Человечность. Это серьезно. Все мы хотим, чтобы наши дети выросли хорошими людьми. Но все ли мы для этого делаем? И вообще, что нужно делать, чтобы воспитать детей хорошими?

Как школьный психолог я постоянно слышу от родителей, чьи дети имеют проблемы с поведением (драки, грубость, воровство, дурные привычки и проч.): мол, как же так? мы же ничему плохому их не учили? В таких случаях у меня в голове звучит вопрос: «А чему хорошему вы их учили и как конкретно?»

Сейчас очень много так называемых «развивающих методик», различных школ раннего развития и так далее. Но это все про умственное развитие ребенка. Это сейчас в моде, в тренде. Кстати, парадокс: родители из самых лучших побуждений водят чадо с ранних лет по кружкам, учат английскому, рисованию и музыке, вкладывают в это массу усилий и денег, а количество «отличников», «хорошистов», «троечников» и «двоечников» остается примерно одним и тем же от десятилетия к десятилетию; ну, не растет общий интеллектуальный потенциал нации… если вообще не снижается, увы. Как школьный психолог с большим стажем я вообще с сомнением отношусь к этому «развивающему» буму. Но здесь к услугам родителей хотя бы предлагается масса методик и практических разработок.

А вот что касается воспитания человечности: добра, совести, сострадания и других нравственных качеств – здесь, как ни странно, практически методик как не было, так и нет. В книгах по педагогике – только общие слова о нравственном воспитании. Есть опыт великих педагогов-гуманистов: В.Сухомлинского, А.Макаренко, Я.Корчака и других, но этот опыт практически невоспроизводим: он полностью держался на личности самих этих прекрасных людей. Нет таких разработок, которые мог бы повторить каждый родитель, каждый учитель и воспитатель.

То есть, как воспитывать Человека в человеке – это, как в старом добром фильме, «науке неизвестно». Вот ведь парадокс!

Вот я и хочу своей книгой по мере сил восполнить этот пробел. Дело в том, что мой 36-летний опыт педагога и психолога практически весь был связан с воспитанием человечности. Я всю жизнь руководила школьными волонтерскими отрядами. Сама ездила добровольцем на места катастроф. На старости лет усыновила пять подростков с тяжелым прошлым – и мои дети, все пятеро, стали убежденными волонтерами. Вообще доброту, сострадание и нравственность я сделала фундаментом нашей семьи. И дети восприняли это как естественную парадигму жизни. То же самое происходило во всех классах, где мне пришлось быть классным руководителем, хотя это всегда были классы для так называемых «трудных» детей. То же происходило в школьных волонтерских отрядах. А значит, мне есть чем поделиться с другими родителями и педагогами. Пусть не все вопросы решены, не все методики разработаны, но то, что есть, уже может принести реальную пользу. Это практические методы воспитания человечности.

Наука много обломала копий о вопрос: человек от природе добр или зол, эгоист или альтруист? Разные концепции – научные и религиозные – дают самые разные ответы на этот вопрос. Окончательного решения пока нет – и кто знает, когда оно будет.

Однако по опыту знаю: существуют дети, особо склонные к состраданию и альтруизму. Этих детей я встречала в самой разной среде, даже в среде маргиналов. То есть от воспитания это практически не зависело. Имею основание предполагать: есть дети, которые ведут себя человечно при любых условиях. Им присуща, образно говоря, «страсть к добру». Они охотно делятся последним, постоянно заботятся о людях и животных. Совершать нравственные поступки для них так же естественно, как дышать. Таких детей очень легко воспитывать и очень трудно (а может, и невозможно) испортить. Скорее, их нужно научить не позволять другим пользоваться этой добротой, научить защищать собственные границы, объяснить, что «добро должно быть с кулаками»

Существуют ли дети, изначально «склонные к злу» – большой вопрос. Не хотелось бы так думать! Но есть те, которые обладают достаточно высоким уровнем агрессии и очень низким, иногда нулевым уровнем сострадания. Здесь воспитание добра и эмпатии (способности к сочувствию) имеет особое значение, это очень трудно, но совершенно необходимо. И родителям нужно знать, как именно это сделать.

