Стажировка вне закона

А Заноза меж тем окинул меня задумчивым взглядом и задал неожиданный вопрос:

– Ты ведь шла с собеседования? – И пояснил: – Я слышал, как тебя опрашивали. И как? Оно прошло удачно?

Мне очень хотелось сказать «да», но… густая волна флера, обрушившаяся на меня внезапно, застала врасплох. И я невольно ответила правду:

– Нет.

– Странно… – меж тем произнес дивный. – Сильный артефактор. Диплом с отличием… Такого специалиста должны отрывать с руками… – задумчиво протянул Заноза, на несколько секунд замолчав. А потом, будто сложив в голове рисунок мозаики из обрывков моих разговоров с законниками, упоминания о доме Чужих Стен и еще демоны знает чего такого, на что я сама не обратила внимания, вплоть до отголосков эмоций, он задал контрольный, как выстрел, и единственный, как последний шанс, вопрос: – Дело в фамилии?

Я ничего не ответила, выбрав для себя молчание. Но, видимо, взгляд все же выдал. Да, демоны дери, моя фамилия закрывала передо мной любую дверь, кроме тюремной, конечно же.

Заноза побарабанил пальцами по столу, выдохнул, словно приняв решение, и произнес:

– А если я гарантирую, что ты после того, как вернешься из Долины Холмов, станешь одним из самых востребованных артефакторов столицы? И всем будет плевать, что ты Бризроу.

– Ты дашь мне другую фамилию? – сыронизировала я, прекрасно понимая, что даже если это и произойдет, то работодатель на раз узнает мою прежнюю.

– Лучше, – жестко усмехнулся фэйри. – Такие рекомендации, которые перечеркнут все темные пятна на твоем имени.

Мои пальцы на миг дрогнули. Этот фтырхов фэйри умел добиваться своего. Определенно умел. Теперь я была действительно заинтересована в том, чтобы найти то, что у него пропало.

– Хорошо, – выдохнула я и через стол протянула Занозе ладонь для рукопожатия.

Мне было плевать на то, что при этом лязгнула цепь наручников, а второе запястье дернулось следом за первым. Фэйри это не смутило тем более.

– Тогда я, Эрнилор Стиллварэль, со своей стороны обещаю тебе, Ринли Бризроу, что не только выплачу названную тобой сумму, но и помогу решить вопрос с твоим именем и репутацией оного, если ты при этом поможешь мне обрести то, что украли у моего рода.

– Идет, – криво усмехнулась, прекрасно понимая, что с фэйри простых уговоров не бывает. Только сделки, условия которых ни мне, ни Занозе не даст нарушить магия сидхэ.

Пальцы дивного коснулись моих. Миг. Нет, сотая доля мига, когда мы дотронулись друг до друга ладонями, мимолетными взглядами, – и нас обоих словно закоротило. Чувство близости. Настоящей. Острой. Внезапной, как удар молнии, после которого ты теряешь ориентацию во времени и пространстве. Мы смотрели неотрывно друг другу глаза в глаза, забыв о целом мире вокруг.

Хлопнувшая дверь заставила нас вернуться в реальность.

Я сглотнула. Заноза шумно выдохнул и прикрыл глаза. Но ни он, ни я не отдернули рук. Лишь спустя несколько секунд медленно синхронно разжали. А затем Нил сухим, царапающим своей официальностью голосом произнес, даже не обернувшись к вошедшему в допросную офицеру:

– Мы договорились с мисс Бризроу. Я думаю, что с этой минуты она может быть абсолютно свободна.

– А как же кража… – растерялся законник, переводя взгляд то на меня, то на фэйри.

– А разве она была? – иронично осведомился Нил. – Лично я ничего подобного не говорил.

