Не разлей вода. Сборник

© Сергий Чернец, 2022

ISBN 978-5-0059-1062-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Книга «Не разлей вода»

Рассказы о Дружбе
Вступление.

Возникают близкие отношения между людьми под влиянием симпатий и по мере узнавания друг друга. Один из видов близких отношений называется – Дружба. У друзей общие интересы, это как правило, – но не всегда: интересы могут быть совершенно различные, а люди могут дружить. Между друзьями присутствует непременно – доверие, преданность и бескорыстие.

Дружба всегда преследует определённые цели (исключая цели корысти): есть дружба деловая, – основанная на общей деятельности; рациональная, – ориентированная на обмен знаниями и информацией; эмоциональная, – связанная с удовольствием от общения; нравственная, – направленная на взаимное совершенствование. В реальности, в жизни, эти цели дружбы обычно тесно переплетены, однако, разбираясь в своих дружеских связях с людьми, мы можем сказать, – что вот с этим человеком я дружу потому, что он умный, а с другим – мне просто весело.

От простого общения Дружба отличается более глубоким взаимопониманием сторон. Поэтому, для возникновения дружбы необходима зрелость человека как личности. Ребёнок ещё не в силах оценить другого, чтобы завязать с ним близкие отношения, поэтому «дружить» может короткие периоды времени со многими людьми, и легко менять «друзей». Реальные первые друзья появляются на стадии формирования личности, в возрасте 12 – 15 лет.

Широко обсуждается вопрос: возможны ли чисто дружеские отношения между лицами противоположного пола. Однозначного ответа на этот вопрос нет, но известно, что часто «дружба» между мужчиной и женщиной перерастает в более глубокое чувство – любовь. Ну, – это другая история» – про любовь уже написаны сотни, если не тысячи книг.

А мы поговорим о Дружбе. Именно – поговорим и расскажем истории из жизни. Но это позже, а пока:

«Как мы общаемся» —

Человеческое общение включает присутствие: (1) содержания, (2) целей и (3) средств.

– Содержание общения – это та информация, которой обмениваются люди. Человек может говорить другим людям о своих потребностях, рассчитывая на участие собеседника в их удовлетворении. Может информировать о своём состоянии, беседуя он хочет поделиться своим настроением и настроить собеседника на соответствующий лад. Люди также обмениваются жизненным опытом, знаниями, умениями. Всё это входит в содержание общения.

– Цель общения – это то, ради чего люди начинают общение с другими. К целям общения относится, например, установление взаимоотношений, чтобы использовать их в дальнейшем, а может быть, обучение и воспитание, согласование действий, передача и получение знаний и так далее.

– Средства общения – это методы передачи информации от человека к человеку. Тут могут быть использованы различные средства: и невербальные – касание, мимика и так далее, свист, например. И способы общения при помощи речи, – беседа, чтение и другие.

Отсюда возникают два вида общения – 1 – непосредственное общение, когда люди находятся в контакте, и 2 – опосредованное, осуществляемое через письмо (письма, книги) или через технические средства (кино, телевидение, радио).

Читая книгу, мы опосредованно общаемся с её автором; рассматривая картину, проникаем во внутренний мир художника; когда пишем письмо, общаемся с адресатом.

Есть нюанс: как бы и с кем бы ни общался человек, он всегда руководствуется тем принципом, который выбрал ещё в детстве. Этот принцип называют стилем общения, отражающим отношение человека к себе и другим.

Основных стилей общения четыре:

Первая позиция: «Я – плохой, ты – плохой».

Люди с таким стилем общения не доверяют ни себе, ни окружающим. Им трудно бывает чего-то добиться в жизни, и сама жизнь бывает безрадостна.

Вторая позиция: «Я – плохой, ты – хороший».

Это стиль неудачника, несамостоятельного человека, мало способного принимать решения и действовать. От общения с другими он ждёт помощи, совета и сочувствия.

Третья позиция: «Я – хороший, ты – плохой».

Общение с такими людьми часто сводится к конфликтам, они не умеют слушать окружающих, не ценят мнение других, участие других, игнорируют интересы других, ставя свои интересы вперёд.

Четвёртая позиция: «Я – хороший, ты – хороший».

С такими людьми всегда приятно общаться, они уважают себя и собеседников, доброжелательно относятся к людям и позитивно смотрят на жизнь.

Стиль общения, хотя и зависит от разного рода причин, поддаётся коррекции. Надо стремиться изменять свои убеждения так, чтобы перейти к самой конструктивной четвёртой позиции. Тогда жизнь станет проще, и люди к вам потянутся… Всё достигается самовоспитанием.

