Сидя на пассажирском сиденье, Дин надеялся услышать от брата не только вздох. За рулем был Сэм, Дин решил не садиться за руль, пока они не окажутся в каком-нибудь нормальном месте.

– Я просто хотел, чтобы она могла связаться с нами, если… – начал оправдываться Сэм.

– Если захочет еще поглазеть на тебя? Да ладно, чувак, она на тебя запала. Я дал ей салфетку, когда она собиралась заплакать, а она едва обратила на меня внимание. – Дин откинулся на сиденье и заложил руки за голову. – Она настроилась на Сэм-ТВ.

– Ну, может, ей не нравятся такие напористые, – сказал Сэм.

– Я не был напористым, я нормально себя вел.

– Может, тебе бы повезло, назови ты настоящее имя. – Сэм улыбнулся. – Ей определенно нравится обниматься с парнями по имени Дин. Хотя, возможно, ты недостаточно косматый.

Дин надеялся, что Сэм не станет поднимать эту тему. Шансов, конечно, не было, но иногда хотелось помечтать.

– Слушай, просто… – Дин замолчал. Орангутанга звали так же, как и его. Это факт. А он достаточно хорошо играл в покер, чтобы знать, когда пора остановиться. – Куда едем дальше?

– Тебе просто стыдно, потому что ты не знаешь, что значит «косматый».

– Сэм, я не идиот. Это значит «волосатый». А теперь можешь хоть на секунду сосредоточиться? Куда мы едем дальше?

– То есть ты говоришь, что она на меня запала, и мне же нужно сосредоточиться?

Сэм все продолжал об этом говорить, пока Дину не удалось вклиниться:

– Уже почти шесть часов. Думаю, пора вернуться к Афири, посмотреть, дома ли он.

– Я не против.

Большая часть дня ушла на то, чтобы найти в зоопарке человека, с которым можно поговорить. Убедить начальство, что они собираются просто задать несколько вопросов для журнала, удалось только благодаря немалому обаянию Дина и честному лицу Сэма.

– За целый день мы узнали только, что кто-то накачал обезьяну и похитил ее из зоопарка, чтобы отделать двух студентов, а потом оставил службе по контролю над животными! Но мы это и так уже знали.

– Думаешь, это кто-то из зоопарка? – спросил Сэм.

Дин пожал плечами.

– Возможно. Это объясняет, как он прошел мимо охраны, но… Ты же сам видел этих людей – Клэр, Фриду… Они без ума от этих животных. Эта работа – их призвание. Не представляю, чтобы кто-то из них так поступил с обезьяной ради того, чтобы воссоздать сюжет какого-то рассказа.

– Если, конечно, дело именно в этом. – Сэм вздохнул, съехал с переполненного шоссе и тут же попал в пробку. Дину стало интересно, есть ли в этом дурацком городе хоть одна свободная дорога. – Хотел бы я выяснить, что тут на самом деле происходит.

– Что, пока никаких мыслей?

Сэм покачал головой.

– Никаких. Пороюсь сегодня в дневнике отца, может, найду там что-нибудь. До двадцатого еще четыре дня: будет новолуние и, скорее всего, появится новая жертва. Но у нас пока есть время, чтобы все выяснить.

Они наконец добрались до дома Афири. Дин, гордившийся своим превосходным чувством ориентации и способностью найти все что угодно, понятия не имел, как они сюда добрались. Этот район Бронкса был холмистым и извилистым и вызывал сплошную головную боль. Пошлите мне ровные прямые дороги. В Сан-Франциско не так ужасно, как здесь.

В этот раз, когда они подъехали к дому Афири, на подъездной дорожке стоял грязный внедорожник с наклейкой на бампере «Не нравится, как я езжу? Звони 1-800-выкуси». Рядом все же нашлось местечко, куда Сэм и втиснулся. Перед «Импалы» слегка загораживал дорогу, но Дин подумал, что раз уж они будут в доме того парня, которого загораживают, то не стоит и пытаться найти место для параллельной парковки.

– Ого! Эш не шутил, когда сказал, что вы быстро доберетесь!

Выбравшись из машины, Дин увидел на крыльце мужчину в темных очках в толстой пластмассовой оправе, с длинными и всклокоченными каштановыми волосами, густой и почти полностью седой бородой. Одет он был в концертную футболку с изображением группы Grateful Dead и рваные джинсы с коричневыми, зелеными и желтыми пятнами, о происхождении которых Дин ничего не хотел знать. А еще он был босым.

