Ошибка леди Эвелин

Я улыбнулась и открыла глаза. Как там говорила леди Вонк? Дежавю? Точно. Оно самое. Странное слово полностью отражало происходящее. Не было никакого домика на Лирен-штрассе. Огромная холодная комната, такая же огромная кровать, на которой я лежала, позолоченные дверные филенки…Спальня Каллемана.

Я сразу узнала ее по старинному балдахину. На нем были вышиты грифоны и орлы, они еще в прошлый раз показались мне слишком хищными и злыми со своими длинными клювами и темным оперением. О, а вот и сам хозяин покоев! Стоит у окна и смотрит вниз. А что у нас внизу? Те самые клумбы с желтофиолями, на которые я так боялась упасть.

– Очнулись? – не поворачиваясь, спросил маг.

Глаза у него на затылке, что ли? Хотя, скорее всего, просто хороший слух.

– Как вы себя чувствуете?

И снова этот сухой тон. Интересно, маг всегда такой бесчувственный или это только маска?

– Хорошо. Как я здесь оказалась? Меня что, опять похитили?

– Вы лишились чувств на площади Аурвайне, я перенес вас порталом во дворец.

Маг так и не повернулся, продолжая задумчиво смотреть в окно. Похоже, этот мужчина имеет крайне смутные понятия о вежливости.

Я села, покосилась на большое поясное зеркало, висящее напротив кровати, и незаметно поправила растрепавшиеся волосы. А потом поднялась, взяла с тумбочки свою шляпку и посмотрела на крупную, обтянутую темным сукном спину.

– Благодарю вас за помощь, лорд Каллеман, но мне уже пора. Боюсь, тетушка будет волноваться, что меня долго нет.

– Не торопитесь, леди Браге.

Маг обернулся, и по моему лицу полоснул острый взгляд. В уголках тонких губ затаилась хищная усмешка, от которой у меня между лопатками пробежали мурашки. Не иначе, к очередным неприятностям.

– Раз уж судьба свела нас вместе, я не могу не воспользоваться случаем выяснить правду.

– Какую, милорд?

Я старалась говорить спокойно, но внутри все заходилось от волнения.

– Ну то, что вы никогда не видели сбежавшего преступника и уж тем более не помогали ему скрыться, я уже понял, – немного насмешливо произнес Каллеман. – Меня интересует другое. Что именно вы делали в тот вечер?

– Я ведь уже рассказывала.

– Рассказывали, – кивнул маг и неожиданно оказался рядом со мной.

Я не успела заметить ни движения, ни жеста, ни шага. Только что Каллеман стоял у окна, а уже в следующую секунду – вот он, прямо за моей спиной. Так близко, что я даже дыхание его слышу. Оно легкое, мятное, холодом проходится по моей шее и вызывает неконтролируемую дрожь.

– Вот только вы забыли упомянуть, что вызывали духа огня, – почти касаясь губами моего уха, тихо произнес маг, а меня словно молнией с головы до пят прошило. Как он узнал?!

– Я… Я никого не вызывала, – с трудом пролепетала в ответ.

Сейчас мне и играть не нужно было, и так сердце куда-то к туфлям скатилось.

– Напрасно вы упрямитесь, леди Браге.

Голос мага звучит ровно, но в этом спокойствии мне чудится угроза.

– Да говорю же вам, я не владею магией огня!

Я развернулась и посмотрела в вызывающе черные глаза.

Каллеман, не говоря ни слова, резко взял меня за предплечье и подтянул ближе. Так близко, что мой нос уткнулся в одну из пуговиц его сюртука.

– Вы лжете, леди Браге, – резко сказал маг. – И я обязательно докопаюсь до правды. И вот тогда вас не защитит ни имя и связи герцогини Авенау, ни ваша смазливая внешность, ни настоящая или притворная наивность.

– Я вас не понимаю.

– Неужели? А что делали на вашем подоконнике бутыль молока и пирог с мясом? Только не говорите, что любите есть по ночам.