Конец предисловия.

Нагибин «О Галиче – что помнится» эссе

Выдержки о дружбе.

Когда уходит знаменитый человек, он мгновенно обрастает друзьями, как пень опятами в грибной год. Сколько друзей появилось у довольно одинокого в жизни Твардовского и особенно – у Высоцкого! Нечто подобное происходит ныне с Галичем. Хотя свидетельствую: те, кого он называл друзьями, почти все ушли. Саша дружил большей частью с людьми старше себя, и нет ничего удивительного, что они покинули этот свет, ведь и Саше сейчас было бы за семьдесят.

Наши отношения с Сашей (я называю его так, как называл при жизни, величание по имени-отчеству было бы с моей стороны жеманством, ломаньем) прошли через несколько этапов: мгновенное влюбленное сдруживание с затянувшейся эйфорией от мощи первого толчка, долгая дружба, знавшая приливы и отливы, но прочная, верная, преданная – люди спаяны, но не настолько, чтобы поврозь не дышалось, не пелось, не пилось; встречи происходили зачастую непреднамеренно (мы вращались в одном кругу, бывали в одних местах, так что вполне случайными их не назовешь), порой под болезнь, но в основном – под внезапное душевное движение одного, мгновенно находившее отклик в другом, затем пришло чуть настороженное отчуждение, за которым все же скрывался жар, наконец резкое охлаждение, не убившее окончательно того доброго, что было заложено в молодости, но разведшее нас по разным концам света, сперва фигурально, а там и буквально – я не получал от Саши привета из того далека, куда занесла его судьба.

Попробую рассказать обо всех поворотах наших отношений, может быть, это что-то прибавит к образу Александра Галича, бронзовеющего на глазах под тихоструйной течью елея и патоки. А Саша был настолько значителен и хорош, что нисколько не нуждается в приукрашивании. Он не труп, не надо подмазывать ему губы и румянить щеки, он присутствует в нашей жизни, более близкий и нужный, чем притворяющиеся живыми мертвяки.

Поведу я свой рассказ о Саше от жены его Ангелины, по-вгиковски – Ани, затем – с легкой Сашиной руки для всех сколь-нибудь близких – Нюшки. Простонародное прозвище было выбрано Сашей по контрасту – редко кому это теплое деревенское уменьшительное имя так мало подходило, как худой, утонченной, с длинными хрупкими пальцами Ангелине. Очень часто во внешности красивой женщины доминируют глаза, реже – волосы, шея, рот, у Ани (я так и не смог перейти на Нюшку) руки были средоточием прелести. Бывало, на скучных, томительных вгиковских лекциях я, чтобы не отчаяться, неотрывно смотрел на длинные, нервные, нежные пальцы с миндалевидными темно-вишневыми ногтями. Сразу оговорюсь, нас связывала та прекрасная дружба, которая возможна между мужчиной и женщиной, когда и с той, и с другой стороны нет и тени влюбленности.

– — – — – — – — – — – — – —

– Вы в отпуске еще не были? – спросил я, удивленный собственной тупостью.

– Нет, не была. – Через минуту-другую она спросила: – А вы?

Как сказать ей, что у писателей нет отпусков, мы сами выбираем время для отдыха? Она просто не поймет. Придется объяснять статус человека свободной профессии, члена творческого союза. Это далеко заведет. И я сказал с непонятным подъемом:

– Нет, еще не был!

– — – — – — – — – — – —

Для меня песни Галича зазвучали по-настоящему года три-четыре назад. Казалось бы, то, о чем он поет, отодвинулось, утратило остроту, – ничуть не бывало. За минувшие годы мы не только не залечили ни одной болячки, не разрешили ни одного мучительного вопроса, не приблизились к чему-то лучшему, если исключить право (весьма лимитированное) кричать о наших муках, физической и моральной нищете и униженности, но довели все до последнего предела. И Сашины сарказмы ничуть не пожухли, напротив, выострились. Теперь пришло время называть все своими словами, прямо в лоб. Покров тайны сорван с действительности, не надо играть ни в какие символические игры, нужны конкретные имена, точные обстоятельства преступлений. Сашины песни переживают второе рождение, став, как никогда, нужными расхотевшему терпеть народу.

Так вот соединился я с Сашиными песнями. А в далекие годы мне куда больше нравилась его поэма о Корчаке, стихи. Любил же я лишь песню о возвращении. Саша оказался провидцем, хотя едва ли мог предположить, что возвращение его на родную землю будет столь победительным.

Я по заслугам потерял Сашу. Он шел своим крестным путем, он был обречен песне, знал, что его ждет жестокая расплата: либо тюрьма, либо изгнание – и не мог тратить душевные силы на тех, кто был всего лишь тепел.

