в этом мире нет до неё дела. Если она сама ничего не сделает, всё останется по-прежнему – пьяница мать и её сексуально озабоченный сожитель.

Она понимала, что боится не зря, и что он снова захочет повторить попытку овладеть ей. Это, тогда что-то спасло её, и теперь Наташа боялась оставаться наедине с Валеркой. Мать стала меньше пить, тогда четыре года назад, она «вшила» себе какую-то ампулу и с тех пор уже не пила так сильно. Сначала боялась умереть, но потом «добрые» люди подсказали, что через полгодика уже ничего смертельного не случится. Наташа радовалась, что хоть так, до того времени, как мама не привела в дом свою новую любовь – Валерика.

Она вздрогнула от голоса, который показался ей знакомым, обернувшись, Наташа увидела, как из раскрытой дверцы автомобиля выглядывает Нугман, брат Азизы. Наташа давно не видела его, теперь он всё время жил в Москве, изредка навещая родителей и сестру в Красноярске.

– Наташа, почему ты тут одна ходишь, садись, – позвал он, она в нерешительности остановилась и покачала головой. Нугман заглушил двигатель и вышел из машины.– У тебя что-то случилось?

Наташа не знала, что говорить, не станет же она, в самом деле, изливать ему душу, она стояла словно в оцепенении, точно кролик перед удавом.

Нугман тронул её за плечо, ему стало ясно, что с Наташей что-то происходит, и он захотел, во что бы то ни стало помочь ей.

– Поедем, в кафе посидим, да ты совсем замёрзла, – он помог ей сесть в автомобиль, и когда машина тронулась, увидел, что по щекам Наташи катятся слезы. Не стал больше спрашивать ни о чём, понимая, это слишком личное, чтобы говорить ему. – У меня предложение, – внезапно он остановил машину. Наташа непонимающе посмотрела на него.– Поедешь к нам и всё, Азиза по тебе соскучилась, а завтра утром разберёмся, на тебе же лица нет.

– Я не могу поехать к вам. – Наташа знала, что он скажет, и понимала, что не может согласиться на это заманчивое предложение, – отвези меня к железнодорожному вокзалу, у меня там друг живёт.

– А ты не врёшь? – спросил Нугман как-то знакомо, словно эта фраза была из далёкого детства.

– Нет, – улыбнулась Наташа, и тут её словно прорвало от безудержного смеха, она пыталась подавить его, но он рвался из неё, и Нугман понимающе улыбался, он видел, что это своего рода разрядка. Уж лучше смех, чем истерика. Они проехали совсем немного, Наташа почти, что успокоилась, и ей стало немного легче. Музыка тихо и убаюкивающее играла, пока, наконец, не заставила глаза закрыться.

Наташа не заметила, как заснула, и когда машина Нугмана остановилась, открыла глаза.

Она удивлённо посмотрела на него, заметив, как он с нежностью разглядывает её. В его взгляде не было ничего вызывающего или похотливого. Их глаза встретились, и у Наташи что-то сжалось внутри, так же на неё смотрел Сергей, и она поняла, что испытывал Нугман. Как бы в подтверждение её мыслей он сказал.

– Смотрю на тебя и думаю, нравишься ты мне.

– Ты мне то же нравишься, Нугман, – улыбнулась Наташа, – а к чему ты это сказал?

– Поехали со мной в Москву, мне как раз нужна хозяйка, – серьёзно продолжил он.

– Эх, Нугман, – покачала головой Наташа, – я бы поехала, но не люблю, когда меня… используют. Или когда что-то не договаривают. Что ты хочешь?

– Я не могу так сразу сказать, давай завтра встретимся… – он сам не любил недомолвок, но не так, не сейчас он хотел ей все сказать.

– Зачем тебе это нужно? – она посмотрела, на его руку, лежавшую на сиденье, рядом с её ногой и почувствовала, что ей хочется поскорее отделаться от него.– Ты хороший парень, а я? Так зачем всё это, а вдруг я в тебя влюблюсь? – она озорно улыбнулась, открывая дверцу машины. Нугман, грустно вздохнув, махнул рукой. Наташа обошла машину и, обернувшись, помахала ему рукой в ответ.

