Бухара

К стр.7: Крепость Арк⁴ – Арк, по древнеперсидскому означает – крепость.

К стр. 8: Мавзолей Чашма-Аюб⁵ – Чашма-Аюб – святой источник

К стр. 8: Айван⁶ – возвышенная площадка во дворе, для хозяйственных целей.

К стр.9: Улугбек⁸– УЛУГБЕК Мухаммад Тарагай (1394 – 1479 г.г.) – государственный деятель учёный, просветитель, внук Тимура. С 1409 г. правитель Самарканда. Построил обсерваторию. Главный труд – «Новые астрономические таблицы» содержат изложение теоретических основ астрономии и каталог положений 1018 звёзд определённых с большой точностью.

К стр.10: Чор-Бакр⁹ – некрополь, возведённый в честь четырёх Джуйбарских шейхов.

Абу-Бакр¹⁰ — АБУ-БАКР СА, Д – предок главы Джуйбарских шейхов, «потомок пророка».

К стр.11: Хауз¹¹ — искусственный открытый водоём.

К стр.11: Чортак ¹² – ЧОРТАГ (четыре арки) – купольное здание, в котором несущие купол арки раскрывают по ходу движения.

К стр.11: Бахауддин^{1 3} — БАХАУДДИН НАКШБАНДИ – шейх Бухары, особо почитаемый в народе. Жил скромно, призывал к труду. Любил вырезать узоры по металлу, (отсюда прозвище Накшбанди), считается святым покровителем Бухары.

К стр.13: Чор-Минор¹⁴ – купольное здание с четырьмя башнями.

К стр.13: Балянд¹⁵ – высокая мечеть.

К стр.15: Хафиз¹⁶ – ХАФИЗ Ширази Шамсиддин (около 1525 – 1589 гг..), мастер газелей.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

МИР ПРИРОДЫ БУХАРЫ

 
Пелена веков седая
Скрыла в прошлом море слёз.
И никто из нас не знает,
Сколько выстрадать пришлось
Людям, до возникновенья,
Появленья Бухары.
О веках тех, даже время
Ничего не говорит.
Люди в древности той жили
У реки, что с гор текла.
Позже видно изменила
Русло древняя река,
Отодвинулась подальше.
Впрочем, ей, реке, видней.
Было жутко людям, страшно
Жить одним среди зверей,
Хищных, сильных, беспощадных,
Злых, таящихся во мгле,
 
 
У болот почти что рядом
С поселением людей.
Что мы знаем о природе
Той неведомой поры,
О растениях и водах,
Землях древней Бухары,
О зверях её и птицах,
Насекомых? Далью лет
Скрыто всё, пытливой мыслью
Трудно выискать ответ.
И источников про это
Мало – скуден знаний свет.
Впрочем, древние поэты
Описали жизнь тех лет.
Правда, с истиной, похоже,
В описанья их легли.
Перечислю я попозже
Этих гениев земли.
Так узнал я, что в обширных
Тугаях болот и рек
Обитали злые тигры —
Их страшился человек.
Там же было много вепрей —
Диких, злобных кабанов.
Человек боялся встретить,
Кроме них, и злых волков,
Медведей и леопардов —
Смерть таили их клыки.
Кошки дикие, гепарды
Были также к ним близки.
И других зверей немало
Жило вдоль и вне реки:
И гиены, и шакалы,
Дикобразы, барсуки,
Лисы хитрые, куланы,
Хомяки, кроты, ежи.
В той суровости реальной
Нелегка была их жизнь.
Все в движении, без лени
И без отдыха почти.
Вот бухарские олени
Быстро мчатся по степи.
Их всегда спасают ноги
От зверей и от людей.
 
 
В миг опасности, в тревоге
Унесутся вглубь степей,
Далеко в простор свободный.
Дикий барс за ними вслед
Мчится молнии подобно,
Чтоб добыть себе обед.
Тот, кто слаб и чем-то ранен
Будет жертвою его.
А вдали, в горах, баранам
Горным, радостней всего —
Мчатся прямо к поднебесью,
По камням, и кручам, ввысь,
Оставляя кромку леса,
Где хозяйничает рысь.
Но резвее, грациозней,
Горных коз, наверно нет.
Горный як глядит серьёзно,
Укоризненно им вслед.
Далеко среди пустыни,
Также, бурно жизнь кипит.
След змеи, проползшей мимо,
Всех по-прежнему страшит.
Страха нет лишь у варана,
Змей привык он побеждать.
Здесь существ, довольно странных,
Черепах – не сосчитать.
От врагов зайчишки скрыты
Под пластами плит земных.
Сколько резвости в них, прыти!
Миг – и нет уж рядом их.
Но быстрее всех, однако,
Мчатся вдаль, через пески,
Быстроногие сайгаки,
Чьи пробеги далеки
И почти невообразимы —
Даже сутки не пройдут —
В Прикаспийские равнины,
До Арала добегут.
В жизни каждый шаг оправдан —
Нет неправды в ней и лжи.
И поэтому нам надо
И пустыней дорожить.
В ней, поистине громадной,
Жизнь таинственна, сложна.
 
 
Летом, в знойный полдень, адом
Показалась бы она.
Жарко, жутко, в ней безмолвно.
Солнце жгучее, опять,
Наслаждаясь зноем словно,
Мир торопится объять.
Иссушить его, измучить.
Но под вечер, наконец,
Словно огненная куча,
Солнце скатится с небес.
И закатом полыхая,
Что широк, кровав и ал,
Злое жаркое дыханье
Унесёт в иную даль.
В синих сумерках зарница
Угасая, пропадёт.
Всё вокруг преобразится.
Мир пустыни оживёт.
Вылезая еле слышно
Из расщелин, нор и гнёзд,
Змеи, ящерицы, мыши
Осторожно, тихо, врозь,
Жизнь свою в ночи продолжат,
Каждый занятый собой.
Но добычею возможной
Может стать из них любой.
Страху, риску неизменно
Подвергается их жизнь.
Кошки, дикие гиены,
Лисы, филины, ежи,
Ждут в засадах, не дождутся,
Все, мгновений тех, когда,
В когти жертвы попадутся.
Жизнь – извечная борьба.
Сильный слабого терзает.
Быстрый может убежать.
Сыт, лишь тот, кто догоняет,
Кто умеет побеждать.
Мир животных он серьёзен,
Полон тайн, суров и дик
Здесь не льют напрасно слёзы.
Здесь реален каждый вскрик.
Каждый стон идёт от сердца.
Жизни зов здесь, каждый писк.
 
