Эпоха для кабанов или Дары Артемиды
Когда кабаны окончательно затерроризировали Город, в мэрии наконец вспомнили про меня. Моя должность называется "релайтер" или, более длинно, "менеджер по связям с общественностью". Как по мне, так название сие идеально подходит для синекуры. В известной степени она, моя должность, и есть синекура. Хорошо хоть, что я оформлена на полставки – все таки не так совесть мучает. Но, тем не менее, существует и общественность, существуют и связи. Однако и те и другие у меня весьма необычные. Даже более чем необычные. Но об этом позже. Пока в Городе все спокойно, про меня не вспоминают. Однако, если на него нападают степные кочевники, наполеоновские армии или дикие кабаны, то сразу призывают к ответу "менеджера по связям". Впрочем, ни кочевников, ни Наполеона я не помню, ведь в этой должности я всего лишь последние три года. А вот сама должность существует в нашем городе с незапамятных времен. Ну а теперь именно от меня потребовали найти решение, потому что ситуация с кабанами начала выходить из-под контроля. Мне это было, разумеется, далеко не безразлично, ведь я люблю свой Город.
Нигде в мире, от вершин Анд до джунглей Суматры, нет еще одного такого города. Попросите меня назвать самое необычное, что есть в Городе и я назову лестницы и Гору. Немало есть на свете городов, раскинувшихся на склонах, но такая Гора есть только у нас. Она хранит немало тайн, многие из которых известны лишь упертым краеведам и таким-же упертым экскурсоводам. А есть и такие тайны, что известны одной мне. По крайней мере – одной мне из живущих на поверхности. Я считаю, и у меня есть на то основания, что наш Город и наша Гора неразрывно связаны. Когда-то, в незапамятные времена, произошли неведомые тектонические сдвиги и Гора врезалась в море под острым углом подобно огромному утюгу. Севернее Горы образовался обширный залив – прекрасное убежище для кораблей. А вот по другую сторону Горы море спокойно накатывается на пологий берег, который неторопливо тянется на юг вплоть до развалин замка крестоносцев. Город же наш растекается по обоим склонам Горы и спускается к воде густой сеткой дорожных серпантинов и пересекающих их крутых лестниц. По улицам ездят машины и автобусы, а вот мне ходить по улицам и скучно и долго. Совсем другое дело – лестницы. Это длинные цепочки щербатых ступенек, которые катятся вниз с Горы в десятках разных мест. Многие из лестниц имеют имена, и я знаю немало домов, выглядывающих своими окнами на лестницу и не имеющих представления об улицах. Поэтому, тот, кто любит наш Город, любит и спускаться по его лестницам. Надо лишь найти ничем не примечательные ступеньки, начинающиеся откуда-нибудь от верхнего променада с видом на бухту и корабли, и смело ступить на них. Вот и все, дальше лестница поведет тебя сама, только знай считай ступеньки. Вначале, стиснутая с обеих сторон зарослями олеандров и алеппских сосен, она неторопливо ведет тебя вниз, пересекая не слишком широкие улицы над которыми переплетают свои ветки те-же сосны, огромные акации или лавры. И вот, ступеньки ведут тебя все ниже, a дома смыкаются все ближе и начинают уже нависать над лестницей. Сосен больше нет, их сменили бугенвиллии и огромные фикусы, у которых непонятно где корни, а где стволы, настолько и те и другие переплелись. Потом появляются неопрятные, лохматые пальмы и начинает явственно пахнуть розмарином от стелющихся под пальмами кустов. А лестница все идет и идет вниз, периодически превращаясь в улицу с магазинами и автобусными остановками и снова становясь лестницей. Наконец, лестница врывается в веселый Нижний Город и заканчивается портом с огромными кранами и разноцветными кораблями. Я знаю все лестницы нашего Города и часто их навещаю. Лемуры тоже любят спускаться по лестницам, но они делают это изнутри и спускаются они не вниз, а вверх. Как именно? Не спрашивайте, я все равно не смогу объяснить, хотя однажды сама это видела.
