Курьер
Моя трапеза закончилась через четверть часа. Пока Василий еще возился с костром, а Людмила копалась в добром десятке разномастных коробочек, решаю пройтись налегке. Иду по спирали вокруг нашей стоянки, в надежде найти грибы или ягоды. Они уже встречались по пути, но собирать было некогда. Через несколько минут неудачного поиска, вновь выхожу на тропу, весьма извилистую в этом месте. Навстречу мне движется крупный человек с редким модульным рюкзаком героических размеров и пропорционально замученным внешним видом. До меня не сразу доходит, что парень шагает в обратном направлении. Внутренний голос моментально предполагает, что это очередная жертва местных проходимцев.
– Приятель. Здорово, наконец хоть кто-то нормальный, – сказал уставший путник, переводя дыхание, сбившееся от быстрой ходьбы или даже бега.
– И ты будь здоров. А кого здесь ненормальными принято называть? Должно быть, насолили тебе изрядно, если в обратную сторону повернул, – меня серьезно обеспокоили нежданные проблемы, далеко не природного характера.
– Здесь недалеко есть расщелина, которую заботливо перекрыли Синие, а там единственная дорога проходит, чтобы крюки не закладывать. Ты еще с ними поди не встречался, – в меру упитанный парень садится на поваленное дерево, и продолжает. – Это какой-то клан или братство, не знаю. Бандиты, если по чесноку говорить. Без монеток или вербовки дальше не пускают, – он неожиданно умолкает, подтягивая фиксаторы и безуспешно щелкает каким-то переключателем.
– Глупость какая, заняться народу нечем. Ладно деньги, но на службу идти это полный бред.
– Сумма приличная, и мне бы хватило. Но вчера почти все спустил, – он с досадой машет рукой. – Эх, чего теперь вспоминать.
– А может быть их можно обойти ближе? Видимо мне туда же надо, – говорю, а сам ловлю себя на сомнении, заранее опасаясь связываться с незнакомым человеком, но сразу списываю эти идеи на посылы следящей системы, и решаю сыграть в благородство. – И кстати, тебя как звать?
Вернувшись к оставленным спутникам, по пути выяснил много любопытных вещей от Ивана. Он сразу попросил называть его как угодно, только не полным именем. Не стал выяснять, по мне так нормальное имя. А вот внешний вид заставлял сдерживать улыбку. Широченные майка и балахон, контрастируют с узкими штанами, чуть ли не трико. Меняя вымокшую от пота одежду, Ванек явил нашим взглядам фигуру, словно бы лишенную костей. Он казался цельным или литым, напоминая мягкую детскую игрушку. Картину дополняло невинное лицо, на выбритой голове, плавно переходящей в плечи. Тем не менее в Ване мне была очевидна его сила и внутренняя уверенность, скрывает парень свою натуру за маской грубоватого дельца.
После рассказа Вани мне стало ясно, сколь сильные изменения произошли в парке за последний год. Большую часть местности поделили два сообщества: Синие и Красные, не имеющие никаких связей с любыми прототипами. Считается, что они следят за порядком и помогают путникам. Польза вроде была, хотя бы для вида, зато поборы чинятся исправно. Недовольных отправляют восвояси, а к самым рьяным стяжателям независимости применяют дубинки, тяжелые посохи и другие увесистые аргументы, вызывающие включение защитной системы. В результате недовольный порядком улетает к выходу, как любой подвергшийся смертельной опасности. Ведь штрафы и отчеты следящей системы погруженным неведомы. Но это уже моя интерпретация, для погруженных полет на силовом луче смерти подобен.
Молчаливый Василий, внимательно выслушал рассказ о суровых реалиях, сделал задумчивое лицо, и подперев голову рукой начинает говорить:
– Сразу видна налаженная схема вербовки и откровенное паразитирование на слабых. Сомневаюсь, что у новобранцев остается возможность свободно путешествовать, тем более к вершине. Так наверно и сидят на одном месте, народ стращают.
– Мы долго трепались, – говорит Ваня. – Они до вершины группы доводят, за отдельную плату, но сами, понятное дело, дальше не идут.
– Странные. И зачем в парк явились, – случайно вырывается у меня, но заметив, что Василий недоговорил, даю ему слово.