– Но ваши хроносы?.. – двуликий не успел договорить, как Заноза его перебил:

– Мисс Бризроу любезно их нашла, – с сарказмом произнес дивный. Я про себя поддакнула, что да, конечно, нашла. У себя в кармане. А фэйри меж тем продолжил: – И наверняка хотела вернуть их мне, но не успела, вмешались вы, обвинив девушку…

У офицера на такое заявление даже слов не нашлось. Только рык с матерными нотками, который донесся из трансформировавшейся глотки. Да и черты лица перевертыша как-то неуловимо стали напоминать звериные. А поднявшаяся в оскале верхняя губа и вовсе обнажила удлинившиеся клыки. Лично на меня это произвело впечатление. И пусть в стул я не вжалась и не позволила себе выказать страха, но внутри вся подобралась, готовая к тому, что чаша терпения оборотня не просто вот-вот переполнится, а прямо-таки разобьется вдребезги.

Но этого не случилось. За долю секунды в допросной вдруг стало так холодно, что показалось: даже воздух в горле превратился в колкий лед, способный рассечь твое тело изнутри.

– Не стоит этого делать, если жизнь вам еще дорога, – чуть повернув голову в сторону офицера, отчеканил дивный. – Как и забывать, кто вы и кто я.

А затем все схлынуло. И стало понятно: дело не в температуре, она осталась в допросной такой же. Просто фэйри вновь развернул шлейф своего фтырхова флера! И меня задело лишь его краем.

Я увидела, как на висках офицера выступил холодный пот. И больше вопросов ни мне, ни Занозе перевертыш не задавал. А спустя четверть часа я и вовсе вышла из отделения законников. И к обретенной свободе получила еще и абсолютную уверенность: все случившееся сегодня со мной в подворотне было подстроено. От начала и до конца. И организатором моих неприятностей выступил шедший рядом фэйри.

А то, как талантливо Заноза сыграл «озарение» в допросной… Этот дивный все прекрасно знал. И обо мне, и об особенностях моей фамилии… Но я в первый момент купилась. Исполнение слишком уж заветной мечты пообещал этот дивный… гад!

Чтобы проверить свою догадку, спросила наобум:

– Я так понимаю, что и практика в Долине Холмов с профессором Грейтом уже согласована?

По взгляду, который бросил на меня Заноза, я поняла, что смогла удивить этого непрошибаемого гада. А еще – да, распределение – вопрос почти решенный.

– Как догадалась? – остановившись на нижней ступени отделения, спросил дивный.

– У меня вопрос лучше: ты сразу планировал довести все до ареста?

– Вообще-то нет, – поджав губы, выдохнул фэйри. – Я должен был лишь спасти тебя от грабителей. Но ты оказалась столь… – Он на миг замолчал, словно подбирая слова, а потом продолжил: – Самодостаточной и активной, что пришлось спасать уже их. И ситуацию в целом.

В прозвучавших словах было столько всего невысказанного… Похоже, невозмутимого дивного, привыкшего все держать под контролем, неимоверно раздражала моя непредсказуемость.

– Извинишься? – намекая на подкинутые хроносы, спросила я и сложила на груди руки с видом «и с места не тронусь!».

Вокруг на улице бушевала весна, а внутри меня – буря злости. Дивный гад бесил! Неимоверно.

Я стояла на ступень выше Занозы, отчего наши лица были почти на одном уровне. И я видела, как в синей глубине глаз дивного сверкает отточенная сталь. Я его явно бесила, хотя ничем, кроме взгляда, он этого не выдавал.

Говорят, фэйри в гневе смертельно опасны. Но у меня страха не было. Я чувствовала, как в этот миг натянутые до предела канаты моих нервов рвутся нить за нитью. Как психика разгоняется на полную, с нуля до сотки, за долю секунды. Но не для истерики. Для мести, которую я умела готовить по всем правилам вечной мерзлоты.

Но один гад, словно испытывая мою выдержку, невинно уточнил:

– Извиниться? За то, что благодаря мне ты получила шанс заработать внушительную сумму и приобрести хорошую репутацию?

Я постаралась не выказать эмоций, но… если одного фэйри как-то утром найдут придушенным до смерти носовым платком, то я тут буду ни при чем! Почти. Наверное. Но о хорошем судебном защитнике стоит подумать уже сейчас.

