Сверхъестественное. Никогда. Ведьмино ущелье. Остров костей

Глава 8

«Парковка сзади», Ларчмонт, Нью-Йорк

17 ноября 2006 года, пятница

Вечер мог стать еще хуже только в одном-единственном случае: если засунуть себе в уши две раскаленные кочерги, решил Дин. И он бы так и сделал, лишь бы не слышать больше ни одной ноты, сыгранной «Скоттсо».

За свою жизнь он слышал очень много живой музыки, которую играло очень много заурядных групп. Учитывая постоянную нехватку денег и необходимость охотиться, речь о покупке билетов за сотни долларов на концерты любимых групп даже не шла. Поэтому он привык слушать живую музыку везде, где только можно, например в таких забегаловках, как «Парковка сзади».

Он бывал на выступлениях групп в придорожных закусочных, клубах, в перестроенных домах и сараях. Слушал блюзменов в Чикаго, джазменов в Новом Орлеане и кавер-группы в Ки-Вест. Видел, как студенческие группы играют в гаражах, а гаражные группы – в университетских кампусах.

И за все это время никто и никогда не играл так ужасно, как «Скоттсо».

Будем честны: Дин не раз слушал группы, пафос которых оправдывался лишь звучавшим в их голосе эмоциональным зарядом. Будучи фанатом классического рока, он видел, во что превратились такие легенды, как Роберт Плант^[23] и Стив Перри^[24], годами надрывавшие глотки, и утешался тем, что и все эти бездари проведут остаток жизни с такими же серьезными повреждениями голосовых связок, как Плант и Перри. И это будет благословением для всего музыкального сообщества, особенно учитывая, какие отвратительные песни они сочиняли.

Но те группы Дина не беспокоили: они ведь издевались над своей собственной музыкой. Играли они хреново, но ведь и исполняли они хрень, так какого черта?

А вот «Скоттсо» посягнули на каверы любимых песен Дина: «Cocaine», «Ramblin’ Man», «Rock On» и даже – помоги нам, господи, – «Freebird». И чудовищно их коверкали. Началось все с барабанщика. Единственного коротко стриженного мужчины в группе, который менял темп примерно раз в шесть тактов, бесконечно промахивался по тарелкам и имел раздражающую привычку в паузах между песнями ударять по ободу барабана, независимо от того, сказал кто-нибудь что-то смешное или нет. И, как будто этого было мало, он еще вырядился в фиолетовые шорты и футболку блевотно-зеленого цвета.

Басист выглядел как бревно – как и большинство басистов. Он торчал посреди сцены в черной футболке, черной куртке, черных джинсах и черных ковбойских сапогах. Его почти черные волосы были зализаны назад и спускались ниже плеч. В углу рта болталась незажженная сигарета. Понять, что он жив, можно было только по тому, что его пальцы бегали по струнам, а между песнями он время от времени делал глоток пива, умудряясь не выронить при этом сигарету.

В хорошей группе бас и ударные слиты воедино, они подпитывают друг друга и создают основу для других инструментов. Но «Скоттсо» нельзя было назвать хорошей группой. Дин даже не был уверен, что басист и барабанщик находятся на одной планете, не говоря уж о том, чтобы играть одну и ту же песню.

Клавишник был единственным, кроме Манфреда, с сединой в волосах, а также единственным среди своих длинноволосых приятелей, кто завязал волосы в хвостик, что только подчеркивало отсутствие волос на макушке, которая блестела в свете электрических ламп. Он попадал в ноты, не выражая при этом никаких чувств. Не то чтобы он делал что-то неправильно – вообще-то он держал темп лучше, чем ритм-секция, – вот только играл без души. Лучшие кавер-группы выбирали одно из двух: либо переделывали старые песни под себя, либо идеально воссоздавали оригинал. Эти ребята были на полпути к последнему, потому что больше копировали, чем воссоздавали. Но при этом похвастаться хоть какими-то успехами мог только клавишник.