– Вы, должно быть, Манфред Афири, – сказал Дин. – Я Дин Винчестер, а это мой брат Сэм.

– Да, Эш сказал, что вы заедете. Ну, и как там этот старый засранец? Господи, скажите, что он наконец нормально постригся!

– А вот и нет, – усмехнулся Дин. – Сверху у него стрижка все такая же деловая…

– …а снизу тусовочная. – Манфред покачал головой. – Черт, не мне говорить о ретроприческах, но моя хоть выглядит прилично. Сечете, о чем я?

– Разумеется, – ответил Дин, и они с Сэмом подошли к крыльцу.

– Мы слышали, у вас проблемы с привидениями, – сказал Сэм.

– Да, и это вроде как обламывает мне кайф, сечете? Но мы к этому еще вернемся. Я как раз собирался выпить кофейку. Заходите, потрещим. – Он усмехнулся. – Уж извините, ретросленг идет в комплекте с ретропрической. Поболтаем. Поболтаем, так?

– Сойдет.

Дин посмотрел на Сэма и улыбнулся. Мне нравится этот парень.

Это чувство укрепилось, когда они вошли в дом и Дин услышал «For a Thousand Mothers» группы Jethro Tull. Он невольно забарабанил в воздухе под аккомпанемент Клайва Банкера.

– Хороший выбор!

– Ага, недавно был на посвященной им вечеринке. Хочу записать каверы на их песни, но никто не играет на флейте, а Jethro Tull без флейты – это же не Jethro Tull! Сечете?

– Верно подмечено, – кивнул Дин, осматриваясь. Входная дверь вела в холл, который был увешан постерами с концертов, состоявшихся задолго до его рождения: Beatles на «Шей Стадиум», Rolling Stones в зале «Филмор-Ист», Леонард Коэн на острове Уайт в 1970 году.

Слева он увидел огромную гостиную со старой пыльной мебелью: диван, мягкое кресло, кресло-качалка, большой сервант и буфет, заставленный бутылками с алкоголем. В углу лежали стопки газет и журналов с изображениями музыкальных инструментов на обложках, стояли три гитары на подставках и несколько усилителей. Одна стена была заставлена виниловыми пластинками, другая – кассетами и дисками. Еще там был развлекательный центр, состоявший из видавшего виды телевизора и блестящей стереосистемы с проигрывателем, кассетным магнитофоном и шестидисковым плеером. Сначала он не заметил колонок, а потом понял, что их четыре и они расставлены по комнате так, чтобы добиться сражающего наповал качества звука.

Тут Дин заметил, что Манфред и Сэм куда-то подевались. Обернувшись, он увидел, что они двинулись на кухню.

– Прошу извинить моего брата, – сказал Сэм. – Кажется, он сейчас умрет от экстаза.

Манфред улыбнулся.

– Простите за беспорядок, экономка в этом году еще не приходила. Идемте.

Они вошли на кухню, где тоже царил беспорядок: в раковине громоздились грязные сковородки и кастрюли. Манфред сдвинул их в сторону, чтобы набрать воды в кофейник.

– Хорошие у вас колеса, ребята. – Манфред снова улыбнулся. – Или сейчас говорят «тачка»? В любом случае она 1967 года, верно?

– Да, – с гордостью ответил Дин. – Недавно заново ее собрал.

– Ого.

Налив воду в кофеварку, Манфред открыл морозилку и достал банку с кофейными зернами.

– Особый сорт, – ответил он на удивленные взгляды Сэма и Дина. – А где ты взял 427-й двигатель?

– У меня есть друг с контактами, владеет свалкой. Он и нашел его для меня.

Бобби Сингер не только предоставил им жилье после смерти отца, но и оказал Дину бесценную помощь, добывая запчасти для «Импалы» после ее встречи с грузовиком.

– Кайфово. Или круто? Классно?

– Классно, – улыбнулся Дин.