Но сейчас мне самой надо было подниматься вверх на Гору, а подниматься по ступенькам это совсем не то что спускаться – на это я решаюсь не так часто при всей моей любви к лестницам. Поэтому пришлось воспользоваться подземным фуникулером, который мы гордо зовем "метро". На самом деле это три небольших вагона, пол в которых тоже представляет из себя лестницу, потому что вагоны поднимаются круто вверх. Поднимаются они не сами, их тянут вверх "за веревочку". И все же здесь есть многое из того, что ожидаешь встретить в порядочном метро: платформы (правда – весьма короткие), электронные табло, турникеты и даже небольшой эскалатор. Перед выходом в Город я позвонила по одному, известному только мне, номеру. На звонок ответила старушка, живущая на самом краю Горы с видом на море. Разговор был всего лишь о здоровье, но я знала, что после моего звонка она сразу пойдет в монастырь неподалеку. Там, посередине монастырской церкви, она найдет старинный колодец. Считается, что его выкопали еще первые христиане, спасаясь в катакомбах от преторианцев. Потом над колодцем построили церковь, которую неоднократно разрушали мамлюки и турки и которая каждый раз возрождалась на том-же месте. На самом же деле колодец значительно старше, но знаю это одна я. Старушка бросит в колодец маленькую монету. Любой нумизмат, увидев ее (монетку, а не пожилую даму) сошел бы с ума от зависти, ведь это медный обол страшно подумать каких времен. Но старушка этого не знает и лишь подозревает, что совершает грех. Раз в месяц она кается в нем своему исповеднику, который с доброй улыбкой отпускает ей грехи, списывая историю с монеткой на возрастные фантазии. Сама же монетка подобно пластмассовому жетону в питерском метрополитене всегда возвращается ко мне… В середине дня народу в подземке мало, и в нашем вагоне не было никого, кроме меня и глуховатой бабули. Поэтому я не удивилась, когда по крыше вагона постучали. Через пару секунд осторожный стук повторился. Похоже, сегодня меня будут рады видеть…
Но давайте, пока мой вагон медленно ползет вверх, вернемся к нашим кабанам. Всемирная эпидемия коронавируса, не обошедшая стороной и наш город, удивительным образом улучшила экологическую обстановку. Во время тотального карантина столь же тотально опустели улицы и эту нишу не замедлили заполнить братья наши меньшие. Например, в одном курортном городе дикие серны повадились ходить на пляжи, закусывать газонами и прятаться от солнца под пляжными зонтиками. А в нашем городе объявились кабаны. До сих пор в городских палисадниках копошились мангусты, ежи, одичавшие кошки и прочая мелкая живность. Кабаны же жили себе мирно в глубоких оврагах, рассекающих районы нашего города и густо заросших мелким дубняком и разными вкусными корешками. Казалось бы, что еще надо: живи себе спокойно, никого не трогай, плоди поросят. Мы не ходили в их непроходимые заросли, а они не появлялись в наших "асфальтовых джунглях" и все были довольны. Но вот, какой-то свинский первопроходец забрался в опустевший город и вкусил от прелестей мусорного контейнера. И понеслось…! Первопроходцы доложили по инстанции, и хрюкающий народец потянулся к благам цивилизации. Вскоре хрюшки подсели на пищевые отходы так, как иной наркоман – на тяжелые наркотики. Вначале они приходили ночью, опасаясь собак и бдительных старушек, но вскоре окончательно обнаглели. Я своими глазами видела здоровенного хряка, который разлегся на газоне около школы и чуть ли не храпел, не обращая ни малейшего внимания на щелканье фотоаппаратов. Поначалу общение между горожанами и кабанами обходилось без агрессии. Многие воспринимали хрюшек как еще одну городскую достопримечательность, вроде обосновавшихся в городском парке хиппи. Некоторые даже говорили о санитарной функции кабаньего народа, подчищающего мусор и отходы. Особенно старательно поддерживали эту версию в санитарной службе мэрии, плохо справляющейся с вывозом мусора. Но когда на газонах стали появляться кабаньи мамаши с выводком полосатых поросят и начали приучать свое потомство к благам мусорных бачков, знающие люди насторожились.
