Третья альтернатива: Решение самых сложных жизненных проблем

Способность к эмпатии

Психологи сказали бы, что сущность коммуникации с «жезлом оратора» – это эмпатическое слушание. Обучению ему я посвятил немалую часть своей жизни, поскольку рассматриваю его как ключ к миру и синергии. Это не очередной прием манипулирования людьми. Гайавата дал выход всему своему одиночеству, гневу и чувству вины, потому что Миротворец стремился найти его и выслушать как слова, так и исповедь сердца воина. Только освободившись от своих пут, Гайавата был готов услышать послание Миротворца: «Итак, я закончил. Теперь твой черед, и уже я буду слушать все, что ты мне скажешь».

Что такое эмпатия? Мне нравится определение израильского философа Кена Ламперта: «Эмпатия имеет место, когда мы находим сами себя… в уме другой личности. Мы наблюдаем реальность ее глазами, испытываем ее эмоции, разделяем ее боль»^{29}. Представляется, что способность к эмпатии «встроена» в нас: даже новорожденные кричат, услышав крик другого младенца.

Эмпатия отличается от симпатии, которая заключается в том, чтобы соглашаться с кем-то или занимать его сторону в конфликте. Эмпатически слушать не значит соглашаться с точкой зрения другого человека. Это значит пытаться понять его взгляды. Это значит прислушиваться как к содержанию высказывания, так и к эмоциям, которые выражает другой человек, что дает нам способность влезть в его шкуру и на собственном опыте испытать, что он чувствует.

Я уподобляю эмпатическое слушание предоставлению человеку «психологического воздуха». Если бы в эту самую секунду вас душили, то вы не желали бы ничего, кроме возможности вздохнуть – немедленно! Но когда дыхание восстановлено, нужда удовлетворена. Подобно необходимости в воздухе, самая главная психологическая потребность человека – быть понятым и оцененным.

Эмпатически слушая другого человека, вы даете ему психологический воздух. Теперь, когда эта жизненная потребность удовлетворена, вы можете сосредоточиться на решении самой проблемы. В мире, полном конфликтов, великое множество людей чувствуют себя не услышанными, лишенными права голоса, разочарованными тем, что их игнорируют или неправильно понимают. Человек, готовый слушать – действительно слушать, – владеет ключом, отпирающим ментальную тюрьму, где задыхается человек. Вот как Карл Роджерс описывает реакцию людей, действительно почувствовавших, что их услышали:

Почти всегда, если человек понимает, что его выслушали со всем вниманием, у него увлажняются глаза. Думаю, в каком-то смысле он действительно плачет от радости и словно говорит: «Слава богу, кто-то услышал меня. Кто-то знает, что это такое – быть мной». В такие моменты мне представляется заключенный в темнице, который день за днем выстукивал морзянкой послание: «Меня кто-нибудь слышит? Есть тут кто-нибудь?» И наконец однажды услышал слабые удары, складывающиеся в слово «да». Реакция очевидна – он избавлен от одиночества; он снова стал человеком^{30}.

Я обращаюсь к вам, я слышу вас, и стены рушатся. Подумайте, как может повлиять на наши несчастливые браки, правовые споры, политические баталии, самые острые конфликты возможность наконец сказать: «Слава богу, кто-то слышит меня». Эмоциональное напряжение спадает, и мы можем двигаться к Третьей альтернативе.

Способность чувствовать то, что чувствует другой, является врожденной. В начале 1990-х гг. ученые открыли особый тип клеток головного мозга, которые назвали «зеркальными нейронами». Они активизируются всякий раз, когда мы сами выполняем какое-то действие или видим, как их выполняет другой человек. Итальянские ученые сначала заметили этот феномен у обезьян. В ходе экспериментов они изучали, какие клетки мозга активизируются, когда испытуемая обезьяна тянется за едой, и с изумлением увидели, что те же самые клетки активизируются, когда она наблюдает за другой обезьяной, тянущейся за едой.