И конечно же, Манфред Афири, которого Дин уважал ровно до тех пор, пока тот не открыл рот на сцене «Парковки сзади». Дело не в том, что он фальшивил. Чаще всего он попадал в ноты, хотя иногда и лажал. Но он играл без силы, без страсти, без души и без сердца. Черт, не будь у Манфреда микрофона, Дин сомневался, что вообще смог бы услышать его пение. Что, если подумать, было бы неплохо.

Дин направился к бару за, кажется, шестой бутылкой пива – он уже сбился со счета, но был уверен, что ему все еще мало, – в надежде, что в этот раз ему попадется симпатичная барменша, а не ее седеющий напарник. Обычно подход к стойке был поводом, чтобы подкатить к хорошенькой девушке, но сегодня из-за выступления «Скоттсо» на первое место вышел алкоголь.

Оба бармена были заняты. Дин втиснулся между целующейся парочкой и двумя парнями, похожими на членов студенческого братства, и уставился на стойку из темного дерева, которая выглядела так, словно половина человечества годами что-то на ней выцарапывала.

Барменша принесла студентам какие-то девчачьи напитки, и Дин сразу вычеркнул их из зоны своего внимания. Затем она подошла к нему. Ей было сильно за тридцать, но выглядела она очень сексуально. Каштановые волосы были убраны в хвостик и открывали хорошенькое круглое лицо. Глаза были небольшие – Дин не смог различить их цвет в тусклом освещении бара, – зато пухлым губам он поставил восьмерку по десятибалльной шкале. Даже восемь с половиной. Как и другой бармен, высокий мужчина лет пятидесяти, она была одета в черную футболку с красным изображением «Парковки сзади». Бармен носил ее как безрукавку, чего совсем не стоило делать, а на ней она выглядела изящно и обтягивала все нужные изгибы.

– Еще пива? – спросила она с сильным местным акцентом. О нью-йоркском акценте он знал только из сериала «Полиция Нью-Йорка», так вот она говорила примерно так же.

– Да, еще одно бруклинское.

К чести «Парковки сзади», тут продавали бруклинское светлое на розлив. Последний раз Дин пил его, когда они работали в Питтсбурге, и теперь понял, что скучал по нему. В конце концов, уместно наконец выпить пива именно там, где его делают.

Но желание перейти на текилу было очень сильным.

Барменша взяла чистый стакан и начала ловко наливать в него пиво, держа стакан под правильным углом и даже не глядя на него.

– Никогда вас тут раньше не видела.

Грех было упускать такой случай.

– А я здесь впервые. Меня зовут Дин.

– Дженнифер. – Из-за акцента последний слог прозвучал как «фар». – И я удивлена. Знаете, у нас не так много новеньких.

– Мы друзья Манфреда, из другого города.

– Ясно. – Она закончила наливать пиво. Держа одной рукой стакан, второй взяла салфетку, положила на деревянную стойку и осторожно поставила стакан на салфетку. – Как я и сказала, у нас не так много новеньких парней.

– В основном завсегдатаи, да?

Дженнифер кивнула.

– Приятно видеть новое лицо.

– Еще приятнее видеть твое, – глотнув пиво, ответил Дин.

– Пять баксов за пиво.

– Точно, – кивнув, сказал Дин и протянул ей десятку. Она направилась к кассе, дав ему возможность заметить, что джинсы обтягивают ее тело плотнее, чем футболка. И хотя в бедрах она была шире, чем ему нравилось, ей это шло. Она пробила выпивку и выдала ему сдачу.

Он оставил ей на стойке четыре доллара и сказал:

– Спасибо.

Она склонила голову набок:

– Тебе спасибо. Ведь Гарри ты оставил всего доллар.

– На тебя интереснее смотреть, чем на Гарри.

Дженнифер издала звук, похожий на гудение трубы.

