Никто не знает её названия, никто не обращает на неё никакого внимания. Трава давно стала естественным фоном нашего существования, как земля, как асфальт, как солнце, которое в эти часы между ночью и утром только-только просыпалось и окна домов оставались тёмными.

Однако утро пробивалось сквозь ночную тьму, и через какие-нибудь полчаса уже можно было различить каждую травинку, примятую женщиной, её силуэт и волнистые волосы, которые безжалостно трепал ветер.

Женщина лежала в неудобной позе, юбка её задралась, левая нога некрасиво подвернулась, а с правой слетела туфля, которая неприкаянно лежала в той же траве в полуметре от женщины, выставив на обозрение высокий каблук, который, однако, никто не заметил.

Если бы двор освещался лучше, лежащая женщина могла привлечь чьё-то внимание ещё несколько часов назад, когда она ещё дышала, когда её блузка колыхалась не только от ветра, но и от напряженной работы лёгких, из последних сил снабжавших организм кислородом и отдаляющих время последнего вздоха.

Но мимо прошла парочка, занятая только собой. Потом пробежал запоздалый студент. Проехала машина, ярко осветив своими фарами лужайку, и скрылась в глубине двора не снизив скорости. Никто не увидел, что совсем рядом, в траве, скрыта чья-то тайна чьё-то горе, чья-то дочь, жена или мать не нашла здесь помощи или же она была одинокой и её исчезновения никто не заметил, поскольку день был выходной и на работе её ещё не хватились.

Неизвестно, сколько бы ещё пролежала она в такой неудобной позе, если бы не бомж Тимофей, помятый, дурно пахнущий мужчина лет пятидесяти, который имел привычку рано утром, ещё до дворников, собирать во дворе бутылки и алюминиевые банки для своего “бизнеса”. Он и споткнулся, было о неизвестно откуда взявшееся тело, которого вчера на этом месте точно не было – в этом бомж готов был поклясться.

Тимофей остановился и внимательно посмотрел на женщину. Сделав для себя определенные выводы, он не стал её трогать – не потому, что знал милицейские правила, а потому что сильно испугался. Покойников он боялся больше, чем живых, хотя именно живые сделали для него много зла. Н с живыми всё ясно, а смерть – это всегда какая-то тайна, жуткая и непонятная.

Тимофей бросил кошелку с бутылками под лавку и пошёл на более людное место, надеясь встретить прохожих. И в это время один из водителей уже подходил к своей тачке, торопясь выехать первым. Он и вызвал по просьбе Тимофея ”Скорую помощь”. А уж милицию вызвали сами врачи.

Бомжа Тимофея допросили по всем правилам, при этом стражи порядка не забыли поинтересоваться и его образом жизни. И когда “Скорая помощь”, констатировав смерть, увезла женщину в морг, никому не нужный и неизвестно для чего живущий мужчина вдруг ощутил огромный душевный подъём. Оказывается и он на этой земле ещё для чего-то пригодился.

Трава была примята недолго. Привыкшая ко всему дворовая растительность быстро выпрямилась, стоило лишь очередному порыву ветра погладить её. Следы непонятного происшествия исчезли.

Зеркало.

Юля шла по Никольской улице, любуясь архитектурой старинных зданий, читая вывески магазинов и рекламные щиты. Она приехала на свадьбу брата и специально вышла погулять по Москве, пройтись пешком по красивым улицам её когда-то родного города. В Москве она ощущала прилив сил и запасалась какой-то особой жизненной энергией. Которой хватало надолго.

Увидев магазин “Оптика”, она вспомнила, что забыла дома, в Германии, очки, которые она надевала, глядя вдаль. Не купить ли ей московский вариант оптики? Вдруг надумает сходить в театр или на премьеру хорошего кинофильма…

Она вошла в магазин и огляделась по сторонам. Очков здесь было великое множество: они висели на специальных приспособлениях, развешенных вдоль абсолютно зеркальных стен. Юля увидела в зеркале себя: двадцатичетырёхлетнюю достаточно высокую миловидную девушку с распущенными русыми волосами. Оставшись довольной своим отражением, она подошла к очкам и скоро убедилась, что московского варианта оптики просто не существует: все приличные оправы были импортными.