– У меня была такая, когда они только появились. Сейчас бы не взял: багажник большой, но не как у внедорожника, сечете? Вот почему я купил машину как у домохозяйки. А та старая колымага сдохла еще в семьдесят восьмом по дороге во Флориду. – Он усмехнулся. – Смешно! Я ехал туда, чтобы жениться на Бекки, и эта чертова машина заглохла. Нужно было обратить внимание на этот знак. Мы разошлись в восемьдесят шестом.

– Итак, Манфред, у вас тут привидение? – спросил Сэм.

– Да, и очень плохое. – Насыпав зерна в контейнер, Манфред убрал банку обратно в морозилку, достал из холодильника пакет молока и поставил на стол возле кофеварки и сахарницы с трещиной. – Не знаю, что вам сказал Эш… Короче, я играю в группе «Скоттсо». Мы выступаем в Ларчмонте каждую неделю по вечерам в пятницу, субботу и воскресенье. Три концерта. Так всегда, сечете? И каждый раз, когда я возвращаюсь домой после выступления, какая-то сумасшедшая девка начинает издавать тут ужасные звуки, визжит, сходит с ума. Я просто сбегаю из дома.

– Это происходит только в те ночи? – спросил Сэм.

– Ага. – Кофеварка забулькала, закипевшая вода смешивалась с молотыми зернами и стекала в резервуар. – Ой, подождите, нет, не каждый раз. Была одна спокойная ночь в пятницу, когда кто-то снял «Парковку сзади» для частной вечеринки и мы не выступали.

– И никакого привидения? – спросил Сэм.

Манфред покачал головой.

– Она что, действительно так называется – «Парковка сзади»? – не удержавшись, спросил Дин.

И он снова продемонстрировал зубы – почти все, хотя парочки коренных не хватало.

– Да, но в телефонном справочнике вы этого названия не найдете. Бар называется «У Нейта», но его так никто не называет. Короче, на нем висит огромный знак, и большими буквами написано «Парковка сзади», потому что на улице парковаться запрещено, а въезд на парковку не видно с дороги. Поэтому мы так его и называем.

Он достал из шкафчика три чашки и налил всем кофе. Сэм получил чашку, на которой было написано определение слова «кофе», а Дин с надписью «В моем кофе слишком много крови». Себе же Манфред оставил чашку с логотипом Metallica, чем немного огорчил Дина.

Дин предпочитал кофе черный, как его машина. Сэм, конечно же, бухнул туда полтонны сахара и молока налил почти до краев. Манфред только налил немного молока.

Сэм поднял чашку, но не стал пить. Дин, будучи умным парнем, ждал, когда его брат сделает глоток, чтобы уже потом попробовать самому.

– Так вы думаете, что привидение как-то связано с вашей группой? – спросил Сэм.

– Без понятия, Сэм. Поэтому я и позвонил Эшу. Знал, что он увлекается подобными страшилками. А я простой плотник, который играет рок-н-ролл. И ни черта не знаю о всякой пакости, что бродит по ночам. – Он одним глотком осушил полкружки, и Дин подумал, что у него, наверное, горло изо льда – кофе был горячим как лава. – Надо сказать, это мне очень мешает. В том смысле, что иногда после выступления хочется привести кого-нибудь домой, сечете? А визжащая деваха обламывает весь кайф.

– Вы видели привидение? – спросил Сэм. Затем сделал глоток и воскликнул: – Ух ты! Отличный кофе, мистер Афири!

– Просто Манфред. Мистером Афири меня называли учителя моих детей, когда я ходил на родительские собрания.

– У вас есть дети? – спросил Дин и сразу об этом пожалел.

– Надеюсь, они не услышат, что я их так называю. Они считают, что их отец не я, а тот кретин, за которого Бекки выскочила замуж в девяносто втором. Самое приятное из того, что они мне говорили: «Пап, ты все еще не подстригся?»

– Жаль это слышать, – тихо произнес Сэм.

Манфред пожал плечами.

– Что поделаешь. Я стараюсь помогать им, как могу, но они не очень-то во мне нуждаются. К тому же я накосячил с их мамой. Какой из меня отец, если мы разошлись, когда они были совсем маленькими?

Возможно, Дин и мог что-нибудь на это ответить, но он наслаждался самой лучшей чашкой кофе в своей жизни. Впрочем, его стандарты были не так уж высоки. Обычно приходилось довольствоваться тем, что наливали в дешевых забегаловках, мотелях и на автозаправках, то есть кофеиновыми помоями. Отец говорил: «чашка кофеина», потому что обычно все было настолько ужасно, что язык не поворачивался называть это кофе.