Меня так и подмывало ответить, что я и так благодаря Занозе заработала уже целое состояние. Предынфарктное. Но вслух произнесла другое:

– Как интересно ты произносишь словосочетание «прошу прощения». – И мило улыбнулась, отчего у фэйри дернулся глаз. И довольная тем, что таки выбесила, сменила тему: – Теперь-то ты можешь мне наконец сказать: зачем именно я тебе понадобилась?

– Не именно ты, а отличный специалист-артефактор женского пола, достаточно сильный, ловкий, смелый и способный находиться рядом с фэйри.

– То есть я? – уточнила у Занозы, иронично приподняв бровь.

– Ты под эти требования подошла. Даже последнему пункту соответствуешь. Хотя над ментальными щитами все же стоит еще поработать, – критически заметил мой работодатель и неожиданно признался: – Изначально я планировал, что будет другая выпускница. Но возникли некоторые сложности…

Я про себя хмыкнула, наслышанная об этих огнедышащих крылатых «сложностях»: недавнюю свадьбу моей одногруппницы – Скайрин Файн – в столице не обсуждал только ленивый. А отжать молодую жену у дракона для тиббенойских служебных нужд, похоже, не вышло даже у Занозы.

– А почему именно девушка? – уточнила я.

– Потому что юноша может заинтересовать королеву Мэб. А она не любит делиться своими игрушками. Особенно новыми…

«Отжать понравившегося правительнице парня будет еще тяжелее, чем жену у дракона», – поняла я.

– Ты разузнал все обо мне, организовал нападение, шантажировал… Что такого у тебя похитили, раз ты приложил столько усилий, чтобы нанять меня?

– У моего рода украли холм, – произнес дивный как само собой разумеющееся.

– Холм? – Я едва не закашлялась и решила уточнить, памятуя о специфическом юморе фэйри: – Издеваешься?

Сначала было подумала, что это название артефакта, но нет. Это оказался действительно… холм. С травкой, кустиками, мышиными норами…

И в похищении не обошлось без артефактов и… железа. С последним же у дивных были особые отношения: они этот металл терпеть не могли! В отличие от магомехаников.

Глава 2

Я стояла, смотрела на невозмутимого господина Занозу, который только что изложил мне суть своей проблемы и мою роль в решении оной, и понимала: при общении с этим дивным гадом для сохранения нервной системы нужно жрать пустырник. В поле. Прям стогами. И глотать пучки этой чудесной травы, не разжевывая.

Потому как я даже не представляла, как можно было украсть Холм. Не говоря уже о том, с чего начать поиски пропажи. Вариант с расторжением договора в данной ситуации был для меня, конечно, самым соблазнительным, но и столь же несбыточным.

О последнем напомнил сам фэйри, видимо прочтя что-то такое, с матерно-дезертирским подтекстом, в моем взгляде.

– Учти, ты заключила магический контракт. Нарушишь его – полностью лишишься магии.

– А если ты? – уточнила я, ища лазейку: запасной план лишним никогда не будет. Этому мама меня научила сызмальства.

– Что я? – насторожился фэйри, почувствовав, что мы с ним вновь ступили на тонкий лед интриг.

– Если нарушишь договор ты, то моя магия, выходит, останется при мне, а контракт будет считаться закрытым?

Заноза столь громко промолчал и выразительно сверкнул глазами, что я поняла: все именно так, как я и предположила. И от этой мысли не смогла не улыбнуться. Коварно. Одними уголками губ. Но дивный гад заметил.

Думала, ответит мне какой-нибудь колкостью, но нет. Заноза предложил подвезти меня в столь поздний час до дома. Правда, не преминул заметить, что скорее опасается не за мое доброе здравие, а за столичные банды.

Садясь в солидный черный чабиль бизнес-класса, а не удержалась от встречного ироничного замечания:

– Думаю, мой адрес называть не имеет смысла, ты и так знаешь…

– И в кого ты такая догадливая? – саркастически уточнил дивный, причем в его исполнении это звучало с намеком, что я не умная, находчивая и вообще замечательная, а скорее гадина.

– Наверное, в папочку-сидхэ…

Я произнесла это ровно в тот момент, когда чабиль тронулся. И дивный, услышав мои слова, резко ударил по тормозам, отчего элементали в цилиндрах двигателя возмущенно фыркнули, а сама машина резко дернулась вперед и замерла на месте.