Нугман надавил на газ и рванулся вперёд, слишком быстро. Он развернулся и проезжая мимо дома, где она вышла, притормозил и увидел, что Наташа уже ушла. Он ничего такого не предлагал, и чего она восприняла всё так близко к сердцу, подумал он. А может быть Наташа права, зачем ему всё это? Он прибавил скорости и тронулся дальше, сжимая в зубах сигарету и, включив на полную громкость музыку, которая рвалась из открытого окна автомобиля в тёмные улицы города.

Наташа вошла в темноту подъезда и, остановившись у двери Серёгиной квартиры, замерла перед ней, решая звонить или не звонить. Она долго перебирала мысли и поняла, что ей действительно никуда не хочется идти. Домой возвращаться она боялась, опасаясь, Валерки, пользоваться гостеприимством Зиски было уже слишком нагло. Наташа подняла руку, чтобы позвонить и вновь решила не делать этого. Сергей любит её, а она не может дать ему того, что он хочет.

Она вспомнила его поцелуи и то, как он неумело пытался заняться с ней любовью. Наташа не хотела быть перед ним в долгу и поэтому повернула назад. Словно почувствовав её, Сергей подошёл к двери и, прислушавшись, повернул ручку замка и, тихо открыв дверь, услышал шаги на лестнице. Он знал наверняка, кому они принадлежали, и у него защемило в сердце. Закусив нижнюю губу, он вышел на площадку и, посмотрев в окно подъезда, увидел Наташу, выходящую из его дома.

Ему стало больно, Сергей понял, что навсегда потерял её. Теперь их может связывать только дружба и ничего большее, но куда она идёт, он не может её так просто отпустить. Выскочив из квартиры, Сергей бросился вслед за Наташей, в чём был, в комнатных тапочках, спортивных брюках и лёгкой футболке.

– Наташа! – крикнул он, и в вечерней тишине его голос прозвучал слишком громко. Наташа обернулась на крик, похожий на предсмертную агонию и поняла, что не сможет сейчас вот так уйти, не поговорив обо всём, слишком много было между ними. И пускай теперь всё кончено, она не имела права вот так, поворачиваясь к нему спиной, убегать от единственного друга.

– Ну, что ты кричишь? – мягко улыбнулась она, видя, как он раскраснелся и в его глазах что-то необъяснимое, жалкое. Словно у приговорённого к смертной казни заключённого. – Серёжа, ты сам на себя не похож, – она провела рукой по его щеке и внезапно почувствовала себя такой нехорошей. Его невозможно было не любить, ведь Серёжа такой хороший парень, с ним нельзя так, он не заслуживает всего, что ему пришлось вытерпеть из-за неё. Может быть, он давно бы нашёл ту единственную и забыл бы Наташу навсегда. Они стояли, смотрели в глаза, и казалось, могли читать мысли друг друга.

– Ты же совсем замёрзнешь, – она тронула его за холодное плечо, и по его коже пробежали мурашки.

– Тогда пойдём, – он настойчиво потянул её за руку.

– Хорошо, но нам нужно поговорить, – согласилась она, двигаясь рядом, сжимая его холодную руку.

Сергей понимал, о чём хотела поговорить с ним Наташа. Попробовал отвлечь её расспросами о том, что происходило дома, и почему она пришла.

– Что у тебя случилось?

– Всё как обычно. – Наташа похвалила кофе, который он приготовил для них. —Я должна научиться справляться сама со своими проблемами. Хорошо, когда есть друзья, но я не должна из года в год вываливать на вас всё…

– Успокойся, – мягко прервал её Сергей. – Я всё понимаю, я это понял, когда ты не захотела говорить со мной и когда ты попыталась убежать. Я живу один, и ты можешь жить у меня, ни о чём не думая. Я всё понимаю, и если ты не хочешь, то… мы… мы будем друзьями.