А большинство ребят, как и большинство взрослых, сочетают в себе эгоизм и альтруизм, способность к самоотверженности и в то же время заботу о «себе любимом». Научить их делать нравственный выбор, владеть собой, идти навстречу другим, сочувствовать чужой беде, руководствоваться нормами этики, а не сиюминутными желаниями – это и значит воспитывать Человека. Свою книгу я собираюсь посвятить как обобщению своего опыта, так и конкретным рекомендациям, из которых каждая мама и каждый папа сможет выбрать то, что подходит для них и для их ребенка.

Что воспитывать: послушание или человечность?

В каждом ли ребенке можно воспитать человечность? Зададимся для начала другим вопросом: каждый ли родитель хочет воспитать человечность в своем ребенке?

На первый взгляд, ответ положительный: «Да-да, конечно!» Но так ли это на самом деле? Мой 37-летний опыт педагога-психолога показывает: большинство родителей хотят, чтобы ребенок был: а) послушным, б) хорошо учился, в) имел доверительные отношения с родителями. И только если у ребенка явно повышена агрессия (а такое не редкость), я слышу от родителей запрос: как сделать ребенка добрее?

И мало, очень мало кто из мам и пап действительно ставит перед собой задачу: воспитать ребенка Человеком с большой буквы. Такова реальность. Даю слово, за 37 лет работы я ни разу не получила запроса: как воспитать человечность (гуманность) в ребенке или подростке, и всего несколько раз (и то речь шла об агрессивных детях) – запрос: воспитать доброту.

Это не значит, что родители плохие. Просто, увы, в общественном сознании (тем более в наше время жестких правил выживания, карьеры, бизнеса) имеется явное недопонимание того, что человечность нужно формировать. Розы не вырастут сами собой в Вашем саду: их нужно вначале посадить, а после – тщательно и бережно выращивать, а вот сорняки – сорняки нужно выпалывать, иначе они задушат розы. Надеюсь, моя аллегория понятна.

Хорошие человеческие качества не произрастают сами собой. Точнее, есть дети и взрослые, у которых уровень доброты и эмпатии, а также совести, порядочности, нравственной чистоплотности – очень высок как бы сам по себе, без специального воспитания. Но таких людей, по данным ученых, где-то около 20% от всей популяции, то есть от сообщества людей. Да, есть дети, чрезвычайно добродушные и жалостливые, которые не пройдут мимо голодной собаки, тащат домой бездомных котят, жалеют родителей, когда те болеют, помогают всем и вся. Надо сказать, что родители здесь зачастую раздражаются и подавляют эти качества: мол, «излишняя доброта мешает выживанию», мол, «не пробьется» и «не сделает карьеру».

А вот что касается остальных 80%… У них эгоизм и альтруизм в разных пропорциях сосуществуют – и будут ли они добры и совестливы, зависит прежде всего от нашего с вами воспитания, дорогие родители.

Приведу в пример своих детей. Я усыновила и взяла под опеку пять подростков с самым сложным прошлым и самой различной генетикой. Первоначально, на момент прихода в мою семью, роли распределялись так: Ксюша – благородный мыслитель, Антон и Денис – асоциальные хулиганы, Костя – потерявшийся без мамы, бесхребетный юноша, Сережа – злобный в душе, но очень исполнительный и ведомый подросток (так называемый эпилептоидный тип: «с молитвенником в руке и с камнем за пазухой»).