– Чертовски на это надеюсь.

«Скоттсо» наконец закончили играть «Freebird», и Манфред сообщил, что они сделают небольшой перерыв.

– Слава богу, – пробормотал Дин, когда из динамиков зазвучала песня Вана Моррисона «Brown-Eyed Girl».

Бровь Дженнифер взлетела вверх.

– Не нравится?

– М-м… ну, гитарист хорош.

– Да, Альдо знает свое дело.

Он говорил правду: гитарист был тут единственным светлым пятном. Его задачей было воспроизводить риффы Эрика Клэптона, Джимми Пейджа, Грегга Оллмана и Ричи Блэкмора, и справлялся он блестяще. Только его соло и радовало слух. Печально, что он застрял с этими лузерами.

– Ты же вроде сказал, что дружишь с Манфредом, – нахмурилась Дженнифер.

Проклятье.

– Ну да, но… скажем так: раньше он пел лучше.

Снова гудение трубы.

– Манфред поет в этом баре, сколько я себя помню. И никогда не выдавал чего-то стоящего. Это за десять-то лет.

Дин с облегчением рассмеялся.

– Надо думать. Я пытался быть милым.

– И ты не мог слышать его десять лет назад. Сколько тебе было, двенадцать?

– Вообще-то семнадцать, – возразил Дин и добавил самым искренним тоном, на который был способен: – Я не мог быть старше тебя в то время, так какого черта ты делала в барах?

– Очень мило, Дин, но у меня еда в морозилке старше тебя. Я ценю твои чаевые и комплименты, но лучше приударь за кем-нибудь другим. Сюда приходят десятки девушек, готовых на все.

– Ни за что. – Дин сделал еще глоток. – Тому, кто сюда приходит, вероятно, нравится эта музыка, а я этого вынести не смогу. Ты-то здесь не по собственному желанию.

На этот раз она засмеялась.

– Черт возьми, давно пора. Я уж начал думать, что у тебя не работают мышцы, отвечающие за улыбку.

– Если бармен улыбается, это хреновый бармен. – Она усмехнулась. – Или тот, к которому подкатывает симпатичный мальчик.

Дин поднял стакан, будто провозглашая тост.

– Благодарю.

– Честно говоря, я музыку даже не слышу. Привыкла уже.

– В таком случае, Дженнифер, я тебе завидую. – Он снова поднял стакан и на этот раз сделал глоток.

Она покачала головой.

– Надо сказать, ты не похож на большинство друзей Манфреда. Для начала у тебя маловато волос.

Дин вспомнил Эша и улыбнулся.

– Да, это точно.

– Извини, мне пора возвращаться к работе. Если что-то понадобится, просто скажи, ладно?

Дин даже не заметил, что у стойки появился очередной клиент. Дженнифер подошла к нему и стала принимать заказ на целый столик.

– Да, без проблем, – ответил он.

Он нередко флиртовал с барменшами и знал, что нельзя все время отвлекать их разговорами, ведь они живут за счет чаевых. Действовать нужно шаг за шагом. Он допьет это пиво, вернется, закажет еще одно и спросит, какая музыка ей нравится.

Да, она старше, чем он предпочитал, но симпатична и умна, и ее, казалось, не интересовало ничего, кроме его комплиментов… и чаевых. Дин решил принять этот вызов. Еда у нее в морозилке старше, как же.

А еще ему нужно было отвлечься от этой музыки.

Приводя план в исполнение, он проложил себе путь до столика, за которым сидел Сэм. В «Парковке сзади» было полно укромных уголков. Если войти через главный вход, то справа у стены был бар. Прямо – куча небольших столиков и стульев, а слева – возвышение с высокими столами и стульями. В глубине – сцена и небольшой танцпол.

Повсюду стояли поддерживающие крышу деревянные столбы, исцарапанные даже сильнее, чем стойка, и тут было где почувствовать себя в некотором уединении. Но акустическая система была настроена так, что никто не мог укрыться от музыки на сцене – даже если выберешь столик в углу на возвышении, как можно дальше от сцены.