Но сейчас в его чашке был настоящий кофе. Дин пил бы этот восхитительный ароматный напиток, даже если бы не нуждался в подзарядке после выматывающего дня: сначала дорожное движение Нью-Йорка, потом бюрократы в зоопарке и напоследок девушка, которая запала на Сэма, а не на него.

– Так вы никогда не видели это привидение? – спросил Сэм.

– Нет, – покачал головой Манфред, – но я и не стремлюсь, сечете? Услышав вопли, я даже из «Доджа» не вылезаю. Я даже не захожу в дом, просто жду рассвета. Хотя в понедельник это особенно хреново, ведь надо топать на работу.

– Вы сказали, что работаете плотником? – уточнил Сэм.

Манфред кивнул.

– Можно вопрос? Как вы смогли купить такой дом?

Дин растерянно посмотрел на брата, но после недолгих размышлений вопрос показался ему разумным. Если Манфред разведен, значит, скорее всего, платит алименты. А городскому плотнику вряд ли платят столько, чтобы он мог купить такой дом – особенно учитывая нью-йоркские цены на недвижимость. Конечно, Манфред еще играл в группе, но если бы это приносило большой доход, ему бы не понадобилась основная работа.

Манфред снова улыбнулся.

– Хорошо быть сыном двух очень богатых юристов. Точнее, это отец был богат, а мама всегда работала на добровольных началах, но тем не менее… А я был позором семьи – тусовался на «Лете любви» и в Вудстоке, в то время как отец представлял интересы нефтяных компаний. Но все-таки я был единственным ребенком, поэтому, когда они окочурились, я и получил этот дом.

– Соболезную, – снова тихо произнес Сэм.

– Невелика потеря. Слушайте, я правда благодарен вам за помощь.

Дин отпил кофе.

– Манфред, мы же еще ничего не сделали. Но мы займемся этим и посмотрим, что удастся выяснить.

– Чудненько. Ребята, а вам есть где остановиться? Если нет, то у меня наверху есть пара гостевых комнат.

Дин чуть не подавился, но умудрился удержать кофе во рту – и это хорошо, было бы жалко переводить такой прекрасный напиток.

– Серьезно?

– Очень любезно с вашей стороны, Манфред, но…

– Будем рады, – быстро ответил Дин, пока вежливость Сэма не отправила их в очередной мотель. Он даже не знал, чему радоваться больше: перспективе остаться в доме с потрясающей коллекцией пластинок, возможности начинать день с кофе или шансу не делить комнату с Сэмом. Он любил брата больше всего на свете – за исключением, быть может, «Импалы», – но уже больше года почти каждую ночь они спали в одной комнате (или на переднем сиденье машины). И раз уж появилась возможность получить разные спальни – тем более бесплатно, – он ни за что ее не упустит.

– Чудненько! Слушайте, у меня сегодня репетиция. Обычно мы собираемся в гараже у Томми. Он барабанщик. Раньше мы репетировали здесь – у меня куча места на чердаке, но соседи начали скулить. Не хочу, чтобы они вызывали копов, у нас же травка и все такое, и мы переехали к Томми.

При упоминании о травке Сэм нервно посмотрел на Дина, но тот в ответ лишь закатил глаза. Господи, Сэмми, ты думал, что в доме музыканта найдется только кофе? Особенно у парня, который был в Вудстоке?

– А завтра вечером можете прийти в «Парковку сзади» и послушать нас. Я достану вам два билета, так что платить не надо. Придется только покупать пиво, но оно у них неплохое, особенно на розлив. – Манфред одним глотком допил кофе и поставил чашку в раковину. – Чувствуйте себя как дома. Спальни наверху. Моя в самом конце. В остальных трех есть кровати, так что выбирайте, какую хотите.

– Спасибо. – Дин посмотрел на Сэма. – Давай разбирать вещи. – Он допил кофе и направился по коридору к входной двери.

Сэм пошел за ним и заговорил, только когда они вышли на крыльцо:

– Дин, ты уверен, что это хорошая идея?

– А в чем проблема, Сэмми?

– У него же тут привидение! Может, это не лучшее место для ночевки?

Дин вставил ключ в замок багажника.