Меня называют в шутку Добрый Псих, я буквально «завернута» на воспитании человечности: не гонюсь ни за престижными ВУЗами, ни (как ни странно) за оценками, а вместо кружков и секций у нас – чтение книг, театры-музеи и волонтерство. Результат: все мои ребята неплохо учатся, но главное – мне часто говорят, что у меня одухотворенные дети. Конкретнее, вот что имеем: Ксюша осталась благородным мыслителем, а в потенциале – и возможным «Добрым Психом». Денис и Антон из злых хулиганов превратились в добрейших из добрых; Антон, как выяснилось, еще и эмпат, он – просто солнце доброты. Костя – образцовый старший брат, в своем зоомагазине теперь спасает всех больных животных, пристраивает всех подкидышей, в результате – еще и карьеру сделал: в 20 лет он – зам.управляющего магазином. Ну, а Серега изо всех сил старается быть добрым и благородным: не всегда получается, но это тот самый случай, когда «выпалывать сорняки» (агрессию и злопамятность) нужно особо тщательно.

А вы, дорогие родители, какими хотите вы видеть своих детей? Уверяю вас, послушание – это (до определенного возраста), конечно, неплохо, но лет с 15–16 ребенок уже должен быть не послушен, а нравственен сам, по убеждению. А нравственный сын или дочь не нахамят Вам, мамы и папы, не доведут до слез, не заставят нервничать и страдать и не бросят в старости.

Когда возраст послушания естественным образом закончится, наступит возраст собственного выбора, и вот тогда человечность (или, напротив, бесчеловечность) проявят себя в полной мере.

Кто-то скажет: добрый и совестливый человек имеет меньше шансов на выживание. Уверены? Готова обоснованно поспорить как человек, обретший большое личное счастье на пути Добра. И главное мое счастье – мои добрые дети.

Часть II . Воспитание детей с различными типами характера

1.Ребенок-эмотив (и немного о мамах-эмотивах)

Эмотив, согласно классификации В.Пономаренко, это человек, на каждом шагу стремящийся к добру и гармонии. Он преисполнен сочувствия ко всему живому, плачет над трогательными фильмами и книгами, жалеет бездомных животных, не способен никому причинить боль. В окружающем он ценит красоту и гармонию, в людях – сердечность и открытость, любовь и взаимопомощь. Казалось бы, этот тип личности состоит из одних только «плюсов». Но так не бывает, увы. «Минус» эмотива в том, что это «добро без кулаков». Если бы мир состоял лишь из ангелов или людей светлого будущего – эмотив был бы там в своей родной стихии. Но его беда в том, что окружающие как раз-таки зачастую вооружены и кулаками, и искусством манипуляции, а в мире, помимо естественного для него добра, есть еще и жестокость, и подлость, и корысть.

Если Ваш ребенок эмотив, дорогие мамы и папы, считайте, что Вы получили лучший подарок от судьбы. Такие дети сами по себе, от природы послушны и доброжелательны, причем их послушание строится не на страхе или ведомости, а на искреннем нежелании делать родителям больно. Рассказывать о воспитании человечности у детей-эмотивов практически излишне: человечность присуща им по определению, это великий дар судьбы. Их человечность строится на подлинной эмпатии, на абсолютной непереносимости чужих страданий.

Как педагог-психолог я практически не получаю запросов от родителей таких детей: воспитание там идет как бы само собой. Такие дети наделены страстью к добру, охотно идут в волонтеры, жалеют и заботятся о родных, если те заболели и никогда – ни-ког-да – не сдадут в будущем своих старых родителей в дом престарелых.

При воспитании ребенка-эмотива речь идет скорее о том, чтобы научить его разбираться в людях: отличать искреннее от фальшивого, не поддаваться на манипуляции – особенно на те, которые взывают к состраданию и чувству вины. Образно говоря, нужно вооружить добро кулаками, научить такого ребенка видеть зло и защищаться.

А вот теперь настал момент поговорить о родителях-эмоивах, в первую очередь – об эмотивах-мамах. Таких добрейших, мягких мам очень много на приеме у психолога. Разумеется, лишь в том случае, если их дети наделены другим типом характера.