Юля долго и старательно мерила готовые очки среди ”минусов”, очень хотелось найти такие, чтобы, надев, сразу преобразиться и поразить всех родных и знакомых своими новым имиджем, – но таковых не находилось.

Она надела очередные окуляры, внимательно посмотрела на себя в зеркало и вдруг застыла, почувствовав оцепенение во всём теле. Она увидела в зеркале внимательно наблюдавшие за ней глаза. Эти глаза, непонятного пока цвета, принадлежали, несомненно, молодому мужчине, лица которого она почему-то пока не видела.

Проснувшись от оцепенения и недовольная собой, она тем не менее невольно улыбнулась, и тут же увидела Его. Это был именно он, в этом она нисколько не сомневалась. И он её узнал, не пропустил, выделил из тысячи. Неужели по иронии судьбы ей суждено полюбить москвича? И вернуться к нему в Россию или увезти его с собой?

Юля уже не замечала, что смотрит на него в упор. Лицо в зеркале улыбалось ей, не скрывая своего восхищения. Оно было удивительным: загорелым, с голубыми глазами и русым чубом, спускающимся к тёмным бровям. Чисто русское лицо, доброжелательное и весёлое. Юля вдруг поняла нелепость своего положения. Смотрится в зеркало, как ей казалось, уже битый час, да ещё в чужих очках. В очках? Так ему, что же, её очки понравились? Или он любит очкариков? Что-то не понятно. Но всё равно очки надо брать, за всё надо платить. И за удачу тоже.

Она сняла очки, подошла к продавщице. Оглянуться боялась и изо всех сил делала вид, что ничего не случилось. Машинально расплатилась, неторопливо сложила купленные очки в футляр и спрятала в сумочку. И только потом, направляясь к выходу, подняла глаза.

Он также смотрел на неё: высокий парень со спортивной фигурой. Она была в затруднении, как себя вести. Пройти мимо, как будто они не знакомы? Они и в самом деле незнакомы, но какая-то ниточка между ними уже протянулась, какая-то внутренняя связь установилась. Ну что ж, была не была…

Юля гордо подняла голову, смело посмотрела на парня, кивнула ему, улыбнулась – и быстро направилась к выходу. Парень поспешил за ней.

– Девушка, подождите, – сказал он, удерживая её за руку, – только появились, и тут же убегаете. Давайте хотя бы познакомимся.

– Юля, – просто сказала она, не отнимая руки. Как же, она раньше не замечала, что голубые глаза на загорелом лице смотрятся очень красиво.

– А меня зовут Денис, я здесь работаю.

– Вот как? – удивилась она – очки продаёте?

А в мыслях уже стучало: никуда он не денется, если здесь работает. Адрес известен. Это не тот случай, что случился с ней много лет назад, в пятнадцатилетнем возрасте. Это уже другой виток, если предположить, что жизнь идёт по спирали.

Ту встречу, она долго не могла забыть, хотя её и встречей-то назвать было сложно. Она, одетая в школьную форму, ехала в троллейбусе. Народу было много, её постоянно толкали, дышали ей в затылок, наступали на ноги. Ничего хорошего от жизни в этот момент она не ждала, но вдруг услышала мужской голос: “Девушка садитесь”.

Юля не сразу поняла, что ей уступают место. Она же не бабка какая-нибудь, не мать с младенцем, не беременная, наконец. “Садитесь, садитесь”, – повторил тот же голос, и она увидела, как с сиденья поднялись два молодых парня. Один из них был очень хорош, а второй… Второго она просто не увидела, потому что её вниманием сразу завладел тот, первый.

– Спасибо, – сказала она, отказываясь садиться, – я почти приехала.

– Да? Очень хорошо. И мы почти приехали. Пойдемте с нами гулять. И познакомимся заодно. Парень внимательно смотрел на неё.

Юля растерялась. С какой это стати она пойдёт с ними гулять? Она их вообще не знает, а они так бесцеремонно себя ведут.

