«Данная книга является художественным произведением, не пропагандирует и не призывает к употреблению наркотиков, алкоголя и сигарет. Книга содержит изобразительные описания противоправных действий, но такие описания являются художественным, образным, и творческим замыслом, не являются призывом к совершению запрещенных действий»

Вальс бомжа

Долог путь из последних сил. Холодища-то, мать честна!

Я Париж бы сейчас посетил, ведь в Париже цветет весна.

Все, дошел. Ни кола ни двора. Жизнь закончится так, ну, и пусть!

Но пока еще есть игра – я к тебе, мой Париж, стремлюсь!

Сердцу холодно, ноги дрожат. Мимо люди проходят, спеша.

– Развелось вас, бездомных! —ворчат. Им в ответ: -Я не бомж, я – клошар!

Нам, бродягам, жилье – подвал, а парадный вход не для нас.

Но туда бы и не желал, я бы в Лувре согрелся сейчас.

Разыгрался голодный бред – на мосту через Сену стою,

В ресторане «Максим» обед, и скрипач нежит душу мою.

Время жизни ускорило бег – я пропал в Елисейских полях,

С Монпарнаса каштановый снег серебрится в моих волосах.

Больше не о чем горевать, рядом точат уже косу.

Я укладываюсь поспать на скамейке в Булонском лесу.

Засыпаю средь мерзлых луж, сон смертельный несет далеко…

И мне снится, что в «Мулен Руж» я танцую с мадам Клико.

ВОЕННАЯ НАУКА

Военный НИИ – странный конгломерат неизвестно какой науки и соответствующих научных кадров. Сюда попадают те, кто не желает реально служить, зато может успешно имитировать усилия мысли и дослужиться до профессорских званий. А большинство составляют чьи-то родственники, дорвавшиеся до синекурных мест. Что ж, служба спокойная, без ответственности и контроля, от 9 до 17 с обязательным перерывом на обед.

Фамилия у одного из начальников отделов была знаменательная – Набралгадов. В его отделе составили акт «Зав. сектором внедрения конструкций Соколов В. И., осмотрев вибрационный аппарат, пришел в негодность и подлежит списанию».

В результате сроки сдачи заказа срываются. Начальник отдела созвал заведующих секторами на совещание. Соколов, как основной виновник задержки, выкладывает сотни причин, почему не успевают уложиться в срок.

Один из присутствующих предлагает: -Может, мы его простимулируем? —имея в виду дополнительную оплату за переработку.

Но начальник тут же мрачно кричит в открытую дверь секретарше: -Галя, быстро принесите вазелин!

Что ж, заказ был выполнен в срок.

Отношения в коллективе научных работников исключительно интеллектуальные.

– Исаак Абрамович, как правильно написать «похуй» – слитно или раздельно?

– Молодой человек, если вы имеете в виду мое к вам отношение, то слитно, а если глубину великой еврейской реки Иордан, то раздельно. И, кстати, что вы читаете?

– Квантовую физику.

– А почему книга вверх ногами?

– А какая разница?

Два профессора при очечках и капразовских погонах стояли в магазине за коньяком. А очередь длинная, волнуется, и один профессор неосторожно подтолкнул другого.

Тот поправил сползшие очечки и заявил: -Мудак.

– Кто, я мудак? —удивился коллега.

– Ты мудак!

– Это я мудак?!

– Ты мудак!!!

После недолгой паузы получился ответ: -Ты за мудака ответишь!

– Отвечу.

– Ответишь?!

– Отвечу!!!

Спокойное резюме: -Ну, и отвечай.

Конец дискуссии.

И, ясен член, какие научные кадры, такие и научные достижения.

Придумали новое химическое оружие «Виагра-газ». Распыляется над полем боя.

Есть секретное средство – противотанковые ежи-камикадзе. Они бросаются под танки и прокалывают им гусеницы.

Вслед за израильскими оружейниками, создавшими пули из песка, наши придумали пули из дерьма. Убить ими невозможно, зато деморализуют противника.