– Чувак, мы убиваем привидения. К тому же сегодня четверг. Привидение появится только завтра ночью, так что у нас есть время просканировать электромагнитные поля и обыскать дом. Может, даже успеем выяснить, что там не так с Эдгаром По.

– Дин, дело в том… – Сэм замялся.

– В чем? – спросил Дин, вытаскивая из багажника свою сумку.

– Мне что-то не по себе.

– Да ладно тебе, Манфред хороший парень!

– Дело не в Манфреде. Дело в тебе. Мы словно попали в Дин-Диснейленд: постеры из Филлмор-Ист, усилители, коллекция пластинок. Боюсь, мы отсюда никогда не выберемся.

Сообразив, что Сэм над ним прикалывается, Дин улыбнулся.

– Чувак, я могу сосредоточиться.

– Надеюсь. Потому что у нас тут привидение, которое явится в пятницу ночью, убийство, которое должно произойти в понедельник вечером, и плюс ко всему мы ночуем у парня, чей дом набит наркотиками, а нас обоих разыскивают федералы.

Дин захлопнул багажник.

– Тебе кто-нибудь говорил, что ты слишком переживаешь по пустякам?

– Ты. Примерно четыре раза в день, – тут же усмехнулся Сэм.

– Тогда считай, это пятый. Все будет в порядке. Пойдем устраиваться.

Глава 6

Дом Манфреда Афири, Бронкс, Нью-Йорк

17 ноября 2006 года, пятница

…Мама распластана на потолке, она в крови, огонь пожирает ее…

Они с братом следуют каждой команде отца.

– Мальчики, не забудьте насыпать соль у двери, тогда они не войдут, – приказывает он.

– Сэм, я хочу, чтобы ты сбил выстрелом каждую бутылку с этой стены, – кричит он.

– Дин, оставайся с братом, – рявкает он.

…Джессика распластана на потолке, она в крови, огонь пожирает ее…

Он учится разбирать винтовку «М-16», но еще ни разу не поцеловался с девочкой. Не может осилить «Моби Дика» и «Алую букву» в школе, хотя давно прочел собрание сочинений Алистера Кроули^[16], не говоря уж о работах Яна Гарольда Брунванда^[17]. Выучил ритуал экзорцизма на латыни, но не может запомнить клятву верности – и его оставляют после занятий в школе. В одной из множества школ.

…Кэсси распластана на потолке, она в крови, огонь пожирает ее…

– Я должен найти отца.

– Он хочет, чтобы мы продолжили его дело. Спасали людей, истребляли нечисть.

– Мы можем не ругаться?

– Ты ведь гоняешься за ним, верно? За тем существом, что убило маму.

– Я не понимаю твоей слепой веры в отца.

…Сара распластана на потолке, она в крови, огонь пожирает ее…

Страх никогда не умирает, никогда не исчезает, никогда не проходит – сколько бы ты ни делал вид, что все в порядке, сколько бы ни лгал, что все будет хорошо, сколько бы ни говорил, что все исправишь, как бы ни был близок к смерти или к тому, что тебя поймают и навсегда посадят в тюрьму, и ты больше никогда никого не сможешь защитить…

…Эллен распластана на потолке, она в крови, огонь пожирает ее…

– Если что-то подобное случится с твоим братом, ты должен немедленно звонить мне.

– Звонить тебе? Ты издеваешься? Пап, я звонил тебе из Лоуренса. Помнишь? И Сэм звонил тебе, когда я умирал. Да у меня больше шансов выиграть в лотерею, чем тебе дозвониться.

…Джо распластана на потолке, она в крови, огонь пожирает ее…

– Он отдал нам приказ.

– Мне плевать! Мы не обязаны делать то, что он приказывает.

…Сэм распластан на потолке, он в крови, но огонь не пожирает его.

Глаза у него открыты, и они желтые.

– Ты должен убить меня, Дин. Отец так сказал.

* * *

– Нет!!! – Дин резко сел, весь в поту, простыни перекрутились и намокли. – Черт возьми, – пробормотал он.

Выпутавшись из простыней на гостевой кровати Манфреда, он подошел к комоду, на котором стояло огромное круглое зеркало с красной пацификой на нем. Оттуда на него посмотрело изможденное, потное лицо. Черт, даже волосы спутались в колтуны, а их ведь для этого не так уж много, но ночной кошмар – «В предыдущих сериях, черт их раздери, вы видели…» – умудрился это сделать.