– Вкус власти многих с ума сводит, даже если она незаконная. И никто слова поперек не говорит, беспредел. Хотя чему тут удивляться. Если зло не останавливать, из слабых сразу вся чернуха наружу лезет. А когда, на почве дурного воспитания и ложных ценностей люди не понимают, что в управлении важна ответственность и искренняя забота, получаются такие недоразумения.
– Ну ты выдал, – удивляется Ваня. – У тебя точно с воспитанием и ценностями порядок.
– Да-да, мой Васечка и не такое иногда говорит, – улыбнувшаяся Людмила гладит супруга по седеющей голове.
Мне не хочется болтать в пустую и терять время, поэтому перехожу к практике:
– Досадно, конечно, но их варианты нам не подходят. Независимость также нужна, как и монеты. Думаю, вы отлично знаете, ради чего сюда пришли, поэтому пойдем в обход, уже Ване предлагал. Здесь отвесных скал нету, а любой косогор можно преодолеть, уж поверьте опыту. Всех вытяну, – договорив, расцениваю всеобщее молчание знаком согласия.
Отхожу за деревья, попросив заканчивать отдых. Задумавшись, гляжу на карту. Впереди располагается горный хребет, с запада упирающийся в реку, которую вброд не преодолеть. В восточном же направлении преграда встречается с иным горным массивом, играющим роль границы парковой зоны. На первый взгляд не обойти, хотя в дневном переходе есть лазейка, и не одна, но время жалко. На самом деле в моих словах лишь доля правды. Не на всякую кручь можно подняться, тайные же подгорные походы бывают только в фильмах. А если таковые и существуют в реальности, то недоступны простым людям. Зато одна седловина, видимая сейчас между деревьями, и отмеченная резким изгибом горизонталей, вселяет надежду.
– Все не так плохо, прорвемся, – мои слова взывают мимолетные улыбки у спутников, уже затянувших пояса рюкзаков. – До заката еще полно времени. Переберемся и снова на маршрут. Кто не согласен, может идти назад или поступать на бессрочную службу.
– Веди, чего уж там говорить, – соглашается за всех Вася. – Лучшего плана все равно нет. И вообще, хватит уже с меня всяких прохиндеев.
Мне пришлось встать позади всех, пока подъем был пологим, ради страховки и ускорения двух наших тихоходов. Отлично знаю, что сильный ходок за спиной придает спокойствие, и не позволяет отставать. Самостоятельно перемахнул бы гору в разы быстрее. Только совесть потом будет напоминать о брошенных попутчиках, портя настроение. Поэтому, смирившись со всем, молчу и упорно поднимаюсь, отыскивая подошвой ботинок надежную опору. Место нашего восхождения оказалось на диво удобным, и напоминает грубую складку в крутых скалах, позволяющую карабкаться без веревок. Однако хлебаем горечи мы сполна. То и дело приходится продираться сквозь колючий кустарник, огибать каменные выступы и перешагивать поваленные стволы деревьев, чудом зацепившиеся на склоне.
Через каждый шаг поглядываю на прямоугольную ношу нашего тяжеловоза Ивана, хотя вернее говорить Вани или Ивашки. В любой миг готовлюсь ловить его, надеясь сберечь лицо не только от веток, но и от металлического ранца, объемом равным мне самому. Супружеская пара держится на одной злости ко всему на свете. Брани в мой адрес не слышно, скорее всего, из-за натуги. Спустя вечность природа сжаливается над нами. Ближе к вершине удается подняться с четверенек и перестать цепляться руками и зубами за каждую травинку. Только теперь до меня доходит, что весь путь сосредоточенно следил за дыханием. Прочие же пыхтели как паровозы, и теперь на верхней площадке седловины просто валятся пластом, безмолвно объявив привал.