– Нет, я занята, – ответила она и отвернулась. Парни выразили сожаление и на ближайшей остановке вышли из троллейбуса. И в ту же секунду Юля пожалела об этом. Зачем она отвернулась? Чем таким она занята? Уроками? Так подождали бы!

Она начала протискиваться к выходу. Если она выйдет на следующей остановке и пройдёт немного назад, то, может быть, встретит их. Она не задумывалась тогда , что скажет им при встрече. “Здравствуйте, я передумала, хочу с вами прогуляться” или ещё что-нибудь в этом роде? Для неё тогда это казалось неважным, главное их найти.

Она шла по проспекту Мира к станции метро с таким же названием. Юля уже поняла, что сделала глупость: их она уже не найдёт. Видение закончилось, надо ехать домой, это уже недалеко. Так она думала, но продолжала идти и внимательно смотреть на прохожих, надеясь на чудо.

Чудеса в нашей жизни бывают, но очень редко. Однако она ещё долго, несколько недель ездила по тому же маршруту, выходила на той же остановке, где когда-то вышли парни, но видение не повторилось.

Прекратив поиски, она предалась мечтам. Она даже не знала, как звали того парня, и придумала ему имя сама: Володя. Потом, сама ещё не осознавая, что она делает, она рассказала подружкам про свою романтическую встречу с Володей, который, конечно, старшее, ему не меньше восемнадцати. Она подробно описала сцену, как он с другом уступил ей место в троллейбусе, как потом предложил прогуляться. Она, конечно, отказывалась, её смущало такое легкомысленное знакомство, но потом она подумала… Да, так и подумала: “Была – не была!”

На этом её сравнительно правдивый рассказ заканчивался и начинался новый – полностью выдуманный. Собравшись с мыслями, она начала врать, что Володя сказал ей, будто она ему очень понравилась, и они будут дружить, если, конечно, она, Юлия, согласится. Он подумал, что у неё, у Юли, наверное, уже есть друг, поэтому очень сомневался в её взаимности. Но она не стала его разубеждать, пусть думает, что хочет, хотя у неё и нет никого.

Тут Юля и перевела дух.

– И что же было дальше? – спросили нетерпеливые подружки, которым было очень интересно послушать про любовь, хотя и чужую.

– Встречаемся, – скромно констатировала Юля и добавила ещё кое-какие подробности, – живёт он на проспекте Мира, рядом с метро. Приглашал меня в гости, но я, конечно, не пошла. Посидели в кафе.

Юля замолкла и мечтательно уставилась в небо. Однако её мечты прервали, и не самым приятным образом.

– Так он уже работает, если в кафе тебя приглашает? Видимо деньги есть? Или папины?

Юля не ожидала такого вопроса и не сразу нашла что ответить. Вот тебе на! Как же она не придумала, чем должен заниматься её друг. Если уж плести легенду, то надо тщательно обдумывать каждый эпизод.

– Конечно, он работает. Я не знаю точно, сколько ему лет, до таких вопросов мы ещё не дошли. Я же вам сказала: ему не меньше восемнадцати. А больше вполне может быть.

– Как бы ты не влипла с этим взрослым дядей. Взрослые мужики – они, знаешь ли, опасны, – резонно заметили подружки.

– За кого вы меня принимаете! – будто бы оскорбилась Юля и засобиралась домой, сославшись на большую занятость. На самом деле она боялась разоблачения.

Юля уже сама была не рада, что зашла так далеко. Но, с другой стороны, Володя как бы всегда был с ней, всегда рядом, и огорчаться как раньше, по поводу несостоявшегося знакомства не надо было. Как говорится, надобность в том отпала.

Всё в её жизни было хорошо. Пятнадцать лет – прекрасный возраст, как для любви, так и для всего остального. Дальше-то что за жизнь – взрослость, старость, заботы. Было бы неплохо, если бы такая любовь была у неё на самом деле, но на нет и суда нет. Не в одноклассников же влюбляться.

