Восстание безумных богов. Северная Ведьма

«Смертная». Что ж, ненужные любезности отброшены, тем лучше. Тем проще ей будет вывернуться. Все эти великие силы, маги из магов – как же вы слепы в своём высокомерии! Однако прежде следовало дождаться хозяина этого места. Вернее, бога.

И он не замедлил.

Пространство сотряслось, чёрные воды схлынули, образуя гигантский водоворот. Из него – с грохотом и плеском, медленно – поднималась рогатая фигура размером с хорошую гору; каскады воды, похожей на потоки чернил, срывались с плеч, руки были сложены на груди, глаза горели белым фосфорическим огнём. Голос, прокатившийся под тёмными сводами, заставил каверну содрогнуться:

– Вы, явившиеся незваными, – кто вы?

Владычица Молний выступила вперёд, на край скалы, оттеснив Ведьму:

– Мы – посланцы к тебе, великий! Мы твои братья и сёстры. Такие же, как ты.

Кожа её испускала голубоватый свет, причёска превратилась в клубок живых молний, глаза светились, как у кошки.

Ведьма невольно отступила, по-прежнему держа ладонь на спелёнутом существе у её ног. Что они задумали?.. Дракон сожрёт их, даже не поморщится! Они, конечно, всё просчитывали очень тщательно, но они не представляют себе границ его мощи и его гнева, потому что… да потому что нет их, этих границ!.. По крайней мере, для мира Араллор.

Тёмный исполин даже не расхохотался, удивился:

– Вы, букашки?

Он протянул руку, оказавшуюся очень длинной, и слегка толкнул скалу. Площадка под ногами заколебалась, Ведьма невольно присела, пытаясь удержаться, опёрлась о холодный камень. А Владычица Молний бесстрашно шагнула вперёд, в пустоту, и осталась висеть над бескрайностью чёрных вод.

– Да, великий. Мы, равные тебе, искали тебя, потерянного брата. И нашли. Мы пришли освободить тебя.

– Вы, букашки?.. – На этот раз хохот, кажется, сотряс вселенную.

– Мы, великий, – продолжала Молния как ни в чём не бывало. – Это мы посылали тебе помощь со своей слугой! Мы отдавали тебе жизнь, и кровь, и силу. И ты уже способен сокрушить стены темницы.

«Со своей слугой»?! Ах ты, свечка неблагодарная! Это вы, что ли, добывали божков и духов, безумных, прячущихся по лесам и горам? Это вы лезли сюда, прямо в пасть к Дракону? Это вы уговаривали его принять жертву, каждый раз рискуя жизнью? Это вы его… это вы с ним…

Однако Ведьма хоть и задохнулась от возмущения, но благоразумно промолчала. Эти двое отсюда выйти не должны, и они не выйдут – ни сейчас, ни позже. План в голове уже сложился, а с Драконом она как-нибудь договорится…

Тёмные воды сотряслись, когда рогатый гигант поднялся над ними, поравнявшись с Владычицей Молний; мгновение – и он обратился в длинного чёрного дракона, короткокрылого, с белыми мёртвыми глазами. Дракон мгновенно очутился возле скалы, взял её в кольцо, оплёл гибким телом и разинул пасть, полную багрового огня:

– Так освободи меня, дерзкая…

Владычица Молний тоже в долгу не осталась – на месте роскошной брюнетки теперь исходил искрами клубок голубых молний, свившихся, словно змеи.

– Скоро, великий, очень скоро, – прошелестел он. – Пока же прими наш дар!

Владыка Небес, или как его там, чувствительно ткнул Ведьму в плечо. Она беспрекословно выпрямилась и одним движением ладони сдёрнула со связанной сущности белую раскалённую сеть. И тут же отступила назад, на край скалы.

Глянула вниз – высоковато, однако, а левитирующие чары не из приятных, учитывая переизбыток силы вокруг. Это всё равно что пить центаврийский джоль, крепкий настолько, что его приходится держать в огнеупорных сосудах.