 
Этот мир не знает детства,
Правит жизнью здесь инстинкт.
Он жесток, но он свободен.
Зла в нём, ненависти нет.
И устроено природой
Мудро всё в нём, с древних лет.
Те, кто слабы, непременно
Многочисленны всегда.
Род продолжат, несомненно.
Не исчезнут никогда.
Ну, а зверям слишком крупным
Жить трудней в любые дни.
Поступая с ними круто,
Мир не дарит им любви.
Этим редкостным особям
Угрожает смерть кругом.
Разговор о них особый
Мы когда-нибудь начнём.
Здесь, в пустыне неоглядной
Всюду драмы, там и тут.
Средь густых кустов в засаде
Затаился каракурт.
Что укус его смертелен
Доказал паук не раз.
На какое злое дело
Он нацелился сейчас.
Ждёт кого, вновь заготовив
Смертоносный яд в слюне.
Мал собой паук суровый,
Но его страшнее нет.
Неказист, ничтожен вроде,
Но не вздумай в руки взять.
Для чего его природа
Создала, нельзя понять.
У неё свои законы.
Смысл какой-то видно есть
В каракуртах, скорпионах.
Сколько в мире злых существ —
Змей, фаланг и прочей твари?
Для чего они, скажи?
Впрочем, думаю недаром,
Чтоб была полнее жизнь.
В жизни связано всё. В смерти
Есть причина жизни. Вновь
 
 
Ткач-паук расставил сети —
Мух живых сосёт он кровь,
Чтобы жить и чтоб продолжить
Свой паучий, древний род.
Паука, вполне возможно,
Птица юркая склюёт.
Птицу змей вдруг перехватит,
Змея коршун унесёт.
Но для жизни нет утраты,
Жизнь по-прежнему цветёт.
Как велик, разнообразен,
Бесконечен мир земли!
Он с бессмертной жизнью связан
Светом солнца, тенью мглы.
Весь в движении великом.
Смысл его не осознать.
Сердцем хочется проникнуть
В жизнь и тайны все познать.
Для чего, с какой же, целью
Мы живём и существуем,
Плачем, радуемся, смело
Вдаль спешим, не протестуя
Против гулкого незнанья,
Неизвестности явлений.
Капля нашего сознанья —
Свет свечи во тьме вселенной.
Жизнь, какой бы ни казалась
Трудной, лёгкой, до сих пор
Всем желанной оставалась.
Бесполезен древний спор
Всех людей о смысле жизни
И о счастье, никогда,
Не поверю в коммунизм я,
Если суть его беда.
Нужно жить, приемля разум,
Веря в добрый, нужный труд.
Не приходит счастье сразу,
Счастье – плод упорных рук.
Счастье – это мирным солнцем
Освещённый край родной.
Но, наверное, отвлёкся
Я от темы основной.
Бухара лежит в долине
У подножья синих гор
 
 
И близка собой к пустыне,
Где немало есть озёр.
«Денгиз-Куль» – совсем, как море,
«Туда-Куль» – пространство вод.
В них, как и в других озерах,
Много разных рыб живёт.
В тех озёрах полноводных,
Вероятно, с древних дней,
Виды многих рыб природа
Сохранила для людей.
И природе свято веря,
Плавают не просто так,
Сом, карась, сазан, и жерех,
Окунь, щука и судак.
И другие виды. Чудом
Сохранились все они.
Не пора ль подумать людям,
Всем, о рыбах в наши дни.
Всюду в реках, и озёрах,
И в каналах, и в прудах,
В малых речках, в водоёмах,
В океанах и морях,
Ловят рыбу и сетями
И крючками, все подряд.
Даже голыми руками
Рыбу хочется поймать.
Люди взрослые, и дети,
Старики, иной народ,
Все живущие на свете,
Человеческий весь род,
Наловить, полны желанья,
Рыб, что спрятались в воде.
Вот рыбак он в ожиданье
Рыбы, дремлет целый день.
На крючок червя набросил
И удилищем тряхнул,
Вглубь воды крючок забросил
И как будто бы уснул.
Ждёт, когда на волнах круто
Вдруг забьётся поплавок.
Ловят рыбу, раним утром,
Днём и ночью круглый год.
Ловят, не переставая,
Повсеместно, все кругом.
 
 
Рыба же нерестовая,
Гибнет с каждым новым днём.
Рыбы немы, в их защиту
Выступить давно пора.
Так заявим же открыто:
«Ловля рыбы – не игра.
Если мы не остановим
Браконьерство в ловле рыб,
То исчезнет, безусловно,
Рыбы каждый ценный вид.
Их отряды и семейства
Позабудутся в веках.
Не опомнимся мы, если,
Ощутив неясный страх
За природу, без которой
Нас сама погибель ждёт.
И пока ещё в озёрах
Рыба разная живёт,
Мы должны угомониться.
Пощадить должны мы их.
Рыбы, змеи, звери, птицы —
Наше будущее в них.
Жить без них нам будет трудно.
Гибель их для нас беда.
Все мы связаны друг с другом
Цепью жизни навсегда».
Бухара могла б гордиться
Миром птиц своих, над ней
Целый день щебечут птицы,
Чтоб всем было веселей.
Чтоб легко, светло, прекрасно
Становилось в жизни нам,
Птицы вовсе не напрасно
Вновь щебечут тут и там.
Солнцу, радуясь, резвятся.
С поднебесной высоты
Стайкой шумною садятся
На деревья и кусты.
Вот одни из них, простые
Эти птицы – воробьи.
Я б назвал их городскими,
Но и в сёлах есть они.
Озорны, быстры, бесстрашны.
Нипочём им холод, зной.
 