Если ребенок у мамы-эмотива склонен к агрессии, или, что совсем уж плохо, ему присуща жестокость, если он по природе своей – непослушный бунтарь или манипулятор, то мягкость и доброта мамы воспринимается им как слабость, как благодатная почва, на которой эгоизм ребенка расцветает махровым цветом. Все разговоры мамы про «разумное, доброе, вечное» он пускает мимо ушей, а вот наказать ребенка она практически не может. Гнев такой мамы выглядит скорее как вопль беспомощности.

Работа психолога с добрейшими мамами-эмотивами строится, во-первых, в зависимости от типа характера ее ребенка (с истероидом-манипулятором работают одни приемы, с раздражительным эпилептоидом – другие), а также в зависимости от степени – увы! – распущенности ребенка у слишком доброй мамы. И чем младше сын или дочь, тем, как правило, легче наладить воспитательное взаимодействие мамы и ребенка (поскольку, не встречая никаких преград со стороны мягкой мамы, отрицательные черты дитятка стремительно растут и изощряются).

Однажды мне пришлось работать с семьей, где сын еще в дошкольном детстве с наслаждением отрубал головы курам и пытался оторвать у кошки хвост, придавив ее ногой. Так вот, мама и папа – оба эмотивы – ходили за ним со слезными просьбами: «Ну, можно мы один разочек шлепнем тебя ремнем?» Кого тут воспитывать в первую очередь: злобное чадо или чересчур мягких родителей? Конечно, это редкий пример, но он в заостренном виде показывает, насколько взрослому эмотиву трудно справляться с ростками зла в душе ребенка.

Вот несколько правил для мамы-эмотива! Если Ваш ребенок совершил проступок, а Вы наказали его лишением телефона или прогулки, то – поверьте мне – не страдает! Помните: страдает не ребенок, страдаете Вы сами в глубине своей мягкой души – и приписываете ему свои переживания (в психологии это называется «проекция»).

Правило второе. Не спешите жалеть провинившегося ребенка и отменять наказание: «Ну, ладно уж, возьми телефон/пойди погуляй, но вот в следующий раз так не делай». Будьте уверены – в следующий раз он именно так и сделает. Наказания должны быть обдуманы и справедливы, но никогда не следует отменять справедливое наказание!!! Знаете за собой такую слабость – наказывать и тут же отменять – не спешите объявлять наказание на эмоциях, вначале остыньте и обдумайте, какую именно «меру пресечения» Вы способны выполнить. Не надо лишать телефона на месяц – ограничьтесь двумя днями, но выполните!

Правило третье (самое, возможно, сложное для мам-эмотивов). Если при общении с ребенком (подростком) Вам очень хочется что-то сказать или сделать, то, скорее всего, Вами манипулируют. Вот дочка как бы просто так описывает красивое платье, которое она увидела в продаже, при этом вздыхает и мечтательно закатывает глаза. Или сын обвиняет Вас в том, что у других ребят телефоны «круче», чем у него. Вот чадо жалуется, что «его никто не любит». И так далее, и так далее. Не поддавайтесь первому порыву, помните: привычка манипулировать Вами очень быстро закрепляется – и на место открытости и доверию приходит затейливая игра в «жертву», в «несправедливо обиженного», в «никем не понятого» и вообще, «вот у других ребят родители…» Не спешите почувствовать себя виноватой и подать на блюдечке все, чего желает юный манипулятор.

ЖИВЫЕ ПРИМЕРЫ.

Как уже было сказано, ребенок и подросток-эмотив обычно не создает проблем родителям: преисполненный доброты ко всему миру и даже срезмерным сочувствием, он искренне любит маму и папу и не желает делать им больно своим непослушанием. К сожалению, многие взрослые-эмотивы на приеме у психолога с горечью вспоминают, что сами недополучили от родителей столь же доброго и внимательного отношения.

Чрезмерно чуткий и отзывчивый, эмотив – легкая жертва для разного рода эгоистов: абьюзеров, манипуляторов, всех любителей паразитировать на чужой доброте. Как бы ни делали ему больно, он склонен оправдывать чужой эгоизм, поскольку, как любой человек, судит по себе, а еще – всех жалеет.