Связанная фигура распрямилась – медленно, словно не веря своему счастью. Женщина невероятной красоты, раза в полтора выше Ведьмы, обнажённая и совершенно, непроницаемо чёрная – под стать самому Дракону. Древняя богиня, похоже, родом из Каамена – впрочем, не важно, ей всё равно осталось недолго. Сейчас, опьянев от разлитой вокруг силы, богиня захохотала, раскинув руки и подняв к клубящейся туче, прорезанной багрово-золотыми лучами, жуткий безглазый лик.

– Сестра… – прошелестел Дракон, обвивая скалу. – Я помню… помню тебя… ты храбро билась рядом… пребудем же вместе, навеки вместе!..

Так случалось и раньше, когда Госпожа приходила сюда без провожатых, – в единый миг Дракон разинул пасть, в которой клокотало пламя, на пришельцев дохнуло громадной печью, и чёрная богиня исчезла. Хохот её ещё висел в воздухе, а её самой уже не существовало.

А потом чёрный пейзаж стал трескаться, осыпаться, словно нарисованный на пепле. Исчез бескрайний чернильный океан, исчезло тёмное облако, исчез и сам Дракон. Теперь все трое очутились посреди лесной поляны под ясными летними небесами, а перед ними, опираясь на двуручный меч, стоял высокий рыцарь в угольно-чёрной броне. Лезвие меча пылало багровым.

С каждым новым приношением, с каждой новой жертвой Дракон становился всё сильнее. Всё реальнее. Если в первые встречи он более всего напоминал бесплотный дух, то сейчас Ведьма готова была поклясться, что рыцарь (как и дракон до него) были самыми настоящими, сотворёнными из плоти и крови. Тёмный Владыка, Дракон, был здесь поистине царь и бог.

Всё здесь, в этой громадной пещере, переполненной магией, было настоящим, и всё – видимостью. Под тонким слоем реальности бурлила неоформленная сила, бескрайние моря силы, океаны, бездны. Ведьма каждый раз боялась лишний раз чары наложить, чтобы не сгореть от отдачи. Однако ей удалось почти невероятное – в океане сырой, горючей магии плавала её собственная конструкция, постепенно собранная из мелких простых заклятий. Дракон, конечно же, знал о ней, хотя назначение конструкции его не интересовало. Она просто раздражала его своим постоянством – здесь, в перенасыщенном силой пространстве, постоянно что-то возникало и распадалось, и Дракон не выносил ничего стабильного. Однако Ведьма сказала: если тронешь, я больше не приду. И он держался. Он хотел, чтобы она возвращалась – никакой конструкт, никакая иллюзия не дали бы ему того, что давала она. Любви…

Владычица Молний приняла свой обычный вид, разве что причёску небрежно поправила.

– Ваш дар мне по сердцу, – произнёс рыцарь глухо. – Но вы не мои братья и сёстры, их я помню, я помню всех, бившихся в последней битве нашего мира. Вы – не из их числа. Освободите меня, лжецы, и тогда поговорим!

– Для твоей свободы, великий, – Владыка Небес выступил вперёд, изящно поклонился, – для твоей свободы не хватает одной малой малости. Ступи сюда.

Он ловко расстелил на траве чёрный ковёр, испещрённый рунами и знаками. Ведьма нахмурилась. Коврик, конечно, тоже видимость и кажимость, однако даже она способна была расшифровать основу. Преобразующие заклятия, странные, незнакомые. Те, кто их налагал, работали с магией каким-то другим способом, словно выворачивая наизнанку саму её суть. Ведьма уловила основу, но что за ней – понять уже не могла. Однако вряд ли это такой портал для особенно могучей сущности, хотя бы потому, что Гостям от Дракона вовсе не это было нужно… если, конечно, она их правильно поняла.

«Не трогай это, Дракон!»

Однако Дракон, к её ужасу, заинтересовался предложенным. Кончик багрового меча коснулся ткани, над ней тонкой струйкой поплыл дымок.

– Я чую… – медленно произнёс Дракон. – Я чую… Ветер мира, ветер свободы… я его не забыл…

– Всё готово, великий, – Владычица Молний чуть склонила голову. Она нисколько не боялась и не волновалась, словно всё шло именно так, как нужно.

– Всё готово, – подтвердил её брат.