Сэм потягивал светлое пиво – чертов слабак – и рассматривал царапины на столе.

– Слушай, – сказал он, когда подошел Дин, – неужели кто-то и правда нацарапал «Здесь был Килрой»^[25]? Не думал, что так делают в реальной жизни.

– Кажется, я начинаю догадываться, кто у нас привидение, – сказал Дин и сел напротив брата.

– Серьезно? – Сэм выпрямился.

– Это дух диджея, в честь которого они себя назвали. Он преследует Манфреда в отчаянной попытке прекратить осквернение своего имени.

Сэм усмехнулся.

– Ладно тебе, Дин, они не настолько ужасны. Я не говорю, что они хороши, но они же играют в кабаке Уэстчестерского округа. Чего ты ожидал?

– Чувак, ты слышал, что они сделали с «Cocaine»?

Сэм снова продемонстрировал полное непонимание самых прекрасных вещей в жизни:

– Да, неважно. Полагаю, тебя не было так долго, потому что ты клеил бармена. – Сэм улыбнулся. – Не думал, что он в твоем вкусе.

– Очень смешно, – огрызнулся Дин и сделал глоток пива. – На этот раз мне попалась девушка. Ее зовут Дженнифер, и у нее хороший вкус – ей не нравится эта музыка. – Он посмотрел на сцену, где несколько женщин без всякого повода (так, во всяком случае, считал Дин) набросились на членов группы, и добавил: – Чего нельзя сказать о большинстве женщин в этом баре.

Через несколько минут к ним подошел Манфред, на шее у которого повисла невысокая девушка в толстовке с надписью «Колледж Святого Ионы».

– Ну что, парни, веселитесь?

– Отрываемся, – ответил Сэм. – Отличное место.

– Да, мне нравится этот кабак.

Девушка пихнула Манфреда в бок.

– Фредди, представь меня!

– О, прости, детка! Сэм, Дин, это Джина.

– Джанин, – поправила она, закатив глаза. – Боже, ты все время путаешь.

Большую часть жизни Дин Винчестер притворялся другим человеком, чтобы охотиться, и он чертовски хорошо умел сохранять невозмутимое выражение лица, но даже несмотря на это ему понадобилась вся сила воли, чтобы не заржать.

Хвала небесам, Сэм спас его, не дав ляпнуть что-нибудь, из-за чего им придется искать отель.

– Приятно с вами познакомиться, – сказал Сэм.

– Спасибо! Потрясная группа, верно?

– Мне не это слово пришло в голову, но и оно сойдет, – сдавленным голосом произнес Дин.

– Слушайте, парни, у нас еще один заход, а потом рванем в Йонкерс – пропустим по стаканчику. Будем рады, если вы к нам присоединитесь.

– Вы должны поехать, – сказала Джанин. – Будет весело.

– Ты тоже едешь? – спросил Дин.

Джанин тяжело вздохнула и снова закатила глаза.

– Скорее всего, нет. Моя мамаша слишком глупа.

– Не смейся над матерью, детка, она моя лучшая кузина.

Дин выпучил глаза.

– Кузина? – Он вздохнул с облегчением. Мысль о том, что эта молодая, не старше Сэма, девушка обнимала Манфреда с сексуальным подтекстом, вызывала у него тошноту. Семейная привязанность – другое дело.

– Ага. Дядя Фредди самый лучший. – Она отлипла от Манфреда. – Пойду пописаю. Рада была познакомиться, ребята. – И она устремилась к туалету в задней части бара.

Манфред улыбнулся своей почти беззубой улыбкой.

– Взрывная штучка. Вот только ненавижу, когда она называет меня дядей Фредди – чувствую себя стариком.

Он похлопал Дина по плечу, и тому пришлось перебарывать желание его стукнуть. Помни о коллекции пластинок.