Падать наземь показалось мне ниже своего достоинства, да и не утомился. Забираюсь чуть выше по изогнутому хребту, желая осмотреть окрестности. Цепи гор у горизонта, под ногами расстилается равнинный лес, переходящий в холмы, изрезанный ручьями и украшенный частыми полянами. Глаза разбегались от такого разнообразия. Справа выступают скалы причудливой, покатой формы. Глянув на карту, читаю лирическое название «Хризолитовые ванны». Вспоминаю фантастические фотографии с каскадами водопадов и многоярусными запрудами из камня зеленого цвета. Улыбаюсь шальной мысли. Пройди мы по хребту пару километров, хотя можно и вниз спуститься, и можно выйти на тропу, ведущую к этому чуду парка. Но там не свернешь, и маршрут опять удлиняется на полтора дня, и вообще, не за развлечениями сюда явился.
Пока Василий с Людмилой лежат в изнеможении, Ваня обращается ко мне:
– Кажись зря мы это затеяли. Если Синие проход стерегут, значит и ближайший лагерь заняли, и по тропам ходят. Не шариться же нам теперь по кустам с утра до вечера. Дело дрянь.
– Думаю у них нет системы пропусков или бирок, и грамоты на туалетной бумаге тоже не рисуют. Если идешь по территории, значит уже заплатил. А чем дальше в лес, тем меньше народу, и синего в том числе, извиняюсь за вольную трактовку. Так что идем смело. Наглецам везет.
Ваня понурил голову, но спорить не стал. Глядя на мое намерение двигаться дальше, наш малый отряд зашевелился, правда с неохотой. Но перспектива остаться на горе одним, оказалась хорошим стимулом. Спуск, как часто это бывает, был равен подъему по напряженности, радует только наличие узкой полки посередине, где можно передохнуть. Кусты цепляются за одежду, скрытые травой ветви, поваленных деревьев, норовят поставить подножку, а каждый шаг по опавшим листьям может отправить в долгое скольжение. Не перестаю удивляться одержимому Ване, самоотверженно несущему свой огромный груз, и стараюсь не думать о его весе. Кто знает какие ценности он несет, если терпит все невзгоды на пределе возможного.
Когда мы спустились на долгожданную полку, мое любопытство берет верх, вынудив поинтересоваться у Ванька его холодильником за плечами:
– Слушай, что за чудо ты несешь, первый раз такую штуковину вживую вижу.
Ваня ухмыляется, еще раз щелкая переключателем на поясе, и со скрытой гордостью сказал:
– Модульный ранец с антигравом на каждом блоке. Он только с виду неподъемный, на деле вес почти нулевой должен быть. Но, как видишь, половина отключилась, так что твоя правда, от «холодоса» он сейчас мало отличается, сам его так назвал как увидел. Не спрашивай, как такой получить, все равно не скажу, – договорив, он решительно поднимается, демонстрируя готовность продолжить спуск.
Синяя ловушка
Спуск был также опасен, как путь вверх, но задом наперед, а тем более на четырех конечностях никто не пятился, наверно с меня, впереди идущего, пример брали. Наше сомнительное мероприятие все-таки завершилось, согласно традициям жанра, в зарослях крапивы и чертополоха. Последняя неприятность, вкупе с замученными ногами, вынудила меня вновь объявить привал. До вечера еще оставалось достаточно времени, чтобы достичь лагеря, если мы вообще решимся в него заглянуть. Рассудив таким образом, сам присаживаюсь отдохнуть в тени старой сосны, даже шляпу на лицо сдвигаю.
Однако задуманный мной план рассыпается на мелкие осколки под внезапным ударом судьбы. Треск ломающихся веток прерывает мою дрему, и заставляет участиться пульс. Сквозь редкую поросль багульника к нам пробираются четыре рослых человека с синими повязками на головах. Общей реакцией было оцепенение, только сидящий на земле Ванек обреченно роняет голову на колени, а у меня внутри поселяется жгучая досада, за упущенную возможность обойти опасное место, хотя еще надеюсь, что обойдется.
Немую сцену нарушает саркастический голос одного из гостей:
– Здравствуйте, люди добрые. А тебе, недотепа, второй раз привет. Думаете, самые умные? Это наша территория, и мы здесь все места знаем. Молодцы, нечего сказать, десять метров без спросу прошли. Только теперь придется вам отвечать, как нарушителям. Поэтому пройдемте на стоянку для выяснения.