Ведьма принялась лихорадочно нащупывать свои заклятия – те самые, о которых Гостям знать не полагалось, нащупывать и тихо-тихо тянуть к себе. Может быть, она ещё успеет… Её единственный шанс во внезапности. Если подтащить ловушку поближе и отвлечь внимание Гостей и Дракона, она успеет заточить их в ней. Должна успеть. Ловушка, конечно, не готова, закончить её нужно было сегодня, но всё равно сколько-то выдержит. Хватит, чтобы решить, что делать дальше.

– Ступи сюда, великий, и будешь свободен, – посулил Владыка Небес. – Это врата. Мы последуем за тобой.

«Не делай этого, Дракон! Это что угодно, но не врата!»

Однако он словно не видел Ведьму. Похоже, им овладела смертельная тоска по свободе, охваченный которой, бывало, он крушил стены своей громадной темницы; крушил – и не мог сокрушить, ибо они обрушились бы вместе со всем миром. Он больше не рычал на Гостей – он почуял ветер свободы и безоговорочно им поверил.

– Я иду!.. – Рыцарь вскинул пылающий клинок и шагнул вперёд.

– Нет!..

Мгновение выбора: столкнуть Гостей в раскрывающийся зев ловушки или выдернуть другую ловушку из-под ног Дракона?..

Ведьма почти не колебалась. Гости слишком растерялись, не зная, к кому кинуться, и тогда она сама изо всех сил толкнула Владыку Небес; детство, проведённое на вольных берегах Ормдаля, даром не прошло. А у Гостей такого детства явно не было – они ожидали магической атаки, заклятий, волшбы, но не того, что их самым банальным образом собьют с ног. А ловушка уже всплывала из-под тонкой реальности, и нежно-зелёная трава оборачивалась чёрным водоворотом, жадным ртом, тянущим в себя всё вокруг.

– Брат, сделай что-нибудь! – взвизгнула Владычица Молний, тщетно пытаясь ухватиться за траву. Бесполезно – почва проваливалась, трава распадалась бесследно. Ведьма этим своим построением весьма гордилась – оно в миниатюре повторяло гигантскую тюрьму Дракона. Она тянула в себя магию, и чем сильнее была попавшая в поле действия ловушки сущность, тем сложнее ей было выбраться.

Правда, узилище Дракона создавали те, кто был куда сильнее Ведьмы, и у него-то шансов выбраться не было совсем, и даже у Гостей, явись они сюда раньше, тоже не получилось бы выйти, ловушка выпускала лишь немагичных существ вроде людей, а для открытия врат снаружи требовалась магия крови.

Чёрный водоворот стягивался, уволакивая за собой обоих Гостей; Северная Ведьма, отползшая на безопасное расстояние, дрожащей рукой вытерла лоб. А вот Дракон…

У него хватило ума всё-таки ступить на «коврик». И, конечно, это оказался никакой не портал.

Ведьма, онемев, глядела, как коврик обратился ожившим лоскутом тьмы и охватил ноги рыцаря; багровый меч резанул по жидкой тьме – лезвие увязло и начало противоестественным образом погружаться. Дракон заревел, и этот рёв потряс всю громадную каверну. В единый миг исчезли лес и голубое небо, осталась необозримая подземная полость, наполненная багрово-золотым огнём. Он пылал почти под ногами, близко, клубился, протуберанцы вспыхивали и едва не лизали грубый каменный свод. Ведьма прилепилась к камню, точно муха к потолку – здесь, в средоточии силы, понятия верха и низа не имели смысла. Под ней – или над ней? – клубок тьмы, пронизанной багровым, бился с другой тьмой, непроглядно-чёрной. И чернота побеждала.

Ведьма, не веря своим глазам, смотрела, как сущность Дракона оказалась полностью заключена в непроницаемую глобулу, медленно дрейфующую среди океанов огня; протуберанцы лизали её, багровые волны неоформленной силы захлёстывали, вздымаясь из глубины, однако пробить не могли. И это была не совсем ловушка – по крайней мере, устройство её отличалось от того, какое она придала своей. Это и впрямь были некие преобразующие чары, донельзя липкие и стойкие. Целью их было лишь обездвижить жертву и как-то на неё воздействовать – Дракон мог дотянуться до бушующей вокруг силы, но ничего не мог поделать со своей неволей.