Приведу примеры того, как в своей практике (в школе и в собственной семье) работала с подростками-эмотивами. Если уж этот тип – добро без кулаков, надо вооружить его хоть какой-то защитой от зла.

В одном из моих «классов коррекции» (а туда попадали преимущественно дети из неблагополучных семей) была девочка Таня, явный альтруист-эмотив. Добрая и отзывчивая, она вызывала в целом положительное отношение ребят, но к лидерству не стремились, зато туда стремились более активные, жесткие и даже жестокие дети (сказывалось влияние асоциальной среды и жестокости в семьях). Однажды я предложила детям игру «Взаимопомощь» собственного изобретения. В конце каждого дня дети сообщали мне, кто и сколько раз им помог сегодня, а я считала баллы. По условиям этой игры (а скорее, социального эксперимента), набравший наибольшее количество баллов за определенный срок, становился старостой класса. Как ни старались более «жесткие» дети выиграть это соревнование, абсолютное лидерство день за днем было за Таней. В результате девочка стала старостой, хотя совершенно не стремилась к власти. Самое удивительное было то, что в процессе этой игры Таня набрала большой авторитет и ее избранию класс искренне радовался. А еще – добро и взаимопомощь постепенно становились ценностью для ребят, а Таня – образцом для подражания. Разумеется, на новой должности я всячески поддерживала ее (а также вела активную работу с ее неблагополучной семьей), и вскоре обнаружилось, что девочка – неплохой руководитель и быстро учится достаточно твердо пресекать неблаговидные поступки своих товарищей: уже никто не смел притеснять слабых, а все конфликты и ссоры она пресекала в зародыше своей доброй, но твердой рукой. Вскоре я узнала, что она научилось защищать мать от пьяного абьюзера-отца, причем абсолютно без кулаков – только словом.

В дальнейшем девочке удалось создать собственную вполне благополучную семью. Повзрослев, она убедила мать развестись с алкоголиком-отцом и полностью взяла ее под свое крыло. Я знаю Таниных детей, они воспитываются в обстановке добра и любви.

Можно ли сказать, что я вооружила добро кулаками? Скорее, не кулаками, а твердостью, сознанием своей силы и авторитетом.

Что касается моих собственных детей, то у нас в семье трое имеют в своем характере эмотивный радикал: Антон и Костя – эмотивы с примесью гипертима, Ксюша – эмотивный шизоид.

Начнем с Кости. Мальчик в 14 лет остался без матери, с собственной московской квартирой, которую любящая мать с огромным трудом заработала и купила на его имя. Мгновенна возникла целая стая жадных родственников: трудно ли отобрать квартиру у добрейшего эмотивного подростка? Каждый из них убеждал мальчика, что ему «совершенно негде жить» – и очень скоро Костю просто вышвырнули на улицу. Не спрашивайте, куда смотрела опека, это отдельная печальная тема.

Когда я стала его опекуном, требовалось вернуть ему его собственность (по счастью, формально квартира по-прежнему принадлежала ему). Как только я решила выставить оттуда алкоголика-отчима (который бил его несчастную умирающую от рака мать, а сразу после ее смерти цинично привел в дом сожительницу-пьянчугу), а также отвадить от этой квартиры Костину тетку – первый же мой шаг наткнулись на Костины слезные мольбы: жалко отчима, ведь мать перед смертью просила не выгонять его, жалко и тетку – она пропила свою квартиру, и ей негде жить. Юноша искренне жалел этих очень недобрых и корыстных людей. Бесполезно было объяснять ему, что они поступили с ним бессовестно: ему все равно было их жалко.

Тогда я пустила в ход, пожалуй, единственный аргумент, действенный для эмотива: твоя маме вложила столько сил, чтобы у тебя было свое жилье, ей было бы очень больно узнать, что тебя выставили на улицу. Чужая боль невыносима для эмотива. Защищать себя он, как правило, не умеет. А вот защищать от боли другого человека – это лучший способ научить его противостоять злу. И Костя преодолел себя – общими усилиями мы освободили его жилплощадь. Правда, вскоре он начал упрашивать меня впустить туда жить теткиного сына, пришлось напомнить, что этого бы совершенно не хотела его мать.