 
Патриоты эти наши
С нами летом и зимой.
И известно – не стремятся
Покидать свои края.
Птиц тех, истинное счастье,
Их родимая земля.
Полон птичий мир свободы.
К людям нет у них вражды,
Ласточки, скворцы, удоды,
Голуби, грачи, дрозды,
Горлицы, сизоворонки,
Дрофы, малые зуйки,
Мухоловки, жаворонки,
Золотистые щурки,
Вороны, сороки, чайки.
У озёр – быстры, легки:
Камышевки и поганки,
Утки, чирки, свистунки,
Огири, свиязи, кряквы,
Гуси, лебеди, крачки,
Цапли, маленькие кваквы,
Красноносые нырки,
Колпицы, авдотки, выпи,
Шилохвосты, журавли…
Птичий мир, природой скрытый —
Достояние Земли.
В этом гулком, звонком царстве
Правит светлая любовь.
Ценят издревле бухарцы
Певчих птиц – перепелов.
Любят кекликов, гордятся
Фазанами, к их красе
Мы не можем оставаться
Равнодушными совсем.
Не улары, не павлины,
Фазаны – они живут
Рядом с нами здесь в долине.
Люди птиц тех берегут.
Но одна из птиц любимых,
Это аист, с древних лет
Почитаемый, хранимый
Человеком на земле.
Светлое живое диво,
Чьи деяния добры.
 
 
С давних лет он счастья символ
Для священной Бухары.
Нет, не зря наверно аист
Дорог людям всех времён.
Говорят, приносит радость
Эта птица в каждый дом.
Помогает нищим, бедным.
Дарит людям доброту.
В сказках, песнях и легендах
Люди чтили птицу ту.
Любят, чтят, её и ныне
И прилёта долго ждут.
Но не в городе, в долине
Нынче аисты живут.
У озёр там жить им лучше,
Больше корма, воздух чист.
Нас же совесть стала мучить —
Не изгнали ли мы птиц?
Да, явленья объяснимы,
Всем понятные вполне —
Затравили, газом, дымом,
Всё живое на земле.
Воздух душный и нечистый
Всем давно внушает страх.
Как тут аистам селиться,
Чутким птицам, в городах.
Птичий мир он был бы беден
Без больших и хищных птиц.
Неприятные соседи,
Для которых нет границ —
На большие расстоянья
Могут быстро улететь.
Их полёты постоянны.
В их когтях и клювах смерть
Для медлительных и слабых,
Неуклюжих и больных.
И иных поймать бы рады,
Но догнать не просто их.
Соколы, орлы и совы,
Коршуны, они всегда
Жаждут только свежей крови.
В основном же их еда:
Птицы, мелкие зверушки,
Даже зайцы, иногда.
 
 
Ни к кому не равнодушны,
Эти птицы, никогда.
Среди хищных птиц крупнее
Грифы, сипы, но они
К жизни свой подход имеют
И проводят свои дни
В очищение природы
От погибших птиц, зверей.
Что-то санитаров вроде,
Нужных, в час любой, земле.
Да, обширен мир природы
Бухары, могу признать.
Но в её былые годы
Был он более богат.
Птицами, зверьми, был гуще
Населён, на зависть нам.
Не скажу, что люди лучше
Жили в эти времена.
Им, от дел дневных уставших,
Вечером, в кругу семей,
Было жутко, очень страшно
Слышать рёв и вой зверей
Хищных, сильных, беспощадных,
Затаившихся во тьме,
У болот почти что рядом
С поселением людей.
 

ГЛАВА ВТОРАЯ

ИСТОКИ

 
От опасного соседства,
Чтоб потомство сохранить,
Люди все держались вместе
И старались дружно жить,
Строя хижины из глины
Для себя, детей, родных,
А затем стеною длинной
Огораживая их.
Так росло их поселенье,
Превратиться торопясь,
В город крупный и степенный,
Чьим правителем был князь.
Зверь был вытеснен в пустыню
И людей покинул страх.
Зеравшанская долина
Изменялась на глазах.
 
 
Появились вдруг селенья
Там, где степь была вчера.
Ну, а город рос над всеми,
Возвышаясь, как гора.
Он был издали, приметен
Людям, жившим вне его
И звездой казался светлой,
Весь в лучах своих дорог.
Те пути-дороги зримо
Шли к нему со всех сторон.
Красотой необъяснимой
Звал, манил к себе всех он.
Может, издали казался
Он прекрасным, но внутри,
Как и прежде, оставался
Серым, мрачным до поры.
Ведь ещё ни минаретов,
Ни мечетей, ни дворцов,
Крепость Арк лишь, крепость эта
Создана во мгле веков.
Говорят его, когда-то
Основал великий муж,
Кто владел искусством ратным —
Легендарный Сиявуш¹.
Арк, как города страж верный,
Виден был издалека.
В нём давно уже наверно
Обрели приют века.
Он внушителен и грозен
И на вид весьма суров.
Но считаю я, серьёзно —
Арк достоин добрых слов.
 

Крепость Арк

 
О, эта, крепость Бухары,
Она над городом нависла,
И словно в древние миры
Зовёт и пробуждает мысли.
Как величава, как строга
И философски молчалива.
Мне эта крепость дорога
Своей незримой, древней силой.
Своей туманностью святой,
Непостижимой, светлой тайной,
 
 
Что остаётся за чертой
И ждёт открытия случайно.
И царственность свою храня,
Забыв веков, прошедших страсти,
Та крепость на закате дня,
Вновь отражает все напасти
Прошедших давних, грозных лет
И даже новых дней ненастья.
И дарят звёзды ей свой свет
Чтоб Арк сиял, как отблеск счастья
Как память древних тех людей,
Воздвигших каменное чудо.
Как связь времён до наших дней
И эту связь понять не трудно.
Немало на земле чудес,
Рождённых жизнью не напрасно.
Но крепость Арк, он, рядом здесь
И дух добра его прекрасен.
Всегда людей он защищал
Врагов в их мир не допуская.
Он их защиты идеал.
А нынче памятью им стал он.
 