Ловушка самой Ведьмы прилепилась к потолку недалеко от неё – сейчас она казалась уродливой раковиной, навроде устричной, серой, в наростах и наплывах.

Северная Ведьма, она же Госпожа, она же – когда-то очень давно – юная баронесса Ита Ормдаль, переводила взгляд с одной ловушки на другую и чувствовала внутри странную, обессиливающую пустоту.

Зачем всё это было, чего добивались Гости, фактически предав её (предав раньше срока, поправил внутренний голос). Для чего обманули Дракона? И что она будет теперь делать? Выбраться отсюда без посторонней помощи она, конечно, сможет – но что дальше? А освободить пленённых Стихий – попросту страшно.

Госпожа висела под каменным сводом на одном тонком заклятии и впервые в жизни понятия не имела, что ей делать.

Глава 5

«Величав и многочеловечен град Арморика, однако град Константия краше! Предивен он садами своими, и храмами, и беломраморными дворцами, но славен более престолом императорским, чародеями и волшбою. Невелик град Константия, а стоит выше прочих».

Квинт Фабий Веспа всегда вспоминал этот отрывок из «Анналов Корвуса», когда приезжал в столицу. Отрывок общеизвестный, его учат все дети, едва переступившие порог элементарной школы, и большинство потом забывает – а вот Квинт помнил. «Не велик град Константия, а стоит выше прочих».

А выше всего в Константии возносится белоснежный купол Капитула.

Процессия прогрохотала по брусчатке под Марциевой аркой, за которой разбегались в стороны тихие столичные улицы. Два цвета царствуют здесь – белый и зелёный; мягкая белизна знаменитого жемчужного мрамора из Огровых гор, которым отделывает свои особняки знать, и тёмная зелень садов и парков, в которых опять-таки сквозит белизна скульптур, малых святилищ и оград. Некогда цезари из славной династии Валериев, перенося столицу из разросшейся, бурлящей Арморики в глубь страны, повелели ограничить в ней строительство и многолюдство. Последующие императоры оценили мудрость этого решения: Константия оставалась градом избранных.

Здесь не шумели гигантские рынки, не уродовали окраины склады и скотобойни, не сверкали ложным золотом вывески ростовщиков и перекупщиков. Здесь, как выражался высокоучёный и многодостойный магистр Ордена Совы Серторий Красс, «делали политику». Политику, и только её, а для всего остального имелись Рурициум, Хортониум, Астурция, северная Аквилея, да и та же Арморика, хоть и изрядно захиревшая за века. А ещё – чародейное искусство дальновидения и тайных путей, позволявшее сведущим людям не терять связь со всеми своими предприятиями.

– Куда править, доминус? – Тилл, раб, сидевший на козлах, обернулся к Квинту.

– Сразу в Капитул. Мы и так задержались.

Повозки свернули, грохоча по округлым камням мостовой, так, что возвращавшаяся с рынка служанка отпрыгнула, рассыпала яблоки и что-то гневно завопила вслед. Первой катила открытая, удобная эсседа, которую Квинт нанял в Рурициуме для себя, за ней, изрядно замедляя движение, следовали две конные повозки, поменьше и побольше: на первой поклажа самого мага да пара его учеников, на вторую, прикрытые грубой холстиной, нагружены ящики и клети. Послание Капитулу от Ордена Совы.

Чем ближе к цели путешествия, тем более смутно становилось у Веспы на душе. Плохо, что они так задержались, и придётся вести речи, не отдохнув, не приведя мысли в должный порядок; ему предстоит дело, важнее которого у него в жизни ещё не случалось. Но хорошо, что вообще успели доехать – кто же знал, что конные повозки окажутся настолько медлительны, а дороги настолько забиты!

Капитул никогда не был местом единства, маги всегда соперничали между собой за влияние, за место подле императора, всегда интриговали. Задумавший объединить их – хотя б на краткое время, хотя бы против общего врага – рисковал взяться за невыполнимое. Однако Квинту придётся попытаться – если, конечно, его, Сову, отшельника и звездочёта, послушает хоть кто-то из высокомерных столичных коллег. Угроза, нависшая над империей, того стоила.