– Сидхе? – недоверчиво переспросил Заноза.

Мне показалось, что у дивного даже ухо дернулось от избытка чувств. А я невозмутимо продолжила:

– Ну или дракона, или вампира, или человека… В общем, мама не рассказывала. Но если во мне проявлялись те черты характера, которые ее раздражали, то это было непременно в отца, – с невинным видом закончила я.

И по тому, как Нил вдавил педаль газа и, выкрутив руль, рванул с парковки, я поняла: мне удалось то, перед чем пасовали матерые дипломаты-вампиры. Я достала до печенок всегда невозмутимого фэйри!

Чабиль мчался по вечерним улицам столицы, над которыми плыл аромат цветущих акаций и жасмина. Заноза, то есть Нил, вел машину уверенно, объезжая пробки еще до того, как они успели показаться на горизонте. И карту-навигатор даже не включил. Так, словно родился не в своих Холмах, а в Эйлине и знал столицу вплоть до последней подворотни.

Центральные респектабельные высотки сменились сначала историческими невысокими домиками, потом спальными районами, а затем и окраиной.

Чабиль остановился у многоэтажного здания. Человейник – как называли такие за сходство с муравейником. Множество узких окон, расположенных близко друг к другу. Перед одними из них торчали коробки охлаждающих воздух артефактов, перед другими – сушилки с развешенным бельем. А третьи украшали рогатые чаротены, ловившие сигнал для визоров. Из-за этого свободного пространства на стенах практически не оставалось. И казалось, что дом-свечка сплошь покрыт «бородавками».

Но муниципалитету было на внешний вид здания плевать хотя бы потому, что представители администрации заглядывали сюда крайне редко. И очень быстро: райончик-то не из самых спокойных. А жителям тем более было без разницы. Главное – удобно.

Мне же свыкнуться с видом дома помогла арендная плата. Она была небольшой и потому подъемной для скромной студентки, жившей на стипендию и подработки. Часть из этих денег уходило еще маме – на передачи.

Да, порой я злилась на Мэй Бризроу, осуждала ее поступки, но… Она была мамой и заботилась, растила. Хотя ей было тяжело делать все в одиночку. Но она всегда была со мной. Сидела ночами у моей постели, когда я болела. И я всегда знала: что бы ни случилось, какую бы ошибку я ни совершила, мама будет рядом, поможет, поддержит, не отвернется от меня. И я от нее тоже.

Поэтому каждый месяц я выкраивала часть денег и шла в магазин, чтобы собрать передачу. А остальная сумма как-то быстро и неуловимо растворялась в расходах на аренду комнаты, продукты, скромную одежду из лавки поношенных вещей…

– Кажется, это здесь, – произнес дивный, разглядывая мой «дом в бородавках». Звучавшее в голосе сомнение было столь явным, почти осязаемым, что его можно было резать ножом.

Я заверила, что да, действительно, это мой дом, а не притон. Но на чашку чая, извините, пригласить не хочу. Хотя, судя по виду фэйри, тот и не жаждал подобного предложения. Я про себя усмехнулась: обычно это люди опасаются угощаться в Холмах едой фэйри. А у нас с Занозой – наоборот.

Распрощались мы с дивным быстро и по-деловому, договорившись, что завтра встретимся в десять утра в академии. Там мне нужно будет подписать документы на стажировку под бдительным оком Катафалка.

Закрыв дверцу чабиля, направилась к подъезду. Очень хотелось оглянуться. Не знаю почему, но чувство было почти нестерпимым. Оно зудело на кончиках пальцев, пронзало каждый мускул, каждый нерв моего тела. Но я упрямо двигалась вперед. И весь тот короткий путь от машины до ступенек чувствовала пристальный взгляд Занозы, который, словно стрела, застрял меж моих лопаток. И только оказавшись внутри здания, рядом с исписанной красками кабиной скрипучего лифта, я осознала, насколько неестественно прямо держала спину, пока шла сюда.