 
Годы шли, смывало время
Всё, течением своим:
Ложь, жестокость. Ход явлений
Жизни был необратим.
Как вода сквозь комья грязи,
Продолжало время течь.
Человек же был обязан
Память прошлого беречь.
И поэтому и строил
Он дворцы на все века,
Чтоб не смыла их волною
Быстрой, времени река.
Труд его был не напрасен —
Древних, светлых зданий строй
Сочетается прекрасно
С современной Бухарой.
Но легко ли строить было,
Эти здания, когда
Люди часто в страхе жили
В те нелёгкие года.
Жизнь в той древности далёкой,
О которой нынче речь,
 
 
Злой была, весьма жестокой —
Споры все решал в ней меч.
Силой, хитростью, коварством
Разрушались города
И захватывались царства.
Миром правила беда.
То кочевники из жарких,
Огнедышащих пустынь
Подбирались скопом к Арку,
Прямо к стенам городским.
Чтоб по первому сигналу
Их вождя рвануться в бой,
За добычею немалой,
Кровь и смерть, неся с собой.
То из Персии всесильной
Приближался новый враг.
Уводил их вглубь пустыни
Молодой пастух Ширак².
Чтоб они в пространстве жгучем
Затерялись навсегда
И от армии могучей
Не осталось и следа.
Много дней он вёл их. Вскоре
Царь персидский вдруг постиг,
Что на собственное горе
Нанят был им проводник.
У последнего колодца,
Погребённого песком,
Он собрал всех полководцев,
Речь завёл с проводником:
«Сколько ты захочешь, столько
Драгоценностей дадим,
Станешь всех богаче, только
Нас в оазис проводи».
И рукой подвинул чашу
Полной золота ему.
Но сказал пастух бесстрашно:
«Мне богатства ни к чему.
Для меня страны свобода
Выше всяческих наград.
Даже смерть, ради народа
Своего, принять я рад».
И принял – кинжалы персов
Постарались грудь пронзить.
 
 
Но Ширак остался в песнях
И в легендах вечно жить.
Став звездой красивой, ранней
Продолжает он сверкать
Над любимой Согдианой³,
Что близка ему, как мать.
Сколько их нам неизвестных,
Скрытых временем и тьмой
Подлинных героев, честных
Было здесь под Бухарой.
Да, и в прошлом люди были
С чистым сердцем, как Ширак.
Родину они любили.
Льётся свет их душ, сквозь мрак.
Враг не смог свой путь продолжить,
Не дошёл до городов.
Впрочем, царь персидский позже,
Во главе своих полков,
Неожиданно нагрянул,
Вновь неся пожар войны.
И Хорезм, и Согдиана
Были им покорены.
Да, иные были нравы
В те лихие времена.
Сильный царь в них миром правил.
В них решала всё война.
По её законам людям
Приходилось жить в те дни
Победителей не судят
И во всём они правы.
Надо ль добрым притворяться
Им, когда вчера они
Победив, погнали в рабство
Многих жителей страны.
Встав над всеми, словно боги,
Стали злой свой суд вершить.
И везде по всем дорогам
Обездоленные шли
Из разрушенных селений,
Кишлаков и городов.
И витала смерть над всеми.
Орошала землю кровь.
И стелились над долиной
Дым и гарь, и смрад и пыль…
 
 
Бухару огнём спалили.
Город весь разграблен был.
И разрушен, несомненно,
Как и многие тогда.
К новой жизни постепенно
Возвращались города.
Забывала знать обиды,
Улетучивался страх.
Так росло Ахеменидов⁴
Царство, прямо на глазах,
Вплоть от Средиземноморья
До Арала. Между тем
Жили все народы в горе,
В неприглядной нищете.
Злость в сердцах их нарастала
К невоздержанным врагам.
И, конечно же, восстанья
Поднимались тут и там.
Но восставших подавляли,
Чтобы шли уроки впрок.
Персы видимо не знали,
Что и им придёт свой срок.
Им, спесивым, гордым, жадным,
Полюбившим есть и спать
Царством собственным, громадным
Стало трудно управлять.
И в провинциях Сатрапам
Власть доверили они,
Пыл свой, воинский утратив,
Проводя в веселье дни.
В неге, роскоши купаясь
И изысканной едой,
Наслаждаясь, объедаясь,
Возвышаясь над судьбой,
Жили персы с выраженьем
Превосходства над людьми,
Позабыв про все сраженья.
Между тем менялся мир.
В Македонии далёкой,
Горной, маленькой стране,
Александр, по воле рока,
Уж готовился к войне.
Зрели дерзкие в нём мысли.
Дух войны в груди расцвёл.
 
 
Он войска свои к границе
Царства Персии привёл.
 

Македонский

 
Звон мечей и топот конский…
Над землёю пыль встаёт.
Александр Македонский
Начинает свой поход.
Величавый, гордый, смелый.
На лице рубцы от ран.
На коне красивом, белом,
Словно снег далёких стран,
Он фаланги объезжает,
Держит пламенную речь,
И окончив, направляет
На восток свой острый меч.
Вдаль, где Персия богата,
Давний враг его страны.
И плывут его фрегаты
Злые вестники войны.
Пали Сирия, Египет…
Покорил полмира царь.
И от крови были липки,
Руки греков и сердца.
Где-то Родина осталась —
Затерялся в годах след.
Только мало показалось
Полководцу тех побед
Он хотел владеть всем миром,
Прорываясь, смело вдаль.
26 годов лишь было
Македонскому тогда.
 
 
Нет времён совсем безгрешных,
Восходя из древней мглы
Справедливостью не блещешь,
Ты, История земли.
В рабстве, в полном униженье
Ты свою познала суть.
В страшных битвах и сраженьях
Проходил твой долгий путь.
С веком век был солидарен,
Ты меняла рубежи.
Но твои «крутые парни»
Взбудораживали жизнь.
 
 
Будь то царь или воитель,
Потрясающий весь мир,
Стран немалых победитель.
Будь он наг, и нищ, и сир,
Но пройдя по воле рока
Испытание огнём,
Ставший, словно ненароком,
Властелином и вождём,
Сам теперь, жестоким, властным,
Становился для других.
О, История, напрасно
Ты добра искала в них!
Впрочем, раньше тоже были
Люди – витязи добра,
Те, что Родину любили,
Не растрачивая зря,
Честность, храбрость, доброй славы…
Защищая от врагов,
Свой народ, свою державу,
Землю предков, отчий кров.
О добре и зле немало
Знаем мы с далёких пор.
Он закончится едва ли,
Этот трудный, долгий спор
Зла с добром, они порою
Рядом в долгом их пути.
И в Истории героев
Слишком добрых не найти.
В доброту душой проникнуть
Не любой наверно мог.
Перечисли всех великих,
Свой у каждого порок.
Горд один, другой тщеславен,
Тот рябой, но всяк суров.
Пропитала кровь их славу
И ничем не смыть ту кровь.
Всё же были и иные
Средь героев, прошлых лет,
Справедливые, простые —
Чист сердец их яркий свет.
Жизнь была их вся народу
До конца посвящена.
Но великая свобода
И другим была нужна.
 
