Титан: Наследие

Глава 1. Высшие силы

После отлета Макса Са прошло несколько дней, когда Тиландер впервые забеспокоился. Всё время, проведенное в этом мире, было неразрывно связано с Максом, ставшим ему не только другом, но и старшим братом. Перед тем как сесть на странный летательный аппарат с названием звездолет, Макс отвел Тиландера в сторону. Герман помнил слово в слово всё, что сказал ему Макс: «Я должен вернуться в это же время. Это будет выглядеть как взлет и посадка с интервалом несколько минут,– может, несколько часов. Максимум – несколько дней, если пилот что-то напутает в своих расчетах. Если я не вернусь сразу – произошло непредвиденное, позаботься о моей семье. Не оставляй их, Герман, присмотри за Михой, особенно за Малом – он горяч и неопытен. Но я вернусь, вернусь, чего бы мне это ни стоило, вопрос – когда смогу это сделать».

Слова Макса Тиландер вспоминал уже восьмой день, задирая голову и вглядываясь в небо. В день отлета друга небо приобрело ярко-красный цвет спустя немного времени после старта звездолета. Русы восприняли это как добрый знак – Главный Дух-Бог приветствовал Великого Духа. Но Тиландер с каждым новым днем отсутствия Макса склонялся к мысли, что произошло нечто ужасное.

Когда прошел месяц после отлета Макса, Герман окончательно уверился – все пошло не по плану. Но Макс столько раз выпутывался из безнадежных положений, что его вера в возвращение друга не угасла.

Уильям Лайтфут словно не замечал отсутствия Макса: погруженный в литье пушек, он практически не появлялся на людях. Первую экспериментальную пушку, стрелявшую трехкилограммовыми ядрами, он отлил спустя всего полтора месяца после отлета Макса. Потом дело пошло быстрее, в течение двух месяцев, Уильям умудрился отлить ещё пятнадцать пушек. После просьб Тиландера отлил пушки поменьше для установки их на корабли. Теперь «Катти Сарк» имела по пушке на носу и корме, ещё по две пушки грозно таращились с бортов.

Первые полгода после отлета Макса жизнь не сильно изменилась: помня просьбу друга, Тиландер постоянно опекал Миху, чья беременная жена вскоре должна была родить. Мал больше был с Бером, проводя всё свое время в казармах. Первой бедой стала смерть младенца Лии, рожденного незадолго до отлета Макса. Лиа вынашивала второго, срок родов – чуть раньше жены Михи. Здоровый мальчик уснул и просто не проснулся – наутро Лиа обнаружила холодный трупик годовалого ребенка. Похоронили малыша недалеко от крепости в специально отведенном месте под будущий фамильный склеп.

Вторым тревожным звоночком стало желание Алолихеп перебраться на Родос вместе с сыном Максхепом. Тиландер попробовал уговорить жену Макса, но женщина была непоколебима.

– Макс Са нет в живых, – уверенно заявила Алолихеп,– а если он жив и вернется, он знает, где меня найти. Он сам подарил мне эти земли.

Все уговоры Германа отложить морское плавание на Родос до весны успеха не возымели: Алолихеп была настойчива. Проклиная женское упрямство, Герман снарядил «Катти Сарк» для зимнего плавания. Его опасения оказались не напрасны: до Родоса они добирались почти два месяца, по неделе пережидая штормы в бухтах.

Родосцы радостно приветствовали Алолихеп и ее сына – больше половины жителей острова раньше жили в Ондоне. "По крайней мере один из наследников Макса – в безопасности",– думал Тиландер, отправляясь в обратный путь.

На третий день плавания повредился руль шхуны: пришлось возвращаться на Родос, чтобы произвести ремонт. В итоге в Макселе Тиландер появился лишь весной: Макс улетел десять месяцев назад.

За время его отсутствия у Михи родился сын, названный Германом в честь друга отца. Тиландер прослезился, узнав, какой чести удостоился. Но его беспокоило состояние Михи – парень сильно похудел, постоянно кашлял. Зик назначал Михе различные настойки, но лучше тому не становилось. За четыре месяца, что Тиландер провел, отвозя Алолихеп на Родос, ситуация сильно изменилась. Во дворце всё чаще решения принимала Сед, взяв на себя бразды правления по хозяйству.