Сейчас Костя благополучно живет в своей квартире, причем целый год отгонял от своих окон на первом этаже все тех же родственников, жалобно просящих приютить их. Как он мне объяснил: «Мне очень их жалко, но я делаю это ради мамы».

Наш Антон обожает животных, ухаживает за всеми нашими зверятами и словно бы понимает их «речь». Обожает меня, оберегает на каждом шагу, даже пытался носить за мной мою трость, думая, что она мне мешает. Добро зашкаливает: любит всех и всех жалеет. Однако был поначалу абсолютно неспособен ни постоять за себя, ни защитить другого. В детдоме он был вечно бит старшим братом, эпилептоидом Сережей, причем, будучи физически ничуть не слабее брата, даже не пытался защититься, а просто горько плакал.

Когда они с братом попали ко мне в семью, я, разумеется, тут же дала ему защиту. Однако, как только он освоился, посадила рядом с собой и завела такую беседу: «А что, если однажды мы с тобой пойдем по улице, а на нас нападут хулиганы! Ты спрячешься за меня, а я, старая мама с палочкой, буду тебя защищать?» Антон был весьма озадачен: его доброе, любящее сердце не принимало такого расклада. Да, эмотив практически не способен защитить себя, однако другого он защищать вполне способен.

Помните у В.Высоцкого: «Бить человека по лицу я с детства не могу»? Так вот, ударить Антон просто не может. Я стала объяснять ему, что кулаки пускать в ход совершенно не обязательно: можно противостоять твердым словом.

В наших поездках в приюты для животных, где он обнимал и гладил чуть ли не каждую собаку и кошку, пришлось объяснить ему, что ведь кто-то их выбросил. В приюте для бомжей, где мы волонтерили, объясняла, что многих из этих несчастных людей выгнали на улицу родственники. В интернате для детей-инвалидов – что от них отказались родители. А в доме престарелых – что многих стариков сдали сюда дети и внуки вовсе не ради ухода за ними, а просто для получения их жилплощади. Скажете, цинично? Нет, это очень важная и абсолютно новая информация для подростка-эмотива. Главная мысль всех этих разговоров была: кроме добра, в мире есть зло – и обязанность доброго человека защитить от этого зла и людей, и животных.

Ох, и трудно дается это знание эмотиву-Антону! При виде пострадавших от зла, главное его желание – пожалеть, а не защитить. Когда тот же Серега в первые месяцы жизни в семье, начал злобно оскорблять меня грязными бранными словами (в процессе адаптации такое бывает), Антон кинулся гладить меня по головке и целовать в щечку. Добрейший жест, исполненный сострадания, но все же пришлось объяснять: «Ты сын, ты мужчина, твоя святая обязанность – защищать маму, заступаться за нее».

Наконец, был первый результат: когда тот же Серега попытался кинуться с кулаками на Дениса, Антон встал между ними даже раньше, чем я подоспела. И Сережа обмяк и притих. В этот момент я впервые увидела в глазах Антохи твердую решительность.

Потом стала поступать информация из школы: Антон разнимает драки между мальчишками. Гасит конфликты среди одноклассников. Кажется, у нас растет весьма успешный миротворец.

Кстати, собирается стать кинологом, то есть дрессировать служебных собак. А значит, учить их защищать и, когда нужно, нападать – не ради злого дела, а опять же, для пресечения зла.

Что касается Ксюши, нашего эмотивного шизоида, то поначалу она со своей мягкой добротой попадала в такие ситуации: пошли с подружкой в кафе, договорились разделить оплату пополам, в результате за все заплатили Ксюша, а подружка не отдала ни копейки. Решила разнять драку – получила (нечаянно, правда) сильнейший удар в нос с лужей крови и поездкой в травмпункт. Сделала замечание хулигану-однокласснику, издевавшемуся над учительницей – получила портфелем по голове.