Недавно провели испытания самолета-невидимки. Испытания признаны успешными: самолета никто не видел.

Долго не могли создать нормальный беспилотный самолет. Уже было хотели плюнуть и купить аналог за границей. Но в НИИ пришло решение: сажать в самолет пилота, но никому об этом не говорить.

На заседании научно-технического совета рассматривали вопрос о путях передачи опасной инфекции кровососущими членистоногими. Разгорелась дискуссия.

– Данное заболевание передают не только кровососущие, но и проститутки! —заметил какой-то профессор, видимо, знаток: -Надо менять терминологию в документах.

– Кровососущие и проститутки – разные понятия, -возразил другой профессор: -Да и звучит некрасиво. Может, «Клещи и проститутки»?

– Нет, нельзя! —встрял третий профессор: -Кроме клещей болезнь передают москиты…

– Так что же делать? —задумался председатель совета: -Какие термины записать?

Слово взял кандидат в академики, старейшина института, который смог привести разнородные понятия к единой категории: -Кровососущие и членососущие!

Для пущего антуража в столовой клиентов обслуживают официанты. Одному профессору принесли суп с мухой. Тот недолго думая тут же высыпал в тарелку половину солонки и позвал официанта, чтобы тот заменил блюдо. Что ж, тот заменил. Но через пару минут за соседним столиком раздался крик: -Что вы принесли?! Голая соль!

Даже туалеты солидные. Садится человек на унитаз, а тот говорит: -Введите пук код.

И на дверце объявление «Запрещается пользоваться секретными документами!», а под ним указание «Не сиди просто так, думай что-нибудь!».

Одно из любимых занятий научных работников – творческая командировка. Можно на недельку поехать на флот, желательно Черноморский, якобы для вдохновения новыми идеями за хорошие командировочные, пожить в бесплатной гостинице, пристроиться на харчи к штабникам, завести роман с горничными вдали от бдительной жены, выклянчить у добрых флотских казенного спиртика для настроения – чем не лафа!

Чаще всего в командировки ездит Соколов. Его уже в поездах все цыганки знают. Одна к нему пристала: -Позолоти ручку, дорогой! Все, что хочешь, скажу!

Соколов достал аж 500 евро: -А скажи-ка мне, голубушка, период полураспада радия.

Цыганка в шоке вытаращила глаза. А Соколов убрал деньги: -Видишь, не заслужила.

Вернулся Соколов домой, и налюбоваться не может: краны починены, ножи заточены, проводка исправлена, жена беременна…

Но самое любимое занятие научных работников – потребление казенного спирта. Выдают его для протирки оптических осей в компьютерах.

Как-то получили в секторе Соколова спирт в размере трехлитровой банки. Сотрудники собрались вокруг, слюна течет, как у собаки Павлова, но выпить страшновато, потому что кладовщица сообщила при выдаче, что спирт технический, и от него слепнут на раз.

И тут завлаб Петрович, старый опытный аксакал, заявил: -Сейчас сделаем! —и позвонил кладовщице: -Слышь, Клава, ты тут хлопцам спирт выдала, технический. Так можно его пить или нет?

– Совсем офигел? Он точно технический – вмиг ослепнешь!

– Блин!!! У меня лаборант его выпил и лежит не дышит! Мне его в реанимацию везти?

– Нет, к утру оклемается. Это простой спирт, а я его так назвала, чтоб вы не пили…

Петрович положил трубку, и через час все были в вышеописанной позе.

Указанный лаборант был весьма талантливым человеком, особенно, в деле поиска новых алкогольных средств. Однажды, уходя в отпуск, он решил провести научный эксперимент: оставил в столе полную колбу сладкого свежесваренного кофе, чтобы выяснить, не забродит ли он в период его отсутствия. А вдруг получится кофейный ликер?

В день его возвращения из отпуска весь сектор прибыл на работу на полчаса раньше.