С самого детства Дин видел всякие ужасные вещи. Вещи, от которых сам Г. Р. Гигер^[18] опустил бы руки и забился куда-нибудь в тихий пригород. Вещи, по сравнению с которыми Стивен Кинг казался не страшнее Джейн Остин. Вещи, которые могли бы заставить – и заставляли – людей спиваться или вышибать себе мозги, – а может, и то и другое сразу. Но ему никогда не снились кошмары. Да, бывали страшные сны, особенно в детстве, но не леденящие кровь и бросающие в пот кошмары, которые снились ему теперь.

И в этом виноват отец.

Годы в дороге. Годы тренировок, драк и охоты. Годы беспрекословного повиновения приказам отца, какими бы странными они ни были.

Годы, когда он оказался между двух огней – между отцом и Сэмом, – отчаянно пытаясь сохранить в семье мир.

Годы жизни согласно первому приказу отца после смерти мамы: «Хватай брата и беги из дома. И не оглядывайся. Скорее, Дин!»

Какими были последние слова отца, когда он сдался тому же демону, что убил их маму и девушку Сэма? «Хорошая работа, сынок»? «Продолжай трудиться»? «Я горжусь тобой, Дин»?

Нет, это был приказ защищать Сэма, а если не сможет защитить, то убить его.

Господи боже.

Дин смотрел на свое отражение, из-за пацифики частично окрашенное в красный, – по его лицу словно струилась кровь.

Он должен был рассказать Сэму… Это было бы честно по отношению к брату. И кроме того, он не хотел в одиночку нести это бремя. Но отец сказал: «Не говори Сэму».

Ублюдок.

Большую часть времени ему удавалось отвлечься, уйти с головой в работу. Работа, которую выполняли они с Сэмом, была важной. Все спасенные ими жизни, все отомщенные души – это было необходимо. И, черт возьми, у них это здорово получалось.

Как правило. Но иногда случалось что-нибудь такое…

Дин встряхнулся – он знал, нельзя поддаваться. У них есть работа. Даже две.

Он посмотрел на радиобудильник возле кровати: половина седьмого. Затем услышал рев мощного двигателя, требующего отладки, и, подойдя к окну, отдернул яркие шторы. С подъездной дорожки выруливал внедорожник Манфреда. Сердце Дина сжалось, когда он понял, что джип летит прямо на передний бампер «Импалы», которая до сих пор криво стояла у дороги. Но Манфред в последнюю секунду вырулил вправо. Правые колеса заскочили на бордюр, левые остались на дорожке, и машина выкатилась на темный асфальт улицы.

Переведя дыхание, Дин повернулся и посмотрел на смятую кровать. Черта с два я снова лягу. Бодрствовать в такое время не хотелось, но что поделаешь. И потом, его ждал самый лучший в мире кофе.

После горячего душа в невероятно крутой ванне на ножках Дин переоделся в последнюю чистую одежду и, сделав мысленно пометку: «спросить Манфреда, где ближайшая прачечная», спустился вниз в поисках кофе.

Он прихватил с собой дневник отца, но, сварив кофе, вдруг ощутил острое желание подробно изучить виниловую коллекцию Манфреда. Накануне ему удалось взглянуть на нее всего одним глазком. Ну ладно, не одним. Сэм накричал на него за то, что он просканировал электромагнитное поле только в гостиной, а на остальную часть дома забил. И едва не отобрал у него прибор.

Они ничего не нашли, но это было вполне ожидаемо. Привидение не показывалось с воскресенья. Не каждый дух оставляет за собой кучу электромагнитных следов, а этот призрак к тому же появлялся лишь время от времени.

Решающее испытание ожидает их сегодня, после выступления «Скоттсо». А до тех пор Дин намеревался слушать музыку – единственным правильным способом!

Но выбрать, что именно послушать, оказалось проблемой. Едва он останавливался на одной пластинке, и уже готов был поставить ее на проигрыватель, как на глаза попадалась другая. Он набрал целую стопку альбомов: Dark Side of the Moon, The Most of the Animals, Houses of the Holy, Dressed to Kill, The Who By Numbers, австралийской версии Dirty Deeds Done Dirt Cheap, Thick as a Brick, группы Metallica и In-A-Gada-Da-Vida. И это он еще не добрался до блюзовых альбомов! Дин продолжал рыться в записях даже после того, как включил «In-A-Gada-Da-Vida», исполняя на воображаемой гитаре классический рифф, которым открывался семнадцатиминутный заглавный трек.