Очевидно, зеркальные нейроны могут отличать угрожающие движения от безобидных. Клетки по-разному реагируют, когда мы видим человека, поднимающего руку, даже если невозможно узнать, что он собирается сделать – пригладить волосы или схватить дубину и свалить нас с ног. Одни и те же нейроны загораются, когда мы кому-то улыбаемся или кто-то улыбается нам. Видя улыбку, мы чувствуем улыбку. Видя боль, мы чувствуем боль. Эти нейроны могут чувствовать, что чувствует другой человек^{31}.

Если способность к эмпатии дана нам от природы и оказывает на нас такое огромное влияние, почему она так редко проявляется? Потому что сильны конкурирующие парадигмы. В блестящем исследовании «Эмпатия и роман» Сьюзан Кин замечает, что «стремление к доминированию, разделению и иерархическим отношениям» ослабляет эмпатию. Человека, способного к ней, принято считать «сострадательным чудаком», лелеющим наивную веру, что, поняв людей, можно их изменить^{32}. Твердолобые реалисты не склонны к эмпатии.

Но если вы задумаетесь, к чему приводят попытки навязать людям «доминирование, разделение и иерархию», то должны будете задаться вопросом, кто же в действительности является реалистом. Если я стремлюсь доминировать и разделять людей, рассовывать их по категориям, то неизбежно вызову сопротивление. Не будет никакого Я – Ты, только Я – Оно. Вместо креативности я получу конфликт.

Другой барьер для эмпатии, по мнению Роджерса, – это «наша совершенно естественная склонность судить, оценивать, одобрять или не одобрять утверждения другого человека». Он приводит пример: «Уходя с лекции, вы почти наверняка услышите среди прочего: "Мне не понравилось то, о чем говорил этот человек". Каков будет ваш ответ? Скорее всего, вы отнесетесь к прозвучавшему высказыванию с одобрением или неодобрением. Вы ответите или "Мне тоже не понравилось", или "О, по-моему, было здорово". Иными словами, первая ваша реакция – оценить то, что вам только что сказали, оценить со своей точки зрения»^{33}. Обычно подобный обмен мнениями безобиден, но чем острее конфликт, тем решительнее мы судим и тем меньше вероятности проявления эмпатии. Если несогласие затрагивает глубинные убеждения или аспекты идентичности, эмпатия часто вообще исчезает. Поэтому эмпатическое слушание парадоксально, пока мы не сделаем его привычкой. Я много лет учу людей: «Стремитесь сначала понять, а затем быть понятыми». Другого варианта нет.

Чтобы сделать эмпатическое слушание привычным, мы должны прилагать сознательные усилия. Когда я слышу кого-то, кто не согласен со мной, я подхожу к нему и говорю: «Вы иначе смотрите на вещи. Я должен вас выслушать». Чем чаще я это делаю, тем легче мне это дается и тем больше я узнаю. Мне нравятся подобные обмены.

В ответ на реплику «Мне не понравилось то, что говорил этот человек» я как эмпатический слушатель должен сказать: «Расскажите мне больше». Даже если речь идет о чем-то несущественном, я узнаю что-то новое. Если окажется, что вопрос меня действительно волнует, я сначала постараюсь понять точку зрения другого, что увеличит вероятность того, что он выслушает мою точку зрения.

Вы возражаете: «Я умею слушать. Я справедливый и открытый человек». Почти наверняка вас самого никогда не слушали эмпатически. Если вы подобны большинству из нас, то формулируете свои ответы, пока я говорю. Могу ли я быть по-настоящему свободным и открытым с вами, если вы автоматически оспариваете все, что я ни скажу? Допустим, вы пытаетесь поговорить с дочерью. Раскроется ли она перед вами, если вы осуждаете, опровергаете или высмеиваете ее аргументы? Если вы начальник, могут ли люди, которые работают на вас, действительно поговорить с вами с надеждой на понимание?

В следующий раз, вступая в дискуссию, проведите такой опыт: пусть каждый человек говорит только после того, как сформулирует идеи и чувства предыдущего оратора удовлетворяющим того образом. Первое, что вы обнаружите: это сложнее, чем кажется. Одно дело – повторить чьи-то мысли. Но уловить чувства – по-настоящему сложная задача. Однако если вы будете стараться, то научитесь эмпатии. Вы узнаете, что значит оказаться в шкуре другого человека и увидеть мир таким, каким он его видит.