Наконец из-за деревьев вынырнул белоснежный, похожий на вытянутое яйцо купол, опоясанный рядами скульптур; великие маги, воители, императоры вели вокруг него бесконечный хоровод. Когда-нибудь, быть может, и Квинт окажется среди них… Небольшую площадь перед длинной лестницей, ведущей к портику Капитула, заполняли повозки да разноголосый люд – Великий Капитул собирался раз в два года, Ордена прислали магов первой и второй ступеней, прибыли и сами магистры; повсюду колыхались чёрные и синие с золотом плащи, а над ними витал едва уловимый, щекочущий дух магии. Зрелище, какого нигде в мире не увидать – поистине выше всех стоит град Константия!

Квинт спрыгнул с эсседы, едва она остановилась на краю площади, под огромными старыми платанами. Бросил ученикам:

– Берите клетку, прочее оставьте. Тилл, приглядишь, и возниц не отпускай!

Раб только поклонился. Пленник, купленный три года назад в Арморике истощённым и избитым, закованным в заговорённые кандалы варваром-колдуном; в рабстве Тилл отъелся, показав себя усердным и преданным слугой, так что Квинт даже снял с него жгучее железо, оставил только сигнальный амулет. Тилла вряд ли ждал дома, в Заморье, тёплый приём, а здесь он оставался под защитой своего господина, пусть не самого важного, но тем не менее орденского мага. Так что о надёжности слуги можно было не беспокоиться.

Квинт резко остановился и окинул взглядом бурлившую толпу. То ли и впрямь чьё-то заклятие лёгким холодком коснулось его мыслей, то ли от напряжения почудилось – нет, не должно, не должно быть! На него навешено столько амулетов, что сами боги не смогут заглянуть ему в голову, даже если захотят, что уж говорить о тех, кого ему стоило опасаться. Но они, должно быть, тоже здесь и так или иначе – но настороже.

– Ха, Веспа, вот это встреча!.. – Из толпы возник плотный рыжеволосый мужчина в синем плаще, и, не дав Квинту опомниться, заключил в объятия. – Сколько ж мы не видались? С позапозапрошлого Капитула, а?

– Рад видеть тебя, Руфус, живым и здоровым. – Квинт с трудом высвободился из медвежьих объятий, но он и впрямь был рад. Так уж вышло, что карьера у школьного друга не задалась, он по сей день мыкался на пятой ступени в Ордене Весов, правда – в столице; зато Квинт пошёл в гору, но – в значительном от оной столицы удалении. – Как ты? Не женился ещё?

– Скорее Капитул в полном составе поразит импотенция, чем я свяжу себя узами брака! – пылко воскликнул рыжий. – Что это ты тащишь? Никак мантиду отловил в своей глуши?

Квинт засмеялся:

– Нет, сюрприз поинтереснее!

– Эх, нам, черной кости с пятой ступенью, в Капитул хода нет. – Руфус разочарованно вздохнул. – Мы так, принеси-унеси. Гостей обустрой, их желания исполни. Да ты забыл, что ли?.. Вижу, вижу, что забыл, думаешь, все тут с первой ступенью. – Он шутливо погрозил Квинту Фабию пальцем. – А раз так, с тебя причитается!.. Выпьем, когда закончишь, а, дружище? Тогда и поделишься новостями.

– Непременно, – заверил Квинт, а сам подумал: «Если получится».

Он шёл сквозь толпу, раскланиваясь, приветствуя, хлопая по плечу и целуя чародейкам кончики пальцев; мальчишки-ученики пыхтя тащили следом прикрытую холстиной клетку. Наконец – мраморная лестница, знакомая, мягко мерцающая под ногами, такое же знакомое и неприятное давление негаторов магии, словно бы оглушающее и ослепляющее одновременно, и – громадный круглый зал Капитула. Тоже белый, мягко светящийся, почти пустой, только деревянные скамьи, амфитеатром спускающиеся вниз, да скульптуры в стенных нишах.

Императоры из династии Марциев, что сменили правивших до того Валериев. Великие цезари. Один из них, тот, чью скульптуру ещё не успели водрузить в соответствующую нишу, сегодня будет здесь.