Фтырхов фэйри, гремлины его побери! Бесит. Эмоции, которые я так старательно контролировала, прятала под маской невозмутимости, рвались наружу.

Я с силой вжала кнопку вызова. Вверху что-то скрипнуло, потом затрещало, и кабинка нехотя поползла вниз.

Спустя полминуты дверцы, лязгнув, резко раскрылись передо мной, я шагнула в лифт, напоминавший прокуренную до потрохов глотку дракона. Темный, мрачный, со специфическим душком – этот подъемник был испытанием не для слабонервных.

– Только попробуй застрять – разберу до винтика и развею, – обращаясь к элементалю, обитавшему в лебедочном механизме, пообещала я.

Видимо, сегодня мой голос был особенно выразительным: кабинка не только домчала меня в считаные секунды до нужного этажа, но даже и не скрипнула, что для нее было равнозначно чуду.

Я одернула лацканы пиджака и пошла к своей двери. Открыв ее, шагнула в съемную комнату. Щелкнула по выключателю, и мое скромное жилище озарил приглушенный свет. Диван, стол с единственным стулом, шкаф, рядом с которым небольшая комнатка (хотя точнее – закуток) с душем и туалетом. Вдоль одной из стен – кухонная зона с плитой, мойкой и холодильным шкафом. Вот и все. Шагов десять в длину и столько же в ширину – все мои «шикарные» апартаменты. Зато в них была я и только я.

Я сняла с ног туфли и едва не застонала от блаженства. Все же есть в мире вещи, которые гораздо лучше занятий любовью и даже сладкого, – например, снять вечером обувь, которая тебе жала и натирала весь день.

Но я ограничилась туфлями, поставив их у входа. Потом достала вешалку из шкафа. На нее легла почетная миссия по сохранению моих брюк и пиджака в аккуратном, не мятом состоянии. И, лишь переодевшись в халат и тапочки, сделала то, что делает каждая женщина после тяжелого дня, чтобы обрести душевное и телесное спокойствие, – как следует прооралась. Правда, в подушку. А потом ее же поколотила, представив на месте наволочки одного дивного гада. И, увлекшись, не заметила, как призвала силу и… в общем, спустя секунду по моей комнате уже кружили пух и перья.

Пришлось прервать сеанс психотерапии на дому и заняться уборкой. Заклинание сбора мусора и пыли сработало почти отлично. «Почти» – это потому, что посчитало лежавший на стуле, видавший виды кошелек тоже мусором. Но я бдела и вовремя успела выудить бумажник из кучи, прежде чем та оказалась в ведре.

И едва я закончила, как о себе напомнил желудок. За единственным окном уже царила глубокая ночь, готовить особо не хотелось, а вот есть – еще как. Потому я достала из ящика сковородку. Старая, тяжелая, чугунная – она была отличным средством как для самозащиты, так и для самоубийства. А судя по уродливому виду этой утвари, на ней с успехом можно было пожарить как картошку, так и грешников в преисподней.

Но сегодня я решила, что пожарю омлет.

Ужин немного примирил меня с действительностью. «Что ж… значит, будем искать холм, – решила я, водя вилкой по пустой тарелке. Правда, пока даже смутно не представляла, как это делается и с чего нужно начинать. Опросить свидетелей? Осмотреть место преступления? Составить список тех, у кого были мотивы…»

Но наверняка Заноза это и без меня уже сделал. И если дивный гад вынужден искать помощь на стороне, значит, он ничего не обнаружил.

«А что, если думать не как найти, а как украсть? – пришла в голову неожиданная мысль. – Что, если бы я была воровкой и получила столь специфический заказ? С чего бы начала, какие артефакты использовала и где бы их раздобыла?»

С такой точки зрения задачка показалась куда интереснее. Я подняла голову и встретилась в окне с собственным отражением. И увидела в зелени своих глаз тот блеск, который часто замечала у мамы… Это был азарт.

Я всегда считала, что мы с Мэй Бризроу похожи не больше, чем вода и первач: на первый взгляд, когда обе жидкости плещутся в стакане, и не отличить. Но поднеси к одной горящую спичку – и полыхнет пламя, а ко второй – от спички останется холодный мокрый остов.