В черных глазах загорелись красные угли. Тонкие губы скривились в жестокой усмешке. Вдоль рта обозначились резкие складки.

Такой Каллеман пугал меня похлеще реса. Пугал, и в то же время притягивал. Я, как глупый мотылек, стремилась к алым всполохам его глаз, хотя прекрасно понимала, что ничем хорошим это не закончится.

– Люблю, – голос сел и звучал сипло, как спросонья. – Я часто беру еду с собой в комнату.

Каллеман издевательски кивнул головой.

– Что ж, я так и думал. Запомните, Эвелин, – резко сказал он, опустив и обязательное «леди», и минимальную долю вежливости. – Вы все расскажете. И только вам решать, произойдет ли это добровольно, или же мне придется применить силу и прочитать вас.

Единый… Он что, Чтец?!

– Вы не посмеете! – вскинула взгляд на мага и даже на цыпочках потянулась, неосознанно пытаясь заглянуть в самую глубину его глаз, где в чернильной темноте тлели опасные красные огоньки.

– Еще как посмею.

– А я расскажу тете, что произошло вчера вечером, и вас арестуют!

– Вы так считаете?

Усмешка мага стала снисходительное.

– Что ж, желаю удачи. Только не забудьте, что вашей собственной репутации придет конец.

– Ну и пусть! – запальчиво выдала в ответ. – Мне все равно.

Ответить маг не успел. В дверь соседней комнаты настойчиво постучали.

– Ваше сиятельство, откройте! – послышался встревоженный голос Мердена.

Я посмотрела на главу магполиции. Что ж, выходит, я была права. Высший. Маг из Первой когорты. Граф.

– Лорд Каллеман! Мы вышли на след Вандау.

Маг сверкнул на меня глазами, без слов приказывая вести себя тихо.

Я переборола желание сделать наоборот и замерла, уставившись на открытую дверь кабинета. Все-таки дежавю – страшная вещь! Если уж оно случилось, то будет преследовать вас с утомляющей периодичностью.

Пока я раздумывала, Каллеман сделал неуловимый жест, навесив на меня какое-то заклинание, ощущаемое легким покалыванием, стремительно шагнул в соседний со спальней кабинет и захлопнул дверь. А я постояла секунду, осторожно приблизилась к ней и прислушалась. А что еще оставалось?

– Милорд, мы нашли человека, утверждающего, что он видел Вандау, – докладывал Мерден.

– И где он сейчас?

– В допросной, Ваше сиятельство.

– Что ж, идем.

Идем? А я? Неужели маг оставит меня в своих покоях?

До меня донесся скрип, звук поворачиваемого ключа, а потом все стихло, и я поняла, что снова оказалась заперта в чужой спальне.

Единый! Это становится недоброй традицией!

Я попыталась открыть ту дверь, что вела из спальни в коридор, но она не поддалась. Замечательно. И что прикажете делать? Проклятый Каллеман! Мало мне тетушки, так еще и он на мою голову свалился!

Я обвела взглядом большую неуютную спальню и задумалась. Может, судьба что-то хочет мне сказать? За два дня это мой второй визит в покои главы магполиции. Что, если это вовсе не случайность?

«Конечно, не случайность, Эви, – встрял внутренний голос. – Если уж связалась с дартом, то теперь только успевай поворачиваться».

Я подошла к большому старинному шкафу. Интересно, если устроить небольшой… осмотр, маг узнает? Или нет? Но что он хотел, оставляя в своих покоях постороннюю девицу? Разве ему не известно, что женский пол весьма любопытен и не в силах устоять перед искушением сунуть нос куда не следует?

Вот я и сунула. Вместительные внутренности шкафа оказались заполнены однообразными темными костюмами и плащами. Я даже удивилась, зачем магу так много совершенно одинаковой одежды. Вся она была пошита из дорогих тканей и имела старинный покрой, косвенно подтверждая принадлежность Каллемана к высшим. Впрочем, в этом я и раньше не сомневалась, достаточно было посмотреть в черные, лишенные даже капли человеческих чувств глаза. Манящие и страшные.