Ваня с грустью, в невинных глазах, смотрит на меня, безмолвно укоряя. Мне становится неловко, поэтому шепчу:
– Глупая ситуация. Это все моя самонадеянность. Похоже, от некоторых препятствий нельзя уйти. Их нужно прочувствовать в полной мере. Бросить вас и бежать не благородно, подкуп тоже не по мне, а драка чревата поражением, – пока говорю, мысленно зарекаюсь от насилия, ибо не хочу портить отчет путешествия.
– Да уж, теперь даже не заплатить, хотя нас даже больше, – сказал Ваня, переходя на еле различимый шепот. – Может давай рискнем? Василий еще крепкий, и сам за себя ручаюсь, наваляем им.
Мне не хотелось объяснять систему штрафов, и уверенности в ее прямоте не было. У меня уже нашлись слова, способные воззвать к здравому смыслу, но вмешался Василий:
– Товарищи, ну нельзя же так категорично. Здесь же не зона военных действий. И что плохого в самостоятельном путешествии? Почему надо куда-то вступать и безропотно соглашаться?
Товарищ, который нам совсем не товарищ, стремительно приближается, и хватает Васю за ухо, бормоча, с прищуром во взгляде:
– Все исключительно для вашей пользы и безопасности. Слишком самостоятельные, вроде тебя, то с пути сбиваются, то сорят направо и налево, а бывает с концами пропадают, не в скалах, так в болоте, – он отпускает покрасневшего и перепуганного вусмерть Василия. – Вот нам и приходится порядок поддерживать, а каждый труд оплаты требует. Вяжите их и двигаем на базу, – он строго глядит на Людмилу, кинувшуюся к своему мужу, и отходит в сторону, пропуская дюжих молодцев с мотком троса.
– Ошибочка у вас выходит, – мне все-таки удается сказать свое. – Не даете возможности на своих ошибках учиться и личный опыт получать. Какое же это путешествие под конвоем? И кстати, что, если мы просто не пойдем, а добровольно вернемся?
– Засохни гербарий. Думаешь если в шляпе, тебе рот без разрешения открывать можно? И вообще, давай ее сюда, – он нахально вырывает мой головной убор из рук. – Конфисковано.
Мы неспешно бредем по равнинному лесу, но мои глаза смотрят вниз, а внутренний говорун занимается самобичеванием. Обидно, только не за себя, ибо все стерплю, а за промах, и попрание личных принципов. Ведь зарекся попутчиков брать. На меня положилось трое людей, доверили, а зря. Знаю, не собирался далеко их вести, а тем более спасать. Думал быстро отделаться, а тут такой промах. Остается лишь гадать, что с нами сделают. В любом случае цветные тряпочки на голову вязать не стану, и уйду при первой же возможности, попробуй меня останови. Внутренний диалог грубо нарушается толчком в спину, видимо конвой заметил мое нежелание спешить.
– Давай шустрее. О чем ты там думаешь? Шагать надо быстрее, – говорит загорелый атлет в одной камуфляжной жилетке.
– О политике думаю, – меня не смущает его устрашающий вид. – Забавно, что руководство парка не против вашего существования. Наверно, для них появление идейных сообществ кажется хорошим дополнением, эдаким очередным усложнением путешествия, – меня почему-то не спешат убивать за дерзость, поэтому продолжаю. – Может быть, они и сами основу заложили, решив, что слишком скучно в здешних лесах.
– Что за чушь ты несешь? Какое руководство? Где оно? Мы для людей стараемся, а в ответ такое.
– А для чего вы вообще это делаете? – спрашиваю, и задним умом понимаю, что погруженные почти не осознают существование руководства. – Сами-то от личного восхождения отказываетесь, и смысл путешествия теряется. Вы же не за этим сюда явились. Ты наверно тоже на вершину желал подняться.
– Эгоист, – отрывисто говорит атлет, словно сплевывает. – Мы о такой ерунде не думаем. Идеальный порядок важнее собственных желаний.