До поры до времени кабаны нас не трогали. Но животным, подобно людям, свойственно наглеть. И вот однажды молодой секач попытался отобрать коробку с бутербродами у девочки, мирно идущей в школу. Девочка, к счастью, оказалась крепким орешком и так просто не сдалась. Не долго думая, она накостыляла наглому животному по пятачку школьным рюкзаком, под завязку набитым тяжелыми учебниками, и обратила грабителя в постыдное бегство. Однако, как показало время, покушение на бутерброды было лишь первым в цепи дальнейших недоразумений. Надо заметить, что недоразумениями подобные происшествия придумали называть у нас в мэрии, чтобы не создавать паники в народе и не портить статистику. В дальнейшем последовали следующие "недоразумения":
➢
Наглый кабан отобрал у старушки любовно оберегаемый пакетик с пастилой. При этом сам кабан был деловит и молчалив, а вот старушка визжала подобно стаду кабанов.
➢
Банда хрюшек повадилась ходить по палисадникам и жрать луковицы гладиолусов и цикламенов. Собак они уже не боялись, и запуганные псы лишь тихо повизгивали, не решаясь лаять.
➢
Какой-то лихач, несущийся с недозволенной скоростью в навороченной тачке по безлюдной улице, врезался в полтонны жесткого мяса, застывшей в ступоре в лучах фар. Машину пришлось списать, сам лихач попал в больницу, а судьба кабана была печальной. Правда, лихач получил весьма солидную компенсацию от страховой компании. А вот семья покойного кабана не получила ничего и некоторым это показалось несправедливым.
➢
Кабан упал в пустой общественный бассейн и не смог самостоятельно выбраться. Бедолагу выручали специально обученные люди, одного из которых спасенный благодарно покусал.
➢
Семейство кабанов забралось в частный бассейн во дворе виллы и, визжа от восторга, наслаждалось купанием до вечера. Пожарники отказались помочь владельцам имения, мотивируя это отсутствием необходимых навыков. Примерно также отмазалась и полиция. В ветеринарной службе безапелляционно сообщили, что кабанами не занимаются, поскольку те не являются домашними животными. В обществе охраны природы тоже не смогли помочь, но строго предостерегли от попыток нанести какой-либо вред кабанам. Это, по их мнению, было бы нарушением закона. Кабанам, однако, не возбранялось наносить вред людям.
Последний случай имел далеко идущие последствия. Когда юридический советник мэрии поднял соответствующие законы и подзаконные акты, нарисовалась неприглядная картина. В нашей местности еще с турецких времен существует масса бессмысленных законов. Отмена их требует титанических юридических усилий и поэтому де-юре они действуют до сих пор. К примеру, если вы собираетесь привести медведя на пляж, то я бы настоятельно не советовала вам это делать. Согласно какому-то замшелому, но все еще действующему юридическому акту времен Блистательной Порты, такое действо карается у нас тюремным заключением и серьезным штрафом. Но вернемся к кабанам. Оказалось что незаконным будет не только суровый отстрел кабанов, но даже и осторожная попытка их насильственного выселения. Так как средой их обитания стали улицы и парки нашего города, мы оказались в юридическом тупике. А ситуация продолжала ухудшаться. В нашем некогда спокойном Городе стало опасно по ночам выходить на улицу. Теперь это рисковали делать только бывшие бойцы спецназа и бесстрашные пенсионерки. Детей начали запирать дома. Разгневанные жители атаковали мэрию жалобами, грозились переизбрать всех и вся и, похоже, это не было пустой угрозой. Руководители городских служб лишь профессионально разводили руками, а наш городской голова глотал одну таблетку от головной боли за другой и беспокойно ерзал в кресле, которое уже ощутимо качалось под ним. Вот тут-то и вспомнили про меня.
