Поезд тронулся, мимо поплыли лица провожающих, дома, дороги, запахло углем – проводница затопила титан. Я чувствовала слой липкой грязи на лице, страшно хотелось умыться. Догадливый Илья выглянул из купе и предложил:

– Вы приводите себя в порядок, а я, с вашего позволения, займусь ужином.

Галантность попутчика располагала, и я благодарно улыбнулась молодому человеку. А он был совсем юным, на вид лет двадцать не больше. Открытый взгляд, прямой нос с легкой горбинкой и по-детски пухлые губы, правую бровь рассекал короткий серебристый шрам.

– Вы только после училища? – поинтересовалась я.

– Армавирское закончил, сейчас к месту службы.

– На юг? В Легницу?

– Вы определенно ясновидящая. Как вы догадались?

– Тут никакой экстрасенсорики не требуется. Мы с мужем четыре года на севере оттрубили, и я знаю, что летный полк дислоцируется в Легнице. У нас в Борнэ только вертолетчики и танкисты.

– Так вы замужем? – невольно вырвалось у него.

Моментально спохватившись, он все обернул в шутку:

– Эх, зря я, значит, телевизоры таскал. Понравиться хотел. Вот всегда так. Если девушка мне симпатична, то она непременно замужем! И где после этого справедливость?

– Не отчаивайтесь. Ваша красавица, Илюша, еще впереди, – парировала я, доставая пакет с туалетными принадлежностями.

Выйдя из купе, я обнаружила, что в туалет выстроилась толпа, и я торилась в очереди не меньше получаса.

Вернувшись в купе свежей и чистой, я опешила: на столике в бутылке из-под «пепси» красовались невесть откуда взявшиеся ромашки, рядом стояли тарелки с жареной курицей, апельсинами и сервелатом.

– Да вы просто волшебник! – ахнула я.

Илья озорно подмигнул и картинным жестом пригласил меня к столу:

– Все для вас, мадам. Все для вас.

Взял бутылку и разлил шампанское по граненым стаканам.

– За судьбоносную встречу! Напомню: меня зовут Илья. Илья Шарамко.

– Меня – Наташа. У вас необычная фамилия.

– Сейчас вы спросите, не произошла ли моя фамилия от слова «шаромыжник». То есть прохиндей. Возможно. Но история происхождения моей фамилии весьма занимательна.

Илья глотнул шампанского и поморщился.

– Ох, уж эти мне пузырьки. Так, о чем бишь я? Да, о фамилии. Так вот, корни ее возникновения уходят во времена наполеоновского нашествия, точнее, бегства французов из Москвы. Голодные и оборванные горе-вояки по дороге попрошайничали, обращаясь к местным крестьянам не иначе как «sher ami» – «дорогой друг». Мужики, недолго думая, прозвали их шаромыжниками.

– Любопытно. А я про свою ничегошеньки не знаю, – посетовала я, отправляя в рот очередной ломтик сервелата.

– Назовитесь, и, быть может, мне удастся пролить свет на сию великую тайну, – улыбнулся Илья, от шампанского на его щеках проступил застенчивый румянец.

– Нынешняя малоинтересна, а девичья – Панина.

– О, не являетесь ли вы, благородная дама, достославным потомком государственного деятеля эпохи Екатерины II, воспитателя Павла I – графа Никиты Панина?

– Лестно, но вряд ли. Отец родом из деревеньки под Ульяновском, так что мое графское происхождение решительно отметается, – веселилась я.

В окно рвался теплый летний ветер, остро пахло тепловозной гарью, пылью и луговыми цветами. А Илья продолжал рассказывать. Его баритон – низкий, чувственный, почти синатровский – волновал и завораживал. Он знал все на свете. Или почти все. Рассказывая, он не отрывал от меня зачарованного взгляда, и я чувствовала, как у меня начинает медленно кружиться голова. Увлекшись, он пылко брал меня за руку, и по нервно вздрагивающим пальцам я понимала, что он крайне взволнован. Выяснив, что по образованию я переводчик, он неожиданно заговорил на хорошем английском, сетуя, что ему не хватает практики. Я была ошеломлена, потрясена. Да что там – практически повержена.