Ведьма в подарок

Ага. Так. Ясненько. Аара Таллиатьери наняла меня, чтобы защитить своего блудного сыночка, шалопая и хулигана. А оказалось, что он – повелитель льда и единственный демон, способный защитить Ледяную империю от вторжения драконов. Неожиданно. А тут прихожу я, наглая ведьма со своими защитными сеточками и косичками. Удивляюсь, почему он не выкинул меня к драконам, как только узнал о цели моего приезда. Его мать, что, не знает, чем занимается сын и кто он такой?!

– Я заключил себя в лёд, – продолжил Рин и взял меня за руку, помогая подняться. – Моя жизнь – лёд.

Хочется сказать, что у нас с ним много общего, потому что я люблю лёд в коктейлях, но не думаю, что он оценит мою шутку.

– Всё ещё хочешь посмотреть на мою жизнь? – спросил он.

Я кивнула, потому что хочу. Честно, хочу. Даже если придётся снова удерживать кокон, чтобы выжить. Когда ещё представится возможность посмотреть на жизнь повелителя льда? Да и такой красоты, как в этом карьере, я ещё никогда не видела.

– Тогда посмотришь, – кивнул Рин. – Лёд говорит со мной, отвечает на мою магию, и я знаю о любом вторжении. Я летаю над горами, спускаюсь в карьеры и говорю со льдом.

Полагаю, что это – то самое, что аара Таллиатьери скромно обозначила словами: «У моего сына свой бизнес». Интересно, куда и кому он платит налоги?

Мы забрались обратно в слайдер.

– Не мог бы ты предупредить меня, что нам предстоит испытать.

– Мы спустимся в карьер, а потом полетаем над горами.

«Спустимся». Как много скрыто в этом слове! Мы сорвались с края и полетели вниз. Свободный полёт, чтоб у Рина рога искривились! Желудок прыгал в горле, по телу бежали мурашки, а глаза слезились от восторга. Шлейф огней, полосы цветов, блеск льда – и вот мы уже на дне.

– Мы с тобой очень разные, Женевьева, – сказал Рин, когда мы остановились. Надо же, какой наблюдательный! Интересно, что именно бросилось ему в глаза? То, что я вдвое меньше его, без рогов и прочих причиндалов, с голубыми глазами, каштановыми волосами и даром ведьмы?

– В каком смысле разные? – поинтересовалась, хмурясь.

– Для тебя то, что ты здесь видишь, – это красота, а для меня – уродство.

Этого я не ожидала.

– Как ЭТО может быть уродством?

– Ты, как ребёнок, радуешься искусственным магическим огням, а это всё цацки. Дрянь. Потому мы и живём в темноте. Искусственный свет превращает мир в иллюзию. На самом деле прекрасен только настоящий свет, я докажу тебе это. А пока радуйся подделке.

Мы выбрались из слайдера, и, пока он творил свою магию, я разглядывала разноцветные полосы света. Это ж сколько у них здесь минералов, чтобы лёд был таким разноцветным. А снег – розовым.

Потом мы вылетели из карьера, полетали над горами. Рин выходил, проверял расставленные ловушки. Я просила, но он отказался мне их показать. Потом мы легли на лёд на дне карьера и разглядывали нимб света вокруг фонариков. Вернее, легла я, а Рин долго топтался рядом, потом, вздохнув, последовал моему примеру.

– Расскажи, с какими опасностями ты сталкиваешься.

– Нападения ледяных драконов, ловушки, резкие перемены погоды и, с недавнего времени, ещё и враги отца. Мать считает меня упрямцем, а на самом деле ледяная защита только ослабит меня. Она очень эффективна, но подходит только тем, кто сидит на месте, как отец и мои братья. А с моей жизнью такая защита не совместима. Это всё равно, что носить на себе каменную клетку. Родители не могут смириться с тем, что судьба избрала меня повелителем льда, отсюда и жалобы. Это опасный и тяжёлый труд. Дворяне обычно отказываются от такой «чести», возложенной на них судьбой, а я не стал увиливать от ответственности и делаю то, что должен. Отсюда мои разногласия с родителями.

Я положила фонарик на лёд и поймала в ладони сиреневую каплю.

– Я знаю, какая защита вам нужна.

– М-м-м? – вяло поинтересовался Рин, думая о чём-то своём.