Надо отметить, что на мою должность не выбирают – на нее назначают. И назначает на нее отнюдь не мэр и не кто-либо из его многочисленных заместителей. Назначили меня на эту должность еще тогда, когда в мэрии никто и не подозревал о моем существовании, а сама я даже не достигла совершеннолетия. Произошло это вот как…
Объективно говоря, было это всего лет десять или немного больше тому назад, а теперь кажется – минула целая вечность. Действительно, много чего произошло за эти несколько лет: служба в армии, мой первый мужчина, путешествие по Центральной Америке, поступление в университет. А тогда я еще была нецелованной (почти) девчонкой-подростком, восторженной и романтически настроенной. Впрочем, я и сейчас такая, хоть и слегка умудренная. В то лето мы завалились всей нашей школьной компанией в лес на вершине Горы, чтобы отпраздновать окончание учебного года в предвкушении двух месяцев свободы. Нет, все было вполне прилично. Как мальчики так и девочки, все мы были из хороших семей и до оргии нам было как человечеству до всеобщего благоденствия. Но все же, кроме жареных на костре сосисок, мы позволили себе некоторую толику пива, причем для некоторых из нас это было первое знакомство с алкоголем. Меня с непривычки развезло, и я поплелась в сторону от костра подышать свежим воздухом. Вслед за мной поплелся и… Но лучше обойдемся без имен. Юноша намекал на нечто романтическое, но мне было не до вздохов под луной, и я отделалась от него, боюсь что немного грубовато. Теперь я осталась совсем одна и свежий воздух быстро устранил последствия выпитого. Я огляделась. Полная луна светила как фонарь в парке и мне не было страшно. Не было мне и одиноко и уж совсем не хотелось возвращаться к треску костра и шуму голосов. Вместо этого хотелось мне стоять здесь в одиночестве и пить эту прекрасную ночь как вино. Слева и справа от меня виднелись подсвеченные лунным светом низкие сосны, все как одна покосившиеся в одну и ту же сторону в соответствии с розой ветров. Сзади меня подмигивал костер и слышались приглушенные голоса, а перед мной каменистый обрыв падал в глубокий овраг уходящий на запад, к морю. Зимой по его дну течет веселый ручей, обкатывая темные, скользкие камни, а сейчас там уже должно быть сухо и круглые камни посерели. Ничего этого я не видела в неясном лунном свете, но все это было там, в темноте и в моем воображении. Призывно и протяжно заплакал шакал, ему подпел другой, потом – третий. Хор шакалов при полной луне… Вы когда-нибудь слышали такое? Только ничего не понимающие невежды будут говорить о заунывном вое… Нет, это было прекрасно! И вдруг… Если у вас в жизни никогда не было такого "вдруг", то мне вас жаль. Значит у вас никогда не замирало сердце и не ёкало в груди. А теперь попробуйте-ка объяснить что-такое "ёкает" тому, кто не испытал это ощущение. Вот то-то же!
Их было трое. Три маленьких фигурки в лунном свете. Потом они меня неоднократно убеждали, что падать в лунном свете – это многовековая традиция. Хоть убейте меня, но не верю я ни в какие традиции. Как по мне, так все много проще: только при полной луне они могут любоваться на то, что находится за пределами их горы. А при свете дня они падать не могут, солнце их слепит. Падают они весьма необычно – вверх. Да, да, именно вверх! Ведь у обитателей Горы отрицательная масса тела. Поэтому и вес у них отрицательный. По крайней мере, именно так они мне потом объяснили, хотя, признаться честно, мне до сих пор не до конца понятно. Нет, физику я сдала очень неплохо, но просто не укладывается в голове как кто-то или что-то может падать не вниз, а вверх. А ведь я видела это своими глазами. Тут, пожалуй, и сам Эйнштейн начал бы тормозить. Ну а я, хоть и очень умная, но все же далеко не Эйнштейн. Поэтому у меня иногда голова идет кругом, причем в буквальном смысле и мне даже начинает казаться, что я сама падаю "вверх". Но тогда я ничего этого еще не знала, а лишь с изумлением уставилась на три небольших тела, стремительно взлетевших вертикально вверх из-под обрыва. Они взлетели и запрыгали вверх-вниз, размахивая конечностями и напоминая воздушные шарики на привязи. Да они и на самом деле были привязаны, хотя тогда мне не удалось рассмотреть державшие их тонкие нити. При этом у меня заложило уши, как от перепада давления в садящемся самолете или при очень громком и близком крике. Это было более чем странно, потому что вокруг стояла почти полная тишина (шакалы уже отпели свое), нарушаемая лишь негромким треском цикад. Уже потом я узнала, что это и был крик – они кричали от восторга. Просто мои уши слышали этот крик, а сама я – нет.