Ни родителям, ни тёте Тане она своей тайны не открыла. Поделилась девичьими секретами только с двоюродным братом Андреем. Андрей тогда ещё не женатый, но вполне взрослый молодой человек, которого она всегда считала своим другом, выслушал историю её любви с пониманием и большим интересом. А потом дал дельный совет.

– Если уж ты так далеко зашла в своих мечтах, то подружки скоро потребуют предъявить натуру.

– Какую натуру? – не поняла Юля.

– Они захотят увидеть живого, настоящего Володю и будут просить тебя показать им его хотя бы из-за угла.

Юля не на шутку испугалась, потому что поняла и даже сердцем почувствовала, что брат прав. И где же она его, этого Володю, возьмёт?

– Что же делать? – упавшим голосом спросила она.

– И ты не знаешь, что делать? Выполнять просьбу! Если нет Володи, есть я! Вот меня и предъявишь!

Андрей от души рассмеялся, потому что почувствовал интерес к игре, которую затеяла его младшая сестра.

– Так по рукам, дорогая?

– Да, я согласна, – весело ответила Юля.

Ей так хотелось предъявить подружкам эту самую натуру, что она, уже давно рассказывала подружкам о том, как её любит Володя, как жить без неё не может, что почти спровоцировала их. Просьба, которой она уже ждала, наконец-то прозвучала.

– А нельзя ли на него взглянуть, – робко попросили подружки, – хотя бы издали.

Юля для порядка тяжело вздохнула, пожала плечами, опустила глаза и глубоко задумалась.

– Я думаю, он не согласится, – наконец ответила она, – он не хочет афишировать наши отношения. Для него это святое.

И Юля опять вздохнула.

– Так он же не будет знать! – оживились подружки, – ты скажи, где вы встречаетесь, а мы просто пройдём мимо и посмотрим.

– Какие вы любопытные, – возмутилась Юля, – не надо было мне вам рассказывать про него. А я, как дура, разболтала.

– Ну если уж сказала А, скажи Б.

Юля поломалась ещё немного – и согласилась. Сказала, что время и место сообщит попозже.

А тут как раз подоспел школьный вечер – осенний бал. И Юлька помчалась к брату советоваться: не согласится ли он прийти на вечер и потанцевать с ней. Всё-таки встречаться где-нибудь у памятника Пушкину, где подружки должны будут пройти мимо или выглядывать из-за угла, казалось ей неэтичным.

– Потанцевать, говоришь? Я что, похож на сумасшедшего? Весь вечер крутиться, как телёнок, этого я уже не выдержу, возраст не тот, – парировал Андрей.

Юля умоляюще посмотрела на него. В этот миг ей показалось, что весь тщательно обдуманный план рушится.

– Зачем же весь вечер? Хотя бы два танца, а потом мы с тобой как бы смоемся. Но все, кому надо, нас увидят. Все иззавидуются – ты же такой красивый парень, – не отступала Юлия.

Андрей относился к Юле очень нежно. Он всегда хотел иметь сестрёнку или братишку, а коли уж не случилось, привязался к двоюродной сестре. Он посмотрел на её огорчённое лицо, на дрожащие руки, увидел готовность вот-вот заплакать. Ему стало его жалко. Что же делать? Придётся идти на компромисс.

– Ну, хорошо. Пару танцев – куда ни шло. Но не больше! И ты больше танцевать не будешь уйдёшь со мной! Надо уметь ради великого дела жертвовать собой.

Юля, конечно, огорчилась: как это она не будет танцевать? Но виду не подала, и назначила ему свидание возле школы. На всякий случай она пришла пораньше и одиноко стояла возле берёзы, которую она же с одноклассниками и сажала ещё в четвёртом классе.

Разнаряженные школьники по одному или группами тянулись к дверям, а Андрея всё не было. Юля грустно смотрела на дорогу. Подошли одноклассницы, которые были в курсе.

– Не пришёл? – спросила одна.

– Ну, теперь уж не придёт! – констатировала другая, сочувственно глядя на Юлю. Юля молча кивнула и тут же увидела Андрея, торопящегося к ней. Он махал ей рукой, и она замахала тоже, радостно улыбаясь.