Миха умер первого июня – спустя ровно год после отлета отца. Перед самой смертью он, притянув к себе Германа, прошептал ему на ухо:

– Мой отец жив! Поклянись, что найдешь его. Он нуждается в помощи.

– Клянусь! – Миха улыбнулся в ответ на его слова и сделал последний выдох.

Похоронили его рядом с младенцем Лии – там же, за крепостью. Нел после смерти сына состарилась – часами просиживала в комнате, где умер ее первенец. Она перестала интересоваться делами Русов, полностью отдав Сед управление дворцом. Сед вызывала у Тиландера неприятие, но он всегда помнил, что она – жена Макса. Зачастую ему приходилось менять ее решения, выдерживая истеричные крики.

Череда неприятностей преследовала всех, кто был связан с Максом: осенью пропала младшая жена Макса – Лиа. Родив мертвого недоношенного ребенка, Лиа практически перестала разговаривать, редко выходя из своей комнаты. Все поиски пропавшей женщины успехом не увенчались: нашлись люди, видевшие ее идущей к Роне. Пропала одна из лодок-плоскодонок, на которой рыбаки поднимались вверх по реке в поисках рыбы. "Ушла к своему племени; и хорошо, нечего ей делать среди нормальных людей«,– вынесла свой вердикт Сед, уже полностью захватившая бразды правления в свои руки.

После смерти Михи Тиландер настаивал на том, чтобы правил Мал, но тот неожиданно воспротивился. Мал готов был отдать власть Урру, но младший брат – ещё совсем подросток. Сед выразила желание, временно, пока не подрастет Урр, выполнять функции Макса. Получив всю полноту власти, эта холодная и расчетливая стерва первым делом выдворила Санчо и его многочисленных жен из дворца. Во дворце ещё оставался Бер со своей женой Зезаги и двумя детьми, но и он покинул его, не ужившись с этой женщиной.

Вскоре к Беру окончательно переехал Мал, захватив младшего брата – в огромном дворце осталась Сед с сыном и охрана.

Всё это время Тиландер неоднократно наведывался к Санчо, зная о его ментальной связи с Максом. На все вопросы Санчо отвечал односложно:

– Макш, Ха,– что в переводе означало «с ним всё в порядке».

Вопросы взаимодействия с Берлином, где Пабло проводил серьезные перестановки и изменения, лежали на Тиландере. Он снабдил бывшее поселение Урха пушками, поручив Лайтфуту обучить пушкарей. В чем преуспел Пабло, так это в разведении лошадей. Спустя два года после отлета Макса в Берлине насчитывалось около двадцати голов. В большинстве своем они были низкорослые, но ушлый мексиканец, как его про себя называл Тиландер, обещал провести селекцию, выводя более крепких и высокорослых животных.

Со смертью Нел, недолго пережившей Миху, государство Русов окончательно получило двоевластие: формальная власть была у Сед, но управлял Макселем больше Тиландер.

Шел третий год отсутствия Макса: корабли плавали, Тиландер даже сплавал на Родос, чтобы убедиться, что у Алолихеп и Максхепа все в порядке. Бывшая Ондонская принцесса сплотила людей вокруг себя. На верфи строился первый корабль, относительно него Герман дал много советов. Вернувшись в Максель, Тиландер решил, что пора готовить Урра для правления Русами. Сед с каждым днем становилась всё сварливее, постоянно ища конфликт.

Существовал ещё один момент, немного удививший Германа: за время его отсутствия Сед снова сдружилась с Санчо. По крайней мере, Санчо часто бывал во дворце, пару раз его видел и сам Герман лакомящимся за накрытым столом. На его вопрос, с какой стати такая забота о неандертальце, Сед, смутившись, перевела разговор на другую тему. Герман ушел, хотя в голове бурлили неприятные мысли. Смущение Сед он воспринял как признак женской измены. Каково было его удивление, когда на прямой вопрос об этом Санчо рассвирепел. Для неандертальца показалась кощунственной мысль восприятия Сед как женщины, ведь она – женщина его Макша. В бескорыстность Сед Тиландер не верил ни на йоту: он даже поделился своими подозрениями с Бером. Вдвоем они продолжали следить за Сед, надеясь понять ее мотивы. Но случилось то, что заставило забыть обо всех подозрениях – Санчо услышал ментальный крик Макса, взывающего о помощи.