Я все время думаю о Саше, разговариваю с ним, вижу его прекрасные глаза, улыбку, слышу глубокий голос, так богатый интонациями доброты, и вдруг олений трубный возглас сотрясает мне душу: «Юрушка, какие мы счастливые, лучшие девушки мира!..»

Ах, Господи, где они, где мы, где прошлогодний снег?..

В книге, изданной Юрием Кувалдиным в 1996 году: Юрий Нагибин «Дневник», Издательство «Книжный сад».

Конец.

Владеть искусством беседы – эссе по цитатнику

Писателю, любому, нужно и необходимо владеть искусством беседы.

В беседе, в разговоре, проявляется человек, открывается личность человека. Но беседа всегда требует огромного благоразумия, хотя в жизни, вроде бы, нет ничего обычней. Все мы разговариваем, все мы беседуем. Однако. В разговоре, в беседе, можно и всё потерять, и всё выиграть, если вести беседу толково и разумно.

Что есть такое – беседа?

Чтобы написать письмо, а письмо – это та же беседа, только обдуманная и записанная, необходимо размышление. Известное дело, письмо пишем, имея время исправить свои письмена, переписать, если что удумаем не так. Другое дело разговор. Насколько больше требуется того размышления для беседы обычной, – потому что это будет нам мгновенным экзаменом ума! И говорить надо точно и правильно…

Люди опытные, по речам собеседника могут узнавать пульс и состояние духа человека. Мудрецами сказано недаром: «говори со мной, коль хочешь, чтобы я узнал тебя».

Некоторые полагают высшим искусством беседы полную простоту, безыскусственность: чтобы беседа была подобна одежде бытовой, нестеснительна. Но такое годится лишь в разговорах с близкими друзьями. Излишняя простота речи может показаться глупостью, или более того, неуважением, если мы начнем объяснять всем известные и простые понятия, слова и явления.

А беседа с человеком почитаемым должна быть содержательна, являя твое личное содержание и понятия.

Писатель говорит к массам людей. Ведет беседу с читателями. И известно из поучения древних об искусстве оратора, вещающего к народу, одна существенная «тонкость»: «Оратор иногда должен возноситься, подниматься, иногда бурлить, устремляться ввысь и часто подходить к стремнинам (речи). Но опасаться нужно потому – что к любым высотам и крутизнам примыкают обычно обрывы и пропасти, куда можно низвергнуться».

Вот тут наука, вот тут искусство беседы – в мере возвышения. Во всем важно знать и чувствовать меру.

«Риск придает особенную цену, как другим искусствам, так и красноречию».

Красиво и поэтично описано творческое состояние писательства: и вдохновение, и гениальность. Например, такая яркая поэтично звучащая цитата из классика литературы так характеризует писательское мастерство: «Каждая минута, каждое брошенное невзначай слово и взгляд, каждая глубокая и\или шутливая мысль, каждое незаметное движение человеческого сердца (чувство), так же как и летучий пух тополя или огонь звезды в ночной луже, – всё это крупинки золотой пыли.

Мы, литераторы, извлекаем их десятилетиями (во все века), эти миллионы песчинок, собираем их незаметно для себя (сохраняя в сердце), превращаем в сплав и потом выковываем из этого сплава свою «золотую розу» – повесть, роман или поэму».

Но те же мудрые классики говорят нам и попроще: «В истинном писательском призвании совершенно нет тех качеств, какие ему приписывают дешевые скептики, – ни ложного пафоса, ни напыщенного сознания писателем своей исключительной роли…. Вдохновение – это строгое рабочее состояние человека».

И где же та мера, чтобы быть писателем истинным?

Потому что, с другой стороны: «Вдохновение – как первая любовь, когда сердце громко стучит в предчувствии удивительных встреч, невообразимо прекрасных глаз, улыбок и недомолвок».

И еще поэтичное: «Вдохновение входит в нас, как сияющее летнее утро, только что сбросившее туманы тихой ночи, забрызганное росой, с зарослями влажной листвы. Оно осторожно дышит нам в лицо целебной прохладой».

Да. Писательство одновременно и ремесло, и занятие (дело), и писательство – есть (это) призвание.

Писатели не сдаются перед невзгодами и не отступают перед преградами. Что бы ни случилось, они непрерывно делают свое дело, завещанное им предшественниками и доверенное современниками.

Дело писателя состоит в том, чтобы передать или, как говорится, донести свои ассоциации до читателя и вызвать у него подобные же ассоциации.