Приемы активного слушания – «зеркалить» чувства, повторять мысли, воздерживаться от оценки или комментирования – широко известны и полезны. Но чтобы слушать эмпатически, вам достаточно просто сидеть, молчать и быть внимательным. Конечно, если вы из тех, кто багровеет, услышав то, что ему не нравится, это может быть трудно.

Но гораздо труднее сформировать ментальную установку на эмпатию. Если вы обращаетесь ко мне, потому что я от вас отличаюсь, если в своем позитивном отношении ко мне вы искренне хотите понять, что я думаю, почему думаю именно так и какие чувства при этом испытываю, то вы удивитесь, насколько быстро я перед вами раскроюсь. Приемы активного слушания могут препятствовать эмпатическому слушанию. Если я почувствую, что вы лишь имитируете интерес к моей точке зрения, то испытаю глубинный протест против использования вами приемов активного слушания как очередной попытки манипулирования мною.

В конечном счете эмпатия расширяет ваше собственное мышление. Если ваш супруг, сослуживец или друг по-настоящему раскрывается перед вами и становится для вас открытой книгой, он внедряет в ваше сознание свои взгляды. Его истины становятся и вашими. Философ и политолог Ханна Арендт так высоко ценила истину и так ясно понимала ее ограниченность, что научилась преодолевать эти ограничения в умах других людей. Она писала: «Мыслить при расширенном менталитете означает приучать свое воображение совершать визиты»^{34}. А далай-лама часто говорит, что люди, с которыми он находится в состоянии конфликта, являются для него самыми главными учителями^{35}.

У вас может возникнуть мысль: «Что, если эмпатическое слушание только затянет противостояние? Неужели мне так уж необходимо снова все это выслушивать? Не усугубит ли это проблему? У меня нет на это времени!» Подобные вопросы обнажают вашу парадигму. Если вы полагаете, что все уже слышали, то ошибаетесь. Пока вы, образно говоря, не вручили мне «жезл оратора» – пока не поняли меня и мои чувства настолько, что могли бы вести спор вместо меня, – вы на самом деле ничего не услышали.

Что же касается затягивания конфликта, то я неизменно убеждался, что самый быстрый путь к его разрешению – это эмпатическое слушание. Время, которое вы затратите на то, чтобы понять мой ум и сердце, ничто в сравнении со временем и ресурсами, которые вы потратили бы на борьбу со мной. В одних только Соединенных Штатах 1,2 млн юристов получают за свои услуги около $71 млрд в год – и эта сумма даже не включает те пени, которые они выигрывают в суде. Как много времени и денег удалось бы сберечь, если бы люди стремились открыто и честно выслушать и понять друг друга!

На уровне личного общения сколько лет теряется на проблемное супружество и другие конфликтные отношения из-за отсутствия эмпатии? Эмпатическое слушание требует времени, но насколько лучше потратить его на восстановление ослабших или разорванных связей, чем жить под гнетом нерешенных проблем!

В 2010 г. в самый разгар расколовших общество дебатов вокруг нового закона о здравоохранении президент Соединенных Штатов и лидеры конгресса решили выступить по телевидению с противоположными точками зрения. Это был редкий и захватывающий опыт – наблюдать за обменом мнениями на самом высшем уровне, который обычно происходит за закрытыми дверями. Оказалось, что это еще и невероятно поучительно.

Я признаю, что синергии бывает труднее достичь, когда вовлечено много, очень много людей. Но это часто удается, и, как правило, в том случае, если несколько человек поднимаются над общим умоисступлением в поисках лучшего пути. Во время дебатов этого не случилось. Обе стороны говорили умно и демонстрировали высокое мастерство убеждения. Они рассказывали ужасные истории о людях, не добившихся медицинской помощи, о громадных расходах и чудовищных несправедливостях. Они смеялись и скорбели над проявлениями невероятной неэффективности и неравенства. Они делали острые замечания по поводу несовершенства воззрений оппонентов. Они были вооружены настолько впечатляющей информацией, что становилось очевидно – эти люди безупречно подготовились к дебатам.