Случилось это на исходе третьего года. Тиландер вместе с Бером и Малом собирался навестить овдовевшую Иоку и маленького Германа, его по традиции называли Герм. Герману, сыну Михи, шел третий год. После смерти Нел Тиландер по просьбе Иоки перевез ее и сына Михи в Берлин, где стареющий Пабло души не чаял во внуке.

Урру исполнилось пятнадцать, но ростом он превосходил всех, кроме Санчо. Они заканчивали погрузку шхуны, когда в порт ворвался Санчо с красными глазами, отчаянно вопя:

– Макш, Га, Макш Орц!

Успокоить его удалось не сразу, неандерталец выглядел как помешанный. Когда наконец удалось привести Санчо в чувство, он с большим трудом поведал, что слышал Макса, просящего помощи. Ни о каком визите в Берлин не могло идти речи при таких обстоятельствах. Помня про ситуацию с Урха, когда они с Максом попали в ловушку, Тиландер к походу подготовился основательно: на «Катти Сарк» было доставлено всё огнестрельное оружие. Было отобрано сто лучших воинов, шхуну забили продуктами, потому что Санчо выразился конкретно: «Макш далеко!».

Когда встал вопрос, кому участвовать в спасательной операции, Тиландер впал в уныние: без него некому вести корабль. Бер нужен был для управления воинами, и заставить его остаться в Макселе он бы не смог бы при всем желании. Санчо в экспедиции являлся компасом. С учетом того, что пулеметов было аж четыре и две винтовки, без Лайтфута Тиландер обойтись не мог. Мал едва не перерéзал ему глотку, когда Тиландер намекнул, чтобы тот остался. Зика ему удалось отговорить, указав на необходимость наблюдать за Сед. А оставлять Урра одного, пусть даже и с охраной, Герман не решился.

Когда он поделился своими подозрениями насчет Сед с Лайтфутом, Уильям поддержал его решение взять на поиски Макса и Урра.

– С нами ему будет надежнее, мы вернемся быстро. Что бы эта сука ни натворила – Макс исправит,– Лайтфут был прав, Тиландер сам думал так же. Тогда же Герману пришла в голову мысль забрать с собой конспекты Александрова. Он сам не мог понять, почему он распорядился перенести на корабль все эти записи, буквально забив ими свою каюту.

Провожать их экспедицию пришла даже Сед, не говоря уже о всем населении Макселя. Тиландер видел ее довольную усмешку, когда «Катти Сарк» начала медленно спускаться в море по течению Роны. «Ведьма, как мог Макс тебя захотеть»,– думал он об уменьшающейся женской фигурке, отдавая команды ставить косые паруса.

Выйдя в открытое море, взглянул на Санчо, стоявшего на носу корабля. Неандерталец показывал на юг, вглядываясь в морскую даль. Спешно отобранные воины гудели в предвкушении битвы, где каждый из них станет биться за Великого Духа. «Катти Сарк» миновала Портбоу, следуя на юг по настойчивому требованию Санчо.

– Ты уверен, нам плыть дальше? – периодически интересовался Тиландер у неандертальца.

Санчо надоели эти постоянные вопросы. Подойдя к Герману, он обхватил его голову руками и сжал в области висков. У Тиландера потемнело в глазах, но в следующую секунду он отчетливо увидел небольшой каменистый остров с бухтой, где со спущенными парусами стола его любимая шхуна. Был ещё один момент – в видении Тиландера – ему показался кусочек моря с прямоугольным квадратом молочно-белого тумана.