Квинт Фабий Веспа внезапно ощутил, как во рту пересохло. Император… невозможно было предугадать, как он всё это воспримет. Фабий с магистром Крассом обсуждали разные варианты, от горячей поддержки до брезгливого равнодушия (и такое было вероятно), однако Ордену следовало привлечь внимание цезаря во что бы то ни стало. Собственно, для того и был задуман весь этот цирк с клеткой… И потому сегодня здесь Квинт, а не магистр Серторий Красс, которого император терпеть не может – впрочем, взаимно. К Фабию же старый повелитель был равнодушен, как и к большинству подданных, и потому у него имелся шанс. Не слишком большой.

Ученики с клеткой остались у входа, сам же Квинт занял место, отведённое Ордену Совы, напротив статуи великого Тита Марция Магна. Нынешний император, говорят, ревнует к славе предка – но, положа руку на сердце, что он сделал, чтобы к ней приблизиться хоть на шаг?

Прирастил империю?

Нет. Держава упёрлась в море на востоке и в безбрежный океан на западе, на юге простирались непроходимые сельвы Каамена, на севере держались орочьи кланы. А что это за империя, не раздвигающая своих пределов? Войны прибыльны, сколь бы цинично сие ни звучало, – разумеется, когда ведутся правильно. Нынешний император почти не воевал. На сотни лиг протянулись пограничные укрепления, удерживаемые застоявшимися легионами, – этого считалось достаточно. Может, оно и так, а цены на рабов растут, иные латифундисты занялись «племенным разведением», скрещивая двуногий скот, словно коров или овец. Отчего-то это казалось Веспе особенно отвратительным. Нет, конечно, раб есть раб, низшие служат высшим, многие пленники рады-радёхоньки тёплой и сытой жизни в империи, но… выращивать детей на продажу?.. Против этого у Веспы внутри всё восставало.

Или, может, император даровал гражданам новые права, а государству новые законы?

Ничуть не бывало. Цезарь ничего не урезал, но и не прибавил. «Всё должно оставаться как было».

Может, он покончил с морским разбоем, с набегами воинственных северян из державы Нейдрингов? Усмирил дикарей из кааменских джунглей на юге или привёл к покорности владетелей Стодийского герцогства, шагнув наконец за узкую черту Межпроливья? Потеснил варварийские королевства и вернул утерянные триста лет назад восточные владения?..

Ничего-то он не сделал, кроме того, чтобы сохранить заведённый ещё при отце его порядок – разве что покровительствовал расцвету магических искусств, но и то для Орденов обернулось новыми интригами и потерями. Вместо того чтобы изыскивать новые пути в магии погодной и сельскохозяйственной, в магии фундаментальной, основе основ, и магии целительной, Ордена бились за благосклонность повелителя и за возможность запустить руку в имперскую казну, бились долгих двадцать лет, пока не пришли чужаки; бьются и по сей день, но… Может, старый цезарь Марций Цельс и не так уж глуп, вдруг подумал Квинт, но мыслит он не широтою империи, а узостью своего человеческого бытия. На том и будем играть.

Так они, собственно, и замышляли с магистром. Главное, чтобы остальные Ордена, занятые грызнёй, и прочие свободные маги не вставляли бы палки в колёса!..

Ибо должен же хоть кто-то думать не о собственных карьере, кармане и связях, а об империи Корвус.

Квинт вздрогнул. Занятый размышлениями, он не заметил одного из тех, кого следовало опасаться более всего – того, кто только что сел напротив, под статуей Тита Марция Магна, сел спокойно, расслабленно привалившись к спинке скамьи, дружески кивнув Квинту; Веспа машинально проверил ментальную защиту и едва не плюнул с досады, не обнаружив её. Ну конечно, это же зал Капитула, магия здесь не работает, за исключением отдельного подиума для демонстраций… Так заведено давным-давно, во избежание продолжения прений средствами боевой магии – часть императорских негаторов постоянно находится здесь. И всё равно в животе возник неприятный холодок, ощущение, будто этот «свободный маг» Кор Двейн читает его словно раскрытый свиток.

Слишком большую власть они забрали, эти чужаки, слишком глубоко влезли в дела империи… И вот уже их боятся, вот уже без них не принимается ни одно решение, вот уже сам цезарь выслушивает их советы. Неясно только, чего же они хотят? Власти? Знаний? Богатств? Всё это у них есть и так.

