Собственность Макса 2. Будь со мной

ГЛАВА 1

Кесси стояла у окна своей городской квартиры и задумчиво теребила каплевидный кулон из горного хрусталя, который купила себе почти сразу после рождения дочери, как будто заключила туда все невыплаканные по Максу слезы, не давая себе это сделать в жизни до сих пор.

«Прошел целый год» – думала она, завороженно смотря на капли дождя, медленно стекающие по стеклу, словно те слезы, которые хранила ее душа. Она до сих пор не восстановила душевное равновесие после того, что Макс сделал. От того выбора, который он сделал за них двоих….

Да, прошел ровно год с того страшного дня, когда она осознала свои чувства к Максу, а он выбрал не ее. Кесси уже оглядываясь назад понимала, что не случись ее понимание слишком поздно, возможно, она смогла бы заставить, уговорить его остаться с ней. Она просто не успела, а поэтому он выбрал ту, которая была сильнее ее, и даже спорить с которой было бесполезно. Эта «женщина» всегда привлекала мужчин, и ради нее они совершали много всего, и имя ей Смерть ….

Вот только Кесси не могла до сих пор простить себе, что не сказала ему о ребенке. Хотя с другой стороны, она, возможно, сделала это осознанно. Женщина слишком хорошо помнила, что он сказал ей однажды, что ненавидит детей.

«Вполне возможно, что это теперь только кажется мне, что он тоже был неравнодушен, а на самом деле всегда был просто груб и эгоистичен?» – думала она сейчас. – «Возможно, мне только показалось, что он может быть другим?» – мучилась Кесси до сих пор, так и не определив для себя, каким Макс был на самом деле. Каким был настоящим? Но ее сердце все равно помнило о тех месяцах, которые они провели вместе после начала его лечения, а особенно о последних двух. Именно тогда она начала осознавать его другим, а ее ненависть к этому человеку, который принес ей столько бед и боли, а еще наслаждения и восторга, стала меняться. Ее чувства к нему стали меняться.

Кесси тогда, наконец, увидела, что за его холодностью и жестокостью скрывается что– то намного более глубокое, а такие его эмоции – только ширма для окружающих его людей. Но проводя с Максом так много времени, как она тогда, женщине начало казаться, что она научилась различать, когда он искренен, а когда опять надевал маску. Вот только в тот роковой день она в пылу своих собственных чувств так и не увидела этого. Не смогла понять, каковы его настоящие чувства к ней на самом деле. Женщине так хотелось верить, что она понимала его, но последний день настолько перевернул весь ее мир даже еще до выстрела, что она совершенно запуталась. Но ее душа все равно любила его до сих пор, и Кесси ничего не могла с собой поделать. А самое ужасное, что всех мужчин, которых она встречала теперь, она сравнивала с ним. И те как один проигрывали ему.

«А возможно, так и должно было быть, как произошло…», – думала она, словно пытаясь найти успокоение, что именно так все случилось. Ей было больно думать, что она могла и не сделала то самое, что смогло бы заставить его захотеть жить. Жить с ней и дочерью, невзирая на его физическое увечье.

С каждым днем Кесси, не в силах забыть, опять и опять прокручивала все те события и не могла отделаться от ощущения, что как раз тогда он вполне был искренен с ней в тот роковой для него час. А потом ей опять казалось, что не было чувств, а была просто страсть. Да, безбашенная, всепоглощающая, заставляющая дрожать тела и сходить с ума разум, но страсть. Чувство, от которого, как женщина сейчас осознавала, она сама становилась практически одержима его демоном. Во всяком случае, Кесси понимала, что никогда не боялась этого.

«Но на таком не построишь отношения, а тем более, когда нас уже трое», – рассуждала она. И затем более реальные мысли лезли ей в голову, как она не отгоняла их.