Санчо отпустил его, встретившись глазами с неандертальцем, Герман прошептал:

– Я видел.– Больше вопросов о правильности направления у американца не возникло. Зрелище не могло быть галлюцинацией или просто видением. Среди фигурок на берегу острова он отчетливо увидел всех, кто был с ним на корабле. Единственное – себя, Уильяма, Бера и Санчо он видел явно помолодевшими, словно им скинули лет по десять-двадцать.

К концу пятых суток «Катти Сарк», подгоняемый свежим попутным ветром, достиг южной оконечности Испании. Тиландер был уверен, что путь лежит на побережье Африки, но Санчо уверенно показывал на запад. Несколько раз к нему подходили Лайтфут и Мал, уточняя, знает ли он, куда им следует плыть.

– Санчо знает,– отрезал Герман, не вдаваясь в объяснения.

Когда через полторы суток они достигли Гибралтара, Санчо всё так же уверенно продолжал показывать на запад.

– Нам надо запастись мясом и водой,– обратился Тиландер к своей команде, собрав на носу Лайтфута, сыновей Макса и Бера.– Я могу только предположить, но Санчо ведет нас на американский континент, а это больше четырех тысяч морских миль. Наших запасов не хватит, чтобы пресечь Атлантику.

– Герман, а мы сможем? – впервые усомнился Лайтфут.

– Колумб же смог; кроме того, чисто технически «Катти Сарк» превосходит допотопные корабли Колумба, при этом мы точно знаем, что на той стороне – суша.

Санчо с пониманием встретил решение о высадке на берег и заготовке провизии. С момента, как началось путешествие, он вел себя спокойно. На слова Тиландера отреагировал своим обычным «Ха», давая понять, что задержка не страшна для Макса.

Неделю весь экипаж парусника, занимался провиантом. Животных свежевали, нарезали мясо на полоски, развешивая вялиться. Все бочки были заполнены чистой родниковой водой, а мяса хватило бы и на два атлантических перехода. Тиландер рассчитывал за сутки проходить не меньше ста миль, а в удачные дни – не меньше ста пятидесяти. По его расчетам, преодолеть Атлантику удастся за месяц, если будет сопутствовать удача и ветер.

Ветер им сопутствовал, гоня «Катти Сарк» со скоростью двенадцать узлов. Первую неделю плавания ветер был попутный, практически не давая упасть скорости ниже десяти узлов. Следующая неделя выдалась не столь удачной: встречный ветер снижал скорость до четырех узлов. Третья неделя оказалась тяжелой: они попали в шторм, и два дня их несло в юго-западном направлении с высокой скоростью. После окончания шторма Тиландер определил, что их снесло на юг.

Санчо по-прежнему показывал на западное направление. С учетом шторма его палец слегка отклонился к северу. "Встроенный компас у парня",– мысленно решил американец, убедившись, что направление пальца неадертальца совпадает с первоначальным маршрутом.

На двадцать седьмой день путешествия Тиландер заметил признаки близкой суши: далеко в небе парили птицы, но разглядеть их не было возможности. «Невероятно»,– прошептал он, когда впереди увидел молочно-белый туман, показанный ему неандертальцем. В этот момент Тиландер встретился глазами с Санчо – в них было удовлетворение и радость.

– Мы пойдем в такой плотный туман? – вопрос Бера заставил Германа вздрогнуть.

– Пойдем, Санчо считает, что так нужно,– коротко ответил Тиландер, становясь к штурвалу.

– Герман, там могут быть рифы,—подключился к беседе Лайтфут,– если мы наткнемся на риф – нам конец.

– Спрашивайте у него, достали, я следую указаниям Санчо,– впервые сорвался Тиландер.

До молочного тумана оставалась пара кабельтовых, ещё не поздно отвернуть в сторону. Но Санчо, стоя на борту, упорно показывал пальцем на туман, повторяя: «Макш! Макш!».

– Я верю Санчо, он умрет за отца,– впервые вмешался в разговор Мал и, положив руку на рукоять сабли, продолжил: – Герман, делай что говорит Санчо.

«Катти Сарк» медленно стала вплывать в окружающий туман: на мгновение все звуки исчезли, а спустя пару секунд парусник вышел из плотного тумана. Море вокруг корабля было спокойное, прозрачная вода позволяла прекрасно рассмотреть рыб огромных размеров, сновавших вокруг корабля.