Девчонки посмотрели туда же, куда смотрела она, и увидели симпатичного парня лет двадцати пяти, спешащего к их однокласснице. Они увидели то, что хотели, и поспешили удалиться.

– Я думала, ты не придёшь, – сказала Юля и крепко сжала его руку, – не представляешь, сколько я тут пережила.

– Ладно, ладно, пойдём.

И тут случилось непредвиденное. В дверях школы стоял упитанный охранник в камуфляже.

– Вы к кому, молодой человек? Здесь школьный вечер.

– Я с девушкой, – начал было оправдываться Андрей.

– Только с разрешения директора, – неумолимо констатировал охранник, – у вас есть разрешение?

Андрей растерялся, а Юля, напротив, тут же сориентировалась.

– Ладно, иди. Свою миссию ты уже выполнил, – сказала она и побежала вверх по лестнице на осенний бал. Охранник удивлённо посмотрел ей вслед.

Вот такая как сейчас говорят виртуальная любовь была у школьницы Юли Луниной. И кто знает, куда бы она её, в какие дебри фантазии завела, если бы не чрезвычайные обстоятельства. Её мама, немка по происхождению, разведясь с отцом, увезла её в Германию, не дав возможность закончить десятый класс. Вот так и закончилась не только любовь которой не было но и воспоминания о ней.

И вот сейчас, спустя много лет, уже не Лунина, а взявшая за границей фамилию матери Юлия Гюнтер вспомнила эту историю. Вспомнила потому, что увидела в зеркале лицо мужчины, очень похожего на потерянного ею Володю.

– Просто одно лицо, как зеркальное отображение, – подумала она, – а, может быть, это он?

Девушка смотрела на парня, не зная, что предпринять.

Предчувствие.

На свадьбе Андрея и Майи не было множества гостей, только самые близкие. Жених не любил шумных застолий, а невеста уже побывала замужем и имела шестилетнего ребёнка. Наверное, поэтому и у неё не было желания рядиться в белое платье и прикалывать к волосам фату. Но, несмотря на некоторые ограничения, выглядели молодожёны очень элегантно и празднично.

Родственников у молодожёнов было немного. Майя, сирота с детства, воспитывалась с бабушкой, которая уже умерла. У Андрея родных сестёр и братьев не было, только двоюродные и троюродные. Поэтому большой радостью явился для всех приезд по поводу свадьбы племянницы Татьяны – Юлии из Германии.

На свадьбу пригласили и новоявленную родственницу Наташу – племянницу Сергея мужа Татьяны, с которой раньше не общались. Наташа была дочерью двоюродного брата мужа Татьяны, который в своё время бросил семью, а покинутая жена прекратила общение с родственниками бывшего мужа. Она увезла дочь подальше от Москвы, в Коломну, где та и выросла; окончила школу, а потом приехала в Москву поступать в институт.

Вот тут-то и позвонил Поляковым родственник Михеев и попросил приютить его дочь на время, пока он не освободит для неё квартиру. Оказалось, что Михеев, живший у второй жены, имел в Москве однокомнатную квартиру, которую сдавал квартирантам. Последние через месяц обещали освободить жильё, а папаша, ушедший когда-то из семьи и почти не принимавший участие в воспитании дочери, решил хотя бы с опозданием реабилитироваться. Он начал оформлять для неё дарственную на квартиру.

А пока Наташа поселилась в трёхкомнатной хрущёвке, где Поляковы жили вдвоём. Сын Андрей давно переехал в квартиру бабушки, которую получил от неё в наследство.

Наташа Михеева окончила школу с серебряной медалью. Но, выбирая институт, она поняла, что поступить в Москве в какой-нибудь престижный вуз, например, в МГУ, ей не удастся. Конкурсы были огромные, а конкуренты сильные – почти все москвичи занимались с репетиторами. Пришлось остановиться на педагогическом, где конкурс был не так высок, а выбранный ею филологический факультет вполне пришёлся по душе.