– Никакая. Никаких каменных стен, никакого плетения против огня или металла. Только тонкий слой ведьминого чутья. Эластичный, податливый, как вторая кожа. Он несовместим с грубой защитой, зато заранее предупредит о любой опасности и предскажет будущее в разумных пределах. Вы не почувствуете присутствия ведьминого чутья до момента, когда вам будет угрожать опасность. Только это вам и нужно, чтобы держать окружающий мир под контролем. А с остальным вы справитесь.

Рин повернулся и посмотрел на меня так внимательно, что я заёрзала на льду. Неприятно, когда тебя так пристально изучают.

– Ты достаточно быстро меня раскусила, маленькая ведьма. – Выражение его лица не поддавалось интерпретации, но особо радостным точно не было. – Неужели я настолько предсказуем?

– Ваша мать предупредила, что вы своенравны и любите всё делать по-своему.

– А кто этого не любит? Мне понравилось то, что ты предложила. Ты можешь сплести для меня ведьмино чутьё?

– Да, могу, и добавлю к нему кое-что. Однако не будем спешить. Я должна узнать о ваших друзьях, привычках и слабостях…

– У меня нет слабостей.

– Какая ваша любимая еда?

– Рыба. Маринованный карп.

– Это слабость. С точки зрения охраны всё, что вы делаете чаще, чем раз в месяц – это слабость, возможная точка для удара.

Рин перекатился и, опираясь на локти, навис надо мной.

– Всё, что я делаю чаще, чем раз в месяц? – повторил он, ухмыляясь.

– Всё, в том числе и ваши любовницы. Воздействие через любовницу – это классический ход, и вы об этом, конечно же, знаете. Даже если ваша любовница находится под наблюдением, всё равно, я бы посоветовала добавить защиту от типично женских методов убийства.

– Яд?

– Да.

– Но ты же сказала, что мне не нужна другая защита, кроме чутья?

– Так и есть, но я вплету в чутьё несколько полезных добавок. Более того, я бы хотела повесить защиту на вашу любовницу на случай воздействия со стороны врагов.

– Тебе придётся сделать это без их согласия. Я не хочу, чтобы мои женщины знали, кто ты такая.

– Хорошо.

– Ты не спросила, сколько у меня любовниц.

– Мне всё равно. Плетение против сторонних воздействий занимает меньше минуты. Я приготовлю несколько плетений заранее и повешу на ваших женщин, проходя мимо, так что обойдёмся без знакомств.

– Неужели тебе не любопытно узнать, сколько у меня женщин?

– Нет.

Честно говоря, мне любопытно, даже очень, но спрашивать не стану, потому что он не так поймёт и примет мой вопрос за проявление ревности. А на самом деле я хочу, чтобы у него было много любовниц, красивых и разных, потому что Рин – крутой мужик. Роскошный, невероятный герой. Повелитель льда. Живёт по призванию, да ещё какому. Летает над горами на супер-слайдере, сражается с драконами, спускается в карьеры, проводит расследования и защищает империю. По выходным дням я смотрю сериалы о таких, как он. Напыщенные сказки. Но в них герои в костюмах, а он настоящий, с рогами, хвостом и ледяным панцирем. Офигеть, честное слово. Сейчас расплачусь от восторга и умиления прямо у него на глазах. Вернусь домой, расскажу знакомым – не поверят. Скажут, что меня галлюциногенами пичкали.

– Ты крутой, Рин.

Так прямо и сказала, честно, фамильярно и с завистью. Белой. Расчувствовалась, понимаете-ли. А он засмеялся, по-доброму, как смеются над шутками ребёнка. Посмеялся и замолчал. Заметил, что мне отнюдь не смешно, даже немного грустно.

– Ты обиделась?

– Нет, что ты. Наоборот, я завидую твоей жизни. Ничего, что я называю тебя на «ты»? Я обычно клиентам всегда «выкаю», но ты другой. Мне будет приятно вспомнить, что я называла повелителя льда на «ты».

Рин всё ещё нависал надо мной в окружении огней и разноцветного льда, и ситуация умоляла о поцелуе. Не настоящем, а сказочном, принадлежащем миру, в котором целоваться с клиентом не грех, а радость, и в котором мне позволяется ненадолго выпасть из реальной жизни и ходить по арктическому холоду в коконе ледяной магии.

Но Рин не стал меня целовать, и это к лучшему.

– Знаешь, даже моя семья никогда не была на границе ледяной империи. Они бы оскорбились, если бы я предложил им такое. Считается, что охрана и защита – дело для низших демонов. Если в дворянских семьях рождаются дети с ледяным панцирем, их стараются излечить или, хотя бы, замаскировать участки на лице.