«Вряд ли бы могли жить семьей, не говоря про ребенка» – думала Кесси. – «Он был слишком эгоистичен и поглощен собой, чтобы жить как обычный человек», – все больше убеждала себя она, а внутри нее при этом была пустота и печаль. Женщина все время, думая про Лану вспоминала опять и снова их с Максом разговор, который был лишь однажды, как сейчас слыша слова мужчины, что он не хочет ребенка. Ее сердце ныло от этого, страдало от неразделенной любви, осознавая всю беспомощность разума и парадоксальность ее чувств к тому, кто держал ее в плену, заставлял, подчинял, разрушил в итоге ее жизнь. Она столько раз говорила себе, что он никогда не заслуживал ее чувств, но от этого ей не становилось сильно легче.

И стоило Кесси только закрыть глаза, как она почти чувствовала его прикосновения, его страсть, и ее опять засасывало в этот водоворот воспоминаний об их безумстве, безудержном и беспощадном. А потом вспоминала совместный ужин в ресторане в День Благодарения, и у нее щемило сердце от тоски и нежности.

С Шоном Кесси так и не смогла помириться, с трудом сохранив дружбу. Особенно, когда он узнал, что у нее растет ребенок от другого мужчины. А она, в свою очередь так и не решилась ему признаться честно и до конца в том, что с ней произошло, поэтому он до сих пор был твердо уверен, что она просто изменила ему из женской вредности или мести.

Женщина даже не очень огорчалась по этому поводу. Ее жизнь теперь была посвящена дочери, которая с каждым днем все больше становилась похожа на Макса, особенно какой– то незаметной мимикой, от чего сердце Кесси вздрагивало каждый раз.

Она вздохнула и отошла от окна к кроватке Ланы, которая сейчас мирно спала. Так Кесси постояла немного, любуясь на дочь, лицо которой ей напоминало ангела, кроме, правда тех моментов, когда та чего– то очень хотела. В этот момент девочка была вылитый отец: такая же упрямая и не принимающая отказа в своих желаниях. Хотя к слову, Кесси все же немного научилась справляться с ней даже такой.

Женщина улыбнулась и отошла от кроватки. Идея возникшая у нее в голове спонтанно, уже не давала ей покоя.

«Сегодня День Благодарения» – думала она, – «а что, если…..»

Воспоминания тут же породили бурю эмоций внутри нее....

Она вздохнула с тихой печалью и начала собираться, зная, что Лана скоро проснется. Кесси вдруг захотелось то ли отвлечься, то ли наоборот, вернуться в тот момент, когда, она, пожалуй, была счастлива, сама того не понимая.

Когда девочка зашевелилась в кроватке за секунду, до того, как открыть свои темные, почти черные глаза, Кесси уже была готова к прогулке. На ней были классические теплые брюки, изящный вязанный свитер, немного косметики на лице и заколотые в высокий хвост волосы. Женщина покормила дочь и стала одевать ее на прогулку.

А когда они погуляли уже около часа, то Кесси неожиданно или наоборот, осознанно, остановилась у двери ресторана. Того самого, где она была с Максом почти год назад. Женщина постояла в нерешительности минут пять, а потом все– таки открыла дверь и вкатила коляску с дочерью внутрь.

– Добрый день, у вас заказан столик? – спросил ее вежливый администратор, даже вроде тот же самый, хотя Кесси не была уверена.

– Нет, а что, нужно было заказывать? – растерянно и расстроенно произнесла она, совершенно искренне ругая себя, что не подумала об этом заранее.

– Нет, не переживайте, места есть, – произнес тот. – Просто в такой день многие делают бронирование заранее, поэтому я уточнил. Пройдемте в зал.

На этих словах он повернулся к ней спиной и повел между столиков, как пустых так и с сидевшими за ними гостями, казавшихся загадочными в интимном полумраке. Кесси даже стало немного неловко, что она пришла в такой дорогой ресторан, где царила интимная романтика, с коляской и маленьким ребенком, который может шуметь.

– Я решил посадить вас в немного уединенный уголок. Вы не против? – аккуратно и тактично уточнил администратор, заводя ее в помещение, где стояло всего два стола. Оно не было отгорожено или изолированно от общего зала, но действительно было в небольшом закутке, создавая некоторую уединенность.

– Спасибо, – с признательностью произнесла Кесси и попросила детский стульчик. Место ее более, чем устраивало.

– Да, конечно, – кивнул он, – я передам официанту. Он сейчас подойдет.