 
В самом сильном государстве
Древних лет, не просто так
Против злого гнёта, рабства
Поднимал людей Спартак.
Вот, кто жизнью возвеличен.
Всем знаком он с детских лет:
Спартаку подобно, нынче
На земле, наверно, нет.
Он не миф, земной, реальный
С непростой своей судьбой.
Жизнь его была на грани
Между смертью и борьбой.
А ведь мог, приняв свободу,
Данной Римом, вольно жить.
Но души его природа
Не могла покорной быть
Видя тяжкие страданья
Обездоленных рабов.
И поэтому к восстанью
Был Спартак давно готов.
Сильный и неутомимый
Знал он видимо о том,
Что могущественным Римом
Будет всё же побеждён.
Но, сражаясь, смело, страстно,
Чувствовал и верил он,
Что добьются всё же счастья
Люди будущих времён.
Но ещё до римлян, в годы
Мало памятные всем,
Совершил свой храбрый подвиг
Согдианец Спитамен⁵.
Не хотел он быть под властью
Македонского царя.
Об ином мечтал он счастье,
Свой народ боготворя.
Благородством отличаясь,
Справедливостью горя,
С македонцами сражаясь,
Он прославился не зря.
Не желая, чтоб народом
Правил царь земли чужой,
Быстрый, молнии подобный,
Гордый, смелый, боевой,
 
 
Он внезапно появлялся
И захватчиков громя,
Неожиданно скрывался,
За собой их в степь маня,
В ту безводную пустыню,
Где свирепствует беда,
Чтоб расправиться там с ними,
Уничтожить навсегда.
То он в Бактрии, то снова
В Согдиане, тут и там,
Беспощадный и суровый,
Неподатливый врагам.
Вот он с кониками даев,
Массагетов из пустынь,
Вновь на греков нападает,
Страх и смерть, даруя им,
И в набегах этих диких
Правосудие вершит.
Взбешен греков царь великий.
Перестал он, есть и пить.
Он, полмира покоривший,
Грозный, сильный властелин,
Людям посланный Всевышним
И беседующий с ним,
Бога сын, его наследник
На земле, где он возрос,
Должен бегать вдруг по следу,
Как за диким зайцем пёс,
За каким-то Спитаменом,
Местным, маленьким князьком.
Царь решил войсками всеми,
Неожиданным броском
Захватить край массагетов,
Где скрывался Спитамен.
Их вожди, узнав об этом
Стали думать между тем:
Как избавиться от гнева
Македонского царя,
Чтобы род их, очень древний,
Не погиб бесславно, зря.
Как назвать их план, изменой
Иль спасением племён?
Тёмной ночью Спитамену
Вдруг приснился страшный сон,
 
 
Что, лишившись доброй славы,
Он врагами взят был в плен.
В это время обезглавлен
Был храбрейший Спитамен.
Тайно ночью, злые люди
Рассчитались подло с ним.
Голову его на блюде
Александру поднесли.
Но был мрачен царь, подавлен —
Даже мёртвой головы
Взгляд был гордым, величавым,
Словно были в нём живы:
Ярость, мужество, горенье
Ненависти, гнев и злость…
Спитамен в своём явленье
Даже мёртвый был не прост.
Этот грозный, сильный воин
Вновь царя поверг, вдруг в страх.
Имя славного героя
Обессмерчено в веках.
После этого, пожалуй,
Полтораста долгих лет
Согдианой управляли
Греки, свой, оставив след
В жизни общества, в культуре,
Мудростью своей гордясь.
Вазы, редкие скульптуры
Тех времён дошли до нас.
Но чужой культуре трудно
Расцветать в среде иной.
Позабыли позже люди
Навсегда язык чужой.
Как спешит, как мчится время
Сквозь столетия вперёд,
Птицей быстрою над всеми
Совершая свой полёт.
Торопливо оставляя
В прошлом царства города.
Но История седая
Не исчезнет без следа.
После греков были царства
И кангюнцев, и парфян⁶.
А с расцветом государства
Древних князей Гуншуан ⁷,
 
 
Сильный класс рабовладельцев
Власть прибрал к своим рукам.
И купцы, землевладельцы
Процветали тоже там.
И, привыкшие трудиться
С ранней утренней поры,
Люди сеяли пшеницу,
Рожь на землях Бухары,
Рис, ячмень.… А дети взрослым
Помогали в их трудах.
Занимались хлопководством
В Бухаре ещё тогда.
Да, ещё до нашей эры
Начал хлопок славный путь
По земле узбекской древней,
Чтоб собой, когда-нибудь,
Принести народу радость.
Белый, чистый, словно снег,
Урожай его, наградой
был для тружеников всех.
Это мягкое богатство,
Радость, золото страны
Но я помню, и несчастье
Приносил всем хлопок в дни
Планов нагроможденья
Центром, партией, Москвой —
Словно злое наважденье
Проплывало над землёй.
Всюду рос один лишь хлопок,
В огородах, на полях.
От воды из рек в болота
Превращалась вся земля.
Не несли, как прежде реки
Воду в море и Арал
На глазах у человека
Беспокойно умирал.
Хлопок стали сеять сдуру
И в пустыне, и в горах.
Монополия культуры
Породила в сердце страх.
Всё ж проблему эту поздно,
Но сумели осознать.
В отношениях серьёзных
С хлопком нынче все опять.
 
 
В прошлом, временем укрытом,
Над землёю Бухары
Властвовали эфталиты⁸,
Возвышаясь до поры.
Позже вытеснил их грозный,
Сильный, тюркский Каганат ^8.
А затем врагом серьёзным
Стал Арабский халифат ⁹.
О могуществе арабов
Тех воинственных времён
Помнит мир. Свои отряды
Направлял Союз племён
И на Север, и на Запад
И конечно на Восток,
Где на землях благодатных
Зреет хлеб, тучнеет скот.
В изобилье там богатства
И рабов не сосчитать.
Да, они могли сражаться
И умели побеждать.
Мчалась конница, как ветер.
Шли войска, как грозный вихрь.
В том седьмом тысячелетье
Не было сильнее их.
Сирию, Иран, Египет,
Византию покорив,
Подошли войском великим
К стенам древней Бухары.
Согдианцы были слабы
И разрознены тогда
И поэтому арабы
Захватили без труда
Плодородные их земли,
Их селенья, города.
Часть их, слилась постепенно
С местным людом навсегда.
Но, не страшною войною,
Что несёт народам страх,
А религией святою
Покорён Мавераннахр,
Что коснулась волей бога
Этой праведной земли.
Покорённые народы
Высший смысл в ней обрели.
 