– Рад, что вам весело, парни. – Манфред поднял голову и кого-то увидел. – Эй, Альдо, иди сюда!

Дин поморщился на секунду, а потом понял, что Манфред позвал гитариста. Носатый Альдо – его темно-каштановые волосы были такие же длинные, как у Манфреда, только совсем без седины и причесаны аккуратнее – подошел к ним, широко улыбаясь.

– Привет! Что такое?

– Альдо, это друзья Эша, о которых я тебе рассказывал. Сэм и Дин Винчестеры. Эти ребята невероятно круты.

– Я думал, винчестер – это винтовка, – усмехнулся Альдо.

Дин презрительно хмыкнул в ответ:

– Мои поздравления, вы тысячный человек, который так пошутил!

– Ха-ха-ха! – Дина едва не смело с места от гогота Альдо, а Сэм так и подпрыгнул на стуле. – Отличная шутка!

– М-м, спасибо. Слушайте, вы сегодня фантастически выступили, – произнес Дин, радуясь, что может, не соврав, сказать это хотя бы одному члену группы. – Просто сразили наповал.

– Большое спасибо, Сэм.

– Э-э, я Дин, это он Сэм.

– Верно, Дин, я так и сказал. Так вы знаете Эша?

– Да, он…

– Чокнутый сукин сын, – продолжил Альдо, покачивая головой. – По нему и не скажешь, что он учился в Массачусетском, верно?

Сэм приподнял бровь.

– Да, нам тоже это кажется немного странным. Не могу представить, чтобы он туда вписался.

– Черт, Дин, я не могу представить, чтобы он вообще куда-то вписался.

– Я Сэм.

– Ну да, я так и сказал, Сэм. Ладно, рад бы еще поболтать, но мне надо кое о чем позаботиться, понимаете? – И он сделал некое движение бровями.

– Держись подальше от Джанин, – предупредил его Манфред.

– Да-да-да, – сказал Альдо, выставив вперед руку, а потом пошел к бару и завел разговор с женщиной постарше.

– Пойду подою ящерку. Если что понадобится, дайте знать, – заявил Манфред и раньше, чем Дин нашелся что ответить, направился в туалет.

– Если здесь что-то и происходит, то кто-то это очень хорошо скрывает. Не могу уловить никаких следов ЭМП в баре, а ведь я проверил и стены, и столбы, и все прочее. Ничего похожего на символ или сигил, – заметил Сэм.

– Ты уверен, что рисунок «Здесь был Килрой» не призывает демона? – фыркнул Дин.

Сэм фыркнул в ответ.

– Кто знает. В любом случае, шансов было мало – уверен, эта штука напрямую связана с Манфредом, даже если относится к музыке.

– Нужно все проверить, – сказал Дин и, сделав глоток пива, добавил: – Если сегодня закончим, завтра не придется сюда возвращаться.

«Хотя, – подумал он, – если будет смена Дженнифер…»

– Кстати, Дин, – сказал Сэм, – я подумал: сегодня, когда разберемся с привидением Манфреда, давай проверим дом на Уэбб-авеню?

– Почему сегодня? – спросил Дин. – У нас и так полно работы с привидением. К тому же кто знает, насколько затянется это «пропустить по стаканчику»?

Сэм серьезно посмотрел на него и понизил голос:

– Дин, если мы хотим пробраться в дом, лучше сделать это как можно позже ночью.

Дин хотел возразить, но брат был прав.

– Ладно, убедил, но давай сначала разберемся с привидением.

– Конечно. Очень надеюсь, там мы что-нибудь найдем, потому что на Камбреленг ничего не было. Да, кстати, ты должен мне десять баксов.

– За что это?

– Ты сказал: я найду то, чего не заметили копы. Я проверил, там было чисто – слишком чисто для нью-йоркской улицы. Полиция забрала все.