Слили из колбы смердящую жидкость и заменили на смесь кофе с коньяком в соотношении 1 на 1.

Прибывший отпускник, едва поздоровавшись с коллегами, кинулся к заветной колбе, осмотрел ее, взболтал, понюхал, обвел остекленевшим взглядом уткнувшихся в компьютеры товарищей и поднес колбу к губам. Трудно описать эмоции после первых трех жадных глотков. Наверное, это похоже на чувства алхимика, который получил золото из свинца. Но сколько радости у коллег!

Завлаб Петрович являл собой воистину научное чудо: постоянно ходил пьяный. Не то, чтобы совсем, но сильно чувствовалось. И это при том, что спирт выдавали только технический, пить который из-за ядовитых примесей было совершенно невозможно. Ну, все думали, будто у Петровича косноязычие или какой-то другой дефект речи, пока он не появился на работе трезвым. И начали искать секрет, где Петрович прячет бухло. Не разгадали при всей своей научной мощи.

А все было весьма просто и глубоко научно. Петрович пил технический спирт и тут же его выблевывал. Этиловый спирт успевал усвоиться быстрее остального говна: эффект есть, а отравления нет!

В отделе стоял аппарат газированной воды. Так считалось лихачеством: налить в стакан 50 грамм спирта, нажать кнопку, разбавить спирт газировкой, выпить и подставить стакан, чтобы поймать остаток воды для запивки. Петрович как-то не успел и с грустью сказал: – Старею.

Сам Набралгадов пил только коньяк. Однажды пришел на службу грустный. Соколов зашел к нему: -Ты чего? Давай-ка по коньячку!

– Боже упаси! Даже не упоминай.

– А чего так?

– Понимаешь, пришел вчера домой усталый. Решил никуда не идти. Принял душ, нырнул под одеяло и выпил бутылочку коньяку…

– И что? Это же обычное дело.

– Ага. Только потом меня в трех ресторанах видели… в том одеяле…

На десятилетний юбилей отдела решили хорошо попраздновать. Закупили водку, поставили в холодильник. Написали табличку «Водку не пить!». К началу праздника заглянули в холодильник, а там одна бутылка уже пустая. На ней бумажка с неровной надписью «Ой, я нечаянно!».

Сели праздновать. Один аспирант, уже никакой, держался из последних сил, чтобы лицом в салат не упасть. Но даже умудрялся связно говорить. Его профессор поинтересовался: -Скажите, коллега, а какой у вас предел?

Аспирант гордо выпрямился: -Три раза за ночь!

Вот смеху-то было!

– Наутро профессор жаловался Петровичу: -Какая же гадость эта текила!

– А что, еще и текила была?

– Была. А ты ее не пробовал?

– Да я ее и не видел, эту гадость мексиканскую.

– Ты же ее не пробовал.

– Как тут попробуешь? Оглянуться не успел – всю выпивку растащили!

– Да и закуска кончилась раньше, чем текила.

– Чем же вы текилу закусывали?

– Чем, чем… Водкой!

Как-то в отдел на стажировку приехала немка из ГДР. Всю первую неделю она возвращалась в отель пьяной. Сотрудница посольства, ее куратор, сначала вопросов не задавала, зная радушие русского народа в отношении проставления по прибытии на работу. Но на пятый день все же поинтересовалась, что за праздник отмечали нынче.

Оказывается, отмечали день рождения Розы Люксембург. А всю неделю радовались рождению Карла Маркса, Энгельса, Клары Цеткин и Карла Либкнехта. То есть немка на свои деньги поила весь отдел, полагая, что это и есть русская традиция гостеприимства.

Куратор разъяснила, куда надо послать начальника отдела, когда он предложит отпраздновать рождение очередного лидера германской компартии. Так немка выучила первое русское матерное слово.

Но грянул, грянул 1985 год, год отчаянной борьбы с алкоголизмом. На общем собрании выступил сам директор НИИ: -Главное, товарищи офицеры, знать меру! Принял 500 и все!