 
Светлой вере были рады
Люди многие не зря.
В мирных днях и при арабах
Расцветала Бухара.
Всех к себе она манила
Всех к себе она звала.
Люди добрые здесь жили
В те, святые времена.
Принимали и убогих
И паломников любых
Находя по воле бога
В Бухаре приют для них.
Милосердием пропитан
Был дух древней Бухары.
Да и нынче не забыта
Хлебосольность той поры.
И хотя немало было
Городов подобных ей,
Чаще к славе возносила
Бухару молва людей.
Чуткой, сдержанной считалась,
Не держала в сердце зла.
Никогда не унижалась,
Честь святую берегла.
Не казалась слишком гордой,
Не выплёскивала страсть.
Не напрасно благородной
С древних лет она звалась.
Вовсе даже не стремилась
Чьи-то страны покорять.
Богом данную ей милость
Торопилась оправдать.
Всех достоинств не перечислить,
Всех заслуг её не счесть.
Мира праведные мысли
Мудрецы собрали здесь.
В днях, когда пророка вера
Здесь приют свой обрела,
Бухара, открыв все двери,
Откровения ждала.
Их немало было, часто
Из небес во тьме ночной,
Дух, божественным лекарством
Рассыпался над землёй.
 
 
Проникая людям в души,
Изгоняя боль и страх.
К Бухаре неравнодушным
Был во всех веках Аллах.
И не зря его веленьем
Мудрецы рождались здесь,
Чьи великие творенья,
Словно ярких мыслей всплеск.
Вот один из них, великий
Мусульманин – богослов.
С детства смог он в веру вникнуть,
Отдавая ей любовь.
И любовью этой крепкой
Смог людей всех озарить.
Был рождён в девятом веке
Мухаммад аль – Бухари¹⁰.
Дед, отец и мать, все были
Образованы во всём.
Мир наук они ценили.
Верой мир их был спасён.
Мухаммад, он тоже с детства
Жил, отдавшись вере весь.
Он читал Коран, как песню,
Проникая в мир чудес.
Та духовная культура
В нём будила радость чувств.
Он в шесть лет уже знал суры
Из Корана наизусть.
Без отца, который рано
Их покинул, Мухаммад
Постигая смысл Корана,
Был святым виденьям рад.
Продолжая то и дело
Мудрость истин изучать.
Вскоре весь Коран сумел он
Наизусть пересказать.
Дивный дар в нём появился —
Мудрость книг запоминать.
Стала память сводом истин,
Где хранился мыслей клад.
Чтоб он ими озарился
Ум в сознанье проникал.
С юных дней в нём накопился
Ценных истин капитал.
 
 
Не пропал, чтоб дар тот редкий,
Не потух, чтоб знаний свет,
Совершил хадж первый в Мекку
Юноша в шестнадцать лет,
В мир, где жил пророк когда-то,
Жизнь сияньем осветив.
Вместе с матерью и братом
В лоно святости прибыв,
Мухаммад, с любовью в сердце
Хадж, как нужно, совершил.
Но, божественную местность,
Покидать он не спешил.
 

Учиться стал там Мухаммад,

 
Используя дар божий.
А этот дар – запоминать.
Явленья истин сложных.
В те дни не мог не удивлять
Он богословов Мекки,
Любивших громко диктовать
Стихи хадисов редких.
Один из них ему сказал:
«Без записей в тетради
Запомнить хадисы нельзя —
Записывать их надо.
А у тебя всех лекций нет
В твоей тетради скромной».
Ему ответил Мухаммед:
«Я их и так запомнил».
И вслух точь-в-точь пересказал
Он хадисы пророка.
И шейх талант его признал
Отбросив все упрёки.
Затем учился в Басре он,
Чтоб весь Коран осмыслить.
И здесь народ был удивлён —
Он помнил все хадисы.
Ходили люди по пятам,
И умоляли громко:
«Ты прочитай Мухаммад нам
Веления пророка».
И он на память им читал,
Выплёскивая знанья.
И каждый разумом внимал
Священному сказанью.
 
 
Их было тысячи, а он
Ещё юнец безусый,
Но, безусловно, наделён
Ораторским искусством.
Нам очевидцы говорят,
Что память в нём огромна:
Лишь стоит книгу прочитать —
Всю целиком запомнит.
Стал он хадисы собирать,
Их было слишком много
И надо было отобрать
Те, что близки для бога.
Что достовернее других
Надуманных и слабых
И откровенно не святых —
Пересмотреть их надо.
Во многих странах, городах,
У шейхов для народа
Лежат томами в их домах
Хадисов разных своды.
Никто их не перебирал.
Но все ли достоверны?
Не каждый мусульманин знал
И всем хадисам верил.
И даже шейхи иногда
Терялись в тех хадисах.
И в этом пряталась беда,
Как искаженье мыслей.
Никто в них, даже невзначай
Не смеет заблудиться.
Ведь в них начало всех начал,
Бессмертия частица.
Нельзя зачитывать их сплошь,
Не зная чувства страха —
А вдруг коснётся чья-то ложь
Посланника Аллаха.
Его лишь истины верны,
Его живые мысли
Все, подтверждённые людьми
Родных ему и близких.
Иные хадисы – как вздор,
Чужих мышлений ересь.
Но чтоб отбросить этот сор
Нужна кому-то смелость.
 
 
И если даже кто-то вдруг,
Всю жизнь, общаясь с ними,
Начнёт великий этот труд
Найдутся ли в нём силы?
Не просто вызовом судьбе
Деянье это будет.
Неверный шаг ведёт к беде —
Не разъяснить всё людям.
И если правду не поймут
Иные, в гневе страшном,
Камнями тут же изобьют,
Как и, бывало, раньше.
И всё же, что ни говори,
Но в мире много смелых.
И юный наш Аль-Бухари
На подвиг был нацелен.
Стал ездить он по городам.
В Багдаде был, в Каире,
И в Мекке.… Собирая там
Хадисы – ценность мира.
И где он только не бывал —
В Термезе, в Самарканде…
Записывал, запоминал,
Искал в них ложь и правду.
И вот громадное число
Хадисов, сотни тысяч¹¹
Собрал. Завален ими стол
И всё его жилище.
Опять он в милой Бухаре
Родной, до боли в сердце.
Опять встаёт он на заре,
Припоминая детство.
И, помолившись богу, вновь
Труду весь отдаётся.
И день за днём, по морю слов
Плывёт, как лодка к солнцу.
Он хадисы все проверил,
Проследив их выход в свет.
Мало было достоверных —
Не во всех пророка след.
Явных хадисов при этом
Он нашёл из массы их,
Даже меньше двух процентов¹²
Среди хадисов иных.
 