Полагала, что мама как огненная вода – обжигающая, загорающаяся, способная опьянить своим азартом. А я – спокойная гладь реки, что зимой несет свои воды под коркой льда. Хотя знавшие меня выражались порой куда как более кратко и емко. И «расчетливая стерва» было одним из самых мягких эпитетов.

А вот сегодня оказалось, что в этой холодной глубине горит мамин огонь. Плохо ли это? Или хорошо? Я не знала. Но посчитала, что для меня все же хорошо, а вот для дивного гада, шантажом вынудившего меня сотрудничать, однозначно будет плохо. Потому что нельзя просто так взять, разозлить Ринли Бризроу и не отхватить за это минимум нервный срыв.

С такими мыслями я и легла спать. А утром поняла, что грядущий новый день пройдет у меня под эгидой справедливости. Потому что в тех случаях, когда просыпалась сама, я была доброй, а когда меня будили – живым воплощением беспристрастного правосудия.

Восстав из кровати с грацией умертвия, выбирающегося из гроба, я добрела до стола, на котором от трели разрывался переговорный артефакт. Самоубийцей, жаждавшим общения со мной, оказался Катафалк.

Я приняла возов и услышала категоричное:

– Бризроу, ты когда придешь подписывать документы на стажировку?

– И вам доброго утра, – глянув на хроносы, показывавшие ровно восемь утра, отозвалась я. – А надо?

– Это ты лучше не у меня спроси, а у фэйри, который уже пять минут сидит у меня в кабинете и расходует мой воздух, мое время и мои нервы, ожидая тебя! – отозвался Катафалк таким сварливым тоном, который способен проделать дыру не только в совести, но и в бетоне.

– Хорошо. Сейчас приеду, – произнесла я обреченно и запоздало уточнила: – А документы на мою стажировку разве уже готовы?

– Уже пару дней как готовы, – недовольно произнес профессор Грейт и отключился.

Зато я от этих слов проснулась в один миг. Так-так-так, значит, один дивный гад был абсолютно уверен, что я соглашусь. Ну… Заноза!

Собиралась я стремительно. И не знаю, что меня больше поторапливало: боязнь подвести Грейта и опоздать или желание придушить господина Занозу. Я носилась по комнате, одновременно причесываясь, чистя зубы, одеваясь и матерясь. Последнее удавалось лучше всего.

Уже натягивая черные джинсы и водолазку, подумала: может, стоило все же выбрать вчерашний костюм, который у меня был припасен для важных встреч? Но потом решила, что «собеседование в подворотне», состоявшееся с фэйри накануне, я успешно прошла. Работодатель уже увидел меня красивую и даже нанял. Так что пусть теперь любуется мной деловой.

С этими мыслями накинула на плечи короткую кожаную куртку, всунула ноги в кроссовки и, подхватив сумку, припустила из дома.

Я неслась по улицам рабочего квартала так, что казалось: еще немного – и пойду на взлет. Сердце билось в груди как бешеное, я глотала воздух открытым ртом, а пульс стучал в висках набатом. Я так разогналась, что в чаробус, который как раз распахнул свои двери на остановке, влетела на манер тарана. Хотя, судя по тому, как салон был набит битком, в него даже блоха не могла просочиться. Я же оставила позади других потенциальных пассажиров, оказавшихся менее целеустремленными, и смогла втиснуться в людской монолит чаробуса.

Сзади раздалось то ли возмущенное, то ли восхищенное:

– Ты посмотри, какая зараза!

– Да, наверное, что-то стащила, вот и тикает! – со знанием дела отозвался кто-то.

Причем последняя фраза прозвучала так скучно и буднично, как это может быть только в районе Нижней Отры. Хотя здешние улицы, чуть поодаль от которых начинались корабельные доки, именовали Кварталами Сорока Парней. В честь банды, слава которой полвека назад гремела не только на всю столицу, но и на всю страну. И пусть время прошло, законники, устроив крупную облаву с перестрелками, смогли арестовать главаря и пересажать почти всю группировку, но название «Сорок Парней» прижилось и осталось. И уже мало кто помнил, что число обозначало не количество бандитов, а почтовый индекс Строительных верфей сорок.