Тут замполит ему подсказал шепотом: -300, 300…

– Ну, -добавил директор: -Еще триста и все!

А в отделе, где служил Петрович, всех позвали на партсобрание. И парторг с похоронным видом довел директиву, из которой явствовалось, что флот осчастливили Всесоюзным обществом трезвости, где каждой организации отвели контрольную цифру трезвенников. Получалось, что от отдела надо было отдать на заклание двоих.

Стали думать. Собственно, первая кандидатура определилась сама собой – парторг. Кому же как не ему первому ложиться грудью на амбразуру трезвости. А вот на посмешище роли второго никто идти не соглашался. Но тут кто-то предложил кандидатуру Петровича.

Завлаб Петрович находился на майорской должности, но поставил своеобразный рекорд: трижды начальство подписывало представление ему на майора, и трижды он на радостях напивался до потери документов. В четвертый раз начальник отдела неумело интеллигентно матерясь лично порвал представление и заявил, что теперь Петровичу до майора как до Китая на четвереньках. И завлаб запил с горя.

– Валентин Петрович, -разбудил парторг дремлющего Петровича: -Надо поговорить.

– А что такое? —встрепенулся Петрович, пытаясь вспомнить, что он натворил.

– Мы предлагаем тебе вступить во Всесоюзное общество трезвости.

Предложение ввергло Петровича в ступор. Присутствующие терпеливо ждали. Наконец он очнулся: -А на хрена?

Парторг задумался. В директиве ответа на этот простой вопрос не было. Но не растерялся начальник отдела: -Ну, как же, голубчик, ты не понимаешь? Подумай сам – вступишь ты в общество, заплатишь взносы, получишь членский билет и значок…

– И что? —удивился Петрович.

– А по ним в магазине водка без очереди! И сможешь на собраниях нас, пьяниц, ругать.

Вот такой научный подход.

РУССКИЙ ОМОН

Коллеги из США пригласили российских ментов в гости по обмену опытом. Есть такая форма вроде бы взаимодействия силовых структур. Менять-то нечего, но поесть-попить за выделенные деньги – святое дело для полицейских всего мира.

Короче, наши отправили в Америку всяких блатных сынков, но для проформы выделили рядового омоновца, который вроде бы отличился, разогнав старушек-частниц у метро.

Разнарядка такая – на десять мифических работников один реальный мент.

Омоновец Вася был обыкновенным парнем, который по-английски знал только «Иез», «Ноу», «Фак ю» и даже «Ай лав ю». Вполне классный набор, гарантировавший контакты с любыми слоями американского населения. И еще он был под два метра ростом с весом в 100 килограмм, пил много, но, по характеристикам начальства, тихий, когда нажрется. В общем, можно было пускать за границу.

Когда российские гости прибыли в Нью-Йорк, местные копы решили устроить прямо в участке банкет. И, зная русских, закупили огромное количество спиртного. Но по своим меркам. В результате вся бодяга закончилась через час. Вот так вот. И американцам неудобно, и у наших ни в одном глазу.

Тогда Вася решил сходить в магазин за добавкой. Местные стали отговаривать: -Магазин хоть и в квартале от участка, но пешком туда ходить опасно – банды негров орудуют.

Мы и сами боимся. Через час подъедет патруль, и поедите. Так безопасней…

– Вы чего, обалдели, час ждать!? —возмутился Вася: -А ну, покажите по карте, где магазин! А лучше, отпечатайте маршрут на принтере! —и он говорит это по-русски, а его понимают. Кто же будет спорить с двухметровым Васей? И он отбыл.

Через 20 минут в участок ввалились Вася и шесть здоровых негров, под завязку загруженных спиртным, которые с ужасом в глазах на плохом русском языке пели песню «Прорвемся, опера…». Далее сама история от трех рассказчиков – Васи, негров и продавца магазина, кстати, русского эмигранта.