– Серёжа, – Наташа взяла его за руку, – я не должна так поступать с тобой и поэтому, я уйду, прямо сейчас, так будет правильно, – как бы в подтверждение своих слов, она вышла из-за стола и направилась в прихожую.– Не бойся за меня, я смогу за себя постоять. У меня осталось совсем немного времени, я уеду…

– Куда? – непонимающе спросил он, поднимаясь вслед за ней, и на какое-то мгновение Наташе показалось, что в его глазах промелькнула холодная ярость.– Ты… ты не можешь, – Сергей стал не похожим на себя, и ей показалось, что ещё немного, и он расплачется, как маленький мальчишка. Потом, что-то заставило его сдержаться, и он, посмотрев в её глаза, покачал головой. – Я не должен так поступать, уходи, если хочешь, но… Но мне очень непросто будет вырвать тебя из сердца. Прости, я ничего не могу с собой поделать, ты скажешь, что я слабак и рохля…

– Нет, Серёжа, – Наташа взяла его за руку, – я не должна была… давать тебе надежду, но тогда, мы… не думали, ни я, ни ты, но я не могу быть с тобой только из-за того, что у меня нет дома и я… до боли одинока…

Он не дал ей договорить и крепко, по-дружески обнял. Когда они вышли из подъезда, начался холодный пронизывающий ветер, Наташа, посмотрев в тёмное небо, поморщилась от капель начинающегося дождя.

Они стояли мокрые, не ощущая холодных капель хлынувших с неба. Сергей понимал, что надеяться не на что, но в человеке всегда остаётся надежда, и она не давала ему совсем отчаяться и замкнуться в себе. Сергей взял её за руку и настойчиво повторил, что сегодня она никуда не пойдёт.

После холостяцких макарон с сосисками и крепкого чая, Наташе стало немного лучше. Они проговорили до поздней ночи, и она рассказала ему всё о своих планах и о том, что когда-нибудь её проклятой жизни придёт конец, и она добьётся всего, что только пожелает.

8

Утром в шесть затрезвонил будильник. Наташа, проснувшись, умылась, привела себя в порядок и, направившись на кухню, поставила чайник на плиту.

В хлебнице остался немного чёрствый, но ещё не тронутый плесенью батон, а в холодильнике к счастью она нашла несколько яиц и кусочек сыра. Через минуту, разбуженный запахом жарящихся гренок с сыром, вошёл Сергей.

Он, потянувшись, посмотрел на часы и, улыбаясь, пожелал Наташе доброго утра. Она положила тарелку с гренками на стол, налила в чашки чай. Как он мечтал об этом, но не высказал это вслух, Наташа была такой красивой, так быстро всё приготовила что, поедая вкуснейшие гренки, Сергей думал, что это и есть счастье, когда любимая готовит для тебя завтраки. «Это так глупо», – рассмеялся где-то внутри его второй, насмешливый голос: « Щас, будет она тебе гренки каждое утро жарить, размечтался, нужен ты ей сто лет»…

– Ну, вот, – она села с ним рядом, – спасибо за то, что приютил меня, надо успокаиваться и наводить порядок в доме. Я много думала и решила, что просто не буду с ними общаться, ни с матерью, ни с Валеркой. Надоело. А потом, может, комнату сниму. Мадина Магометовна обещала помочь, да и получать больше буду.

– Нет, если что, моё предложение остаётся в силе. Если хочешь, вдвоём будем платить за квартиру, и… можешь ничего не бояться… друзья так друзья. – Он до последнего надеялся, что Наташа согласится жить с ним в одной квартире, а потом… потом она все-таки полюбит его, ведь нет ничего невозможного. Но Наташа покачала головой и, допив чай, поставила чашку в раковину. С её лица спала утренняя беззаботность и, открыв кран, она с трудом подавила в себе желание поддаться на его предложение. Она знала, что потом не сможет смотреть в его щенячьи глаза и быть такой неблагодарной. Любви не было, ведь Серёжа был для неё всего лишь школьным товарищем, с которым они когда-то пытались попробовать любить по взрослому, но всё оказалось не так.

Наташа закрыла кран и, повернувшись, посмотрела на Сергея. В его тёмных глазах боль, и это ещё больше угнетало. Девушка взяла его пустую чашку и, помыв, вытерла стол от крошек.

– Знаешь. – Он ласково взял её за руку, – тебе нечего бояться, всё у тебя будет хорошо.

– Я знаю, – уже с большей уверенность в голосе сказала Наташа. – Спасибо тебе… Серёжа. Мне пора, пока доеду, идти там ещё долго.

– Пойдём, я провожу тебя.

Дождь за окном продолжал барабанить по стеклу, и казалось – это надолго. Раскрыв зонт, Сергей проводил её до остановки и когда подъехал автобус, Наташа поцеловала его в щеку и направилась в сторону открывшихся дверей.