Прошла минута, другая и прыгающие фигурки спустились вниз и исчезли, как и не было их. Но меня не проведешь, в магию я не верю и поэтому заподозрила, что скрылись они под землей. На самом деле они не спустились, а "поднялись" вниз, но тогда я еще этого не знала. Мне, конечно, следовало испугаться, как положено пугаться нормальному человеку при встрече с непонятным. Но я почему-то не испугалась. Наверное, я не совсем нормальная, а хорошо это или плохо – не мне судить. Как бы то ни было, но я подошла к обрыву и осторожно заглянула вниз. Там виднелась пещера, что меня почему-то совсем не удивило. Впрочем, это оказалась даже и не пещера, а совсем небольшое отверстие в стене, в которое, однако, при определенном усилии мог пролезть человек. Такие детали мне удалось узнать, когда я пробралась ко входу в неизведанное по едва заметной тропке, протоптанной, наверное, сернами. Спелеологией я никогда не занималась, по пещерам до этого не лазала и, разумеется, не имела под рукой ни каната, ни фонарика. Ну не дура ли? В общем, когда я от большого ума полезла под землю, у меня не было при себе ничего, кроме пары упаковок мятной жвачки в кармане джинсов. Жвачки должны были по идее скрыть от родителей запах выкуренной недавно на двоих сигаретки. В общем, я недолго думая рванула за своим "Белым Кроликом".
Внутри оказалось здорово, хотя я не увидела поначалу ничего особенного. И, тем не менее, мне было безумно интересно. Почему? Наверное я уже понимала "это ж-ж-ж не спроста". Но ко мне поначалу лишь присматривались и ничего тогда еще не показали, а чудеса начались лишь в следующий визит. Вот только пролезая через тесный лаз и осматривая грандиозную пещеру, дальний край которой терялся в темноте, я почувствовала нечто странное, какое-то необычное ощущение внутри моей собственной головы. На что же это было похоже? Наверное на то, как будто тебе осторожно чешут застывшие в ступоре мозги. Вам когда-нибудь чесали мозги? Нет? Ну тогда я и не буду пытаться это передать. Ощущение было приятное и, помнится, я даже глупо захихикала от удовольствия. Потом я узнала, что они стирают память тем, кто по ошибке забрел в Подземную Страну. Делают они это с хирургической точностью, не трогая ничего лишнего. Для этого на всех входах в Гору сидят Сторожа. Потом мне показали одного из них, потому что без сопровождающего увидеть здоровенную улитку сливающуюся со скалой было практически невозможно. Такой Сторож ставит входящему "зарубку" в мозгу, а потом ему стирают в памяти все, что после "зарубки". И то же самое должно было произойти со мной. Но не произошло. Почему? Оказалось, что для стирания памяти необходимо чтобы человек испугался или, хотя бы, насторожился. Тут не нужен панический, пробирающий до костей страх. Отнюдь! Им достаточно незначительного опасения, легкого страха перед неведомым, боязни. Ничего из этого со мной не произошло, я лишь испытывала необыкновенный восторг. Посудите сами… Мягкий, приятный полумрак вместо абсолютной тьмы. Чистый, чуть ли не вымытый пол пещеры вместо ожидаемого глиняного месива. Необычно прохладный для летнего времени ветерок несет легкие пряные запахи. В общем, мне под землей понравилось. Ну а я, похоже, понравилась им. Вот так я и стала "релайтером", а лемуры – моей "общественностью". Помню как предыдущий "релайтер" пришел ко мне в гости уговаривать меня принять должность. Смешной человек – я была согласна еще в тот момент, когда увидела его в дверях с совершенно ненужным (хотя и вкусным) тортиком и бутылкой хорошего вина. Непонятно мне было только одно: как от такой должности можно отказаться. Он тогда грустно улыбнулся, поднял бокал и сказал:
– Выпьем же за то, чтобы ты никогда не переросла Гору!