Наташа, появившись в доме, Поляковым понравилась. Культурная, вежливая девушка с приятной внешностью и негромким голосом. Густые тёмные волосы, большие глаза… Татьяне Михайловне поначалу показалась черноглазой, но, приглядевшись повнимательнее, она с удивлением обнаружила, что глаза у девушки не чёрные, а тёмно-серые.

“Удивительный серый цвет,” – подумала она тогда не подозревая что эта фраза сопровождает девушку всю жизнь. Необычные, очень красивые глаза племянницы Сергея Алексеевича у всех вызывали восхищение. По этому поводу не раз высказывался Андрей, так и не понявший кем ему приходится новая родственница. Не устоял и Владимир Васильевич Деревянкин, родственник Татьяны, который увидел Наташу только на свадьбе Андрея.

Бизнесмену средней руки Деревянкину было уже под пятьдесят, но выглядел он молодцом. В тёмных волосах седина только-только пробивалась, а голубые глаза блестели по-молодому. Даже его небольшая хромота – следствие афганской войны, в которой он по молодости принимал участие, не портила его внешнего облика, а придавала ему какой-то особый романтический ореол.

Владимир Васильевич приехал с отцом и женой Ритой, кудрявой шатенкой, которая была моложе его, но никакой особенной красотой не отличалась. К тому же Рита так и не подарила своему мужу наследника.

Татьяна любила Риту за весёлый нрав, доброту и полное отсутствие снобизма, свойственного многим жёнам новых русских. Выйдя замуж за Владимира по большой любви, она никогда не задумывалась о его капиталах. А потому, по мере их роста, не менялась, оставаясь милой и доброй женщиной. Из-за этого-то Татьяна и не может себе простить, как это она могла допустить, что Наташа с Владимиром оказались за столом рядом.

Семейные торжества решили отметить в небольшом ресторане ”Звёздный”, расположенном в районе ВДНХ, где жили Поляковы. Красиво сервированный стол, приятная музыка сразу настроили на праздник.

Наташа с Юлей, которые уже успели познакомиться и подружиться на почве отсутствия на сегодняшний день кавалеров, стояли в нерешительности, соображая, куда бы сесть. Вот тут-то и подошли к ним Деревянкин с женой, желая поприветствовать Юлию, приехавшую из далека.

– Ах, какая большая выросла, – восхищался Владимир, целуя Юле ручку, – увидел бы где-нибудь на улице, не узнал. Но почему рядом с тобой вместо жениха подружка?

Он уже внимательно разглядывал Наташу, которая улыбалась, выражая этим её участие в разговоре.

– Ах, Вольдемар, ничего ты не знаешь, хотя в Москве живёшь, – фамильярно ответила она родственнику, приходящемуся ей кажется, троюродным братом, – это не подружка, а родственница.

– Родственница? Неужели моя? – огорчился было Владимир.

– Нет. Я племянница Сергея Алексеевича, раньше жила в Коломне, – представилась Наташа.

Владимир, казалось, обрадовался, что заметила его жена Рита. Она огорчилась, но не сказала ничего, продолжая как бы со стороны наблюдать за разыгравшейся сценой.

– Ну, слава богу. Ты слышишь Рита? У Поляковых откуда-то появилась родственница, о которой я не знал, – обратился Деревянкин к жене вспомнив наконец-то о её существовании.

– Я тоже удивлена, – ответила Рита, – ну что же, будем знакомы: Владимир Васильевич, Маргарита Юрьевна.

Наташа пожала супругам руки, думая, что инцидент исчерпан. Но не тут-то было!

– И как же вас зовут? – каким-то вкрадчивым голосом спросил Владимир и сощурился, видимо, желая хорошенько её разглядеть.

Наташа с удивлением вспомнила, что так и не сказала до сих пор своего имени. Она смутилась.

– Наталья Николаевна, – отрапортовала она через минуту, зачем-то назвав себя по-учительски полным именем.

– В самом деле? – Владимир удивлённо поднял брови.

Вот тут-то подошла распорядительница бала Татьяна Михайловна, отнюдь не настроенная на поэтический лад, а озабоченная исключительно организацией праздничного вечера.