Закрыв дверцы, двинулась дальше, внимательно исследуя пристанище мага. То, что оно находилось во дворце, накладывало свой отпечаток. Тяжелая помпезная мебель, обилие позолоты, резьбы и всяких прочих завитушек, неудобные громоздкие кресла и массивный письменный стол, занимающий едва ли не полкабинета. Стол заинтересовал меня особенно. Многочисленные ящички так и манили протянуть руку и открыть их. Думаете, я устояла? Нет, конечно.

Аккуратно потянула на себя бронзовую ручку и заглянула внутрь. Ровные стопки бумаг, палочки сургуча, чистые конверты. Ничего особенного. Я выдвинула следующий ящик. Кожаные папки с какими-то документами, письма, потрепанный блокнот. Поддев его обложку, пролистала первые страницы, исписанные мелким убористым почерком, и наткнулась на дважды подчеркнутую запись. «Проверить, что могло быть фаленотром». Фаленотр? Никогда о таком не слышала. Рядом виднелась еще одна подчеркнутая надпись, но разобрать ее я не смогла, так как она была написана на древнедартском. Это сейчас языки всех входящих в империю областей приблизительно похожи, а вот раньше, семьсот лет назад, жители Остенбрюге, Дартштейна и Кроненгауда не всегда понимали соседей.

Я перевернула страницу, и в этот момент раздался тихий мелодичный звон, заставивший меня вздрогнуть. Что за чудеса? Звук шел из угла, где стоял небольшой темный шкафчик со странным канделябром. Вернее, я решила, что это канделябр, но, похоже, это было что-то другое, потому что звук исходил именно от изогнутой металлической штуковины.

Осторожно приблизилась к «канделябру», и в тот же миг из него послышался низкий мужской голос.

– Эрик, ты его нашел?

Я застыла, не зная, что делать. Обнаруживать свое присутствие не хотелось, ведь, судя по всему, незнакомец не догадывался, с кем именно говорит.

– Эрик? Ты меня слышишь?

Похоже, обладатель глубокого баритона насторожился.

Я попятилась и отступила на шаг назад, потом еще и еще.

– Ресова штуковина! Говорил же Освальду, что она не доработана, – недовольно пробормотал неизвестный, и я услышала какой-то треск, а потом все посторонние звуки исчезли, и в комнате снова стало тихо.

«Канделябр» молчал. Я тоже молчала, рассматривая его с приличного расстояния. Подходить ближе боялась. Кто знает, как он работает? Вдруг эта штуковина реагирует на человеческое присутствие? Или на прикосновение. Интересно, кто был тот мужчина? И где он находится?

У меня в голове теснились сотни вопросов, но ответов на них не было, одни предположения. Видимо, Каллеман использует какие-то новые разработки дартских магов. А может, это вообще секретное оружие. И сейчас оно возьмет и…

Стук захлопнувшейся двери заставил меня вынырнуть из размышлений, а вскоре в кабинет уже входил Каллеман. Вид у мага был недовольный. Впрочем, когда этот мужчина выглядел иначе? Он, наверное, родился с таким выражением лица, не иначе!

– Что вы здесь делаете? Я вас где оставил? – с ходу напустился он на меня.

– Я не хотела, чтобы кто-нибудь застал меня в вашей спальне, – ответила часть правды.

– Мы уходим, – буркнул маг и протянул руку, нетерпеливо пошевелив пальцами.

Я даже не сразу поняла, чего он хочет, но Каллеман не дал мне времени на раздумья. Он сделал шаг вперед, ухватил мою ладонь и крепко сжал.

– Только не вздумайте визжать, – сумрачно глядя мне в глаза, предупредил он, и воздух вокруг нас стал плотным, а потом расслоился, грудь сжало, словно тисками, и мы оказались прямо на площади Аурвайне, рядом с той самой скамьей, на которой я не так давно сидела.