Мне было непонятно, как можно "перерасти Гору", но мы выпили по глотку и он долил нам совсем по чуть-чуть и поднял второй тост:
– А теперь, девочка, мы выпьем за то, чтобы однажды ты переросла Гору!
Непонятное стало только непонятней, но я послушно выпила еще один глоток. У того "релайтера" было трое детей и красивая молодая жена. Они готовились к переезду в Канаду и он пришел сдавать дела. С тех пор меня не оставляет тревожная мысль о том, что случится, когда я “перерасту” Гору.
…Из вагона подземки я вылезла на одну остановку не доезжая до верхней станции. Двое или трое случайных пассажиров потянулись к выходу и на короткой платформе не осталось никого, кроме меня. В самом конце платформы уже открылся проход, я быстренько туда скользнула и проход немедленно затянулся. Платформа опустела, но это не удивило никого, не исключая камеры наблюдения. Наш начальник службы безопасности давно позвонил в управление подземки и предупредил их, что баланс прошедших через турникеты не сойдется сегодня на единицу. Был начальник сухоньким старичком самого незаметного вида, друзей и знакомых у него почти не было и мало кто знал о его боевом прошлом в команде подводных диверсантов. А вот мы с ним были хорошими друзьями, потому что еще во время первой Войны в Заливе он научился не задавать лишних вопросов "релайтерам". Тогдашний мэр по дурости возмутился расходами на креветок и лемурам на какое-то время перестали выдавать то, что им полагалось по древнему договору между Горой и Городом. А потом одному полоумному диктатору захотелось проверить как далеко достают его баллистические ракеты. Самого диктатора благодарные граждане вскоре повесили на главной площади его столицы, но до этого нам пришлось пережить пару непростых недель. Я тогда была совсем сопливой девчонкой, но помню с каким жутким воем зенитные ракеты разгонялись над нашим домом, несясь навстречу баллистическим чудовищам. Многие тогда еще лазали на крыши любоваться необычным феерверком, когда вражеские ракеты взрывались на подлете к Городу. Но противоракеты установили на Горе не сразу. Поэтому первые залпы по Городу останавливать было некому. Точнее, некому кроме лемуров. Не знаю как, но они поняли, что вражеские снаряды должны попасть прямо в нефтеперерабатывающий завод. И, хотя Город не выполнял своих обязательств, они прекрасно понимали что будет с Горой и Городом, если ракеты попадут в цель. Поэтому три ракеты разорвались на пустынном берегу. Четвертая-же ракета попала прямехонько в строящийся торговый центр – гордость тогдашнего мэра. Там она и застряла, пробив перекрытия, но так и не взорвавшись. Я сама видела фотографии этого чудовища, висящего посреди строящегося зала. Намек был очевиден. Тогдашний "релайтер" даже ехидно предлагал так и оставить ракету украшением комплекса, но мэр отказался увековечить свой позор. К тому же в нашей армии, в которой есть специалисты по самым неожиданным дисциплинам, нашелся некий чин, неожиданно осведомленный насчет лемуров. Он показал мэру графики траекторий, чем окончательно его убедил. Как бы то ни было, но с тех пор креветки поступают в Гору бесперебойно. Между прочим, я так и не поняла как они сбили ракеты с курса, хотя мне добросовестно пытались объяснить.