Если писатель хорошо видит то, о чем пишет, в своем воображении, – то самые простые и порой даже потертые слова приобретают новизну, действуют на читателя с разительной силой и вызывают у него те же мысли, чувства и состояния, какие писатель хочет ему передать.

Беседуйте с людьми, делитесь всем, что у вас накопилось. Нужно дать свободу своему внутреннему миру, открыть для него все шлюзы и вдруг с изумлением увидеть, что в твоем сознании заключено гораздо больше мыслей, чувств и поэтической силы, чем ты предполагал.

Ощущение жизни, как непрерывной новизны – вот та плодородная почва, на которой расцветает и созревает искусство.

Конец.

Дружба (более поэтично)

– Вы мой искренний друг, я вам верю и глубоко уважаю вас. Дружбу посылает нам Небо для того, чтобы мы могли высказаться без боязни и спасаться от тайн, которые угнетают нас. – Сказал мне мой товарищ во время откровения.

Мы дружили с ним давно, почти с самого раннего детства, от первого класса школы. Это великое приобретение – такая долгая дружба, претерпевшая и обиды, и радости, – чего только не было за прожитый большой промежуток нашей жизни. Но дружбой мы всегда дорожили и старались уступать друг другу, всегда прощали обиду раньше, ещё не озлобившись окончательно. Дружба помогала нам обоим.

Что такое дружба? – задумывался я бывало.

«Истинный друг всегда говорит откровенно, советует правильно, помогает охотно и терпеливо сносит всё вместе с тобой». – Это мы знали, но как это работает – проверить не пытались. Конечно, бывало, что мы что-то скрывали и что-то утаивали, но в последствии всё открывалось – и как с другом не поделиться…

 
Надо другу ради друга
Не страшиться испытаний,
Откликаться сердцем к сердцу
И мостить любовью путь.
 
 
Надругательство над дружбой – —
это с мудростью разлад
Не открыв врачу болезни,
Разве можно исцелиться?
Не оценишь сладость жизни
 
 
Не вкусивши горесть бед!
Радости вкушать не трудно,
Лучше крепким в горе будь!
Только тот узнает счастье,
Кто печаль перенесёт.
Тяжело тому в несчастье,
Кто найти не может друга.
 

Есть люди (разные) – 1 (во-первых) люди слОва, и 2 (во-вторых) люди дела. Различать их не менее важно, чем то, – кто друг тебе самому, кто друг лишь твоему положению.

Плохо – это (2) когда в делах человек хорош, да в речах несуразен и скверен; но куда хуже, – (1) когда неплох он в речах и словах своих, но в делах никудышный вовсе.

Словами нынче не насытишь, слова – это ветер; любезностями – не прокормишь, учтивый обман – это вроде охоты на птиц с зеркальцем: когда птицу ослепляют лучиком солнечного света и берут голыми руками. Только гордец и тщеславный сытый воздухом. Слова имеют цену как залог будущих дел. И также: у трухлявого дерева (яблони старой) не бывает плодов, одна листва шелестящая – вот и выбирай, и различай, от кого бывает польза, а от кого только тень из многих слов!

Актуально в дни инета: одни друзья хороши вдали, другие дороги рядом, очень бывают нужны в общении. Тот, кто не очень пригоден для близости, – бывает превосходен в переписке. Расстояние сглаживает изъяны невыносимые при близком контакте.

_____________

Нет безрадостней пустыни, чем жизнь без друзей; дружба умножает и блага, и облегчает беды; как отрада для души – дружба – единственное лекарство от враждебной судьбы.

Не торопиться жить. «Всему своё время» (не зря сказал Соломон) – и всё тебе будет в радость. Для многих жизнь потому долгая, что счастье их слишком краткое и он ждет и ждет повторений: рано радости упустил, например, вдоволь не насладился, потом хотел бы вернуть, да далеко от тех радостей ушел. Спешил прожить. По жизни мчался на больших скоростях, к обычному бегу времени добавлял ещё свою торопливость: в один день готов был проглотить то, что ему не переварить за всю свою жизнь; или проживал радости в долг, пожирал на года вперёд, и спешил и спешил – всё промотал быстро состарившись.

А чуть помедленнее было нельзя? Даже в знаниях надобно меру знать, не набираться тех знаний, которые и знать не стоит. Дней жизни нам отпущено более, нежели часов блаженства. Наслаждайся не спеша, зато стремясь к тем «часам и минутам радости» немедля. Закончил одно дело – хорошо; радости закончились – плохо, иди и действуй, и ищи новые!

 
По жизни ты напрасно ждешь похвал толпы надменной,
Лишь преданность друзей – сокровище твоё.
Оно прекраснее, чем все богатства мира.
 