Магистр Серторий Красс вместе с ближними орденскими чиновниками голову сломал, отыскивая в донесениях из Константии следы покровителей «свободных магов», тех, кто мог бы за ними стоять, и гадая об их целях. Варварские королевства Заморья? Империя Шепсут? Нелюди? Сама Северная Ведьма? Ничего. Явились из ниоткуда, свили в империи уютное гнездышко и усердно трудятся… Зачем?

Квинт паническим усилием загнал эти мысли в самый дальний угол. А если Двейн и впрямь его читает?.. Конечно, императорские негаторы магии абсолютны, но… кто знает? Чужаки и впрямь чрезвычайно сильны и часто используют такие приёмы и такую волшбу, о которой в Корвусе и слыхом не слыхали.

Зал Капитула тем временем почти заполнился. Расселись остепенённые, важные орденские маги, знаменитости, политики и учёные, мягкое сияние жемчужного мрамора потускнело от обилия синих и чёрных плащей; лишь немногочисленные «свободные» вроде Кора Двейна позволяли себе одеться как захочется – Двейн небрежно откинул с плеч белый плащ с золотой каймой. Скамьи вокруг Квинта блистали пустотой: звездочёты были самым немногочисленным, самым замкнутым и отдалённым Орденом; сегодня его представляли только Квинт Фабий и два постоянных орденских посланника в Константии, явившиеся в последний момент и, кажется, не слишком довольные присутствием молодого коллеги. Ничего-ничего, иной раз полезно тревожиться за своё тёплое местечко…

Едва они опустились на скамью, не успев даже перекинуться с Квинтом Фабием парой слов, как глашатай возвестил:

– Повелитель империи Корвус, Август доминус, владыка земель от Огрских гор до сельвы Каамен, от Алерратских вод до морей Межпроливья, магистр Ордена Дракона, великий мастер Тит Марций Десятый Цельс!

Зал в едином порыве встал, склоняя головы. Цельс вошёл через нижний вход, открывавшийся только для императоров, бывших одновременно и главами Капитула – как «магистры Ордена Дракона», Ордена, включавшего только особ императорской крови.

Вот он, Тит Марций, высокий старик, высохший, прямой как палка. Он и шёл, будто деревянный, не сгибая спины, глядя куда-то поверх склонившихся магов. Квинт даже со своего места видел глубокие, словно резцом проведенные морщины, выцветшие от старости глаза, немигающие, как у хищной птицы. Рот – узкая щель, нос – загнутый клюв. Не Цельсом^[17], Высоким, следовало его прозвать, а Акципитером, Ястребом.

Правда, дела у него скорее змеиные, а речи медленные и полные скрытого яда.

– Приветствую, Капитул магов империи, – проскрипел император, развернулся и, по-прежнему не сгибаясь, прошествовал к своему месту напротив входа, в самом низу амфитеатра, в роскошном мраморном портике.

Великий Капитул начался.

Пышные речи magnam Magisters, верховных магистров, Квинт Фабий пропустил мимо ушей. Доклады «О положении империи», «О состоянии Орденов» и тому подобное – с них всегда начиналось заседание Капитула. Значение имела только последовательность, в какой выходили на подиум ораторы: показывала, кто сейчас в фаворе у цезаря, а кто так, не очень.

Открывали собрание Весы. Оно и понятно, самые ловкие, умеют балансировать, и нашим, и вашим. Всем поддакнут, никому не возразят; правда, речь их магистра оказалась на удивление краткой и содержала в основном пышные славословия священной особе императора, а вот всё самое важное досталось формально второму Ворону. Что-то интересное, так-так… Август желает выказать своё благоволение чернокрылым, но так, чтобы и колебальники не оказались совсем уж обижены?..

Веспа, конечно, отмечал в памяти, кто и о чём говорил, но поверхностно; куда больше его занимал Кор Двейн. Хотя ничего примечательного чужак не делал: так же как и Квинт, откровенно скучал, разглядывал окружающих, любезно улыбнулся, вполголоса поздравил магистра Ворона, вернувшегося на своё место – одним рядом ниже, ближе к императору.