Но в конце передачи вы чувствовали лишь разочарование обеими сторонами. Несмотря на все умелые обращения к логике, фактам и эмоциям, они ни на миллиметр не приблизились к разрешению конфликта. Даже памятуя о том, что все участники знали о направленных на них телекамерах и что это было упражнение в политической игре, вас не покидало ощущение пустоты и разочарованности тем, что стены, разделявшие оппонентов, ни на йоту не стали ниже.

Что было упущено? Их парадигмы оказались ложными, и я имею в виду не политические парадигмы. Становилось ясно, что они воспринимают самих себя и друг друга исключительно как представителей той или иной стороны, а не как мыслящих, рассуждающих, креативных личностей, способных к независимому суждению. В итоге не было предпринято ни единой попытки эмпатического слушания. Ни одна из сторон попросту не стремилась понять другую, что позволило бы им учиться друг у друга и прийти к Третьей альтернативе.

Это, конечно, не значит, что дебатов вообще не должно быть и что люди не должны ни о чем спорить.

В рамках поляризованных парадигм нашего общества мы часто делаем допущение, что смысл дискуссии состоит в том, чтобы победить – переспорить другую сторону. Опробуйте этот подход на друзьях и семье и увидите, насколько это приблизит вас к отношениям, полным любви и креативности. Цель человека, мыслящего по принципу Третьей альтернативы, не победа, а трансформация – для всех, с любой стороны. Учась друг у друга, мы естественным образом меняем свои взгляды, порой радикально.

Согласно парадигме «я обращаюсь к тебе» я слушаю вас, чтобы понять ваши фрагменты истины, а не выискивая слабые места в ваших аргументах, чтобы обернуть их против вас. Роджерс поясняет: «Единственная реальность, которую вы имеете возможность узнать, – это мир, каким вы его воспринимаете… И единственный достоверный факт – что эти воспринимаемые реальности отличаются одна от другой. "Реальных миров" столько же, сколько людей!»^{36} Пока я сам не владею всей истиной (что, увы, не представляется возможным), ваша истина будет мне только на пользу. Слушая только собственные речи, я немногое узнаю. Обдумайте мысль философа Джона Милля:

Не жестокий конфликт между составными частями истины, а тихое сокрытие ее половины – вот чудовищное зло. Всегда есть надежда, если заставить людей выслушать обе стороны; если они привержены лишь одной, ошибки отливаются в предубеждения и сама истина утрачивает сходство с истиной^{37}.

Придерживаясь парадигмы «я обращаюсь к тебе», я иду на огромный, но упоительный риск. Если мне действительно удастся понять, что вы чувствуете, увидеть вещи такими, какими они видятся вам, я рискую изменить собственную точку зрения! Если я честен, то едва ли смогу после этого воспринимать вещи по-прежнему, что и нежелательно. Если вы не влияете на мои мысли, значит, мне впору обеспокоиться из-за собственной закоснелости. Право, для своего же блага я должен услышать вашу истину. По словам Карла Роджерса, моей парадигмой должно быть не «я беспокоюсь о вас, потому что вы такой же, как я», а «я высоко ценю вас и дорожу вами, потому что вы отличаетесь от меня»^{38}.

Принятие здравых решений

Возможно, теперь вы скажете: «Все эти разговоры об эмпатии отдают даже не мягкотелостью, а размягчением мозгов. Разумеется, я готов слушать, я не хочу вести себя невежливо, но я сам знаю, о чем думать, и не нуждаюсь в советах других людей».

Я отвечу, что в эмпатическом слушании нет ничего безумного; на самом деле это самая что ни на есть практическая вещь. Если вы это не делаете, значит, у вас проблемы. На работе любой, кто не слушает как следует, держит путь прямиком в пропасть. Бизнес наказывает лидеров, не принимающих здравые решения, а здравость решения зависит от глубокого понимания точки зрения клиентов, поставщиков, членов команды, других отделов, новаторов, инвесторов – в общем, всех заинтересованных лиц. Здравое решение определяется как «лучший возможный выбор, устанавливаемый путем возможно более полного устранения неопределенности»^{39}. А единственный способ свести неопределенность к минимуму – это выслушать других людей.