– Земля! – крикнул матрос из «вороньего гнезда».– Впереди, прямо по курсу.

На шхуне поднялся шум: все спрашивали, что за земля и там ли находится Макс Са. Только два человека сохраняли спокойствие – Санчо и Тиландер этот остров они уже видели в своей голове. Через час «Катти Сарк» вошла в глубоководную бухту-лагуну: берега земли были безжизненны.

– Здесь ждать,– неожиданно четко произнес Санчо. И такова была убежденность в его голосе, что никто не возразил.

– Высаживаемся на берег, делаем себе временные жилища,– Тиландер оглянулся назад: на его глазах туман, висевший четким прямоугольником, рассеялся, словно его и не было. «Господь Бог, велика твоя сила»,– незаметно перекрестился американец, спускаясь в шлюпку.

* * *

Прошло две недели после высадки на небольшой безжизненный остров: за это время они дважды подверглись нападениям летающих тварей, оказавшимся совсем не птицами. У этих созданий крылья были кожистые, как у летучей мыши, а клюв походил на две половинки пилы, усеянной острыми зубами. Сами твари – размером с крупного орла с продольно вытянутой узкой пастью. Мясо жесткое, отдавало противным запахом. У самого выхода из бухты в воде плескалось огромное чудовище, похожее на гигантского осьминога.

Даже не будучи специалистом, Тиландер понял, что их забросило куда-то в очень древний мир. Он однажды, перед самой войной, побывал в Американском музее естественной истории – летающие твари были как две капли похожи на ту, что ему удалось видеть в музее.

«Господи, куда и зачем нас забросило сюда»? – но его мысленный вопрос оставался без ответа. Наблюдая редкостное спокойствие Санчо, Тиландер утешал себя мыслью, что Высшим Силам лучше знать, с какой целью их привел сюда неандерталец.

Сам остров состоял из камней, там росли мхи и лишайники. Росли немногочисленные кустарники, из которых пришлось строить временные хижины. На изменения, происходящие с их организмом. Тиландер обратил внимание на четвертый день – Лайтфут и Бер ему показались явно помолодевшими. Да и с него самого стали спадать штаны, став широкими – исчез небольшой животик. Вглядевшись в свое изображение на воде, Герман едва не вскрикнул – морщины разгладились, лицо осунулось.

«Высшие Силы Земли, что происходит,– прошептал американец в смятении,– неужто все это происходит не во сне. Да кто ты такой, Макс Са?».

С утра заметно помолодевший Тиландер сидел на берегу, окунув ноги в прохладную воду. Бер, помолодевший до возраста Мала, Лайтфут, которому на вид едва дашь двадцать пять, и Санчо, сильно похудевший и явно скинувший около десятка лет – всем не хватало только Макса. Но Санчо сказал ждать – значит, надо ждать.

Неандерталец показался на берегу: он обожал устрицы, поедая их сырыми с утра до вечера. Увидев, что Санчо смотрит на него, Тиланлдер помахал ему рукой. Фигура на берегу повторила его движения и вдруг рухнула на землю. Вскочив, Герман побежал по берегу, но первым к упавшему Санчо подбежал Бер. Неандерталец был без сознания – несильными пощечинами Тиландеру удалось добиться, чтобы тот открыл глаза.

– Макш,– прохрипел приемный сын Макса, снова отключаясь. В отчаянии, Тиландер поднял глаза и остолбенел – четкий прямоугольник молочного тумана висел в море. Решение он принял за секунду:

– Все на корабль! Макс Са ждет нас, Высшие Силы послали нам знак!

Глава 2. Агентурная сеть

Удачный рейд на Будилиху омрачался одним событием – попаданием в лапы «христоверов» отряда Панса. Мы находились в трех днях пешего пути, когда я получил от него прощальный ментальный посыл – Панса попрощался со мной. Я не успел к нему привыкнуть, как к Санчо, но утрата отряда неандертальцев была невосполнимой. После того как они проведают свое поселение и отведут туда женщин, Панса собирался обратно.