Дин поднял стакан.

– Сэм, я же сказал тебе…

– Это никак не связано с тем, что они искали. Помнишь, что говорила Фрида в зоопарке? Они общались со всеми: копами, репортерами, университетскими юристами. Погибли студенты Фордемского университета, а это значит, что активирован режим «избежать последствий». Уверен, они надавили на копов, и те подчистили на месте преступления каждый сантиметр. Все, что было на той улице, сейчас в полицейской лаборатории.

Дин с громким стуком поставил пустой стакан на стол.

– Хорошо, об администрации колледжа и их странных привычках ты знаешь больше. Но проверить дом все равно стоит. – Он на секунду задумался. – Вот только вряд ли мы что-нибудь найдем.

– Отлично, – усмехнулся Сэм. – Десять баксов мне не помешают.

– Нет, я серьезно, Сэмми, давай подумаем об этом. Мне кажется, это не для нас. Мы-то знаем, что ритуал – фальшивка.

– Правда?

Дин посмотрел на брата: на лице Сэма появилось выражение ослиного упрямства. Дин ненавидел это выражение: Сэм использовал его только в спорах с ним. Но не в спорах с отцом – тогда на его лице появлялась злость.

– Конечно, правда.

– Потому что отец так сказал, да? А что, если он ошибся? Помнишь, он говорил, что вампиров не существует, но кто же тогда был в Мэннинге? Бинго, вампиры!

– Отец знал о вампирах, просто думал, что они вымерли, – покачал головой Дин.

– Дин, мы не знаем всего. Отцу было известно гораздо больше, но тоже не все. Этот Сэмюэлс только пару раз провел ритуал, а потом его арестовали. Откуда нам знать, что ритуал не сработал? Или не сработает?

– Да ладно тебе, Сэмми, этот ритуал совершал только Сэмюэлс. Он наврал о том, откуда узнал о нем, и никто не пользовался им ни до, ни после.

– Это мы так думаем.

Дин сердито посмотрел на Сэма.

– Он даже ни на чем не основан, это просто жульничество.

Подняв руки, будто сдавался, Сэм сказал:

– Ладно, давай считать, что ритуал – фальшивка. Но мы все равно не можем бездействовать. Мы знаем, когда произойдет следующее убийство, и примерно представляем – где. И причины, по которым происходят эти убийства, явно сверхъестественные, а ведь это именно то, чем мы занимаемся.

– Нет. – Дин посмотрел на брата. – Мы охотимся за настоящими монстрами, а не за фальшивками.

– Я считаю, что тот, кто убил трех человек и намерен продолжать, и есть монстр, – тихо сказал Сэм.

Дин вздохнул, продолжая спорить скорее по привычке и не желая признавать, что младший брат прав.

– Мы могли бы просто рассказать копам…

– Ты правда думаешь, что нам поверят? Единственный способ их убедить – рассказать о ритуале, но если мы это сделаем, они решат, что мы психи. Проверят нас по базе, и тогда…

– Да, да, да. – Дину не нужно было напоминать, что он самый разыскиваемый человек в Америке. Сначала его это забавляло, но ощущение новизны прошло, как только начались настоящие трудности. – Пойду возьму еще пива. Хочешь чего-нибудь?

Снова это упрямое выражение на лице Сэма.

– Так мы этим займемся, да?

– Да, мистер Зануда, мы этим займемся. Сегодня проверим дом, а завтра попытаемся выследить мистера Пима.

– Хорошо. Возьми мне еще один джин-тоник.

Дин остановился и, повернувшись, уставился на брата.

– Чувак, я не буду это заказывать. Могу взять тебе отвертку или скотч с содовой. Черт, даже бокал красного вина, но гребаный джин-тоник? Это что, по-твоему, «Театр шедевров»^[26]?

Сэм смотрел на него, приоткрыв рот.

– Мне нравится джин-тоник. Это что, теперь преступление?

