Игра в сенет

1

Клео не знала, где находится и куда идет. В ее помутившемся от жары и жажды рассудке все мысли, словно вскипевшая вода, бурлили, смешивая реальные воспоминания с бредом и миражами. Девушке то чудился бедный гостиничный номер, который они с мужем сняли на время поездки в Египет; то виделись лица ее друзей и коллег-ученых, истинных служителей науки, последовавших за ней с супругом, чтобы помочь с раскопками; а то перед глазами Клео возникали совершенно невероятные картины райских оазисов. «Иллюзии! Одни иллюзии!» – мотала тогда головой девушка, боясь окончательно потерять связь с реальностью. Но предчувствие надвигающегося сумасшествия не покидало ее. Пески, кругом пески, куда не направишь взгляд… И зачем она, вообще, согласилась на эту авантюру?! Мысль о том, что где-то здесь, в огненных объятиях жестокой пустыни, спит древняя пирамида фараона Тутмоса Третьего, тревожащая воображение Клео до ее приезда в эту страну, теперь вызывала у нее почти физическое отвращение. «Зачем? Зачем мне эта дряхлая, бесполезная мумия? – крутилось в воспаленном уме девушки. – Мало ль в Европе подобных «сокровищ»? Может быть, кто-нибудь после меня отыщет этот забальзамированный труп. Но мне? Что делать мне? – она была готова разрыдаться. – Получается, я пожертвовала собой ради бестолковой мумии давно сгинувшего царя», – но слезы так и не выступили на глазах умиравшей от обезвоживания Клео.

Отбившаяся от своей группы археологов и потерявшаяся среди дикой пустыни, девушка плутала уже двенадцать часов. Световой день подходил к концу. По пескам поползли первые еще бледные и неуверенные тени.

Клео, не поднимая глаз, смотрела на свои ступни. Так, ей казалось, фокусируя свое зрение и мысль на поочередной перестановке собственных ног, она спасала себя от грозящего ее сознанию безумия. Пейзажи пустыни уже одним своим видом приносили ей жуткие страдания. Они тяготили Клео, терзали ее живое и стремящиеся к жизни сердце предсказанием скорой гибели, пугали и будто нарочно еще более запутывали девушку.

Но она твердо знала, что мысль о смерти – это уже смерть. Поэтому Клео из последних сил пыталась сохранить присутствие духа, вспоминая события минувших дней. Память ее, правда, превратилась к тому часу из зеркально-чистого озера в мутное и вязкое болото. Но и сквозь эту жижу она стремилась разглядеть желаемое.

Клео веселила себя мыслью о своем дорогом супруге, о том, как они будут любить друг друга еще крепче, чем прежде, после пережитого ими испытания, и о том, как, наконец, разыщут этого проклятущего фараона и с триумфом вернутся в родную Европу.

Так, рисуя радужные картины своего счастливого будущего после чудесного спасения из лап голодной пустыни, девушка, сама о том не подозревая, удалялась все дальше от человеческого мира, от своих друзей, разделявших с ней пристрастие к древностям, и от своего дорого мужа, ведшего сейчас ее поиски в другом месте.

И ночь, особенная ночь, ночь в пустыне, незримым хищным зверем кралась попятам за измученной девушкой, вот-вот готовая напасть со спины и проглотить ее.

2

Придя в себя, первое, что увидела Клео, был белый блестящий треугольник, мерцающий на линии горизонта. Переливаясь на солнце, он словно звал к себе заблудившуюся путешественницу. Девушка огляделась: на небе еще кровоточила заря, но день уже вступал в свои права. Скоро снова должно было стать невыносимо жарко.

Клео с неимоверным трудом поднялась на ноги (она не помнила когда и как потеряла сознание, упав на остывающий песок). За ночь она успела продрогнуть, и тепло восходящего светила будто придало ей сил.

Девушка, не терзая себя выбором пути, двинулась прямо на сверкающий в солнечных лучах «маяк». Сначала ей казалось, что путь будет долгим, но расстояние между ней и ее целью сокращалось так быстро, словно не только Клео шла к треугольнику, но и он стремился ей навстречу.

«Пирамида Тутмоса!» – прошептала потрескавшимися губами ошеломленная девушка, положив руку на древние глыбы, чтобы убедиться, что это не очередной мираж. Блестящий треугольник оказался не чем иным, как целью множества провалившихся экспедиций в сердце раскаленной пустыни.

«Какое величественное строение! – думала Клео, осматривая свою случайную находку со всех сторон. – И как прекрасно оно сохранилось! Облицовка цела. И пирамидион, как из чистого золота, – девушка подняла глаза на верхушку пирамиды, – до сих пор цел!» Лишь одно смущало молодого археолога и не давало в полной мере насладиться радостью своего успеха. «Эта пирамида совершенно одинока, – заметила Клео. – Никаких пристроек, ни пирамид-спутниц, предназначенных для главных жен. Одна и так далеко, среди непроходимых песков…» – мысли девушки снова приняли мрачный ход. Всепоглощающее одиночество, царившее над пирамидой Тутмоса Третьего, охватило и ее.

Чтобы не впасть в отчаяние и снова не лишиться чувств, Клео заняла себя поиском главного входа в гробницу. Но его не было! Как не старалась девушка его обнаружить, но величественная пирамида оставалась неприступной.

Пробродивши возле гробницы Тутмоса до знойного полдня, когда солнце бывает особенно безжалостно, Клео решила расстаться с ней и идти дальше. Без воды у нее в запасе оставалось всего полтора дня, и было бы крайне неразумно тратить их на изучение каменной пирамиды, простоявшей здесь, среди песков, не одно тысячелетие, и готовой, кажется, ждать еще столько же.

С болью в сердце Клео отвернулась от своей дорогой находки и медленным шагом направилась дальше, вглубь пустыни. Но стоило девушке отойти от нее на какие-то двадцать метров, как земля провалилась под ее ногами, и Клео внезапно провалилась в песок…

Клео рухнула на холодный каменный пол. Отплевываясь и отряхиваясь от песка, она поднялась на ноги. Всего несколько сантиметров отделяли ее макушку от низкого потолка одного из коридоров пирамиды. В помещении царил полумрак, неясно откуда исходивший источник света освещал впереди темный проход. Но стоило девушке сделать первый шаг, как она остановилась в изумлении. Что-то жидкое стекало по ее правой щеке. Клео инстинктивно провела по ней рукой. Это была кровь. Девушка в ужасе поняла, что при падении разбила себе голову о жесткие плиты пола. Теперь гибель казалась, действительно, неминуемой.

Вскоре рана начала сильно болеть, а в глазах потемнело. Предчувствуя собственную смерть, Клео прижимала ладонь к голове, пытаясь остановить кровотечение. Но тщетно! В порыве отчаяния она бросилась вперед. Коридор то поднимался наверх, то, наоборот, резко уводил книзу. Часто на пути попадались новые проходы, ведущие в другие коридоры гробницы. Иногда девушка поворачивала, иногда избегала их, держась выбранного пути. Все ускоряя шаг, Клео, наконец, перешла на бег. В бреду и горячке ее тело казалось ей невероятно легким, как пушинка. Девушке даже чудилось, что она вот-вот оторвется от пола и полетит…