Через минуту тот действительно появился у их столика вместе с меню и принес стульчик для Ланы. Кесси, ловко усадив дочь, начала рассматривать меню. Она постаралась сделать выбор быстрее, переживая, что дочь, оказавшись в новом месте, может немного нервничать и быть более шумной, чем обычно. Но к счастью, та дала маме сделать заказ, с интересом рассматривая все вокруг молча.

– Приносить по мере готовности? – уточнил официант.

– Да, спасибо, – кивнула Кесси, закрывая меню.

Достаточно быстро ей принесли заказанный салат и десерт. Те самые, что и год назад, как вдруг осознала она. Лана же была настолько заинтригована новой обстановкой, что пока продолжала молчать и крутить головой, внимательно все разглядывая.

Кесси же невольно вспоминала тот ужин с Максом, и ее настроение сейчас было смешением печали, светлой грусти, воспоминаний и как оказалось, тлевшей в ней обиды на него.

Внезапно над ее головой раздался приятный мужской голос.

– Извините, это не вы обронили?

Кесси удивленно подняла голову и увидела приятного, а скорее красивого темноволосого мужчину, с темными глазами, точеным лицом, который вежливо протягивал ей игрушку. Она удивилась, но игрушка явно была совершенно новая, словно только что из магазина, и она точно видела ее в первый раз.

– Ой, нет, вы знаете, это не наша, – сказала она, как можно более вежливо и доброжелательно.

– Просто с ребенком тут только вы, вот я и подумал, что это ваше, – произнес мужчина, внимательно смотря на Лану, причем в его глазах не было равнодушия или спокойной отстраненности, как ожидала Кесси, а наоборот, в них она уловила множество разных эмоций, быстро промелькнувших в его взгляде и почти сразу пропавших. Это ее немного озадачило, но в то же время, было очень неожиданно само по себе его внимание к девочке.

– Какая у вас милая дочь. А как ее зовут? – спросил вдруг он.

Кесси удивило, что мужчина не спросил ее имя, а спросил имя ее дочери. Неожиданно, это согрело и тронуло ее, и она решила, что незнакомец очень даже приятный.

– Лана, – ответила она.

– Красивое имя, – тихо и задумчиво произнес мужчина.

Потом вдруг он посмотрел на Кесси в упор своими темными, казавшимися в полумраке ресторана черными глазами, и спросил:

– А можно я угощу вас? Обеих.

ГЛАВА 2

На следующий день после того рокового дня, в который Макс почти свел счеты с жизнью, а главное, в который он узнал то, что настолько перевернуло всю его жизнь, он уже ехал в инвалидной коляске по коридору больницы на встречу с Джорджем. Тот несколько удивился звонку лично самого Макса, а не Кесси, как бывало обычно, но все равно согласился встретиться с ним.

Когда Хэнк ввез Макса в кабинет, Джордж уже ждал его, а потому несколько выжидательно посмотрел на молодого человека. Тот в ответ смотрел на доктора изучающе и словно пытался что– то понять. Макс же смотрел на доктора и пытался принять такое важное для него решение, насколько этому человеку можно довериться. Потом вздохнул и все же сказал:

– Хэнк, оставь нас, пожалуйста.

– Ты уверен? – уточнил друг, который теперь не отходил от Макса ни на минуту.

– Да. Так надо.

Когда за амбалом закрылась дверь, Макс продолжал смотреть на Джорджа, словно все еще сомневаясь, взвешивая и оценивая, а помедлив минуту, все– таки произнес:

– Я готов предложить вам все, что захотите за одну услугу.

– О какой услуге идет речь? – спокойно, а, скорее, удивленно и настороженно спросил его Джордж. Он никогда не давал обещаний, которые не мог выполнить. К тому не располагала профессия. Макс же посмотрел на него пронизывающим взглядом, от которого у врача невольно на секунду появилось ощущение холодка по спине. Он был удивлен, потому что ни один человек никогда не действовал на него так, как этот парень. Ощущение было, словно от взгляда очковой змеи в момент принятия решения укусить или нет.

– Мне нужна ваша помощь, но об этом не должна знать Кесси, – все также жестко и магнетически продолжая смотреть на Джорджа, произнес тем временем Макс ровным голосом.