У меня не находится слов для ответа погруженному человеку, да еще с промытыми мозгами. Кроме того, ощущать себя пленником, и спокойно говорить с личным угнетателем оказалось неприятно. Целый час мы двигаемся по перелескам, друг за другом, связанные в одну цепочку. Мои ноги запинаются, а трос натирает ссадины на руках. Вместо бесполезной попытки сиюминутного побега, обдумываю поведение в лагере. Думаю, что на крайний случай можно пойти к вершине с сопровождением. Если продать карту, денег хватит. При худшем раскладе надо бежать, если реальность окажется хуже желаемого, правда это снова риск, ибо жалко бездарно потерять эту попутку восхождения.
В моей голове, мутной от мрачных раздумий, звучит яркая мысль, или снова мерещится невидимый собеседник за спиной:
– Если смотреть на путешествие «здесь и сейчас», не думая о будущем, то все замечательно, ведь расстояние до вершины сокращается, и не важно как, главное идем, – сознание сразу проясняется, настроение улучшается. – Средства не важны, главное цель, пора бы отбросить свои принципы, – в этот момент отрешаюсь от внутренней болтовни, заподозрив влияние следящей системы, но продолжаю идти.
Вольные странники
День перевалили за вторую половину, солнце давно заволокли мрачные облака, сулящие длинный, но несерьезный дождь. Мои спутники, понурив головы, обреченно шагают навстречу неизвестности, смирились с поражением. В отличии от них, мое сознание не заперто в рамки глубокого погружения, и все неурядицы кажутся детской возней в песочнице, не способными причинить серьезный ущерб. Самым худшим итогом для меня будет вылет из парка. Однако за время позорной прогулки со связанными руками, решаю сам для себя, что незамедлительно возьму еще один билет, пусть и потрачу на него последние накопления. Космос стоит гораздо большего, зря что ли готовился.
Мой слух привлекает крик совы, видеть которых здесь еще не доводилось. Через мгновение шедший слева конвоир оседает на землю, свернувшись в позу эмбриона. Вокруг него уже мерцает пелена защиты. Мне удается заметить срикошетивший камень, который пробивает себе путь через листву кустов. В воздухе свистит еще несколько камней. Одно попадание прерывает сомнительную службу самого дерзкого из Синих, поле чего оставшиеся попытаются укрыться за деревьями. Мои спутники, снова следуют моему примеру, вовремя присаживаются, вжимаясь в землю. Не в самом удобном положении мы наблюдаем за неравным боем. Десяток человек в разномастных дождевиках с пращами и дубинками высыпают на тропу. Двумя ударами они завершают службу своих противников, ненадолго украсив лес светящимися коконами. Через минуту, силовые лучи поднимают не пострадавшие тела, впавшие в анабиоз, плавно унося их вверх.
– Приветствую путник, – обращается ко мне мужчина в лиловом дождевике, вооруженный посохом и пращой, являя собой форменного анархиста с хорошими манерами. – Никак вольной дороги искали? Уважаю. Мы, как видишь, тоже против навязанной воли, – он помогает мне освободить затекшие руки. – Как попались-то?
Мне наконец удается снять рюкзак, неудобно съехавший набок и ответить:
– Добрый день. Вовремя вы подоспели, так что искренне благодарю. Боюсь представить, что нас ждало бы в лагере. А если говорить о причинах, мы просто обошли пункт досмотра. Перелезли гору, где седловина приметная, там и попались, – говорю ему, а внутри возникает новая тревога, породившая закономерный вопрос. – Собственно, вы кто?
– Мы – Вольные странники. Боремся с засильем этих паразитов. Не сомневаюсь, что они пытались склонить вас к сотрудничеству, впрочем, безуспешно, и это здорово, – лидер отряда прохаживается по месту, где сразили главного забияку, шурша листвой в поисках оброненных вещей. – За наше благочестие не волнуйся, мы…
– Вот она, – моя реплика перебила рассказ странника. – Извини, просто шляпу нашел. Так что там дальше?
– Просто с предателями вольных дорог, у нас разговор короткий, – он оглянулся на своих парней, разбирающих один трофейный рюкзак, пригрозил им, и снова вернулся ко мне. – Вы можете идти своей дорогой или присоединиться к нам. Наша база в трех часах хода, а большего пока не скажу, только после согласия.
Мне не хочется увязать в местных распрях, и сворачивать с пути. Ваня и измученные супруги молчат. Пришлось сказать за всех:
– Наши маршруты, как и цели сильно расходятся. Может впереди и опасно, но мы постараемся быть осторожнее. Поэтому еще раз благодарю за помощь и, позволь откланяться.