Сверху донесся голос Сэма, становившийся все громче, как и скрип старых деревянных ступеней.

– Да, хорошо. Большое спасибо! Очень благодарен, что вы разрешили приехать так быстро. Да. Отлично. Спасибо! До свидания.

Дин поднял голову и увидел, как Сэм заходит в гостиную, убирая в карман смартфон.

– Ты сегодня рано! Не привык видеть тебя на ногах раньше десяти.

– Да, я недавно встал.

Дин посмотрел на часы и понял, что уже почти половина десятого. Он совсем потерял счет времени, просматривая альбомы. Умом Дин понимал ценность цифровых записей, но гибель виниловых пластинок серьезно повлияла на способность художников создавать крутые обложки для альбомов. Ни одна бумажка в изящной коробочке для дисков не сравнится с мастерски выполненной гравюрой для Stand Up или с многогранностью Sgt. Pepper’s Lonely Hearts Club Band. Запомнил бы кто-нибудь призму на обложке Dark Side of the Moon, будь она высотой в пару сантиметров?

Дин не стал делиться своими мыслями с Сэмом – его бы это только разозлило. Парень не ценит настоящую музыку. Поэтому он просто спросил:

– С кем ты разговаривал?

– Энтони работает в историческом обществе Бронкса и проводит экскурсии в доме Эдгара По. У Манфреда тут есть вай-фай, он дал мне пароль, и я нашел их сайт: они принимают только по записи. Я позвонил, и оказалось, что сегодня у них как раз есть свободное время. Съезжу туда около полудня. – Он усмехнулся. – Я бы и тебя позвал, но, вижу, ты тут встретил свою единственную любовь…

Дин опустил диск Zoso, который держал в руках, и сказал:

– Слушай, Сэмми, можешь превозносить свои CD, MP3 и AVI, но говорю тебе…

– Дин, AVI – это видеоформат, – с улыбкой заметил Сэм.

– Но говорю тебе, – повторил Дин, – ничто не заменит прекрасный звук иголки на виниле.

В этот момент пластинку заело, и Дуг Ингл снова и снова повторял слова «будь всегда».

По лицу Сэма расползлась широченная улыбка. Дин бросил на него сердитый взгляд, затем подошел к проигрывателю, слегка подтолкнул иголку, и та перепрыгнула на следующую дорожку.

– Дай угадаю: в следующий раз ты будешь рекламировать лечебных пиявок? О нет, знаю! Ты начнешь утверждать, что конные экипажи лучше машин!

– Иди ты, Сэмми. – Дин подошел к мягкому креслу. – Пороюсь в дневнике отца, посмотрим, может, найду что-нибудь похожее на этот ритуал.

Сэм кивнул.

– Когда закончу с коттеджем По, проверю дом, в котором замуровали парня, и улицу, где до смерти забили студентов.

– Хорошо, может, найдешь то, что копы упустили, – сказал Дин.

– Сомневаюсь, – искренне ответил Сэм. – Чувак, это же нью-йоркская полиция!

– И что?

У Дина опыта общения с копами было больше, чем у Сэма, и он твердо верил: они хорошо разбираются только в обычных делах. Но то, с чем сталкивались они с Сэмом, выходило за грани разумного. Ни один коп с таким не сталкивался, и поэтому полиция всегда искала не там, где надо, не замечала важные детали и делала неправильные выводы.

– Сэм, копы действуют по стандартной схеме. Не верь тому дерьму, что видишь по телику, – они хватают первого подозреваемого. Не видят дальше своего носа. Поверь. Готов поставить десять баксов, ты найдешь то, что они упустили.

Сэм только фыркнул в ответ и пошел на кухню. Дин предположил, что за очередной чашкой кофе, которую он тут же осквернит молоком и сахаром.

Он снова переключил свое внимание на коллекцию пластинок. Это действительно Music from Big Pink? Потрясно!

* * *

Сложнее всего было найти место для парковки.

