Дочь партизана

- Наверное, ты была милой девочкой, - сказал Крис.

- Даже в самой вздорной бабе прячется милая девочка, - ответила я.

Забавно, но тогдашние маргиналы исхитрились повернуть дело так, что маргиналами выглядели все прочие.

Человечество, сказал старик, никогда не избавится от страданий, потому что больше всего любит страдать.

Папа, мне просто надо уехать, сказала я, и он ответил: "Езжай хоть на край света, но разбитое сердце странствует вместе с тобой".

Я-то думаю, что нет ничего проще, чем морализировать по поводу чужой распущенности, ибо принципами легче всего оправдать собственную трусость.

- Я создана быть юной, - сказала она. - Сейчас самый мой возраст, и я хочу взять от него как можно больше, потому что он не вечен. Когда-нибудь я стану разумной и буду принимать взрослые решения. Найду работу и жильё. Буду считать гроши и оплачивать счета. Потом замечу, что возле глаз появились морщинки, а груди слегка отвисли (если они, конечно, отрастут вообще), и тогда подыщу себе многообещающего мужа, которому надо гладить рубашки. Сумасбродка во мне потихоньку умрёт, чего я даже не замечу, но в один прекрасный день посмотрюсь в зеркало и увижу отражение своей матери, и тогда нынешнее время с тобой покажется чудесным сном, привидевшимся кому-то другому.

В моей биографии всё было благопристойно и здраво, однако на медленном огне английской учтивой сдержанности выкипело немало любви.

По-моему, Розина коммунистическая вера сродни набожности тех католиков, что крестится на церковь, но внутрь никогда не заходит и ни бельмеса в богословии.

Была война, и те, кто уцелел, беспрестанно о ней говорили - удивлялись, что всё ещё живы. "Моя жизнь эпилог, который гораздо длиннее самой повести, часто говорил отец и поднимал стакан: - Так выпьем за долгий счастливый финал и всех бедолаг, кому не свезло..."

Всякий человек бежит от себя. Все бегут, бегут, а в один прекрасный день остановятся и тогда умирают, но никто никогда не достигнет цели.