– Если это ничего противозаконного, – спокойно произнес доктор, за спиной которого были многие годы опыта встреч с очень разными людьми в сложных обстоятельствах. – Но я всегда постараюсь помочь, – добавил он тем же тоном.

– Я хочу встать и ходить, но основное условие, чтобы Кесси ничего не знала об этом, – продолжил Макс упрямо.

Затем мужчина сделал паузу, и, продолжая смотреть на Джорджа, произнес:

– Дело в том, что она считает меня мертвым.

Лицо врача вытянулось в искреннем недоумении и даже шоке, но надо отдать ему должное, он сумел смолчать, понимая, что Макс сказал еще далеко не все. И оказался прав.

– Вчера у меня появилась чувствительность в ноге, поэтому я хочу сделать все, что нужно. И готов потрать все, что имею, чтобы встать на ноги, – произнес Макс, – но я не хочу и никогда не хотел, чтобы Кесси возилась с инвалидом, посвящая этому свою жизнь.

Лицо молодого человека при этом оставалось бесстрастным. Но Джордж не мог не отметить, что при этом Макс впервые вслух назвал себя инвалидом, чем вызвал удивление врача, знавшего упертый и порой нетерпимый характер пациента к своему состоянию. Именно поэтому тот сразу понял, что дело очень серьезно. В первую очередь, для Макса. Только в этом случае тот позволил бы себе быть столь откровенным с практически незнакомым ему человеком, когда в обычной ситуации мог не проронить и слова за встречу.

– Продолжайте, молодой человек, – сказал Джордж тогда так же спокойно, решив выслушать пациента до конца.

Макс выдохнул, поняв, что правильно оценил врача и может на него рассчитывать, невольно проникнувшись еще большим к тому расположением.

– Так получилось, что Кесси считает меня мертвым, потому что я сделал это намеренно, не желая, чтобы она тратила свою жизнь на то, чтобы поднять меня на ноги. Так получилось, что я принял это решение еще до того момента, когда почувствовал улучшение в своем состоянии. Я прекрасно понимаю, что не факт, что даже сейчас я буду ходить, поэтому и не хочу обременять ее собой.

Макс резко выдохнул, впервые так открыто высказав вслух то, что думал по– настоящему. Причем рассказал свои мысли чужому, по сути человеку. Но в данный момент ему важнее было добиться расположения врача, чтобы тот помог ему встать, и при этом Кесси ничего не знала, чем свои амбиции. Цена для Макса сейчас не имела значение. Ему нужно было слово Джорджа, что тот ничего не скажет Кесси. Он уже рисковал, встретившись с ним сейчас, но понимал, что без доктора он точно не сможет встать. В этом Макс был абсолютно уверен.

– Итак, что скажете, док? – напряженно ожидая ответа, спросил он, – чтобы не говорить Кесси и ни при каких обстоятельствах не проговориться, что я жив? И чтобы помочь мне ходить?

Он сам не заметил, что затаил дыхание. Макс плохо понимал, что будет делать, если Джордж откажется, но был готов даже на крайние меры.

Доктор Муро долго задумчиво молчал. Он любил Кесси, как родную дочь, но за последние месяцы лечения Макса со всей очевидностью все сильнее замечал, что девушка с какой– то пугающей его фанатичностью относится к выздоровлению этого парня. Он подозревал, что между этими двумя все очень непросто, особенно это читалось во взглядах, которые оба периодически бросали друг на друга. Причем Джордж до сих пор не понимал настоящие чувства молодых людей, потому что то это была то жгучая ненависть, то обжигающая страсть. А слова Макса только подтверждали его предположения, но в то же время, он видел, что парень явно неравнодушен к Кесси и искренне заботится о ней. Во всяком случае сейчас это было именно так.

Джордж и сам пытался открыть Кесси глаза, чтобы она смирилась, что Макс никогда не будет ходить еще на прошлой неделе, но она все равно упрямо верила и твердила, что все еще изменится. А теперь получалось, что он был неправ, а она права.