– Вы почему до сих пор стоите? – сказала она всем сразу, – садитесь, садитесь… Давно пора.

Пригласила, а рассадить их, как положено, забыла. Видимо, волновалась, думала о другом. Вот и оказался этот ловелас Вольдемар как бы “в малине”, между двумя дамами. Справа жена, подруга, спутница всей его жизни, слева – полузнакомая девушка, но почему-то кажущаяся такой близкой. Татьяна, ругая впоследствии себя за плохую организацию, забыла, что в жизни бывают такие ситуации, когда “а вы, друзья, как ни садитесь, всё”… Да всё равно жизнь идёт так, как она должна идти на данном этапе.

Но сейчас, в день свадьбы своего сына, Татьяна меньше всего думала о коварных планах Владимира Деревянкина. Она смотрела на молодых, на их счастливые лица, на готовность поделиться счастьем со всеми окружающими. Гости уже начали выступать с поздравлениями, вручались подарки, провозглашались первые тосты.

Рядом с невестой сидел её сын Максим, который очень гордился тем, что принимает участие в таком важном, таком взрослом мероприятии. Он и не думал капризничать и жаловаться на скуку, которую обыкновенно испытывают маленькие дети во взрослой компании. В свои шесть лет он хорошо понимал, что мама выходит замуж за папу и теперь у них будет полноценная семья.

Владимир Владимирович Деревянкин с умилением смотрел на ребёнка, и когда пришла его очередь поздравить молодых, затронул и эту тему.

– Хорошо, что у вас уже есть ребёнок. Не останавливайтесь на достигнутом! Именно дети оправдывают наше существование, именно они пробуждают интерес к жизни.

После этих слов его жена заметно помрачнела. Но Владимир этого не заметил – он вручал молодоженам царский подарок в конверте.

Татьяна Михайловна, новоявленная свекровь, тоже хотела пожелать молодым чего-нибудь самого лучшего. И после общих поздравительных фраз решила поделиться жизненным опытом.

– Мы с Сергеем Алексеевичем прожили вместе не одно десятилетие, – она улыбнулась сидящему рядом супругу, – и при этом ни разу не расходились даже по разным углам.

За столом раздались аплодисменты. Гости уже приготовились кричать “Горько!”

– Мы вместе закончили технический вуз по специальности “авиастроение”, – продолжала Татьяна, не поддаваясь провокации, а в авиации главное качество – надёжность. В крепких семьях тоже главное требование – надёжность поэтому я желаю вам брать пример с родителей, жить вместе долго и счастливо.

Свадебный вечер продолжался, никто не скучал. Владимир, очень довольный, всячески опекал свою соседку Наташу, заботясь о ней, как о дочери. Может быть он имел желание её удочерить – ведь он так хотел детей – однако Наташа не была сиротой. Это он уже знал, беседуя с ней за столом.

Но когда гости насытились в следующую стадию – танцевальную – Владимир нахмурился. Наташу с Юлей постоянно приглашали танцевать молодые мужчины, сидящие на соседних столиках – В ресторане они были не одни, – а он не имел такой возможности. Больная нога мешала ему. Близкие люди знали, что это даже не нога, а хороший, дорогой протез, но они свято хранили эту тайну.

Вот и Юля не сказала Наташе правду, когда та спросила, почему Владимир Васильевич хромает. Они вышли на улицу подышать, вечер был удивительно свежим и приятным как будто они находились где-то на природе, а не в центре Москвы.

– Он в молодости служил в Афганистане – это последствие, сказала Юля и, немного подумав, продолжила, – у него довольно трагическая судьба. До армии Владимир влюбился в разведённую женщину с двумя детьми, а его отец, военный, тут же отправил его в армию, подальше от пассии. Но не рассчитал – сын оказался слишком далеко…

Наташа была поражена, Владимир не был похож не на жертву, ни на калеку. Напротив, он показался ей весьма преуспевающим и уверенным в себе человеком.

– Это сейчас он многого достиг, – пояснила Юля, – а путь к этому был долгим м тернистым.

– Не подумала бы, – только и смогла ответить Наташа, думая о своём.