Меж тем чаробус со скрипом захлопнул двери и натужно поехал в гору. Элементали в цилиндрах двигателя возмущенно пыхтели, пассажиры вторили им. А я почувствовала, как ловкая ручонка стоявшего рядом парнишки ныряет в мою сумку. Едва мой пустой кошелек перекочевал в руки воришки, как я сочла, что теперь вправе позаимствовать его портмоне.

И, завладев последним, я невинно подняла добычу к лицу и поинтересовалась у щипача, не это ли он искал у меня. Сначала лицо юного карманника побагровело от возмущения (Как так? Он тут трудится в поте лица, а его попытались обокрасть?!), но потом побледнело. Видимо, он сообразил: раз не смог почувствовать, что его обнесли, значит… Не знаю, что именно вообразил себе мальчишка, но с пиететом вернул мне мой кошелек… Я хмыкнула: далеко пойдет. А когда, выйдя из чаробуса, заглянула в недра бумажника, то поняла: однозначно далеко! Мало того, что мне вернули умыкнутое, еще и пару купюр туда вложили!

А я ведь даже магии никакой не успела применить. Лишь неповторимое обаяние семейства Бризроу. Но, увы, оного оказалось недостаточно, чтобы смягчить негодование Катафалка.

Профессор Грейт обнаружился у себя в кабинете. Он сидел за столом, и горы бумаг, что его окружали, могли бы погрести под собой любого, но только не великого артефактора. Профессор яростно сражался с документами, а еще пристально бдел за одним фэйри, который вольготно разместился в кресле у стены и попивал кофе. Судя по выражению лица дивного, напиток мог быть в равной степени разбавлен как молоком, так и стрихнином. Хотя профессор Грейт был интеллигентным и воспитанным человеком. Он не позволил бы себе угощать гостя столь противным ядом. Только сладковатым цианидом!

– Доброе утро! – поприветствовала я господина Занозу и профессора оптом.

– Это сугубо ваша оценка, не нужно думать, что все присутствующие разделяют это мнение, – сухо заметил профессор, чуть приспустив элегантные очки и посмотрев на меня поверх них.

– Тогда недоброе утро, – тут же нашлась я, припомнив, как однажды, в канун Новогодия, к нам в приют пришла пара выбрать себе «приличного и красивого ребенка, но достаточно взрослого, чтобы не нужно было менять пеленки и воспитывать». Точно это был кусок мяса или породистая болонка, а не живой человек. Их чем-то тогда привлекла я, тощая, нескладная, с копной рыжих, вечно взлохмаченных волос. Единственное, что во мне могло быть в ту пору симпатичным, – это большие зеленые глаза. У мисс, пришедшей с супругом, был похожий оттенок, да и ее блондинистая шевелюра давала рыжеватый отлив. Видимо, дама посчитала, что вместе мы будем смотреться… гармонично.

Так вот, тогда, помнится, я пожелала ей счастливого Новогодия. Она, поджав губы, ответила, что в их семье не принято отмечать этот праздник. Ну, я тут же исправилась и добавила: «Тогда несчастливого». На этом рассмотрение моей кандидатуры в качестве приемного ребенка закончилось.

Вот и сейчас Грейт, услышав от меня, собственно, то, что он и хотел услышать, хмыкнул и, никак не прокомментировав сказанное мной, перешел к делу:

– Бризроу, подписывай документы на стажировку. – И передо мной легла пухлая стопка.

Я присела на стул, что стоял рядом со столом, и, взяв услужливо протянутую ручку, начала читать. Вдумчиво. А потом задала вопросы по всем сомнительным пунктам. Например, о «надлежащем выполнении всех задач, поставленных руководителем».

– А что, если в ходе стажировки мне прикажут нарушить закон? – И выразительно скосила взгляд в сторону господина Занозы.

Тот, словно речь была и не о нем, невозмутимо отхлебнул кофе. Но потом все же соизволил ответить:

– В Долине Холмов превыше людских законов – Вир гэр Хоу, – веско произнес Нил. – И судить, если что, будут по ним меня, поскольку я несу за тебя ответственность.