– Вообще-то да. – Дин поднял руки. – Просто забудь. Сам покупай свои девчачьи напитки. Я за пивом. – С этими словами он взял пустой стакан, спустился с возвышения и протиснулся между двумя посетителями, чтобы попасть на ту сторону бара, которую обслуживала Дженнифер.

– Ты вернулся, – сказала она, подняв бровь.

Дин заметил, что ее лоб блестит от пота.

– Да, вот он я, во всей красе, – произнес Дин и сам поморщился от того, что сказал.

– Точно подмечено, – сказала Дженнифер с вызывающей улыбкой, которая ему понравилась. – Еще пива?

Он кивнул.

– Должен спросить: а какая музыка тебе нравится?

Дженнифер покачала головой, наливая порцию бруклинского.

– Лучше не спрашивай.

– Почему? – нахмурившись, поинтересовался Дин.

Дженнифер вздрогнула, хотя рука ее по-прежнему твердо держала кран.

– Потому что ты флиртуешь со мной, и это очень мило и вроде как мне нравится. Но ты сразу сбежишь, как только я отвечу на этот вопрос.

– Да ладно, не может быть, чтобы все было так плохо, – усмехнулся он. – Ты же не слушаешь эти бой-бэнды или что-то типа того, верно?

Дженнифер закончила наливать пиво и пристально посмотрела на Дина. У него вытянулось лицо.

– Нет! – воскликнул он.

Ставя пиво на салфетку, Дженнифер подняла руку.

– Я не могу объяснить, ясно? Я лет на двадцать запоздала с этим увлечением, но ничего не могу с собой поделать. Мне нравится! Музыка, танцы и, черт возьми, они красавчики! – Она ткнула в Дина пальцем, пока тот ничего не успел сказать. – Ни слова, Дин, я уже достаточно наслушалась от своих детей.

Это выбило Дина из колеи.

– От детей?

– Да, от десятилетней дочки с длинным языком и невоспитанного восьмилетнего сына.

– Они сейчас дома с отцом?

Дженнифер засмеялась.

– Дин, ты деликатен, как ядерный взрыв, ты это знаешь? Нет, я та, кого называют матерью-одиночкой. У меня есть подруга, которая сидит с ними по ночам, когда я работаю. А если работает она, я сижу с ее детьми, когда они возвращаются из школы. – Она фыркнула. – Завтра, например, я должна отвести Билли на тренировку по футболу.

Дин приподнял стакан.

– Обычная мама-наседка.

– Чертовски верно. Извини.

Она отошла обслужить другого клиента. Дин смотрел ей вслед, удивляясь тому, что сейчас она казалась ему еще привлекательнее, чем несколько минут назад. И это было странно, потому что он ненавидел наседок, предпочитая женщин помоложе, не особенно любил детей и презирал бой-бэнды с таким пылом, который обычно приберегал для сил зла.

Разумеется, ничто из перечисленного не меняет того, как сексуально она выглядит в этой футболке.

Сделав большой глоток пива, он услышал голос Манфреда:

– О’кей, чуваки, «Скоттсо» на сцене!

Дин обернулся и увидел, что члены группы взяли инструменты и приготовились играть.

Начали они с песни Дэвида Эссекса «Rock On».

Услышав, как Манфред замурлыкал в микрофон «Эй, детки, рок-н-ролл», Дин осушил большую часть стакана.

– Эй, ты же Дин, верно?

Обернувшись, Дин увидел Джанин. Только теперь он заметил, как плотно джинсы обтягивают ее бедра и насколько коротка толстовка. В пупке была сережка с голубым камешком, который сверкал в тусклом освещении бара.

– М-м, да… Джанин.

– Ты запомнил! – Она посмотрела на сцену и в тот момент, когда барабанщик окончательно потерял ритм, сказала: – Боже, они так хороши.

И тогда Дин понял: в мире не хватит пива, чтобы это выдержать.