– Макс, ты понимаешь, что передо мной стоит сложнейшая дилемма, – медленно произнес Джордж, переходя на более доверительно «ты», – ведь я люблю Кесси, но в то же время есть такая вещь, как врачебная тайна. Я в любом случае не имею право разглашать сведения без согласия пациента. Здесь вопрос, скорее, возьмусь я или нет тебе помогать. А то, о чем ты просишь очень серьезно и попахивает криминалом.

– Поверьте, что все, что я делаю, все именно в ее интересах. Ей сейчас совершенно не нужно взваливать на себя лишние заботы. А я лишь хочу избавить ее от этого. Я твердо уверен, что как только узнает, что я жив, то примчится помогать. Это последнее, что я хочу, – произнес Макс, и его слова прозвучали так отчаянно и жестко одновременно, что Джордж не мог не задуматься о том, что парнем движет при этом. Это была любовь.

Тогда доктор задумчиво потер подборок. Макс терпеливо ждал, что тот скажет. От слова и решения этого человека сейчас зависело слишком многое. Фактически все.

– Знаешь, Макс, – произнес через некоторое время Джордж, – я действую тоже только в интересах Кесси. Мне кажется, она слишком уж близко к сердцу все воспринимает, особенно относительно тебя. Поэтому я готов согласиться с твоей просьбой, хотя, если честно, это против моих правил.

– Сколько? – спросил Макс в упор, с облегчением смотря на Джорджа.

– Что значит сколько?– удивился тот. – Мне не нужны твои деньги. Но у меня только одно условие, – тогда спокойно и уверенно сказал Джордж, выдерживая взгляд Макса.

– Какое? – спросил Макс, несколько удивленный и плохо понимая, что может попросить Джордж, кроме денег.

– Мне нужны все самые подробнейшие записи о твоем состоянии, видео и так далее, начиная с аварии и первой операции и заканчивая днем окончания нашего с тобой лечения. Твой случай, если ты встанешь, уникален. Потому что действие лекарства рассчитано на три месяца. Дальше мы после ряда испытаний всегда отказывались от продолжения эксперимента, потому что не было даже минимальных улучшений у испытуемых. Я продлил срок инъекций для только по огромной просьбе Кесси. А тут получается, что прежние исследования, что после четвертого месяца никогда никаких изменений не может быть в корне неверны.

– Я согласен, – не задумываясь, сразу ответил Макс. – Но вы помните мое основное условие? Кесси не должна знать обо мне! У меня теперь даже новое имя.

– Я понял, – произнес Джордж и тяжело вздохнул, и Макс услышал нотки запоздалого раскаяния в его голосе, от того, что он фактически предает девушку.

– Не переживай, док, я расскажу ей о себе, но только тогда, когда наш эксперимент закончиться положительно, – тоже перейдя не «ты», уверил он его.

– А если ты не встанешь? – спросил Джордж, высказывая страхи Макса вслух.

– Тогда она просто не будет портить себе жизнь, мучаясь с инвалидом, потому что не узнает, – сухо ответил Макс, и доктор увидел железную решимость молодого человека отпустить Кесси, несмотря на то, что чувствовал к ней сам.

– Когда начнем? – спросил тогда врач у своего нового пациента.

– Я готов хоть сейчас.

– Отлично, – кивнул тот, – тогда я выпишу направления на несколько новых анализов и обследования, и после этого начнем.

– Конечно, Джордж, – ухмыльнулся Макс, – у меня теперь куча времени для этого. Так что буду стараться на все сто.

– Надеюсь, что будешь, – в тон ему ухмыльнулся Джордж, невольно проникаясь к молодому человеку еще большей симпатией.

С этого разговора потекли мучительные месяцы восстановления и реабилитации. Доктор предложил сложнейшую и насыщенную, совершенно изнуряющую программу, при этом, не давая никаких поблажек и обещаний и не делая прогнозов. Он только постоянно напоминал Максу, что тот сам захотел встать, а для этого нужно упорно и тяжело работать. Но напоминаний, а тем более мотиваций и не требовалось. Макс сам как сумасшедший, со свойственной ему упертостью, выполнял требования и предписания Джорджа, а порой и больше, что в его случае могло наоборот привести к ухудшению. Тот даже устал притормаживать парня, который как локомотив настырно стремился к своей цели. Джордж поражался силе воли и выдержке Макса, понимая, через какую боль и нагрузки тот проходит, но видел, что иначе тот просто не может и, судя по всему, не умеет.