Не сказать, чтобы это сильно меня успокоило. Дивные – те еще дипломаты и хитрецы. И сдается мне, что вздумай двое фэйри судиться не у себя в Холмах, а у нас в Эйлине, дали бы десять лет. Прокурору.

Так что я позволила себе усомниться. Заноза на это нервно дернул ухом. Катафалк же, напротив, разулыбался, словно отец, что гордится первыми шагами своей маленькой дочки, которая только-только встала на ноги.

– Я же вас, уважаемый лорд, предупреждал, что Бризроу – замечательный артефактор, одна из лучших выпускниц. – И вроде бы Грейт похвалил, но так предостерегающе… В духе: «Она вам покажет, где цверги пещеры роют. Может, одумаетесь, господин лорд, пока не поздно, и откажетесь?»

Но Заноза предупреждению не внял.

– Мне именно такой и нужен был. Поэтому мы и договаривались о стажировке Скайрин Файн.

– Хотели Файн, а случилась Бризроу, – фыркнул преподаватель, явно не желая отпускать меня в Холмы. – Брать будете?

– Думаете, я неделю с вами торговался, чтобы сейчас отказаться? – вскинул бровь дивный гад.

– Но понадеяться-то я мог? – в тон ему отозвался Катафалк. – И да, мое условие остается неизменным – вернуть мне Бризроу в целости, сохранности и незамужней! – последнее слово он произнес – словно кувалдометром ударил.

И дивного проняло. Маска каменной невозмутимости пошла трещинами.

– Простите? – уточнил Нил.

– Прощаю, хоть вы у меня и не занимали, – великодушно отозвался Катафалк и пояснил: – У меня за прошедший год трех адепток замуж утащили. Одна третьекурсница и две выпускницы. Эта – последняя. И если и она… – Грейт, не договорив, оборвал сам себя, но мне стало понятно: у фэйри исчезнет не один Холм, а сразу долина. Вся. Целиком. Потому что нельзя просто так взять и выбесить Ульриха фон Грейта без последствий.

Заноза в ответ так громко промолчал, что воздух в кабинете накалился. А я вдруг представила, как шел торг… пардон, переговоры между этими двумя за мою стажировку, даже если сейчас, когда стороны пришли к соглашению, того и гляди присутствующих шарахнет молнией, столько электричества было разлито вокруг.

Я решила, что стоит поторопиться с подписанием документов, пока меня случайно не шибануло разрядом. И когда протянула стопку листов с моими автографами профессору, Грейт, почти не глядя, поставил свой росчерк в нужных местах и передал мне все обратно со словами:

– Забирай свои документы и своего фэйри.

Я выразительно посмотрела на сидхэ, намекая, что он не мой, а сам по себе, самодостаточный, к тому же расположился в кабинете профессора, так что скорее Заноза профессорский.

Но Катафалка какими-то там взглядами было не пронять.

– Не думал, что ты согласишься, – чуть слышно прошептал он.

– Меня вынудили, как, полагаю, и вас.

Всего одна фраза, но у Катафалка исчезла жесткая складка губ, а взгляд стал чуть мягче.

– Если понадоблюсь – звони в любое время.

Я коротко кивнула.

И Катафалк, обойдя стол, подошел ко мне, обнял, словно на прощание, и прошептал так, чтобы Заноза не слышал:

– Дело явно нечисто. Когда они сделали запрос о стажировке Файн, я ничего не заподозрил, но сейчас этот дивный проявляет излишнюю активность. Но я не имею объективных причин, чтобы отказать. Так что будь осторожна.

Строгий, требовательный, неуживчивый, мизантроп – многие адепты знали профессора только таким. Но для меня он был гораздо больше, чем просто преподаватель. Магистр увидел во мне меня, мой дар, знания, а не только дочь Мэй Бризроу. И я безгранично уважала Грейта, как Наставника, как Мастера, как Человека.

А что до особенностей характера Катафалка… Ну должен же быть у гениального мага хоть один маленький недостаток?