С магистрами запросто беседует… Откуда они вообще взялись, эти «свободные маги»? Веспа едва сумел подавить приступ злости. Сами они говорят, что пришли «из-за неба, из чужих миров» – может, это и так, в Араллор и раньше попадали чужаки, люди и нелюди, и Ордена, бывало, снаряжали экспедиции вовне (половина, правда, пропала, половина вернулась, обнаружив в окрестностях полудикие миры, навроде сельвы Каамен).

Так что им нужно здесь? И, кстати, где ещё двое сотоварищей Двейна?

– Орден Совы берёт слово! – возгласил сегодняшний auctor^[18] Валерий Сивилл. – Почтенный Квинт Фабий Веспа, Орден Совы, первая ступень, прошу!

Ну вот он, момент истины.

Усилием воли Квинт изгнал из головы всё, кроме дела. Вышел в центр амфитеатра, приложил руку к груди в знак уважения к присутствующим.

– Магистр Серторий Красс не почтил Капитул своим присутствием? – проскрипел император, глядя немигающим взором куда-то мимо Квинта.

– Магистру неможется, великий Август доминус. – Почтительный поклон. Так, только не показывать волнения, только не показывать! Сдержанность и даже медлительность, ни одного лишнего слова, ни жеста.

– Мы желаем доминусу Максимилиану Серторию Крассу скорейшего выздоровления. Надеюсь, все необходимые меры уже приняты.

– Благодарю великого Августа. – Ещё один поклон. – Медикусы находятся при особе великого магистра неотлучно, состояние его не внушает опасений, однако использованные лечебные чары требуют полного покоя. Магистр Серторий снабдил меня всеми необходимыми полномочиями представлять Сову в Великом Капитуле, и долг мой оповестить вас, великий Август, о делах наиважнейших, кои стали нам известны совершенно недавно.

– Да будет так, – скрипнул император. – Повествуйте.

Веспа громко хлопнул в ладоши – условный знак.

Ученики, томившиеся за входной портьерой, потащили мимо скамей прикрытую со всех сторон клетку.

– Трижды величайший Август доминус, владыка и повелитель. – Низкий формальный поклон, обе руки прижаты к груди. – Достопочтенные маги Капитула, славные Ордена Весов, Ворона, Змеи!.. – Ещё один поклон, но не столь глубокий, к груди прижата только одна рука. – Уважаемые коллеги, Ордена Лиры, Пчелы, Щита и Резца, свободные маги, да не удивит вас начало моей речи не совсем на злобу дня, отчего прошу покорно вашего благосклонного терпения. Некоторое время назад Орден Совы занялся разысканиями в области движения небесных светил и влияния их на магистральные потоки силы. Как вам всем прекрасно известно, астромагические таблицы Домиция Звездочёта требуют постоянных корректировок, а каждые тридцать лет приходится производить полный их пересмотр…

Капитул начал нетерпеливо ёрзать – оратор что, пришёл сюда рассказывать магистрам и высокоучёным чародеям азбучные истины? Император сидел неподвижно, как деревянная статуя.

– Для этого нам потребовалась экспедиция в северные территории, как можно ближе к землям орков – как и тридцать лет назад, как и шестьдесят… Однако на этот раз она закончилась иначе.

Аудитория примолкла, начала вслушиваться. Квинт чувствовал себя так, будто вновь сдаёт экзамен по ораторскому искусству в Академии. На Кора Двейна он старался не смотреть, будто его и не было.

По его знаку ученики водрузили клетку на демонстрационный подиум и сдёрнули холстину.

Тут даже сам цезарь подался вперёд, разглядывая сидевшее внутри существо своим немигающим взглядом.

Оно не двигалось, застыло, обхватив себя конечностями и подогнув ноги, и сейчас более всего напоминало клубок разрозненных частей тела, человеческих, животных, перемешанных с деталями какого-то механизма и оружием – да так оно по большому счёту и было. Но Веспа знал, что небольшой импульс силы оживит его, заставит работать комплекс сложнейших заклятий, исполнять заложенные в него задачи. Некромагия, соединённая с механикой. Великолепная идея – но почему-то одновременно и отвратительная.