Тем временем Вольные странники успевают снять путы с бывших пленников. Аккуратно скручивают добытый в бою трос, хозяйственные. К моему удивлению нас не задерживают, нашлась в мире справедливость. Супружеская пара жалуется друг другу и всем окружающим на творящийся беспредел и насилие. Ваня туже затягивает лямки своего чудовищного рюкзака, смещая нагрузку на пояс. По словам Вольных странников, нам не следует идти открыто, оставаясь на оспариваемой территории. Зато в людных местах проблемы нам не грозят, ибо тут странные, но все-таки устойчивые правила. Новость успокаивает, поэтому нахожу ближайший лагерь на карте и прикидываю маршрут. Мы еще успеваем туда до полуночи, правда контачить с людьми мне больше не хочется, поэтому оставляю вопрос ночевки открытым.
Уставшая от передряг Людмила, закончив с причитаниями, обращается к лидеру Странников:
– Мы с мужем хотим пойти вместе с вами. Путешествие как-то сразу не заладилось, хочется мира и покоя. Для рейдов мы не годимся, но в хозяйстве поможем, – женщина наиграно улыбается. – Надеюсь у вас там красивые окрестности и все тихо?
– Покоя сейчас нет нигде, но приют дадим, и посильную помощь, как оплату, возьмем. Хорошо себя покажите, дадим все необходимое. Красивые виды и радиальные выходы за водой или дровами прилагаются, – вдохновенно отвечает ей главный Странник. Ему определенно нравится роль борца за свободу.
– Интересно знать, на что они надеялись, – шепчет мне Ванек. – Наверно на развлекательную прогулку не сложнее придорожного пикника, а теперь оттянулся, – он хихикнул.
– Не буду осуждать. Просто бывают люди, пасующие перед первыми трудностями. Только они к большому путешествию совсем не готовы, путь расслабятся, может снизойдет озарение. А ты, если верно понимаю, не из трусливых. Дальше сам пойдешь?
– Может вместе? Все равно в одну сторону, и надежнее будет. Не считай меня прям за героя безбашенного. Тоже тушуюсь, хоть и вида не подаю.
Лидер странников, уводит свое внезапное пополнение, замыкая колонну. Но неожиданно оборачивается и весело говорит:
– Эй, бродяга, классная шляпа. Нет, правда, себе такую хочу. Береги ее, вместе со своей буйной головой. Надо же таким отчаянным быть, чтоб с этой кручи спуститься. Счастливо тебе.
Мы покидаем место происшествия и широким шагом сокращаем расстояние до вероятной ночной стоянки. Лес надвое делит узкая речка, по высокому берегу которой пролегает единственная тропа, с зарослями каких-то колючих кустов по краям. Часто встречаются кряжистые кедры, и еще чаще их неизменное приложение в виде белок, отважно скачущих по веткам и стволам, совсем не пуганные, даже странно. Ваня предлагает хотя бы проверить общий лагерь, посмотрев со стороны, говоря, что нуждается в мастере для ремонта антигравов. У меня начинается настоящая паранойя, и подвохи мерещатся на каждому шагу. Видимо реальность, а может и следящая система, уловила мое состояние и решила преподнести еще один сюрприз, к счастью, в качестве зрелища.
По противоположному берегу реки движется процессия из шести обычных путешественников и четырех, тех самых Красных. Их повязки на головах не оставляют сомнений в принадлежности ко второму идейному сообществу. Судя по всему, они честно сопровождают не верящих в свои силы, или просто доверчивых и трусоватых людей по маршруту. Отсутствие пут на руках подсказывает о заключенной сделке, к тому же все выглядят вполне довольными, в своем неведении истинного положения дел.
– Может оно и не плохо? – тихо спрашивает Ванек. – Довели бы и нас до вершины. Зря наверное погорячились, идем теперь как преступники.
– Кто знает куда их на самом деле отводят, и что потом делают. А еще непременно очередь для желающих сопровождения есть. Не жалей о сделанном, считай, что больших бед избежали, чтобы там ни было.