Вася: -Захожу, бля, в магазин, а там два черножопых продавцу что-то вроде женской пилки показывают. Продать, видно, хотят. А мне ровно, я бабло достал и продавцу показал, какое бухло подать. Тут негр с пилкой ко мне подпрыгивает, обезьяна, воняет жутко и что-то по-своему лопочет, сука. Я его вырубил, чтобы не мельтешил. А второй, бля, кинулся за дверь. И, прикинь, продавец мне говорит, по-русски со страху-то, что его грабят, мол, помоги. Я выскочил из магазина, а там второй и еще четверо. Я их сразу вырубил, повязал и думаю: -«Как же мне с этими мудярами да с бухлом управиться?». Но придумал. Загрузили мы с продавцом негритят водярой с пивом под завязку. А парень молодец – денег с меня не взял. С тем и повел команду в участок. Но, чтобы темп не потерять, попинал черных да заставил петь любимую песню. Пусть изучают и любят русский язык, бля!

Негры: -Грабим магазин. Машу ножиком. Тут какой-то хрен в камуфляже заходит, достает пачку денег и продавцу что-то лопочет. Я сразу ножик ему под бок сунул и потребовал деньги. Очнулся, уже когда в полицию бежали, груженые спиртным. Этот хрен мне всю жопу отбил ногой, заставляя петь. Остальные помнят только, как бежали с песней.

Продавец: -Грабят меня негры. Ножом машут, деньги требуют. Тут дверь открывается, и я просто охренел – заходит наш Российский омоновец при форме! Говорит: -«Бухло давай!» и деньги выкладывает. Я ему намекнул, что грабят меня. Так он, как учили, сначала одного, затем еще пятерых положил. Ну, прямо картинка с русского рынка! Потом построил негров в колонну, я их спиртным загрузил, но денег не взял – претензий не имею. Это ж просто российское ностальжи! Так они колонной с песней и отбыли в полицию.

Американски копы пришли в восторг, и банкет продолжился. А Васю капитан полиции пригласил работать на любых условиях даже без знания английского языка.

– Не-ет… У вас негры больно наглые и грязные. А я этого не люблю. В России они добропорядочные, учатся или в футбол играют на радость людям. И еще виски я не люблю.

ОБЪЯСНИТЕЛЬНАЯ

Я, Иванов Иван Иванович, родившийся в Санкт-Петербурге 8 сентября 1980 года, русский, инженер-технолог Механического завода с окладом 30 тысяч рублей плюс премия, поясняю для господ следователей и особо для прокурора.

16 июня сего года я двигался с разрешенной в городе скоростью на мотоцикле марки «Орск» по улице Ленина в сторону площади Мира. На перекрестке с улицей Квасной неожиданно для меня и других участников движения на красный свет выехала автомашина «Хаммер» черного цвета без должным образом установленного госномера.

В процессе торможения и остановки я услышал сильный удар сзади. Обернулся и увидел, что «Хаммера» ударил следующий за мной в одном ряду автомобиль «Сузуки», практически смяв ему капотное пространство. За рулем «Сузуки» находилась девушка, и я отправился оказать ей возможную первую помощь, как того требуют правила дорожного движения. По пути я подошел и к автомобилю «Хаммер», исключительно для того, чтобы убедиться, не нужна ли помощь его водителю.

В открытое окно «Хаммера» я увидел двух граждан с лицами из южных регионов. Я предположил, будто это заблудившиеся испанские туристы, и дружелюбно, именно дружелюбно, спросил на их родном испанском языке, не заметили ли они запрещающий красный свет светофора. Кстати, испанский язык я изучал в школе при посольстве СССР в Мадриде, где водителем работал мой отец.

В ответ водитель «Хаммера» через открытое окно ударил меня правой рукой в лицо. На тот момент я не снял шлем, который обязан носить согласно правилам, и удар пришелся как раз по нему. Именно этим я объясняю перелом 4 пальцев на правой руке водителя. Затем он вылез из машины и нанес мне удар левой рукой в голову. Так и получил перелом лучевой кости. После чего водитель присел около «Хаммера», да так неудачно, что сломал себе крестец.