Он прикоснулся к щеке, к тому месту, где его тронули её губы. По телу пробежала сладкая волна. Сергей стоял с закрытым зонтом и не чувствовал, что на него попадают капли, холодного моросящего дождя. Он сжал зубы, понимая, что Наташа уехала навсегда и вряд ли когда-нибудь её губы дотронуться до него снова, в лучшем случае, это случиться как дружеское и невинное рукопожатие. Чёрт, почему, спрашивал он себя? В каком месте он ошибся, когда Наташа поняла, что он не тот, кто ей нужен? Ведь у неё не было другого парня, она ни в кого не была влюблена. Может, просто что-то в ней сломалось, и Наташа осознала, что не хочет продолжать более тесные отношения. Сладкая волна от её поцелуя стала почти болезненной, и Сергей почувствовал, что ещё немного, и он расплачется. Он не хотел этого, и совсем промок, и пусть ему было холодно, он ничего не чувствовал потому, что начал отвыкать чувствовать что либо.

глава 1 Танцы марионеток

В колчане дьявола нет лучшей стрелы для сердца, чем мягкий голос.

БАЙРОН Джордж Ноэл Гордон

1

– Повернись, моя детка, – Антон хлопнул по пышному заду смуглую красотку. – Если на свете и есть Бог, то он наверняка завидует мне, ведь я могу иметь тебя столько, сколько захочется. Надя рассмеялась, подставляя губы поцелую. – Постой, куколка. Расскажи лучше, как у нас дела в Кемерово, ты видела Аркадия Иосифовича?

– Да, Антон Александрович, – таинственно простонала смуглянка, – им ещё много нужно сделать, по его словам не все хотят, – она приподняла брови, – ты меня понимаешь, там не все хотят вникать в слова господина Тэлля.

– А с тобой им легче найти взаимопонимание? – ухмыльнулся Раскин кивая и наливая себе шампанского, – ты же моя девочка всё сделала, как я тебя просил?

– Обижаешь, – наиграно надула губки смуглянка, – девочек столько было, а компроматика! – протянула она, – так что я не завидую тем, кто, плюясь, доказывает наши антиобщественные и аморальные действия.

– Чёрт побери, алмаз души моей, ты просто рождена для проведения таких операций.

Смуглянка благодарно расплылась в улыбке, ей пришлось пройти долгий путь, чтобы сейчас лёжа с Раскиным в одной кровати обсуждать политическую жизнь и посмеиваться над теми, кто попал в расставленные ею сети.

– Ох, Надежда, не хотел бы я попасть в твои остренькие зубки, – шутливо улыбнулся Антон, – ты пиранья ещё та, но пока ты с нами, мы не кинем в твою полноводную речку динамита, – он рассмеялся, и Надя, улыбаясь, кивнула ему в ответ, ей нечего было бояться. Положение, в котором она была, устраивало её как нельзя лучше.

Ей было тридцать пять, с шестнадцати она колесила по всему Союзу и поднялась с самого дна. Она не понаслышке знала о тяжёлой жизни вокзальной проститутки, но уже тогда решила, что вылезет из дерьма и грязи. Отчасти ей это удалось, однако она была связана по рукам и ногам, так как полностью принадлежала Тэллю, но и её жизнь теперь многим девочкам казалась раем. Она обслуживала только очень богатых клиентов, чиновников и важных служителей закона, когда это было нужно. Она стала своего рода Мата Хари для Тэлля и его преступной организации, которая держала в страхе весь Красноярский край и даже запустила кровожадные щупальца в Кемерово, Иркутск и другие крупные города.

Тэлль организовал чётко налаженную сеть сбыта наркотиков и оружия, в руководстве крупных заводов были его люди, которые входили в состав управления. За несколько лет он создал Империю, и теперь любой чиновник и пальцем не мог пошевелить без его разрешения. Его верные псы разъезжали на дорогих машинах, облагая данью магазины и рынки, чувствуя себя жнецами прежде великой и могучей страны. Всех, кого не устраивал данный порядок вещей, ожидали неприятности. Сначала визиты налогового инспектора или милиции, которым есть всегда к чему прицепиться. Потом же, проблемы шли по возрастающему вектору – угрозы, избиения, поджог, похищение детей, родственников. Ну, а в конце этого пути, для особо стойких – мраморная плита надгробья на кладбище. Поэтому большинство предпринимателей решали всё по-иному и в добровольном порядке, понимая, что все хотят кушать и нужно делиться, чтобы ты и твои дети могли спать более или менее спокойно.