За время, проведенное в каменном веке, я лишился многих друзей, но именно смерть неандертальцев принимал ближе всего к сердцу. По своей сути эти мощные и неуклюжие люди были очень добродушны. Неандертальцы никогда не убивали животных больше, чем могли съесть. С их физической силой им ничего не стоило срубить дерево каменными топорами. Но рубили они их крайне неохотно, стараясь обойтись уже упавшими деревьями. Вначале я считал это ленью, пока однажды Санчо не объяснил, что деревья тоже живые. Ментальность неандертальцев не позволяла им причинять боль другим, если в том не было крайней необходимости. После неудачного штурма Максимена многие воины отряда Панса получили ранения, я сам видел, как они ухаживали друг за другом. Те же кроманьонцы были куда безразличнее к своим, зачастую игнорируя калек и раненых.

Наше возращение в Берлин получилось триумфальным: весть о захвате и сожжении Будилихи распространилась с невероятной быстротой. Будилиху знали и ненавидели даже в Берлине. Если в Макселе потомки «христоверов» составляли меньше половины населения, то в этом гнезде параноиков и сатанистов они значительно преобладали.

Даже с учетом убитых неандертальцев Панса мой отряд не уменьшился. За счет десятка воинов из общины Наима, Русов из Будилихи и вновь прибывших Русов из Макселя численность возросла.

Терс встречал нас во главе конного отряда уже в предместьях Берлина: я заблаговременно послал гонца с радостной вестью о локальной победе.

– Макс Са,– правитель соскочил с лошади, преклоняя колено. Я никак не мог заставить его прекратить это проявление уважения – Пабло крепко вбил своим потомкам в голову уважение к моей персоне.

– Терс, есть новости от Шрама и Гурана? Не подошла армия Дитриха к Мехико?

– Пока нет новостей, как только враг появится – они пришлют гонца. Этот проклятый город сгорел, Макс Са?

– Сгорел, насколько могут гореть каменные дома. По крайней мере, крыши и все деревянное сгорело; не думаю, что в ближайшее время появятся желающие там поселиться.– Я спешился, поднимая с колен Терса. Где-то в глубине души у меня всегда была мысль, что Терс и Гуран могут быть моими правнуками. Но когда Терс при моем первом прибытии в Берлин перечислял своих предков, сыном Пабло он назвал Герма. Я не помнил такого имени, хотя теоретически у Пабло мог быть сын с таким именем. Кто обращал внимания на такие мелочи, если меня интересовала только его дочь Иока, ставшая моей невесткой и женой Михи.

– На какое-то время сатанистам будет не до нас, они сами будут ожидать нападения. Это паузу надо использовать, чтобы решить вопрос с Дитрихом. Сегодня отдохну, а завтра отправлюсь в Мехик. Ты и Васт останетесь здесь и держите оборону. Поручу Баску решить вопрос с информацией из Макселя, чтобы мы знали заранее, если сатанисты начнут готовиться к нападению.

Всё это излагал Терсу, ведя свою лошадь под уздцы. Правнук Пабло выслушал не перебивая. Поговорить больше не удалось: мы достигли первой толпы берлинцев, спешащих нам навстречу.

– Макс Са, Макс Са,– хором приветствовали меня горожане, прослышавшие о судьбе ненавистной Будилихи.

Процесс мягкой миграции из Макселя в Берлин шел не одно десятилетие. Приверженцы «христоверов» переселялись в Максель из Берлина, а вольнодумцы старались попасть в город, свободный от власти сатанистов. С моим появлением процесс бегства из Макселя в Берлин приобрел характер бедствия для «христоверов». Если бы продержаться без войны год – половина Русов оставила бы город, где неистовствовал патриарх Никон.

Обнимая попадавшихся на пути берлинцев, мы дошли до дворца Терса. Отклонив его предложение обеда, поручил Богдану дать воинам отдых и поступить в распоряжение Васта. Со мной оставалась только охрана, с ней завтра предстояло отправиться в Мехик.