ГЛАВА 3

Прошло несколько месяцев.

И вот Макс уже самостоятельно шел навстречу доктору, но с палочкой. Джордж смотрел на него и вспоминал, как долго и с каким неимоверным трудом вместе с помощником своего пациента, Хэнком, уговаривал Макса хоть немного походить так, пока его ноги не обретут прежнюю силу. Тот же рвался ходить сразу сам, на что Джорджу пришлось прямым текстом сообщить парню, что иначе все труды пойдут насмарку, если он готов на это. Только этот аргумент повлиял на Макса, а Джорджу даже показалось, что он слышит, как скрипят в этот момент зубы пациента того от нетерпения стать полностью здоровым .

Сейчас же до полного восстановления оставалось совсем немного. Макс за все время лечения стал с Джорджем практически друзьями, насколько он вообще умел дружить.

– Док, у меня к тебе вопрос, – спокойно и несколько задумчиво произнес мужчина, подойдя к Джорджу.

– Что за вопрос? – терпеливо спросил он, зная, что если тот решил, он все равно скажет, но только когда сам решит это сделать.

– Мне нужен пластический хирург, – – произнес пациент. – Надежный и профессиональный. И, опять– таки, Кесси ничего не должна знать.

– Я уже давно понял это, – печально выдохнул Джордж, которого тяготила их общая тайна.

– Ну, так как? – уточнил Макс.

– Я дам тебе координаты моего друга. Его зовут Спенс Стейнер. Он отличный специалист. И к своему счастью, ничего не знает о Кесси, так что проблем не должно быть, – ответил, вздохнув, доктор.

– Спасибо, – кивнул мужчина.

Доктор особо и не ожидал благодарности или красивых слов в ответ. Он давно понял, что парень суров и воспитывался тоже сурово, но все равно невольно проникся к нему за силу характера и нестандартный ум, теперь лучше узнав его за время лечения. Он уже немного понимал, что могло привлечь в нем Кесси, несмотря на такой сложный и противоречивый характер.

И вот настал долгожданный день выписки. Они стояли в коридоре, смотря друг на друга и вспоминая все время, потраченное на восстановление.

– Я лишь очень надеюсь, что все, что ты делаешь, не повредит Кесси, а сделает ее только счастливей, – произнес Джордж тихо в очередной раз и немного напутственно, когда Макс уже стоял перед ним уже даже без палочки, а на заднем плане маячил Хэнк, напряженно смотря на друга.

– Я обещаю, – так же тихо произнес Макс, смотря на врача, – завтра я лечу в клинику к доктору Стейнеру. Так что прощай, Джордж. Я был рад нашему знакомству. И такого как сейчас, ты меня больше не увидишь.

Тот только вздохнул в ответ, действительно надеясь, что парень действует правильно, но отчетливо понимая, что переубедить его все равно невозможно, что бы он лично не думал по этому поводу.

Макс же, попрощавшись, уже развернулся и направился к двери, но вдруг замер, обернулся, и странно посмотрев на Джорджа, произнес:

– Спасибо за все, док.

Джордж понял, что ко всем другим противоречиям характера, Макс еще плохо умеет выражать все то, что чувствует, потому что тон его в этот момент был сух, только взгляд говорил о том, что он чувствует на самом деле. Да и то, если позволяет это увидеть собеседнику. А врачу очень хотелось верить, что он правильно увидел признательность и благодарность.

Только через месяц доктор Муро узнал, что у Кесси родилась дочь, и в его голове начали рождаться сомнения и предположения, одно страннее и неприятнее другого. Впервые он задумался, правильно ли поступил, дав обещание Максу ничего ей не говорить о нем. Вот только забрать свое слово он уже не мог.

На первой встрече с врачом Стейнером, который сразу вполне устроил Макса как специалист, он сообщил тому, что у него основное условие, чтобы его изменили настолько, чтобы даже знакомые люди не могли узнать. Даже голос. Стен, если и удивился, то не стал уточнять причину, тем более клиент был от Джорджа и оплатил огромную кучу денег, в том числе, явно за молчание.