Я наклонился, чтобы оказать помощь незадачливому водителю, но выскочивший из «Хаммера» пассажир ударил меня чем-то тяжелым по спине. Каких-либо повреждений он не нанес, потому что под курткой я ношу специальную экипировку, более известную как «черепаха», и претензий не имею. Зато гражданин, непривычный, видимо, к тяжелой работе, сильно устал и прилег вздремнуть прямо на асфальт. Его сломанный нос и выбитую челюсть я объясняю тем, что при столкновении машин он поранился о переднюю панель.

Затем я дошел до «Сузуки», убедился, что с девушкой все в порядке, и стал дожидаться сотрудников ГИБДД, как подобает законопослушному гражданину.

О разорванном в клочки удостоверении помощника депутата Махачкалинского Совета Депутатов я ничего сообщить не могу, так как мне о нем ничего не известно. Также не могу сообщить и о том, почему клочки удостоверения оказались во рту и пищеводе водителя «Хаммера». Также не могу ничего сообщить о группе собравшихся вокруг места ДТП мотоциклистов, потому что совершенно не знаю этих людей.

Еще мне абсолютно неизвестно о том, кто порезал все колеса «Хаммера», проткнул ломом крышу, разбил стекла, растерзал до полной непригодности кожаную обшивку салона и разворотил уже поврежденный капот, повредив двигатель.

Правдивость моих слов могут подтвердить свидетели и участники ДТП. Иванов.

МЕЖДУНАРОДНЫЙ ДИАЛОГ

Тихое летнее утро. Радостное солнышко греет воздух. В его лучах золотится песочек на пляже у чистого рукотворного озера. Вокруг озера развесили пышные кроны березки. Аккуратно подстриженный лужок веселит глаз палитрой тщательно подобранных цветочков.

Среди них грустно свесил шляпу одинокий подсолнух. Скромный трехэтажный коттедж в стиле ампир окружен кустами малины и смородины. На огромную веранду вливается аромат свеже раздавленных ягод. Взятый из Эрмитажа царский стол эбенового дерева уставлен яствами русской кухни: политый хреном жареный молочный поросенок с петрушкой в зубах олицетворяет землю; гордый, хотя и ощипанный гусь, заткнутый сзади яблоком, представляет небо; плывущий среди черной икры осетр – посланец воды; а жбан хлебного кваса, возвышающийся посреди стола, являет собой гордость России. Среди салатов и мясных нарезок умело расставлены графинчики с водкой, так, чтобы с любого места можно было легко дотянуться. Рюмки из позолоченного хрусталя настойчиво призывают чего-нибудь в них налить. Тарелки с вензелем «А2» сияют белизной. Все готово к завтраку.

Вокруг коттеджа тишина. Не летают противно чирикающие птички, нет назойливых мух, отсутствуют жужжащие пчелы, даже кроты роют свои ходы где-то вдали. Нет ничего живого, а, самое главное, людей. Охрана постаралась. Поскольку проходит встреча глав двух великих, но почему-то вечно противоборствующих государств. И чего им делить, кроме разделяющего их океана?

Топочут башмаки по дубовому паркету, отворяется без скрипа дверь на веранду, и хозяин приглашает гостя пройти, подталкивая в спину.

Гость слегка упирается: -Мне бы с дороги в туалет…

– Зачем? —удивляется хозяин, усиливая натиск.

– Борис, мне надо помыть руки.

– Да брось ты, Билл! У меня в гостях – без китайских церемоний! Мы же не руками будем есть. Серебряные приборы побьют микробов, понимаешь. Это ученые сообщили.

– Но мне нужно в туалет!

– Не ссы, Билл! Мы уже пришли к столу, а у нас, у русских, от стола не отходят, только отползают, понимаешь.

– Ты русский? Мне из ЦРУ доложили, будто по метрике ты Борух с фамилией Эльцин.

– Мы, Билл, в России, а тут даже самый ортодоксальный еврей является более русским, чем какой-то Ваня Иванов, который, понимаешь, может оказаться натуральным евреем. Вот я загнул! Ты все понял?

– Нет, Борис, я не понял, почему мне нельзя пойти в туалет?

– Потому, Билл, что по русскому обычаю с дороги положено выпить! Сначала стоя. Я разолью… Убери руки! Первую наливают по полной и пьют до дна.

– У нас не пьют с утра!

– Ты чего, Билл? У вас сейчас как раз поздняя ночь. Давай, давай, с приездом!

Хозяин и гость выпивают.

– Да-а, Билл, это тебе не виски с содовой. На, закуси огурчиком.

– Борис, это чистый спирт? —с трудом выговаривает гость.

Хозяин наливает по второй: -Это чистая русская водка! Садись, Билл, сейчас позавтракаем, чем Бог послал. Что тебе отрезать?

– Ничего! —пугается гость: -Мне бы в туалет…

– Про отрезать я насчет свининки, гусятинки или осетринки. Выбирай, Билл! А туалет никуда не денется, еще посетишь. Я лично сопровожу. Ну, за встречу! До дна…

Хозяин выпивает с удовольствием, гость с большим трудом.

– Тебе хорошо, Билл?

– Да, мне уже хорошо…

– Ты закусывай, закусывай. Привыкли вы пить без закуски, вас и развозит с пары рюмок. На-ка, Билл, бутерброд с икоркой. Что, вкусно? Так и закупайте у нас!

– Слишком дорого…

– Стыдно экономить на желудке. Неужели лучше есть ваши дешевые протухшие ножки Буша? Предлагаю бартер: мы вам икорку, а вы нам – новейшие компьютеры. Я уж и договор приготовил, понимаешь. Подпишем? И сразу обмоем. Наливаю.

– Я не могу так сразу решить, надо все обдумать, посоветоваться с конгрессом…

– Билл, как тебе не стыдно? Ты бы еще с женой посоветовался! Ну, прямо как еврей, хотя тебе это не к лицу.

– Не надо мне наливать, мы еще ничего не подписали!

– А просто выпить слабо? Может, ты маленький мальчик, что без мамы и пописать не в силах? Хочешь, сведу тебя в туалет?

– Спасибо, уже не надо…

– Как знаешь… Тогда вот здесь ставь автограф и выпьем, наконец.

– А надо?

– Выпить всегда надо! Тем более, на халяву… До дна, до дна! За наше первое деловое соглашение. Вот здесь подпиши. Да не огурцом! Держи ручку. Не крестиком, блин Клинтон! Ой, извини, вырвалось…

Где-то вдалеке отзвонили полдень. Солнышко начало припекать, и охрана закрыла его пышной беленькой тучкой. Невесть откуда взявшиеся секретари сноровисто убрали со стола документы. Завтрак плавно перетек в обед. Хозяин принялся разрезать поросенка.

– Борис, ты так машешь ножом! Откуда в тебе столько агрессивности?

– А знаешь, Билл, кто я? Главнокомандующий всея Руси!

– Не может быть! Я бы не доверил тебе даже дирижировать военным оркестром.

– Зря! У меня такая дирижерская палочка! Хочешь, покажу?

– Не надо! Ты ее показывал японскому императору, когда говорили про Сахалин.

– Билл, голубчик, дозволь мне поуправлять вашим военным оркестром! Знаешь, как я люблю махать палочкой? В Швеции махал, в Австрии дирижировал, в Шотландии волынщикам указывал!

– Не могу, Борис! В США оркестром дирижирует только президент.

– А я кто? Я – президент!

– Не могу!

– А если налью? Давай-ка, друг Билл, выпьем за музыкальное содружество!

– Мне столько не выпить!

– Ну, ты и блин Клинтон, однако! Так и норовишь вступить в военный конфликт. Хорошо, что у меня мировая держава – любит мир да покой. Давай-ка, выпьем за мир… Я тут тебе поросеночка подложил… Кушай, кушай, закусывай… Вот документы мирного договора. Ты ешь, проглядывай да подписывай. Там все ваши условия выполнены. Где еще такого сговорчивого президента найдешь? Проси, что хочешь!

– Уничтожь ракеты ПРО. Слабо, главнокомандующий?

– Да хоть завтра с похмелья! Но и у меня просьба, Билл… Дай поиграть на твоем любимом инструменте!

– Ни в коем случае! Я уже дал подуть Монике Левински. И что вышло?

– Я имел в виду саксофон, Билл! Разреши хоть подержать его.

– Борис, а ты бы доверил кому-нибудь подержать твою дирижерскую палочку?

– Которой я Россией управляю?

– И которой перед оркестрами махаешь.

– Гм, да я иногда даю Наине подержать, хотя и без толку… Еще королеве английской доверил бы помахать… Но не тебе, Билл, извини, понимаешь.

– Вот и я тебе не доверю, Борис. У нас говорят: —«Лучшее доверие это недоверие».

– Давай тогда выпьем за взаимное доверие! То, которое недоверие. Как говорят у нас:

– «Доверяй, но проверяй».

День плавно склонился к вечеру. Одинокая поросячья морда, окруженная обглоданными костями, уткнулась пятачком в салат. Гусь со сломанной шеей щипал икру вокруг рваных кусков осетра. Селедка бесстыдно скинула шубу среди кустов укропа. Маринованные опята по-семейному расселись на опрокинутом жбане. Квасная река тихо текла меж сметанными берегами и водопадом низвергалась со стола. На уголке стола сиротливо притулился неподписанный договор по ПРО. Золотые ручки торчали из наполненных рюмок.

– Борис, ты готов подписать договор о разоружении?

– Билл, для тебя я готов на все! Даже доверить свою дирижерскую палочку Монике!

– Этого лучше не делать! Куда ты денешь освободившиеся деньги? Вложишь в создание новейшего оружия? Или повысишь оклады военным?

– Честно говоря, все освобождающиеся в бюджете деньги я вкладываю в бизнес своей дочери. Политика, понимаешь, дело семейное. Такая вот загогулина.

– А как же ваши военные? ЦРУ докладывает, что они просто нищенствуют.

– Ах, Билл, если б ты знал, как мне жаль наших военных! Последнюю копеечку из своего кармана отдал бы им! Жаль, нет у меня даже последней копеечки, только доллары в карманах. Давай, выпьем за наших бедных русских военных по полной и не чокаясь!

– Борис, а что скажет народ о разоружении?

– Да я завтра же выступлю с танка на Красной площади, приехав туда на троллейбусе, прокричу что-нибудь о свободе и демократии, и все – народ безмолвствует.

– Так подписываем договор?

– Конечно, Билл! Тем более, что я никакой ответственности за это не понесу.

Охрана убрала облачко. Вечернее солнышко с удивлением рассматривало разгромленный стол. Откуда-то прилетел прохладный ветерок, поднял рябь на озере. На него шикнули, и он затих в кустах.

– А теперь, Билл, пойдем попаримся в настоящей русской баньке! Нет у вас в Америке такой! Еще по одной выпьем и пойдем. Давай, я уже налил…

– Да мне нужно отдохнуть после тяжелого трудового дня! Вон сколько сделали.

– Вот и отдохнем! Все уже готово, как положено, по-русски – парок, веники, водочка сь пивом, тайские массажистки… Забудешь о всех делах!

– Вот, вот, Борис, пока не забыл! Последний вопрос – твое отношение к Курилам? А то японцы замучили своими обращениями в Гаагу.

– Вот и посылай их вместе со мной в Гаагу-мать! А мое отношение такое – я курил, курю и буду курить! Знай наших! Наливай!