Ната встретила меня в дверях крепости, повиснув на моей шее:

– Макс, любимый, я так боялась и переживала, что ты можешь не вернуться. Сто раз успела проклясть себя за идею напасть на этих извергов. Кто меня за язык тянул: правду ты говорил, что женщины не умеют держать язык за зубами.

– Всё нормально, плакать точно не надо. Слезы беременной – стресс для плода, ты же не хочешь, чтобы наш сын был плаксой?

– А может, будет девочка,– сквозь слезы улыбнулась Ната, отпуская меня.

– Нет, пацан, я это чувствую. Пошли, накормишь голодного мужика, иначе я не способен думать,– повел жену в дом.

– Богдан, пошли за Баском, отдохните сегодня с братьями, завтра с утра отправимся в Мехик.

Пока Ната накрывала на стол, вкратце поведал ей результат экспедиции, не забыв упомянуть о повешенных подлецах из острога.

– А этот, с тупым именем? – поинтересовалась Ната, разливая суп деревянным половником, подаренным ей Илсом.

– Гранит? Его там не было, я помню про обещание повесить его вверх ногами. Ты тоже покушай, пока не пришел Баск.

– Я недавно ела с Зелой,– отказалась Ната и, не удержавшись, похвасталась: – Илс обещал сделать колыбельку для ребенка.

– Молодец немчура! – пробурчал с набитым ртом.

И вспомнил первый допрос пленного немца: было в этом парне что-то такое, почему я отнесся к нему доброжелательно. Он изо всех сил старался сказать мне про Большую Берту, и ведь ему я обязан тем, что мы легко смогли захватить и угробить гигантские пушки. Суп с кусочками мяса и переваренной чечевицей получился неплохим. Забеременев, Ната стала солить в меру.

– Ещё будешь? – увидев, что я доел полностью, предложила девушка, хватаясь за половник.

– Нет, спасибо. Что у нас с чаем?

– Сейчас,– Ната кликнула Зелу, послав ее за травами.

Травяной чай не входил в число самых моих любимых напитков, но настоящего найти пока не удалось.

Богдан занес мешок из шкуры, напомнив:

– Это та еда, что дал Наим.

Картофель у меня совсем вылетел из головы, а ведь это – решение проблемы питания, если его нормально культивировать.

К моему удивлению, Ната картофель не опознала, когда я гордо высыпал на пол содержимое мешка.

– Что это? – она, тяжело присев, взяла в руки один из клубней.

– Как что? – картофель. Посадим его, а потом и людям будем давать, никто не останется голодным.

– А разве он так выглядит, я видела только синтетический в готовых блюдах.

– Он мелковат, я видел картофель куда крупнее, но со временем и наш станет презентабельнее. Вечером угощу тебя отварным картофелем, а сейчас надо его собрать в мешок. Надо посадить его неподалеку, чтобы животные не поели.

– Во дворе крепости есть участок,– предложила Ната,– там свиней и коз не бывает.

Разведение домашней скотины в Берлине вышло на новый уровень: больше половины семей имели пару животин. Большинство животных были вольного выпаса: коз, свиней и овец можно было встретить даже в центре, где они внаглую выпрашивали еду среди торговых рядов. Только крупный рогатый скот и лошадей Русы содержали в огороженных участках.

– Надо будет поручить Терсу, чтобы занялся этим вопросом, пусть люди скотину держат на своих подворьях, нечего им гулять по городу,– пробормотал себе под нос, закидывая в мешок последнюю картофелину.– И ещё как-то учредить ветеринарную службу…

Баск пришел лишь через час: с его слов, они напали на предполагаемого тайного убийцу и шли по следу.

– Пусть этим займутся другие парни, для тебя есть важное задание.

– Воевать? – загорелся парень, заблестев глазами от радости.

– Нет, Баск, воевать ты успеешь. Сейчас мне нужно, чтобы ты наладил связь с людьми в Макселе. Слушай меня внимательно – Станит, охранник, служивший у Никона, сказал, что на Икания было нападение у Блошиного рынка.

– Это рынок по дороге в логово сатанистов,– вставил Баск, пользуясь паузой, пока я сделал глоток воды.