 
Нет в этом мире радости сильней,
Чем лицезренье близких и друзей.
Нет на земле мучительнее муки,
Чем быть с друзьями славными в разлуке.
 

Примерно так говорили поэты прошлых веков, но и сегодня актуальны строки их стихов, потому что человек не меняется на протяжении времени. Мы, может быть, изменились внешне: стали выше ростом, похудели или пополнели (ожирение одолевает половину человечества), но психология остается почти неизменной, во всяком случае, она меняется не так резко и тяготеет к прошлому, помня, что «раньше было лучше» – так все старики говорят во все времена, ругаясь на молодёжь.

Конец.

Собака друг человека

Часть 1. Жулька

Направо, через плетень, видна была улица деревенская, почти вся, во всю её длину. Всё было погружено в тихий, глубокий сон; ни движения, ни звука, даже не верится, что в природе может быть так тихо. Когда в лунную ночь видишь широкую сельскую улицу с её избами, уснувшими палисадниками, со склоненными сонными ветками сирени под окнами, то и на душе становится тихо.

В этом своем покое, укрывшись в ночных тенях от трудов, забот и горестей, она и кроткая, и печальная, и прекрасная, и, кажется, что и звезды с неба смотрят на неё ласково и с умилением и что зла уже никакого нет на земле и всё благополучно.

Налево, с края села, за огородами, отделёнными опушкой, начинались леса. Деревня стояла на пригорке, и лес было видно далеко, до горизонта. И во всю ширь этих лесов, залитых лунным светом, тоже не было ни движения, ни звука. Такое затишье в природе бывает глубокой ночью ближе к утру, словно замирает природа, ожидая первые лучи солнца на светлеющем все больше восточном краю небес.

В этой тишине вдруг раздался дальний лай собаки, за ней другая и третья повторила, и хор собак по деревне некоторое время прерывал всю прелесть ночной тишины. Вот и я вспомнил историйку и стал рассказывать её Иван Иванычу:

Пошел я на охоту с собакой Жулькой. Это щенка назвали «жуликом», так и осталось, а по какому поводу придумано имя забылось.

А пошли мы на «дальние болота» (так они назывались), лесные. И там, среди болот, были круглые лесные озёра, где много уток.

Вот у одного из таких озёр обнаружился выводок. Мама-утка с десятком утят плавали у берега между кувшинок. Жулька бросился в воду их ловить. Утята нырнули врассыпную и попрятались у берега в осоке. Но мама-утка не спешила укрыться. Она вытянула одно крыло и подгребала им, медленно двигаясь кругами, – притворилась «подбитой», больной, чем и привлекла всё внимание собаки. Жулька поплыл за ней. И вот уточка выбралась на берег, покрякивая, и по берегу прошла, волоча свое «подбитое» крыло. И пёс выбрался на берег и понесся между кочками травы на неё. А утка убегала, пытаясь взлететь, и, будто не могла, вновь опускалась на траву, заманивая собаку. Когда пёс уже догнал уточку и даже коснулся перьев её хвоста, – она, вдруг, взлетела и улетела далеко в заболоченный лес.

Пёс промахнулся, когда пытался укусить утку за хвост, даже щелкнул громко зубами своих челюстей. Но когда понял, что его обманули: сел среди кочек и заскулил от отчаянья, оглядываясь по сторонам, словно ища поддержки. Это была такая обида – до «слезного» скуления: «как так меня обманули, ты видел?» – словно спрашивал Жулька. С повинной головой и виновато поскуливая пес шел к моим ногам. И я видел это «великое» отчаяние собаки.

Пропали утята, и пропали все утки с озерца из-за суматохи, поднятой ложной погоней в маленьком озерке. И я не стал уже продолжать охоту, а пошел домой. Мама-утка рисковала своей жизнью, спасая своих детей от собаки. А мой глупый пес, обманутый уткой, испортил всю охоту.

___________________

На этом наши истории закончились. И только я приклонил голову на подушку в кровати, как тут же забылся. Словно бы и не спал, когда почувствовал, что меня будит, рукой трогая за плечо, Иван Иваныч. Оказалось, что утро уже прошло, по-ихнему, по-деревенски. И коров уже выгнали, после дойки, к пастухам в стадо, и петухи давно прокричали и куры были накормлены. Только меня, отпускника, не трогали. На столе уже стоял и ждал меня завтрак: парное молоко в глиняной крынке…

А Иван Иваныч готов был сопровождать меня к речке, на рыбалку. И весла для лодки уже прислонил к воротам, как я увидел из окна во двор.

Конец.