– Господи, грехи мои тяжкие, – бормотал патриарх Доброжир, расставляя чашки и прикидывая, куда бы пристроить треснутое блюдо с позавчерашними левашами, чтобы оно смотрелось не слишком сиротливо. Однако старинный стол был чересчур роскошным для затеянного Доброжиром скудного чаепития, и на бескрайних просторах дубовой столешницы блюдо казалось одинокой рыбацкой лодкой, потерпевшей крушение в океане.
– Поставьте пару свечек, дружище, и спасете любой банкет, – раздался бодрый голос от входной двери. – Я Андрей Лисенко, мы разговаривали с вами вчера по Перстню.
В трапезную влетел энергичный рыжеволосый парень немного за тридцать – почти ровесник самого Доброжира, ставшего в свои тридцать семь самым молодым патриархом за всю историю Русской православной церкви. Однако в отличие от Доброжира, ходившего круглый год в одной и той же застиранной рясе и открытых сандалиях (зимой под них просто поддевались носки), гость вполне мог стать звездой рубрики «Покорители стихий: учимся одеваться в морском стиле у владельцев яхт, шикарных до неприличия».
Впрочем, все внимание патриарха было приковано отнюдь не к элегантному белому пиджаку с темно-синими пуговицами, облегавшему спортивную фигуру молодого человека, и не к его блестящим красным ботинкам.
– Эээ… – протянул Доброжир, беспомощно взмахнув рукой.
– Ах, это! – снисходительно сказал паренек, мельком глянув вниз. – Знакомьтесь – Кри-кри. Мой талисман.
– Но это же… коза, – растерянно сказал Доброжир, ухватив себя за бороду.
Он не мог поверить своим глазам: этот богохульник притащил в трапезную самое настоящее парнокопытное. Коза была ярко-розовой и пушистой, как огромный шар сахарной ваты. Она дружелюбно посматривала на патриарха, постукивая клубничного оттенка копытцами по древнему каменному полу храма.
– Не просто коза, – довольным тоном сказал Андрей, небрежно перекинув поводок в левую руку, на которой сиял изумрудом Разумный Перстень. – А сделанная по спецзаказу. Генное редактирование и всё такое. Есть у меня знакомые ребята-биохакеры, чудеса творят с домашними животными, хоть и не совсем легальные чудеса. А точнее, совсем нелегальные, но это неважно. Главное – вау-эффект налицо. Клиенты в восторге. Сразу понимают, что перед ними бог маркетинга. Потом рекомендуют «парня с козой» своим коллегам. Да, дружище святой отец, пришлось придумать себе такую фишку! В непростые времена мы с вами живем. Приходится конкурировать с искусственным интеллектом, анализирующим рекламные кампании по шестнадцати тысячам критериев. В живых маркетологов, из плоти и крови, не оснащенных квантовым процессором, никто уже не верит.
– Почему же, сын мой, я верю, – подбодрил гостя Доброжир, приглашая его за стол и разливая по чашкам жидкий чай. – Потому и пригласил вас на встречу.
Андрей пригубил бледный напиток и поморщился.
– Ну, дружище святой отец, вы и в бога верите, так что себя в пример не приводите. Таких наивных ребят, как вы, в нашем две тысячи девятнадцатом немного.
– Увы, сын мой, вы правы, – вздохнул патриарх, залпом выпивая свою чашку и с жадностью набрасываясь на подсохшие ягодные рулетики. – Российская империя за последний век растеряла всё свое православное величие. Религия в двадцать первом веке – всего лишь забавное хобби. Вы посчитайте, сколько за последний десяток лет появилось немыслимых «конфессий»: Церковь Репки! Церковь Господа Бота! Церковь Смеха, прости Господи! Смех один, а не церковь… – Доброжир дрожащими руками поправил на груди массивный золоченый крест, наследие прежних славных времен. С расписных стен трапезной на патриарха с укором смотрели светлые лики святых. – Из гимна имперского исключили святую фразу «Царь Православный», несмотря на всё наше сопротивление. Да что говорить, меня даже не позвали на коронацию Государыни Императрицы! Меня, Патриарха Всея Руси!
– Ближе к делу, дружище, – прервал поток стенаний Андрей, поглядывая на свой Перстень последней модели под названием «Кольцо марсианского всевластия» – дизайн ограниченной серии коммуникаторов посвятили предстоящей колонизации Красной планеты. – У меня сегодня еще дел полно. Нужно забежать к одному моему клиенту, коту-депутату Государственной думы. Хозяйка обеспокоена его рейтингом. Котика могут не переизбрать, поскольку он продрых все заседания парламента от начала и до конца. Думаю, начать кампанию нужно со смены цветовой гаммы его галстуков-бабочек… Итак, что конкретно вы от меня хотели?
– Нужно возродить престиж православной церкви, сын мой, – твердо сказал Доброжир. – Вернуть русскому народу истинную веру, понимаете? Вот мое главное предназначение как патриарха, и я готов на всё, чтобы его исполнить! Я заложил свой дом, чтобы оплатить ваши услуги, господин Лисенко. Вы – моя единственная надежда.
Андрей взъерошил рыжие волосы. Коза тихонько заблеяла и потерлась о его ногу, оставляя на темно-синих брюках розовые шерстинки. Андрей, погрузившись в задумчивость, рассеянно взял с блюда залежалый патриарший леваш и дал его козе понюхать. Кри-кри с презрением отвернулась. Андрей бросил леваш обратно на блюдо и наконец сказал:
– Давайте устроим мозговой штурм, святой дружище. Как насчет голограммы Иисуса на Дворцовой площади?
Доброжир покачал кудлатой головой:
– Вы же помните, сын мой, что случилось с голограммой Императрицы во время ее последнего новогоднего поздравления. Какие-то нехристи взломали программу, всё перекодировали, в итоге голограмма Государыни пообещала на целый год освободить всё население от налогов.