– Подожди… Так что… Это, значит, дядя мой? – Божена даже заулыбалась от неловкости. – Кот…
Баба Тася вздохнула.
– Нет, Боженька. Я, как Ивасю родила, так уж больше не могла понести. А потом, через пару лет, бросили девчонку у лечебницы, на крыльце. Ну, все знали, кто бросил, – деревня же… Я пошла и взяла. Мать смолчала, а отец пришёл – пьяный-пьяный, дверь сломал, говорит: «Отдай, лучше я её своими руками утоплю, чем ведунье дам». Грозился много, да только как домой шёл – сам утоп. В луже на дороге. Что с пьяного-то взять? – баба Тася усмехнулась. – Так Богдана и осталась у меня.
Божена только глазами хлопала. Снова мелькнула мысль, что бабушка ведь совсем старенькая, мало ли… А потом сами собой начали всплывать в памяти скупые рассказы матери об её детстве: что в деревне у неё не ладилось и друзей не было, что мечтала уехать в город и начать новую жизнь… И говорила она о своей прежней, догородской жизни очень неохотно, стараясь закончить разговор побыстрее. И за всю жизнь Божены ни разу не навестила бабу Тасю, хотя по телефону с ней говорила радостно, всегда посылала открытки и подарки к праздникам, а ещё – часто звала в гости. Вот только баба Тася не соглашалась, отнекиваясь дальним расстоянием и возрастом.
– Что, внучка, может, хочешь с Ивасей свидеться? – бабушка улыбнулась лукаво. – Тут уж поверишь.
Божена посмотрела на неё растерянно, перевела взгляд на печь – там снова громыхнуло, но больше ничего не произошло.
Баба Тася поднялась со стула и пошла к печи, опустилась перед ней на колени.
– Ивась! Все знают, что ты там. Выходи!
Некоторое время ничего не происходило – Божена уж решила, что и дальше не будет – но тут из-за печи выглянула морда Пушка, сверкнула на неё зелёными глазами и спряталась обратно.
– Боженька, иди сюда, – бабушка поманила её. – Попроси его. Я ж говорю – он к людям не ходит, а тут… Вот и спужался.
Девушка, помявшись, встала, подошла к печи, присела на корточки. Откашлялась.
– Ивась… – голос скрипел. – Выйди, пожалуйста…
В голове крутилось: «Что за бред… Вот так езжай в деревню – начнёшь с котами разговаривать… А кот заколдованный, поцелуешь – в лягушку превратится… Или в козлёночка… Может, я сплю?..»
Пушок снова выглянул из-за печи, посмотрел на Божену внимательно, выскользнул – шерсть его была на удивление чистой – и рванул в коридор.
– Штаны надень! – крикнула вслед баба Тася и, подойдя к кухонному столу, пояснила внучке. – Привык он уже, котом-то… Я его учила письму, цифрам, да ведь я сама не шибко грамотная. И он – упёртый, всё по-своему. Так что ты не серчай – он обхождения не знает, но хлопец добрый, не обидит.
Божена вернулась на свой стул, наблюдая, как бабушка заваривает чай – по кухне разнёсся запах чабреца – и ставит на стол три дымящиеся чашки.
– Любит он чабрец с мёдом. С детства любил. Смешно даже: все котам молоко наливают, а я – чай. В блюдечко-то. И он хлебает, – баба Тася улыбнулась.
Божена хотела было улыбнуться в ответ, только вместо улыбки вышла напряжённая гримаса. Она вроде и хотела, чтобы рассказ бабы Таси оказался правдой, но и боялась – как жить в мире, где, вопреки книгам просветителей, по домам разгуливают покойники, обернувшиеся котами? Только она задумалась, глядя на пар, волнами стелющийся над чашкой – в нем словно запутался солнечный луч из окна, как в коридоре раздался шум. Вздрогнув, Божена подняла глаза.
На пороге кухни, оглядывая исподлобья её и бабу Тасю, настороженно замер хорошо знакомый парень. Взъерошенные светлые волосы по-прежнему спадали прядями на лицо, но теперь это не казалось пугающим. Обычные волосы, только спутанные. Да и лицо обычное – как было в снах, а не в зеркале. Парень и в самом деле надел потёртые джинсы, но больше ничего. Скользнув взглядом по его груди и животу, Божена отвела глаза и покраснела.
– Ты чего нечёсаный-то? И без рубахи? Я ж учила… – баба Тася призывно махнула руками. – Ладно, поди сюда.
Ивась ещё раз покосился на Божену и направился к матери. Девушка даже рот открыла от удивления – за ним змеился длинный и пушистый белый хвост. Видимо, в джинсах было прорезано отверстие.
– И с хвостом на кухню! Говоришь, говоришь – как об стену горох… – баба Тася поднялась к парню и начала пальцами расчёсывать его волосы, убирая с лица. – Ох, горе ты луковое…
Парень одним движением упал на колени, обнял бабу Тасю и спрятал лицо в её одежде. Та погладила его по голове.
– Ну ладно, ладно. Ты ж Боженьку знаешь, чего стесняться? Садись лучше чаю попей. Давай, – она потянула парня вверх.
Ивась поднялся, подхватил неподалёку третий табурет, поставил к столу, сел и буркнул:
– Я говорил – без хвоста плохо. Ходить неудобно.
Божена даже вздрогнула – ей почему-то казалось, что парень непременно должен изъясняться мяуканьем. Вместо этого голос у него был тоже вполне обычный, только немного хриплый – как будто спросонок. Девушка во все глаза разглядывала Ивася, который уткнулся в свою чашку и сосредоточенно отхлёбывал чай. «Парень как парень… И ведь правда красивый… А я думала, таких не бывает…». Божена покосилась на лениво метущий по полу хвост. «Может, он просто родился с хвостом? Ну, бывают же люди с мутациями – по семь пальцев, например. А у него – хвост. А бабушка испугалась и решила, будто он – кот. Умом тронулась с горя. А на самом деле ничего в этом нет… А как я сама видела кота? Ведь Пушок-то есть, точно есть. Может, просто совпадение. Подумаешь, белый кот… А тогда где он сейчас?». Божена непроизвольно поискала глазами по кухне, прислушалась к звукам дома – ничего.
Баба Тася улыбнулась.
– Ну и устроили вы вчера… «котовасию». Меня спужали, друг дружку спужали… Ты, Иваська, не мог мне сказать? Мол, познакомь меня?
Парень покосился на неё от чашки.
– Чего знакомить? Она вон меня чудищей обозвала. И змеёй.
– Да она ж не со зла… – баба Тася посмотрела на Божену просительно.
Девушка затараторила:
– Нет, я ничего такого не имела в виду… Вы не подумайте – я очень толерантна, – для убедительности она взмахнула рукой. – Очень. Я с пониманием отношусь к самым разным… людям… и отношениям… и всему… Я просто… Ну, от неожиданности… А вообще, вы не похожи на змею, это в темноте показалось. Я вот теперь понимаю – наверное, на кота похожи, да? – она издала нервозное гыканье. – Ну, зубы и прочее. Я вообще котов люблю. Там просто зеркало такое старое, тёмное, и что-то мне змея пришла в голову, а вообще – совсем непохоже. И на чудище тоже. Это я ужастиков пересмотрела. А так – у вас очень милый хвост. Такой… красивый. И вы тоже… очень… это… – Божена окончательно смутилась и опустила взгляд в чашку с чаем, к которой до сих пор не притронулась.