– Это что, мы прошли порталом? – отдышавшись, подняла взгляд на мага.

– Да, – кивнул тот, все еще не выпуская меня из рук и рассматривая с непонятным интересом. Так кот леди Вонк смотрел обычно на пойманную мышь.

Ну уж нет, не хочу я быть такой вот мышью! И подпадать под магию чужого взгляда тоже не хочу. Хватит с меня глупостей!

– Мне нужно идти, – отстранившись, заявила магу.

– Да, разумеется, – все еще не разжимая рук, согласился тот. – Идите.

– Быть может, вы меня отпустите?

Не знаю почему дыхание сбилось, и последние слова я пробормотала еле слышно, каким-то жалким шепотом.

– Да, разумеется, – опомнился Каллеман и отступил назад.

– Всего доброго, лорд Каллеман, – попрощалась я.

– Еще увидимся, леди Браге, – хмыкнул маг, и я поняла, что он не оставил идею меня допросить, а всего лишь отложил ее до более подходящего времени.

Я не стала медлить. Поправила шляпку и направилась в сторону Оллен-брау, отчетливо ощущая на спине пристальный взгляд.

Рядом с площадью кипела и бурлила жизнь: по Вайнен-брау носились мобили, гарцевали всадники, неторопливо катили прогулочные ландо. Яркие солнечные лучи отражались в оконных стеклах домов, золотили начищенные дверные ручки, пробегали по черепичным крышам и прыгали вниз, в оставшиеся после вчерашнего дождя лужи. Жители столицы, привлеченные первым по-настоящему теплым днем, торопились покинуть свои дома и насладиться весной и разлитым в воздухе острым пьянящим ощущением счастья. Оно было удивительно осязаемым, заставляло быстрее биться сердце, вызывало на губах улыбку и дарило надежду на то, что впереди еще много всего хорошего, нужно только верить и ждать.

И я верила. Пройдет совсем немного времени, и я окажусь свободна от опеки тетушки. И смогу найти работу и жить не на чужие, а на свои деньги. И больше не буду ни от кого зависеть.

***

Он смотрел вслед уходящей девушке и испытывал знакомую боль. Она пекла внутри, распространяясь по телу неприятным зудом, туманила голову, застилая пеленой глаза, выворачивала внутренности, давила на мозг, билась в ритме сердца. Тонкая фигурка в светлом платье и маленькой шляпке расплывалась, то удаляясь, то приближаясь, зрение снова подводило, превращая все вокруг в зыбкую серую массу. Люди, мобы, взмывающие в небо струи фонтанов – все казалось ненастоящим. Декорации. Всего лишь декорации к мрачной пьесе жизни. И только уходящая в сторону Оллен-брау девушка виделась единственным ярким маяком в стремительно теряющем краски мире. Проклятье! А вот это уже никуда не годится. Почему из всего многообразия этой ресовой вселенной он отчетливо видит лишь одно – изящную фигурку в голубом, скользящую по серым улицам Амвьена?

Он неожиданно остро ощутил собственное одиночество. Еще пять минут назад ничего подобного и близко не было, а сейчас, стоило выпустить из рук тонкую девичью талию, ударило что-то изнутри, скользнуло стылой тоской, холодом овеяло.

Проклятый приступ. Это из-за него. А девица тут не при чем. И вопросов к ней только больше стало. Что она вынюхивала в его кабинете? Зачем открывала шкаф и ящики стола? Что это – обычное любопытство или попытка найти важные документы?

Кто же вы такая, леди Эвелин Браге, и почему лжете?

Мерден нашел в заборе особняка герцогини незаметный лаз, незащищенный магией. Да и сам дом не особо-то охраняется. Не считать же охраной старые сигналки? Такие уже лет десять как из употребления вышли. Похоже, Штолль настолько уверена в своей неприкосновенности, что даже не озаботилась безопасностью дома.