Меня встречал Ася. На самом деле его зовут иначе, но никто из живущих на поверхности не в состоянии произнести лемурийское имя. Поэтому, когда нас познакомили, я назвала его именем одной из моих подруг, у которой были такие-же постоянно удивленные огромные глаза слегка на выкате. Потом я узнала, что Ася – мужчина (не требуйте от меня называть лемуров самцами и самками), но имя уже прижилось.
– Спасибо за рыбу – приветствовал он меня традиционной фразой.
Я подозреваю, что он цитирует Дугласа Адамса, хотя утверждать не берусь. На самом деле лемуров мы снабжаем вовсе не рыбой, а креветками. Этот обычай уходит своими корнями в доисторические времена, когда Город еще не был городом, а вот Гора уже была, и еще тогда люди и лемуры договорились помогать друг другу. Оказывается, креветки нужны им для продолжения рода. Это вовсе не секрет, ведь лемурам можно задавать любые вопросы и они всегда честно отвечают. Вот только не всегда их ответы удается понять. Посудите сами, что произойдет, если тебе прямо в голову помещают некие сведения. Ну а сведения эти содержат такие понятия, для которых у тебя, да и ни у кого другого, еще нет слов. Боюсь, что такие сведения будут бесполезны. Но приходится терпеть, потому что другого способа общения мы пока не придумали. Вот и приходится ограничиваться той информацией, которая хорошо ложиться на уже известные тебе понятия. Надо бы научиться невербальному пониманию, но пока что у меня получается не слишком хорошо. Как бы то ни было, но тема креветок звучала в моих мозгах особенно туманно. Поэтому в последнее время я начала подозревать, что продолжение рода тут не причем, а лемуры элементарно подсели на савиче.
Кстати, между собой они общаются нормальной звуковой речью. Впрочем, назвать ее нормальной было бы неправильно, ведь человек просто не в состоянии издавать такие звуки, а человеческое ухо не в состоянии их воспринять. Не говоря уже о психике. Я неоднократно пыталась произнести на их языке хотя бы одно только слово "привет", но тщетно. Ну, посудите сами. Представьте себе для начала симфонический оркестр, играющий нечто бравурное. Потом добавьте к этим звукам грохот работающего танкового дизеля с разболтанными цилиндрами (мне доводилось слышать такое в армии). Но и это еще не все. Теперь на этом фоне озвучте разговор пяти-шести бабулек на лавочке, смешанный с воем трех-четырех шакалов и грохотом копера, забивающего сваи. Смешав все это воедино, воспроизведите на удвоенной скорости при низкой громкости. Сделали? Теперь у вас есть отдаленное представление о том, как разговаривают лемуры.
В общем, я так и не поняла как именно креветки помогают процессу зачатия у лемуров. Понятно лишь одно: доступа к морю у них нет и поэтому мы им нужны. Они нам тоже необходимы, ведь именно лемуры защищают наш город от катаклизмов, как природных, так и рукотворных. Как бы то ни было, но странный симбиоз Города и Горы длится уже веками.
После первого знакомства с обитателями Горы, я немедленно полезла в Сеть. На экран моего ноутбука тут-же выскочили многочисленные фотографии смешных и милых зверьков с серой шерсткой, выпученными глазами и змейками полосатых хвостов. Как-то раз Ася, после некоторого колебания, признался что между жителями Горы и обитателями Мадагаскара действительно есть некое родство, подобное схожести людей и приматов. Лемуры похожи на лемуров, хоть это и звучит как тавтология. Но есть и отличия. Лемуры Горы крупнее своих мадагаскарских братьев меньших, с большими головами (надо же куда-то девать мозги) и более короткими, но столь же полосатыми хвостами. А еще у них веки расположены по бокам глаз, а не сверху и снизу, как у всех остальных на планете. Поэтому очень интересно смотреть на то, как они закрывают глаза – как будто задергивают шторы на окнах. Ну и, разумеется, отрицательная масса тела. Но об этом я уже вроде упоминала. Или нет? Из-за этой самой массы они и не могут покидать Подземную Страну. Однако лемуры любят опасную забаву – падение вверх, некое подобие нашего банджи-джампинга. Только нас подстерегает опасность разбиться, а их – улететь в верхние слои атмосферы или даже в космос. Ужас-то какой! Хорошо хоть что их нити, хоть и безумно тонкие, но никогда не рвутся.