– Это очень странно. Повелитель льда – это звучит невероятно, почти царственно. У нас про такое сняли бы фильм.

Рин хмыкнул и недоверчиво нахмурился.

– Честно говоря, я думал, что, если привезти тебя к границе, ты впадёшь в истерику. Я и фонарики сделал, чтобы тебе виднее было и ты сильнее испугалась. Любая демонесса на твоём месте впала бы в ужас при мысли о ледяных драконах и опасности. А ты реагируешь весьма странно. Не зарыдала, не бросилась мне на шею, не пообещала всё возможное, только бы я вернул тебя домой.

– Так вот в чём дело! – Выкатившись из-под него, я поднялась на ноги. – Ты думал, я испугаюсь и соглашусь на всё, чего ты захочешь? Ну, ты упёртый! Ничего не выйдет. Более того, в качестве извинений я требую развлечений. Найди карьер поменьше этого, чтобы мы могли покататься.

– На чём?

– На попах.

Сначала Рин смеялся над моей идеей, потом присоединился и наслаждался, как мальчишка. Иногда мы держались за руки, иногда сидели друг за другом паровозиком, а иногда соревновались, кто съедет быстрее. Сначала катались на ковриках из слайдера, но они не выдержали холодной температуры. Тогда я сделала воздушные подушки, и мы вовсю разошлись. Съезжали лёжа на животе, стоя и даже подпрыгивая. С воздушной подушкой вообще ничего не страшно.

Потом мы доели обильные остатки моего завтрака. Рин жаловался, что человеческая еда – гадость, но все равно ел, следуя моему примеру. Упёртый.

– У меня пять любовниц, – сказал он, когда я запаковала остатки еды. – У каждой свой дом, но я поселил их на одной улице.

Молодец, практично мыслит. Чтобы в адресах не путаться.

– Придумай причину заглянуть к ним со своей новой рабыней, а я пока приготовлю охранные плетения.

– У моего отца восемнадцать любовниц. Наместнику по статусу полагается иметь как минимум пятнадцать. Жену выбирает семья. Брачный контракт подписывается, когда ребёнку исполняется три месяца, поэтому жёны обычно старше мужей. Моя будущая жена старше меня на год. У моего старшего брата есть жена и пятнадцать любовниц. Он как раз ищет себе новых перед тем, как вступить в должность наместника.

Зарубка в памяти: не попадаться на глаза его старшему брату.

– Зачем ты мне об этом рассказываешь?

Клянусь: если он всё ещё надеется, что я стану его любовницей, я ему такое вплету в защиту, что ни один лекарь не поможет.

– У другого моего брата двенадцать любовниц. У меня всего пять, но это потому, что я их часто меняю.

А-а-а, так вот почему он всё это рассказывает! Чтобы я случайно не подумала, что у него слишком мало любовниц. С ума сойти можно.

– Уверена, что если ты захочешь, то сможешь найти себе ещё любовниц, – сказала осторожно, не желая обидеть моего любвеобильного супер-героя.

– Я рассказал тебе об этом, чтобы ты поняла наши традиции. Я знаю, что человеческие женщины ищут единственного мужчину. У нас всё по-другому. Женятся зачастую по другим соображениям, а потом заводят много любовниц.

– А демонессы заводят любовников?

– Неофициально, да. А для мужского пола это признак статуса в обществе. Когда мне исполнится девяносто, мне подарят десять любовниц. Это традиция.

А если я доживу до девяноста, то мне подарят клей для протезов и грелку для больных суставов.

– Ты действительно очень крутой, Рин. Для меня большая честь предоставить тебе защиту и узнать о твоей жизни.

Я говорила честно, от души, смотрела ему в глаза и улыбалась, потому что уже тогда знала, что не забуду его никогда. Никто другой не летает на слайдере с такой бешеной скоростью, никто так самозабвенно не катается с горки на попе, и никто не смотрит на меня так проникновенно, что мне хочется вывернуться наизнанку, чтобы показать ему всё, что его интересует.

Я бы хотела, чтобы он меня «взял» или как это у них называется. Для полноты ощущений и остроты воспоминаний. Но я боюсь, что не выдержу такого. Не телом, а душой. Сказки должны заканчиваться «долго и счастливо», а этого у нас не будет. Причин много, и так понятно, каких. А я хочу жить дальше, не хочу влюбляться в супер-демона, который проживёт сотни лет с сотней демонесс. Это всё равно, что влюбиться в героя фильма.

– К моим женщинам зайдём завтра, – сказал Рин. – Сегодня я встречаюсь с друзьями, но женщин на такие встречи не берут.