И он готов прозакладывать собственную жизнь, что именно этим лазом Вандау и воспользовался, недаром же свидетель утверждает, что видел его как раз поблизости. И девица наверняка ему помогла. Понять бы еще, была ли она знакома с Вандау до того, или это просто порыв помочь попавшему в беду человеку?

Эрик знал, как относятся к Черной страже в Кроненгауде. Впрочем, в Дартштейне магполицию тоже не особо жалуют.

Внутри снова запекло болью.

Жизнь… Нет, про жизнь это он погорячился. Если так пойдет и дальше, закладывать ему скоро станет нечего.

Он нащупал серебряную коробочку, достал ее, проклиная дрожащие пальцы, и с трудом открыл.

Мятная пастилка попала на язык, растекаясь по гортани горьковатым ментолом, возвращая порядок мыслям и убирая темную муть, захватившую душу.

Проклятье! Ему кажется, или с приездом в Кроненгауд приступы участились?

Плечо само собой дернулось. Участились, в этом и сомневаться не стоит. И проверенное средство больше не помогает. Неужели Дерек был прав? Нет, не может быть. У него еще есть время. Рес подери, он должен успеть. И успеет. Даже если дюжина таких вот хорошеньких Эвелин Браге будет стоять у него на пути!

***

Треск передатчика захлебнулся, а следом раздался еле слышный вопрос:

– У тебя все готово?

– Да, мессир, – так же тихо ответил другой голос.

– Место нашлось?

– Я над этим работаю.

– Слишком долго. Время поджимает, поторопись.

– Слушаюсь, мессир. Не извольте беспокоиться, все будет сделано.

– Помни о нашем уговоре, – прошелестел первый, и в мертвенной тишине снова раздался треск передатчика.

***

До особняка дошла быстро.

Гроу, открывший мне дверь, посмотрел так странно, что я моментально почувствовала грядущие неприятности. Вот просто всей своей не раз битой в прошлом спиной! Моя недавняя благодетельница, леди Вонк, считала розги самым лучшим учителем, и постоянно прибегала к их помощи, когда нужно было меня чему-нибудь «научить». Помню, когда я только переехала к герцогине, то не позволяла Мэри помогать мне одеваться, стесняясь красноречивых следов на теле. Но потом шрамы постепенно исчезли, оставив по себе лишь неприятную память и повышенную чувствительность. И вот сейчас старые рубцы неожиданно заныли, словно намекая о скором появлении новых.

– Миледи ждет вас, – сообщил дворецкий, и на его лице мелькнула многозначительная улыбка.

Похоже, я не ошиблась насчет неприятностей, и они ждут меня вместе с леди Шарлоттой. Или она сама и есть моя главная неприятность?

Внутри все привычно подобралось. Главное, перетерпеть. Не подать виду. Не кричать и не поддаваться панике.

«Держись, Эви. Однажды ты получишь свободу, а ради этого можно вытерпеть все что угодно».

Я молча кивнула Гроу и направилась к гостиной. Ноги запинались. Недавняя весна в душе сменилась холодной зимой. Сердце билось часто, быстрыми толчками разгоняя по телу кровь, а вслед за ним частило и дыхание. Все-таки, как ни готовься к неприятностям, а волнение никуда не денешь.

Я подошла к массивным позолоченным дверям, лакей бесшумно открыл их, и те захлопнулись за моей спиной с характерным щелчком, напомнившим звук сработавшей мышеловки.

– Эви, дорогая, а вот и ты, – на редкость приветливо улыбнулась тетушка, и от этой приветливости невидимые шрамы зачесались сильнее.

Я настороженно покосилась на леди Шарлотту. Та застыла на диване, ровная, как палка, а напротив в одном из кресел расположился какой-то темноволосый мужчина. Знать бы, кто это? Гость сидел ко мне спиной, но при моем приближении он повернулся, и я с удивлением узнала Овенбау. Модный темно-синий сюртук, высокий белый ворот сорочки – герцог выглядел настоящим щеголем. Интересно, что он здесь забыл?

– Тетушка, вы хотели меня видеть? – вопросительно посмотрела на герцогиню, пытаясь по ее лицу понять, чего ждать.