При более глубоком погружении в Сеть я вышла на откровения мадам Блаватской, труды теософов и сведения о загадочной Лемурии. Ну что вам сказать? Обитатели горы вовсе не похожи на аборигенов легендарного материка: отнюдь не трех метров росту, вовсе не такие всеблагие, да и на людей совсем не похожи (сравнение Аси с моей подругой – не в счет). И все-таки какая-то смутная связь прослеживается. Ответы Аси на заданные мной вопросы на эту тему характерны особенной неопределенностью. Жители Лемурии вроде бы отличались долголетием. Наши лемуры тоже живут веками, если не тысячелетиями. Может быть они даже бессмертны. К примеру, мой Ася утверждает, что был свидетелем того, как мамлюки Бейбарса пришли к Горе и разграбили рыбацкий поселок, который еще не был Городом. В тот год лемуры не получили своих креветок: их было просто некому ловить. Ну а некоторые из лемуров помнят и более ранние времена. Дело в том, что креветки им приносят к небезызвестной пещере Ильи Пророка на северном склоне Горы. Однажды я упомянула в разговоре библейский диспут между Ильей и его языческими оппонентами. Как известно, там не обошлось без магии и пиротехники, а из ехидных замечаний лемуров я поняла, что не обошлось и без них. Стало сразу понятно, кто именно снабжал их креветками в те далекие времена.
Сами себя они называют "кармелитами". Неудивительно, ведь и сама Гора называется "Кармель". Правда, существуют еще монахи ордена кармелитов и монашенки-кармелитки. И те и другие построили по монастырю на Горе и тешат себя тем, что именно они придумали этот термин. На самом деле это плагиат и кое-кто в обоих монастырях прекрасно это знает. Дело в том, что под этими зданиями расположены обширные и не до конца исследованные катакомбы. В них скрывались еще ранние христиане от римлян, а потом и монахи от турок. Ну а про то что эти катакомбы соединяются с Подземной Страной знают всего несколько человек. Один из них – "релайтер" нашей мэрии, то есть – я.
На входе в Церемониальный Зал мне отсалютовали своими мушкетами два гвардейца, стоящие здесь еще с наполеоновских времен. Когда Буонапарте прогнал турок из наших мест, он первым делом подтвердил привилегии лемуров и погасил задолженность Города по креветкам перед Горой. Это вызвало симпатии обитателей Горы и было нелишним, так как вороватость и необязательность турецкого губернатора давно уже их раздражали. Потом французы ушли дальше осаждать Северную крепость, но креветки продолжали исправно поступать. Крепость Наполеон так и не взял, хотя шуму и грохоту там было немало. Были и раненые. Поначалу их положили в монастыре на вершине горы. Но французская армия уже не отступала обратно в Египет, а бежала. Поэтому тяжелораненых решено было оставить, хотя существовало опасение что турки будут мучить пленников. На самом деле турки вовсе не собирались никого мучить. Они лишь хотели по турецкому народному обычаю содрать с живых французов кожу в знак преклонения перед их доблестью. Многие раненые не хотели, чтобы перед их доблестью преклонялись так брутально и попросили оставить им яд. Так они и вошли в анналы истории как выбравшие легкую смерть вместо мучительных почестей. На самом же деле, их всех забрали в Гору, где они и живут до сих пор. Мне и самой неоднократно приходилось видеть французских гренадеров, стоящих под землей в почетном карауле.