– Суть не в рынке. Со слов Станита, стрелявший в Икания ушел, его не смогли найти. Что это значит для нас?

– Сатанистов ненавидят, многие хотели бы убить их,– не задумываясь ответил командир Смерша.

– Согласен, но для вас важно другое – в Макселе действует группа людей, готовых подняться на восстание в любое время. После захвата и сожжения Будилихи, если я не ошибаюсь в Никоне, он предпочтет выждать, пока Дитрих предпримет вторую попытку нападения с севера.

– Почему он не нападет, Макс Са?

– Я не уверен, что не нападет, но есть ряд факторов, которые скорее всего заставят его выжидать. Будилиха сожжена – это большой удар по сатанистам. Никон может поверить в рассказы, что наша армия находится в окрестностях Макселя – там столько лесов, что можно спокойно скрываться. Не думаю, что он рискнет отправить своих воинов к Берлину, оставив столицу без защиты. По крайней мере, уверен: месяц он выждет, пока не убедится, что рассказы про нашу армию в окрестностях Макселя – дезинформация.

– Дезинформация,– по слогам повторил Баск незнакомое слово.

– Это значит умышленное вранье,– пояснил парню, мучительно старающемуся понять, к чему я веду.

Решив больше не мучить извилины Баска, сразу перешел к делу:

– Тебе надо скрытно пробраться в Максель, найти тех Русов, готовых восстать по первому моему требованию. Подготовиться к моменту, когда я с воинами подойду к Макселю, чтобы ударить врагу в спину.

На минуту повисла тишина: Баск о чем-то усиленно думал.

– Макс Са,– нарушил он молчание,– а если не ждать Твоего прихода и попробовать поднять Русов в Макселе?

– Вас перестреляют, прежде чем вы добьетесь успеха, даже не думай об этом,– жестко осадил парня, возомнившего себя Фиделем Кастро.– Но это не все твои цели, есть ещё одна, она даже важнее – вы должны следить с местными за сатанистами и предупредить Берлин в случае, если те решат на нас напасть. Тогда у нас будет время приготовиться и встретить их достойно. Приготовление армии к походу занимает несколько дней, их не заметить трудно. Если знать заранее, когда враг собирается выступить – можно или нанести упреждающий удар, или подготовиться к обороне. От тебя, Баск, зависит, сможем ли мы узнать о целях сатанистов или нет.

– Макс Са, могу я с собой взять Арна?

– Можешь, но остальных лучше не брать, большую группу заметить легче. Не забудь, у тебя две задачи: узнать о намерениях сатанистов напасть и готовиться к моему приходу. Чем больше вас будет внутри Макселя – тем легче будет справиться с сатанистами. Но не забывай, Баск: сатанисты хитрые и умные, вам придется встречаться скрытно, хотя вы так и делали раньше. Организуй: если один из вас попадется, он не сможет выдать других. То есть вы не должны все знать друг друга, это такая тайная агентурная сеть.

Около часа рассказывал Баску о подполье и конспирации – как функционирует, как менять пароли, явки. Это был сумбур из прочитанных в свое время книг и просмотренных фильмов.

Голуби предателя Ченка жили теперь в моей резиденции: Ната с удовольствием возилась с ними. Достал неотправленную записку Ченка, тщательно скопировал почерк шпиона и подготовил послание для Никона. Прочитав и сверив написанное, остался доволен – почерк был абсолютно идентичный, с многочисленными твердыми знаками после каждого слова мужского рода и буквой «i» вместо привычного «и». Мои слова жителям Будилихи вкупе с запиской должны убедить Никона отсиживаться за стенами городов, ожидая нападения. На какое-то время можно не опасаться нападения со стороны «христоверов».

Баск ушел, пообещав выйти в дорогу ночью, чтобы не терять времени. После его ухода вспомнил про обещанную отварную картошку для Наты. Повар из меня никудышный, но такое легкое блюдо мне было под силу. Картошка девушке понравилась, а узнав, что из одной картофелины можно получить клубней в десять раз больше, Ната загорелась желанием немедленно заняться огородничеством.