– Эвелин, познакомься, это лорд Овенбау, герцог Равенский, мой давний друг. Эрнст, моя племянница леди Эвелин Браге.

Тетушка протянула ко мне руку, вынуждая подойти еще ближе. Леди Шарлотта сияла такой искренней улыбкой, что мне снова стало не по себе, а призрак ледяного подвала стал удивительно осязаемым.

– А мы уже знакомы, Шарлотта, – улыбнулся гость, разглядывая меня с нескрываемым восхищением. – Я имел удовольствие танцевать с леди Браге парконс на недавнем балу.

Герцог поднялся и отвесил в мою сторону неглубокий поклон, а потом подошел и склонился над моей рукой, целуя не кисть, а тыльную сторону запястья, и это прикосновение вышло таким интимным, что я невольно покраснела и поторопилась отнять ладонь.

– Эви, присядь, дорогая,– указала на место рядом с собой герцогиня.

– Я только что рассказывала лорду Овенбау, какая ты заботливая и внимательная, – пальцы тетушки добрались до моего запястья и впились в него острыми ногтями. – И как мне повезло, что ты со мной рядом. Настоящее сокровище, – сказала леди Шарлотта, обращаясь к гостю, и мне стало любопытно, с чего это тетушка так расщедрилась на похвалу? Такое ощущение, что она не меня, а товар на ярмарке расхваливает.

Я посмотрела на герцогиню, перевела взгляд на лорда Овенбау и вздрогнула. Тот смотрел на меня так, словно хотел проглотить. Мне даже показалось, что на миг я увидела блеснувшие острые клыки, но уже в следующее мгновение они исчезли, и я решила, что мне просто померещилось. Да и немудрено! Со вчерашнего вечера я только и съела, что маленькую булочку.

– Ты наверняка устала после прогулки?

Голос тетушки звучал так заботливо. Герцогиню будто подменили. От ее прежней невозмутимости и важности не осталось и следа. И в глазах светился беспокойный огонь, напоминающий аркуны, горящие на топком болоте. Помню, однажды мы с Милли пошли за грибами и потерялись, проплутав по аухвайненскому лесу до самой темноты. Вот тогда я их и увидела – тревожные яркие сгустки, перебегающие с места на место. Милли сказала, что это души утопленников, неспособные обрести покой. Якобы, они так и бродят впотьмах, пугая случайных путников и заманивая их в самую топь. Слава Единому, в тот раз мы сумели выбраться, но я на всю жизнь запомнила странное манящее чувство, что тянуло душу к странным огням.

– Леди Эвелин, ваша тетя так много рассказывала о вас и вашем добром нраве, – вернувшись к креслу, сказал Овенбау.

– Да, Эви очень скрасила мое одиночество, – подтвердила тетушка, бросив на герцога странный взгляд. Мне показалось, она чего-то ждет от своего друга. Понять бы еще, чего? – Даже не представляю, что бы я без нее делала?

И снова этот быстрый взгляд на гостя, от которого моментально заныли старые шрамы.

О чем она говорит? На что намекает?

– Полагаю, если вашему сокровищу придать достойную оправу, оно засияет еще ярче, – выразительные глаза герцога задержались на моем лице. – И принесет своей благодетельнице уважение и славу.

– Даже не сомневаюсь в этом, – в голосе леди Шарлотты прозвучал такой явственный намек, что мне захотелось задать вслух тот вопрос, что зрел внутри, но герцогиня меня опередила. – Эви, дорогая, ты не сыграешь нам? – посмотрела она на меня. – Я только что рассказывала герцогу, как прекрасно ты владеешь инструментом.

Единый, откуда тетушка узнала? Когда была жива мама, она сама занималась со мной и даже говорила, что у меня хорошие способности, но потом, когда ее не стало, мне редко выпадала возможность прикоснуться к клавишам. Леди Вонк никому не разрешала подходить к ее старенькому клавесину, а у леди Шарлотты я играла украдкой, когда герцогини не было дома. Выходит, она все-таки услышала. Или слуги ей доложили.