Жена Владимира, видимо, взяла себя в руки. Она перестала дуться, весело разговаривала с Татьяной, да и с девчонками, поддавшись общему праздничному настроению. Что это она, в самом деле? Ревновать вздумала? К кому? К этой симпатичной родственнице? Да она ему в дочери годится. Он просто мечтает о детях, а она не смогла их ему родить. Надо было взять ребёнка из детдома, но она так надеялась, что всё наладится. Не наладилось.

Рита с новым интересом посмотрела на Наташу. Сколько ей лет? Двадцать два, двадцать три? Если бы всё было нормально, именно такой могла бы быть их дочь. На кого бы она была похожа? Голубоглазая и тёмноволосая, как Володя? Или дочь должна походить на мать? Нет, нет, лучше на отца, он такой красивый…

Между тем гости опять сели за стол в ожидании десерта. Всему приходит конец – и приятному вечеру тоже. Поляковы не собирались праздновать свадьбу три дня. Молодые хотели завтра отдохнуть на даче в Малаховке, а уже послезавтра отправиться в свадебное путешествие. Но всех ждал сюрприз.

Когда гости уже собрались домой, Владимир Деревянкин поднял руку, тем самым, потребовав к себе внимания.

– Я думаю, праздник надо продолжить, но в другой обстановке. Завтра прошу всех ко мне в загородный дом, обещаю шашлыки и фейерверк! Возражения не принимаются.

Опешившие было гости закричали: ”Ура!” и захлопали в ладоши.

Фейерверк.

На шашлыки к Деревянкиным собрались человек десять, поэтому Владимир счёл нужным заказать для гостей микроавтобус “Газель”. Из Москвы выехали пораньше, и за час с небольшим их лица добрались до загородного дома, расположенного под Москвой в зелёной зоне.

Особнячок Деревянкиных был не самым шикарным не напоминал своими очертаниями средневековый замок, как некоторые коттеджи современных богачей. Тем не менее на людей, имеющих садовый домик на шести сотках земли или не имеющих никакого, он производил впечатление. Впечатлял уже большой каменный забор, за которым просматривалась только крыша, покрытая современным материалом под черепицу, и часть второго этажа.

Когда отворились ворота и “Газель” въехала во двор, благоухающий розами взору гостей предстал двухэтажный дом из красного кирпича с фиолетовой крышей и такими же наличниками. С правой стороны просматривалась двухэтажная веранда – застеклённая на втором этаже и открытая на первом – а с левой – башенка бельведер, придающая сооружению романтический вид.

Юля с Наташей вели за руки маленького Максима и вместе с ним глядели на дом во все глаза. Они здесь ни разу не были, всё им было ново и интересно.

– Ой, башенка! – умилялась Юля.

– Замок, прямо как в сказке.

– Стиль модерн – дополнила её Наталья.

– Почему модерн? – услышал их разговор хозяин, – я ни к какому модерну не стремился.

Он подошёл поближе и выжидательно уставился на Наташу.

– Ну как же, – сказала она, фасад несимметричный, на окнах вычурные наличники, а над дверью козырёк – забыла как по научному…

Владимир Васильевич удивился ещё больше.

– Так вы, мадам, и в архитектурных стилях разбираетесь?

Юля покрутила пальцем у виска и решила сама ответить на этот вопрос.

– Ну ты даёшь, Вольдемар! Она же филолог, человек образованный, значит и мировую культуру изучала. Я вот тоже учусь. Хотела стать психологом, не прошла, буду филолог-социолог.

Деревянкин снисходительно кивал головой, слушая младшую родственницу, потом вспомнил, что собрались они по поводу свадьбы Андрея и стал искать его глазами.

– А где же молодожёны? Вы их забыли взять?

Юля с Наташей тоже посмотрели по сторонам улыбнулись и вынесли свой вердикт.

– Задержались в машине, – сказала Наташа.

– Целуются. Вы же не дадите им побыть наедине, – ехидно добавила Юля.

Владимир сначала расхохотался, а потом сделал серьёзное лицо.