Коттедж Эдгара По находился на пересечении самой крупной автомагистрали Бронкса, метко названной Гранд-Конкорс^[19], и другой большой улицы, Кингсбридж-роуд. Если верить тому, что пишут в интернете, в котором Сэм копался перед поездкой, Кингсбридж-роуд раньше была дорогой для конного транспорта и вела к Королевскому мосту через реку Гарлем, соединяющему Манхэттен и Бронкс. Он нашел сайт поклонников Эдгара По, где упоминалось об убийствах и о том, что они как-то связаны с писателем. Он оставил его открытым для Дина, в слабой надежде, что брат найдет в себе силы оторваться от коллекции Манфреда.

На перекрестке был расположен парк, который раскинулся на несколько кварталов, в нем была эстрада и игровая площадка (они выглядели совсем новыми), и небольшой белый коттедж, который выглядел тут довольно странно. Теперь Сэм понял, почему Дин не хотел верить, что в Бронксе существует такое место. Казалось, весь город – за исключением района, где жил Манфред, – стремился вместить в себя как можно больше зданий. Жилые дома просто врастали друг в друга. А тут вдруг, посреди хитросплетений улиц, забитых многоквартирными домами, каждый не ниже пяти этажей, находился этот парк, а в нем – коттедж.

Минут десять Сэм катался на «Импале» по двум широким улицам и нескольким боковым, большинство из которых были с односторонним движением, отчаянно пытаясь найти место для машины. Он то и дело переходил от восторга к раздражению: стоило найти пустое место, как там обнаруживался пожарный гидрант. Сколько же, черт подери, пожарных гидрантов в этом городе?! В тех редких случаях, когда на пустом месте не было гидранта, оно оказывалось слишком маленьким для «Импалы».

Разъезжая по округе, Сэм заметил, что люди тут сумели приспособиться к тесноте. Когда они колесили с отцом по стране, то, как правило, выбирали небольшие города – в частности, потому, что отец считал: школы там лучше, чем в больших городах. Хотя, как выяснилось, то, что говорил отец, не всегда следовало считать непреложной истиной. Но в результате вышло, что опыт жизни в больших городах у братьев Винчестер был небогатым.

Больше всего Сэма поразило тут сочетание разнообразия и гармонии, как в Стэнфорде, – вот только дело в том, что от студенческого кампуса ты именно этого и ждешь. Особенно если это Стэнфорд. Но и здесь люди самых разных национальностей прогуливались по улицам, заходили в магазинчики на первых этажах домов, играли на площадке в парке Эдгара По, приветствовали друг друга, болтали… Согласно опыту Сэма – безусловно, скромному, – этнические группы в больших городах всегда стремятся замкнуться в своем районе. Но здесь, в Бронксе, все было иначе.

Главным путеводителем по Бронксу для них с братом служил скандально известный фильм «Форт Апач, Бронкс» 1981 года. Он представлял себе сгоревшие дома, уличные банды и все в таком духе. Но сейчас он видел, что народу тут полно, как в любом большом городе, однако это не мешало сохраниться и национальным общинам.

«Но, может, я просто все идеализирую», – усмехнулся он про себя, проезжая мимо еще одного свободного места, куда мог втиснуться разве что «Мини Купер», но уж точно не машина 1967 года выпуска.

Наконец освободилось место – на углу 192-й Восточной улицы и Валентайн-авеню, в самом конце парка. Там стоял парковочный счетчик, и это было досадно, зато «Импала» запросто туда влезет. Счетчики установили несколько десятилетий назад, оставив между ними расстояния, соответствовавшие размерам машин, которые ездили тогда по дорогам. И Сэм легко заехал на свободное место.

Позаимствовав два четвертака из денег, отложенных на прачечную, он оплатил час стоянки. Учитывая размер коттеджа, вряд ли экскурсия займет больше времени.

16. Алистер Кроули – поэт, писатель, мистик. Был известен как черный маг и сатанист XIX–XX веков, один из идеологов оккультизма и сатанизма.

17. Ян Гарольд Брунванд – американский фольклорист, антрополог и писатель, популяризатор понятия «городская легенда».

18. Г. Р. Гигер – швейцарский художник, представитель фантастического реализма, наиболее известный своей дизайнерской работой для фильма «Чужой».

19. Grand Concourse – большое сборище, толпа (англ.).