– Я бы хотела повесить плетения на твоих друзей тоже. Я могу притвориться официанткой.

Сказала и сама же фыркнула. В Ледяной империи я не могу притвориться никем, кроме как самой собой.

Рин задумался.

– Я могу сослаться на занятость и пригласить друзей к себе домой.

– Это было бы здорово. Когда они придут, позови меня под каким-нибудь предлогом, и я повешу на них защиту от внешнего воздействия. Учти, что если они планируют причинить тебе зло, то моя защита их не остановит, но для таких случаев у тебя будет ведьмино чутьё. А если твои друзья честные люди, то защита поможет им не поддаваться влиянию чужой магии или слов.

На этом мы и договорились.

Оказалось, я слишком рано радовалась. Предлог, который выбрал Рин, чтобы объяснить моё присутствие на мальчишнике, назывался: «Посмотрите на мою новую рабыню!» В ответ он получил кучу скабрезных шуток, а также скучающее: «Мы её вчера видели». Ухмыляясь, он усадил меня на колени, зажёг фонарик и, игнорируя мои грозные взгляды, поглаживал меня по спине. Вернее, по самой нижней её части. Никогда в жизни я так быстро не работала. Швырялась плетениями направо и налево, закончила в рекордные сроки. Каждый раз, когда мы с Рином встречались взглядами, строила жуткую мину, выражая своё отношение к его поведению.

После этого Рин навестил меня в своё обычное время – посередине ночи. Вернее сказать, я обнаружила его в три часа утра, когда устраивалась поудобнее и обнаружила рядом с собой здоровенное демоново тело.

– Рин! Что ты здесь делаешь?

Сонно ворча, он отпихнул меня в сторону и попытался снова заснуть.

– Какого дьявола ты делаешь в моей постели? – повторила настойчиво.

– Я сплю! Отстань!

– Я не позволяла тебе со мной спать!

– А я с тобой и не сплю. Эта постель, как и всё в доме, принадлежит мне. Ты хотела узнать о моих привычках, вот и пользуйся шансом. Иногда я сплю. Наблюдай и записывай.

– Убирайся отсюда!

– Чем я тебе мешаю? Кровать огромная, я тебя не трогаю, не пристаю. Что тебе мешает, Ева?

И он заснул. А я слезла на пол, закуталась в покрывало… потом снова забралась в постель и легла на краю. Так и лежала в полудрёме до утра, боясь случайно прижаться к нему во сне. Знаю же, чего он хочет, и боюсь, что он своего добьётся. Причём очень скоро.

К утру он исчез и пропадал где-то весь день, чему я была несказанно рада. Это дало мне возможность привести свои мысли в порядок и заняться защитой дома. К слову, огромного. Особенно если приходится таскать с собой кучу фонариков, чтобы хоть что-то разглядеть.

Рин вернулся, когда я балансировала на деревянной лестнице, заканчивая плетение вокруг чердачного окна. Бросив взгляд через плечо, я увидела, что он стоит, прислонившись к стене, и следит за движениями моих рук.

– Мы же договорились, что ты не будешь ничего делать без моего ведома.

– Поэтому я не трогала комнаты и двери и начала с окон. Я уже говорила тебе про плетение отторжения, которое не подпускает ни живые существа, ни предметы. Осталось четыре окна, остальные я защитила.

Рин молчал, задумчиво глядя на один из фонариков.

Я продолжила работу и через несколько минут заметила, что он ушёл. Вернулся, когда я заканчивала последнее окно.

– Когда ты делаешь плетения, ты так машешь руками, что напоминаешь дирижёра. Сходишь со мной на концерт? – Рин помахал в воздухе билетами.

Демонический концерт. Отказаться я не могла, хотя это не имело ничего общего с работой.

– Мне одеть парчовое платье твоей матери?

– Нет. Будь собой, – попросил он, и эти слова прозвучали странно.

*****

Путь на концерт был сплошной чувственной пыткой. Кромешная тьма. Руки Рина, ведущие меня через толпу, усаживающие на место, чуть ближе к себе, чем положено. Его сильные, жёсткие руки на моей коже вызывали такие мысли, что… лучше бы скорее началась музыка. Кругом голоса, смех, безликий фон, а я в темноте. Ничего не вижу. Только осязаю и слышу. Рин соблазнял меня ради развлечения, сам же признался, что у него никогда не было ведьмы. А я открыла рот, чтобы заглотить крючок. Дура. Никакого инстинкта самосохранения.