Антон запахнул халат, тот приятно холодил разгорячённое тело и, вынув из бумажника фотографию, протянул её Надежде.

– Кто это? – улыбаясь, спросила она, неумело пряча ревнивую усмешку.

– Киска да? Одна моя знакомая. – Он ехидно хихикнул, хлопнув Надю по голому плечу, – не ревнуй, моя прелесть, эта девочка нужна для Аркадия Иосифовича.

– Да ладно? – отмахнулась Надя, – что это за дурь нашла на хозяина … – она не договорила, так как получила пощёчину, в её глазах блеснули слёзы и вспыхнула обида. Женщина прижала к щеке пухлую ладонь и пробормотала.– Прости, Антон, я не думала, что это… что это так важно…

– Я боюсь, что язык у тебя сильно длинный, Надежда моя, и если ты где-нибудь подобное ляпнешь. – Он посмотрел по сторонам, словно эту комнату прослушивали ищейки Тэлля, и приглушил голос. – У тебя, что мозги распухли от кокса или ты совсем уже ничего не боишься?

– Я… я… – всхлипнула она.

– Тупая курица, – бросил ей Антон, – весь вечер испортила.

Он знал, что прослушивающая аппаратура может быть везде и любая шестёрка может такого наплести, чтобы занять его место рядом с Тэллем, поэтому Антон пресекал подобные вольности на корню.

– Антоша, – всхлипнула она, – я дура, ни о чём не думаю, как получу удовольствие.

– Где бы ты сейчас была, если бы не Аркадий Иосифович, где бы были все мы, да ты должна, на него как на икону молиться. Ладно, – резко вставил он, – надеюсь, этого не повториться, теперь к делу. Видела фотку, сзади адрес и ещё кое-какие подробности, шеф хочет эту девочку, но она не так проста, как кажется, поэтому нужно сделать всё, чтобы она у меня, – он сделал акцент на последнее слово, – попросила помощи, а я ей так помогу, потом ещё благодарить будет. У неё подходящая семейка, поэтому думаю, наша операция много времени не займёт.

– Можно вопрос? – осторожно проговорила Надя, испуганно глядя на Раскина. Он, скривив губы, кинул ей ручку и блокнот. Надя написала. «А что он не может сам с ней познакомиться, ведь он влиятельный мужчина».

– Так надо, – жёстко ответил Антон, – и это не твоё дело, работай. Или мне найти другого человека?

– Я тебя поняла. – Она обиженно смотрела перед собой, сейчас ей хотелось лишь одного, чтобы Антон ушёл и не видел её заплаканного лица. Надя потянула к себе простыню и закрылась до самого подбородка. Отчего больно слушать его, словно плёткой по телу стегал он её колючим взглядом, и женщина, закрыв лицо, заплакала. Он удивился проснувшейся сентиментальности, списав это на алкоголь.

– Не ной, – небрежно бросил Антон и, закуривая, открыл окно. – Сама виновата, не думаешь, впредь будешь умнее. Смотри, дождь так и не проходит, мерзкая погода, полетишь со мной на Новый Год, на Кипр, ты, поди, и не была там?

– В Египте была, – более спокойно ответила Надя.

– Не дуйся, смотри, лопнешь, – рассмеялся он. Приступы бешенства у него так же быстро заканчивались, как и начинались, он стянул с неё простыню и, потянув за руку, потащил к окну. «Когда-нибудь, всё это будет моё, Тэллю недолго осталось», – ухмыльнулся про себя Антон: «Вот тогда и наступят по-настоящему хорошие времена».

– Моя смуглянка, ты же первоклассная баба, но если будешь думать своим пухлым задом. – Он улыбался, как хищный зверь, – тогда мне придётся тебя наказать.

Надежда знала, что в его глазах столько же ласки, сколько у Кая, которого заколдовала снежная королева, поэтому улыбалась, прижавшись к плечу Антона.