– Моя бедная кузина была прекрасной пианисткой, и ее талант несомненно передался Эвелин, – не унималась тетушка. – Ну же, дорогая, сыграй ноктюрн Шенца, я его всегда любила.

Леди Шарлотта кивнула на открытый рояль, и я поняла, что отвертеться не получится.

Под пристальным взглядом двух пар глаз прошла к инструменту, перевернула несколько листов, отыскивая нужное произведение, села и начала играть.

Поначалу пальцы казались деревянными, но постепенно я «разыгралась», и дело пошло лучше. Нежная мелодия ноктюрна будила в душе воспоминания детства, изящные руки мамы, ее красивый глубокий голос, пышные светлые волосы, скромное серое платье и серебряный кулон на груди…

– Очаровательно! – послышался возглас герцога. – Леди Эвелин, вы очень талантливы.

Он поднялся с места, подошел к роялю и заглянул в ноты.

– И вы так тонко чувствуете музыку, – наклонившись ко мне, уже тише сказал он.

– Благодарю, лорд Овенбау, – склонила голову, стараясь не глядеть на гостя.

– Талант! Настоящий талант! – не унимался герцог, и мне снова стало неловко.

– Эви, иди к себе, дорогая, нам с лордом Овенбау нужно обсудить кое-какие дела, – избавляя меня от смущения, негромко сказала герцогиня.

– Да, миледи, – с готовностью поднялась со скамьи и направилась к выходу, радуясь, что испытание так быстро закончилось.

Лакея за дверью не оказалось, и я, украдкой оглядевшись по сторонам, приникла к гладкому полотну в надежде подслушать разговор тетушки и ее гостя.

– Ну что за прелесть твоя подопечная, Шарлотта. Такая нежная, светлая, воздушная… Настоящий розовый бутончик!

Меня передернуло. Скажите пожалуйста! Бутончик…

– Да, Эрнст, Эви – прелестная молодая леди. А какой чудный у нее характер. Она так чиста и неиспорченна, даже удивительно в наше-то время.

Вот значит как. Интересно, чего добивается тетушка, устроив эти смотрины? Неужели хочет выдать меня замуж и породниться с герцогом?

– И вы полагаете, что…

– Кхм-кхм, – раздался за моей спиной негромкий кашель, и я, повернувшись, наткнулась на многозначительный взгляд дворецкого.

– Вас проводить, леди Эвелин? – негромко спросил Гроу.

– Не стоит. Дойду сама.

Я вскинула голову и пошла в сторону своей комнаты, на ходу раздумывая над тем, чем грозит мне интерес Овенбау.

***

Он открыл глаза и настороженно огляделся. Темно. Сыро. Откуда-то издалека доносится шум воды. Река? Похоже на то. И воздух отдает гнилью и тиной. А под щекой что-то мокрое. Грязь? Или кровь?

Эрик поднес руку к лицу и принюхался. Кровь. Свежая. И не его. Хотя и грязи тоже достаточно, хлюпает при каждом движении. Рес…

Поднявшись, посмотрел вокруг, задержавшись взглядом на виднеющихся справа арках моста, перевел взгляд на промокшую одежду и скривился.

Как он здесь оказался? И понять бы еще, здесь – это где?

Голова тупо пульсировала болью, мешая сосредоточиться. Перед глазами снова плавала знакомая муть.

Он пошарил по карманам в поисках бонбоньерки и, не обнаружив ее, громко выругался. Проклятье! Без защитного снадобья Кейт он долго не протянет. Только бы добраться до города…

Шаг, еще один, и еще. Серая пелена колыхалась, словно насмехаясь над ним, и сбивала с пути. Но он привычно старался не обращать на нее внимания.

– Танау рени, – прошептал непослушными губами, открывая портал, а потом шагнул в зыбкую дымку и оказался в холодной тишине дворцовых покоев.