И вот, через некоторое время после нескольких операций и восстановительного периода, Макс летел домой. Он с ностальгией представлял, как вернется. Рядом в самолете сидел верный Хэнк.

«Прошел почти год с того дня», – думал он, входя в ту самую комнату в доме, где провел столько времени в кресле, вспоминая, сколько всего произошло тут. Он помнил до мельчайших деталей свои попытки самоубийства, вспомнил мучительно тянущиеся как поставленные на паузу дни, которым он в то время потерял счет, когда сидел в инвалидном кресле, уткнувшись в одну точку за окном днями, а чаще пьяным в стельку. И очень отчетливо вспомнил день, когда сидел с пистолетом у виска. И сразу все его мысли наполнились Кесси и желанием, чтобы она была рядом. От последнего воспоминания о ней, поцеловавшей его в ресторане, у него тут же перехватило дыхание.

Все то время, пока он выполнял задуманное, терпел, восстанавливался после операций, Макс запретил себе что– либо выяснять про нее, даже думать о Кесси. Не думать и не вспоминать ее совсем он не мог, но боялся, что даже увидев фото, не выдержит и примчится до того, как все будет закончено, как он задумал.

Но вот именно сейчас, стоя в своей комнате, он понял, как страстно и безбашенно жаждет ее увидеть. Его останавливало сейчас только то, что он не хотел в необдуманной спешке все испортить. Макс привык всегда все досконально продумывать, поэтому он к своему приезду попросил Хэнка собрать о ней и ее теперешней жизни все материалы, включая прошедший год. Все, что только можно. Отчет ждал его на столе, и он затаив дыхание открыл файл, где лежали фотографии Кесси и копии документов.

От самой мысли, что он сейчас ее увидит, пусть только фото, у него сильнее забилось сердце. Макс медленно, как завороженный, открыл папку и взял в руки лежащие наверху фотографии, затаив дыхание стал изучать. С них он увидел вполне довольную, спокойную, улыбающуюся загадочной улыбкой Кесси. Вот она гуляет с коляской, здесь наклонилась и разговаривает с ребенком. Вот только малыша толком видно не было ни на одной из них. Макс как не вглядывался, не мог увидеть ничего, кроме того, что тот темноволос. Но Кесси тоже была темноволоса, и у Макса зашевелился червячок сомнений. Мужчина вдруг подумал, что у него нет никаких доказательств, что ребенок его. Всегда была убежденность и ничего больше. Тогда, сам того не ожидая, он судорожно захлопнул папку и резко отодвинул ее от себя.

«Завтра День Благодарения» – вдруг понял Макс, отвлекаясь от жгущей его мысли, что ребенок может быть от Шона. И его воспоминания невольно вернулись к этому празднику в прошлом году, когда он был уверен, что ему не грозит дожить и увидеть его еще хоть раз. Он вздохнул, понимая, как сильно за это время изменилась его жизнь в очередной раз, не говоря о своей внешности. Макс до сих пор не мог привыкнуть к своему новому лицу. Он даже почти перестал смотреть в зеркало.

Но только сейчас, чувствуя себя полностью восстановившимся, Макс позволил себе подумать, а скорее помечтать, о том, как встретиться с Кесси.

Еще в тот день, когда был готов умереть, пустив себе пулю в висок, он твердо решил, что позволит появиться перед ней только тогда, когда будет таким, как прежде, здоровым. А до этого Макс считал, что мечты о несбыточном только будут демотивировать его. И мужчина как мог не позволял себе думать о ней. Вернее, старался, насколько возможно. Но сейчас….

«Как же мне встретиться с ней теперь так, чтобы это не было подозрительно или навязчиво?!?» – размышлял он с волнением.

Наконец, сидя в своей комнате, мужчина позволил себе полностью отдался этой слабости – мечтать, и тоска о Кесси накрыла его настолько, что не давала покоя даже ночью. Лежа позже в своей кровати, в той самой, где мучился еще совсем недавно, Макс словно опять чувствовал, как она рядом, и ее голова лежит на его плече.