С учетом ее высокого интеллекта и шизоидного мышления, я начала вести с ней беседы такого рода: «Мир не состоит сплошь из таких добрых людей, как наша семья. Тебе надо учиться распознавать эгоизм и манипуляции». Мой шизоид мгновенно схватился за свою тетрадку «Записки будущего психолога» и наша беседа переросла в лекцию по видам манипуляций, которую она не поленилась законспектировать. Потом долго ходила за мной с идеями, как пресекать ту или иную манипуляцию. Думаете, дело ограничилось теоретизированием? Ничуть не бывало! Вскоре она начала успешно применять свои наработки, и никто уже не смел садиться ей на голову, а всех агрессоров она осаживала твердым словом – и больше никогда не получала ударов, а только уважение товарищей.

Вот еще один случай. У моего ученика (как раз из «класса коррекции») отец и мать, оба алкоголики и наркоманы, умерли одновременно от передозировки. Я представляла, какая публика соберется на поминки, и отправилась в эту грязную квартиру-притон, чтобы проведать мальчика и, если нужно, защитить. 11- летняя Ксюша, мой первый помощник во всех делах школьного психолога, потопала со мной, причем в это время она должна была идти на занятия по каратэ (благородная сила никогда не помешает доброму человеку!). Я боялась брать ее с собой туда, куда направлялась, поэтому стала убеждать, что там небезопасно. Это лишь укрепило ее решимость меня сопровождать. И тогда я пустила в ход самый веский аргумент: «Если ты хочешь в моем возрасте ходить в пьяные квартиры и защищать детей, то иди-ка сейчас на занятия по каратэ: это тебе пригодится». Мой светлый эмотивный шизоид поразмыслила, сочла мой ход мысли логичным – и отправилась на тренировку.

Еще раз повторю – эмотиву свойственно защищать не себя, а других, в этот момент у них отключается ложное сочувствие к агрессору. Из опыта работы со взрослыми: эмотивная женщина не будет слушать психолога, если ей сказать что муж-абьюзер наносит вред лично ей. Зато очень значимым для нее является аргумент, что такой отец наносит огромный вред детям.

Мягкая мать-эмотив, казалось бы, беззащитна против раздражительной злобы своего сына, подростка-эпилептоида. Однако скажите ей, что в будущем он может начать бить жену и детей – и ее отношение к ситуации изменится, она будет готова воспринять и выполнить рекомендации психолога по воспитанию.

Повторю еще раз: объяснять эмотиву, что зло опасно лично для него, бесполезно, зато он прекрасно воспринимает, что нужно защищать от зла других. Когда однажды во время дальней поездки со школьным волонтерским отрядом на нас «наехала» компания взрослых наркоманов (один из них был еще и эксгибиционистом) – и я встала против них на защиту юных волонтеров, то обнаружила, что все мои собственные дети оказались рядом со мной и приготовились стоять стеной. Это был миг вполне реальной опасности. Но агрессоры просто не ожидали такого сопротивления (они ведь рассчитывали на страх и безнаказанность) и спешно ретировались, только их и видели.

Ну, и конечно, ребенку и подростку-эмотиву очень нужна любовь, внимание и понимание мамы и папы. Разумеется, это нужно любому ребенку. Однако в своей практике я зачастую встречалась вот с чем: капризному ребенку-манипулятору или агрессивному подростку родители уделяют массу времени и сил, а вот на добрейших, мягких, покладистых эмотивов просто не обращают внимания, не дают им тепла и ласки, которую те вполне заслужили. А когда дети вырастают, то заботу о стареющих родителях берет на свои плечи именно добрый, катастрофически недолюбленный ребенок, а тот, другой, прожигает жизнь в свое удовольствие, причем часто при этом продолжает получать бОльшую родительскую любовь.