 
В остальных чужие мысли —
Иногда и шейхи врут.
Очищение хадисов —
Непомерно тяжкий труд.
Он шестнадцать лет трудился.
Каждый хадис проверял.
И работал, и молился —
В помощь бога призывал.
Смог создать он людям веры
Свод «Аль Джами ас-сахих»
Из хадисов достоверных,
Исключая всех иных.
Труд его живой и строгий
Каждый шейх в те дни признал.
Был Коран святым для многих
И «Сахих» священным стал.
Кроме этого немало
Создал он святых трудов
Тех, что людям раздавали
Веру в бога и любовь.
И гордится мир Ислама
Тем, что правдой озарил
Мусульманские все страны
Мухаммад аль-Бухари.
Был прост учёный. Всех любил.
И подтверждают люди —
Жил скромно. Скудно ел и пил.
Был сплетням неподсуден.
Но был и гордым говорят
Властям не подчинялся.
Наместник Бухары, араб
Халид в те дни пытался
Призвать учёного к себе
Но он ответил сразу:
«Ты сам за знаньями ко мне,
Как все прийти обязан».
Хотя слова его не злы
И всё же был рассержен
Халид ибн Ахмад Зухали —
Правитель, но невежа.
Стал тайно шейхов натравлять
Он на него незримо.
Пришлось имаму уезжать
Из Бухары любимой.
 
 
В Хартанге он закончил жизнь,
У Самарканда рядом.
Ушёл. Но мир весь дорожит
Его святейшей правдой.
Бухарой своей, бесспорно
Был в веках запечатлён,
Выдающийся историк
Дней божественных времён.
Забыть нельзя его, не зря
Он многим в жизни дорог.
И им гордиться Бухара —
Он обессмертил город.
И поэтому священной
Бухару с тех пор зовут
Видно, с богом отношенья
Здесь сливались в тесный круг.
Наполняя город светом
И духовностью живой.
А возможно и бессмертьем
Или вечностью иной.
И спешила путь продолжить,
Духом святости, добра,
Свои чувства приумножив,
Вдаль иную, Бухара.
Вера в истину бессмертья
Помогала ей во всём.
Торопясь, прошли столетья,
Как тяжёлый страшный сон.
Под стремлением народов
Независимыми стать,
И вернуть свою свободу —
Пал арабский Халифат.
Бухара смогла увидеть
Свет свободы на заре.
Стали править Саманиды¹³
В благородной Бухаре.
После многих, чуждых, пришлых
Стали местные, свои,
Править городом. Излишне
Были праведны они.
Бухаре своей желали
Стать прекраснее других,
Но при этом подавляли
Всех восставших против них.
 
 
Бухара должна гордиться
Этим временем своим.
Превращённая в столицу,
Величавая, как Рим,
Возвышалась над другими
Городами много лет.
Бухара хранит и ныне
Этой славы яркий свет.
В эти годы возрожденья
Бухары, как прежде, вновь
Шло страны объединенье
И рожденье кишлаков,
И ремесел появленье
На изделья чьи, был спрос,
И крестьян освобожденье
И торговли бурный рост.
Расширенье поливного
Земледелия в стране.
В ней выращивалось много
Зерновых культур: ячмень,
Рис, кунжут, пшено, пшеница.…
Из других культур был лён,
Хлопок, словно мех пушистый,
Белый – чудо всех времён.
Также клевер рос обильно,
Тыква, огурцы, горох.
Набирались соков дыни.
Был инжир весьма неплох.
Персики, гранаты, сливы,
Яблоки в садах, урюк,
Виноград… как жизни диво,
Дань труду крестьянских рук.
В Средней Азии в те годы
Знали золото и медь,
Серебро и было модно
Драгоценности иметь.
А открытие железа
Людям пользу принесло.
В дни те, медники полезным
Занимались ремеслом.
Их изделия из меди,
Как искусства светлый дар.
Даже дальние соседи
Покупали их товар.
 
 
Но руда довольно трудно
Добывалась в недрах гор.
Нефть и уголь знали люди
В Бухаре с далёких пор.
Изготавливали блюда
И кувшины гончары.
Их стеклянная посуда
Гордость древней Бухары.
А ткачи полотна ткали
Из хлопковых и льняных
Нитей, швеи вышивали
Тонким золотом на них.
Их красивые одежды
Восхищали всех кругом.
Бухара, она, как прежде,
Добрым славится трудом.
К сожаленью Саманиды
Потерпели также крах.
И под власть Караханидов¹⁴
Перешёл Мавераннахр.
Злых врагов тянулись руки
Из пустынь и дальних гор.
Газневиды и Сельджуки¹⁵
Разрешали в битвах спор —
Кто владеть имеет право
Этим краем? С той поры,
Стали меркнуть мощь и слава
Благородной Бухары.
Вскоре всех Каракиданы¹⁶
Вытеснили, зло творя.
Сколько податей и даней
Уплатила Бухара.
Поднимала и восстанья,
Чтобы сбросить тяжкий гнёт.
Никогда не перестанет
Вспоминать о том народ.
Саманидского правленья
Годы, я решусь сказать —
Золотой эпохи время.
И забыть о том нельзя.
И искусство, и культура
Получили в них расцвет.
Бухары архитектура
Удивила белый свет.
 
 
Мавзолея Саманидов
На земле чудесней нет.
Кто хоть раз его увидел,
Будет помнить много лет.
Не велик, и всё ж заметен
Он сиянием своим.
Золотой от солнца, летом
И зимой неповторим.
Поражает всех прекрасный,
Удивительный декор,
Что со всех сторон весь разный —
Из камней его узор
Прост на вид, но так изящен,
Что притягивает взор.
Мавзолея ярче, краше
Я не видел до сих пор.
Отличаясь благородством,
Инженерным мастерством,
Он, конечно же, не просто
Был когда-то возведён.
Долго зодчие искали,
Чтобы выразились в нём.
Прогрессивные начала
И явленья новых форм.
Помогала им и вера
И, построенный, готов
Был он выдержать наверно
Испытания веков.
Так оно и есть. Сегодня
Видим мы, что Мавзолей
Саманидов стал намного,
Чем когда-то, красивей.
Про эпоху Саманидов
Вскользь нельзя сказать, при них
Мир мыслителей увидел
Написавших много книг,
Математиков, учёных,
Астрономов… знаем мы,
Был один из просвещённых
Мухаммад ибн Хорезми¹⁸ —
Астроном, географ, он же,
Автор «Алгебры» самой.
Мир науки этой сложной
Распознает не любой.
 