Например, несколько лет назад лидеры транснациональной компании-производителя продуктов питания решили сократить производственные затраты, приобретая концентрат яблочного сока у нового поставщика, запрашивающего низкие закупочные цены. Руководители привлекли к принятию решения только специалистов по финансам, исключив директора по исследованиям и разработкам, по идее, отвечающего за создание продукта. Пораженный директор, ученый-исследователь, пытался предупредить боссов, что новый продукт вообще не содержит яблочного сока, – это была просто подслащенная вода. Но руководители были так захвачены идеей сэкономить $250 000 в год, что, по словам очевидцев, высмеяли его за «наивность и непрактичность». В один прекрасный день боссы отправились в тюрьму и выплатили штрафы на сумму $25 млн – чтобы компенсировать ее, потребовалось бы 100 лет экономии на фальсифицированном продукте^{40}. Так кто же «наивен и непрактичен»? Тот, кто ищет иные точки зрения ради лучшего понимания, или тот, кто их не ищет?

Подобные ошибочные решения каждый день принимают бизнесмены, не умеющие или не желающие эмпатически слушать. Но тот же недостаток является причиной принятия провальных решений в любой сфере жизни: дома, в обществе, в правительстве, в отношениях родителей и детей. Отказ слушать порождает конфликт вместо креативности и неуверенность вместо силы. Какая ирония! Люди, боящиеся эмпатического слушания, чтобы не показаться слабыми, как раз и принимают слабые решения.

Я знаком с супружеской парой, вырастившей троих детей. Это хорошая семья, самая обычная во всех отношениях, полная жизни и энергии. Отцу по роду работы приходилось много ездить, пока росли дочь и двое сыновей. Его узы с ними были прочными, просто отца часто не оказывалось рядом. Все шло прекрасно, пока у его дочери-подростка не ухудшилось поведение в школе и не начались проблемы с законом.

Всякий раз, как она попадала в переделку, отцу, несмотря на цейтнот, приходилось садиться рядом с ней и пытаться обсудить ее проблему – пожалуй, несколько раздраженно. Разговор повторялся как заезженная пластинка: «Я слишком толстая, я некрасивая». – «Нет, нисколько, для меня ты красавица». – «Тебе приходится так говорить, ты же мой папа». – «Я бы не стал так говорить, если бы это было неправдой». – «Нет, стал бы». – «По-твоему, я обманываю тебя?» И разговор сводился к вопросу о честности отца. Или же он принимался вспоминать собственную юность – например, какой он был костлявый и как все над ним смеялись. «По-твоему, это поможет мне успокоиться?» – спрашивала дочь.

Все постепенно затихало, отец снова уезжал, и скоро все повторялось. Он снова был в командировке, когда его разыскала жена, чтобы сообщить об исчезновении дочери. Обезумевший от беспокойства отец вернулся домой первым же рейсом, и семья стала считать дни, пока шли поиски. Наконец дочь нашлась в приюте для сбежавших из дому подростков в другом городе, и родители забрали ее. Всю дорогу домой она хранила молчание. Отец, добрый человек, искренне недоумевающий, раскрыл ей свое сердце. Он рассказал, как долго ее не было, как это было ужасно – не знать, где она и что с ней. Он поведал ей о своих друзьях, которые тоже были когда-то трудными подростками, а теперь стали благополучными взрослыми.

В тот вечер они с женой обсудили проблему серьезно. «Не знаю, что нам с ней делать», – признал он. Жена ответила: «Может, попробуешь выслушать ее?». – «Что ты имеешь в виду? Я все время ее слушаю. По-моему, приезжая домой, я больше ничего и не делаю».

Губы жены тронула улыбка: «Иди и выслушай ее. Не говори сам. Не говори ничего, просто слушай».

Он сел рядом с дочерью, которая все еще молчала, и спросил: «Хочешь поговорить?» Она отрицательно помотала головой, но отец остался на месте, ничего больше не говоря. Уже стемнело, когда дочь наконец заговорила: «Я просто не хочу больше жить».

Отец ужаснулся, но преодолел первый порыв заспорить с ней и лишь мягко повторил: «Так, не хочешь больше жить». Последовали еще пять минут молчания – самые долгие пять минут в его жизни, как признался он потом.

«Я просто несчастна, папа. Мне ничего в себе не нравится. Я хочу, чтобы все кончилось».

«Ты совершенно несчастна», – прошептал он.

Девочка расплакалась. То есть начала всхлипывать, одновременно пытаясь заговорить, и наконец слова полились потоком. Словно прорвало плотину. Она говорила до рассвета, а отец едва ли произнес десяток слов, и на следующий день ситуация выглядела обнадеживающей. И если начал он с проявления симпатии к ней, то в конце обрел эмпатию.

Это был лишь первый сеанс предоставления «психологического воздуха» из многих за последующие трудные подростковые годы. Сегодня эта девочка – уже женщина, спокойная и уверенная в себе и в том, что отец любит ее. Когда отец обратился к ней, когда показал, как он ценит повесть ее сердца, вместо того чтобы навязывать ей свою версию реальности, был заложен прочный фундамент жизни дочери.

Я призываю вас проникнуться этой парадигмой: «я обращаюсь к тебе». Вспомните тяжелые, изматывающие моменты в ваших отношениях с другими людьми. Если трения сильны, а доверия не хватает, если непонятно, каким должен стать следующий шаг, если между вами выросла стена, проведите эксперимент – попробуйте проявить эмпатию.

• Подойдите к оппоненту и скажите: «Вы иначе смотрите на вещи. Я должен вас выслушать».

• Не пожалейте сил, чтобы понять его. Проявите максимум внимания. Не делайте больше ничего, пока слушаете. Не судите, не оценивайте, не анализируйте, не давайте советов, воздержитесь от комментариев, выражений сочувствия, критики или возражений. Говорящему вовсе не нужно, чтобы вы заняли его сторону. Все, что ему нужно, – это ваше позитивное отношение к нему.

• Молчите. Вы не обязаны давать ответ, выносить вердикт, предлагать рецепт или «решать проблему». Освободите себя от давления подобной необходимости. Просто сидите и слушайте.

• Открывайте рот только для того, чтобы не прервался поток речи говорящего. Вы можете произнести, например, «расскажите мне больше», «продолжайте» или просто «ага».

• Уделите большое внимание эмоциям. Проговаривайте чувства: «Наверное, это заставляет вас испытывать (вину, злость, обиду, тревогу, беспокойство, разочарование, озадаченность, замешательство, предательство, неуверенность, подозрения, скепсис, озабоченность, бессилие)».

• Пользуйтесь «жезлом оратора» – в буквальном или в переносном смысле, – если это помогает.

• Помните, вы слушаете повесть. Когда вы идете в кинотеатр, вы же не прерываете фильм своими замечаниями, не спорите с героями и не препираетесь с экраном. (Если бы вам вздумалось так поступать, вас попросили бы выйти вон – и правильно сделали!) Вы захвачены происходящим, ваше чувство реальности на время отключилось, вы практически в трансе.

• Будьте готовы учиться. Если будете открытыми, то поймете нечто новое, что вас просветит и дополнит ваше собственное видение проблемы. Менять точку зрения, получив больше данных, естественно. Это не признак слабости.

• Удостоверьтесь, что верно понимаете говорящего. При необходимости повторите его рассказ. Сформулируйте то, что, на ваш взгляд, услышали. Расскажите о чувствах, которые восприняли. Спросите говорившего, кажется ли ему, что вы правильно поняли его позицию. Если нет, попробуйте еще раз – пока он не будет удовлетворен.

• Выразите признательность. Быть допущенным в разум и сердце другого человека – огромная честь. И для вас это подлинное преимущество, поскольку вы получаете возможность познать фрагмент истины, которого раньше не понимали. Как сказал Джон Милль, «если находятся люди, оспаривающие общепринятое мнение, скажем им за это спасибо, приготовимся непредвзято слушать их и порадуемся, что нашелся кто-то, сделавший за нас то, что иначе пришлось бы делать нам самим»^{41}.

Вы поняли, как впустить «психологический воздух» в удушливую атмосферу конфликта? Не удивляйтесь, если в какой-то момент эксперимента другая сторона изменит свое мнение и захочет выслушать вас. Если вы не пожалели сил, чтобы по-настоящему понять других, они будут тоже готовы услышать вашу повесть. Если это произошло, значит, вы на пути к Третьей альтернативе.