 
Также создал его гений
И донёс до наших дней
И систему исчислений
Уравнений, степеней
Первой и Второй, касаясь
Современностью всех нас,
Ведь система та осталась
Лучшей даже и сейчас.
Созданному вдохновеньем
Не препятствия года.
Остаётся современной
Математика всегда.
Из его произведений
Многое переведено
На латынь и, несомненно,
Что влияние его
Было сильным и на Запад
И конечно на Восток
Не мешало людям знать бы
Знаний подлинный исток.
Вот ещё звезда, философ —
Знаменитый Фараби¹⁹.
Жизни сложные вопросы
Он распутывать любил.
В Бухаре начал учиться,
Позже призван был в Багдад,
Этот истинный мыслитель
Из селения Фараб,
У реки известной многим
Под названьем Сыр-Дарья.
Фараби упорно долго
Познавал весь мир не зря.
Он спешил постичь все тайны
Мира жизни и души,
В жизни, вовсе не случайно,
Став философом большим.
Как учёный, очень крупный,
Людям знаний свет он нёс.
И в развитие науки
Тех времён, немало внёс.
Бухара не зря гордится
Той эпохой золотой.
Как положено, в столице
Собирались все, гурьбой —
 
 
Астрономы, звездочёты
Математики, врачи…
Мир учёных был в почёте
Из-за множества причин:
Людям знаний не хватало,
Иногда весьма простых,
При строительстве каналов
И домов, и мастерских.
При строительстве же зданий,
Мавзолеев и дворцов
Не годились вовсе знанья
Стародавних мудрецов.
Не построить, понимали,
Мастерством одних лишь рук.
С нетерпеньем ожидали
Все развитие наук.
Математикам в те годы
Просто не было цены.
Знанья нужные народу
Находя, несли они.
И философы старались
Осознать всей жизни суть.
А географы искали
Для купцов кратчайший путь
В страны те, где на товары
Их весьма высокий спрос.
Астрономы открывали
Много новых крупных звёзд
И при этом исчисляли
Их орбиты над Землёй
И тем самым развивали
Математику собой.
Чтобы мы об этом знали,
Не погас, чтоб знаний свет,
Жизнь правдиво описали
Нам, историки тех лет.
Среди них мне очень дорог
Наршахи²⁰, историк, он
Описал мой славный город
С незапамятных времён.
С самого возникновенья,
Как в нём люди стали жить,
Не смогло чтоб, даже время
Правду жизни исказить.
 
 
И сейчас наверно книги
Наршахи реальней нет.
В ней, как в зеркале, мы видим
Бухару прошедших лет.
Рост её и становленье.
Наршахи поведал нам.
Про её сопротивленье
Многочисленным врагам.
Жизнь, обычаи, привычки,
Труд народа своего,
Повседневный быт и пищу,
И религию его.
Очень древнюю культуру
И искусство мастеров,
Бухары архитектуру,
Красоту его дворцов.
Жизнь царей и полководцев,
Воинов, вельмож, крестьян,
Слуг, рабов, купцов, торговцев,
Богатеющих дехкан.
Духовенство, как опору
Власти, склонной к чудесам.
Вплоть до времени, в котором
Жил давно, когда-то сам.
Всё описано им ясным,
Умным, лёгким языком.
Мы трудом его прекрасным
Нынче пользуясь, живём.
Но особенно поэты
Очень славились в те дни,
Ведь поэзией, как светом,
Освещали мир они.
Было праздником послушать
В тишине вечерней их.
Услаждал порою души
Всех людей волшебный стих.
И входил он непременно
В сердце каждое, как в дом.
Сохранить сумело время,
Пусть не множество имён
Тех поэтов, о которых
Не мешало бы нам знать.
Их поэзия бесспорно
Жизнь учила познавать.
 
 
Озаряла души светом,
В ночь, бросая огоньки.
А Адамом всех поэтов
Был, конечно, Рудаки²¹.
Музыкант, певец и автор,
Мастер красочных стихов.
Вот кто истинно талантлив,
Гений мысли, рифм и слов!
Он смягчал сердца из камня,
Наполнял их добротой.
Был он радостен с друзьями,
Жил любовью и мечтой,
Сорок лет при Саманидах,
Во главе поэтов всех.
Знает мир его касыды.
«Мать вина» – одна из тех,
Замечательных творений,
Что известно нынче всем.
Он во всех стихотвореньях,
Оставался между тем,
Как всегда правдивым, честным,
Слишком искренним порой.
И конечно не без лести,
К тем, кто выше над судьбой.
А в своей «На старость» оде
Он о мудрости писал,
Восхвалял его природу
И к добру всех призывал.
Так он жил в почёте, в мире.
Но пришли иные дни —
Ослеплённый злым эмиром,
Изгнан был он в царство тьмы.
В восемьдесят лет познал он
Мрак, изгнание, позор.
Но поэтом мирозданья
Остаётся до сих пор.
И иных певцов, поэтов,
Знала в прошлом Бухара,
И поэзией их светлой,
Нежной, чистой, как заря,
Наполнялись люди в жизни,
Изгоняя грусть и боль.
И стихов прекрасных мысли,
Пробуждали в них любовь
 
 
И к родным и близким людям,
К нищим, сирым, и больным…
Помогали в час их трудный
В их нерадостные дни.
Чтобы стала жизнь прекрасней,
Чтоб свобода расцвела,
В людях вовсе не напрасно,
Та поэзия жила.
Все великие – поэты
И учёные земли
Веря в мудрость, в разум света,
Жить без правды не могли.
Высоки, светлы их будни.
Все их помыслы чисты —
Чтоб сумели в жизни люди
Мир и счастье обрести.
Нет, добрей их, несомненно,
Надо истину признать,
Об одном из них отдельно
Я хотел бы рассказать.
 

Примечания ко второй главе «ИСТОКИ»: