Хижина

Меня зовут Роман Иванов. Я нахожусь здесь уже пятнадцать дней. Каждый раз, когда заходит солнце, и сумерки обволакивают мою хижину, меня пробивает дрожь от ужаса, который наступит, как только та странная птица жутко загорланит. Кровь в моих жилах застывает, а я молю о смерти быстрой и безболезненной. Но каждый раз мне отказывают в такой привилегии. Нет, сначала, как я попал сюда, умолял о пощаде, но этим существам это не нужно. Они хотят чего-то другого, но я пока не знаю, что именно. Эти твари не убивают меня, не позволяют умереть, но и не отпускают. Я стал терять рассудок, и чтобы совсем не стать сумасшедшим, я продолжаю вырезать на стене прожитые дни. Я стараюсь записывать всё, что со мной происходит, надеясь, что кто-нибудь спустя время, сможет мне помочь или хотя бы похоронить мои останки, если конечно они оставят их. Я нашёл тетрадь и пол карандаша, решил вести эти записи потому, что хочу помочь другим, кто, возможно, окажется здесь также как я.

Прежде чем застрять в этом богом забытом лесу, из которого просто нет выхода, я вёл простую жизнь. У меня есть семья: дочь, сын и жена Ольга. Я всю жизнь проработал менеджером по закупкам в одной малоизвестной фирме. В тот злосчастный день мне приспичило сделать остановку в лесной зоне. Я вышел, устроился у дерева, а потом всё стало размываться перед глазами. Зелень леса пропала, и в одно мгновение я оказался перед этой хижиной. Сначала я подумал, что в моём кофе, который я купил на автозаправке, что-то было. Потому что таких галлюцинаций я никогда не ловил. Я помню, меня тогда пробил смех, сменившийся страхом и каким-то недоумением. Я был так напуган, что не застегнул ширинку, а сразу прошёл к этому заброшенному домику. Когда только вступил на порог, вокруг наступила мёртвая тишина. Именно мёртвая, потому что всё вокруг разом затихло. Ни птиц, ни жуков, ни кузнечиков, даже лёгкий ветерок будто покинул эти земли. Я ощутил, как каждый волосок на моем теле вытянулся словно по команде. Страх и предчувствие чего-то необъяснимого заставили мою растительность встать дыбом. Я никогда не присваивал себе место среди пугливых, но эта ситуация заставила меня задуматься примкнуть к таким. Я осмотрелся, обогнул хижину вокруг, нашёл одну единственную тропинку, петляющую между страшными деревьями, и, собрав всю свою смелость на какую был способен в тот момент, медленно стал продвигаться. В надежде выйти к своей машине, я мерил шагами эту злосчастную тропку. Спустя несколько часов я понял, что вернулся обратно к дому. Это был замкнутый круг, отчего моё дыхание становилось чаще с каждой секундой, пока я стоял и лицезрел на эту хижину. А потом я услышал птицу. Её мерзкий, гортанный крик, словно сама преисподняя подала голос, напугал меня. В жилах застыла кровь, когда эта странная пернатая пронеслась так низко надо мной, к моему великому везению, не зацепив когтями мою голову. Я сорвался. В несколько больших и стремительный шагов я влетел в двери этой хижины, захлопнув за собой деревянное скрипучее полотно.

В окнах уже перестали играть лучики заходящего золотого круга, а я всё ещё боялся выглянуть наружу. Что-то в этом месте давило на меня, а сама ситуация, в которую я попал, показалась мне донельзя абсурдной. Если бы кто-то сказал мне в том момент, что это только начало моих страданий, скорее всего я бы покрутил пальцем у виска. Ведь такое бывает только в фильмах ужасов, которыми я любил наслаждаться по выходным. Голова отказывалась принимать здраво всё происходящее. Пока я стоял и дрожал всеми своими конечностями, то успел рассмотреть всю обстановку хижины. В самом дальнем углу, у стены, где не было окон, стояла деревянная кровать, рядом по соседней стене расположился старый, почти съеденным молью диван. С противоположной стороны, у окон, красовались большой старинный стол и перекошенный табурет. А у самых дверей теснилась буржуйка. Я сомневался, что она могла обогреть всё это захудалое помещение. Когда я глянул в окна, на которых напрочь отсутствовали занавески, то заметил, как быстро тьма поглотила всё вокруг. Мне не было смысла в такой черноте искать выход к дороге, поэтому я решил задержаться в хижине на ночь, а с утра выйти на поиски, которые могли бы вывести меня к цивилизации.

Я стряхнул с себя оцепенение, стараясь поверить в происходящее, и осторожно примостился на кровать. Мне казалось, что она просто развалится под моим весом, потому что при каждом моём движении издавала режущий уши скрип. Лечь мне пришлось на самый край, потому что совсем не хотелось, чтобы кровать сломалась и похоронила под собой моё и без того трясущееся тело. Так я пролежал совсем немного, уставившись в окна, в которых играли лунные блики и отбрасывали на стены жуткие тени кривых деревьев.

Мои глаза открылись от ослепительных лучей солнца. Получается, я проспал всю ночь, скрючившись на самом краю ветхого ложа. Первое, что я сделал – размял спину, болезненно постанывая, а потом решительным шагом вышел на улицу. Мне срочно нужно было убираться отсюда, но сначала постараться найти дорогу к трассе. Я решил прокладывать свой путь через заросли, напрямую от хижины, потому что единственная тропка и так никуда не привела прошлым вечером. Оглядевшись вокруг, заметил странность – лес ожил, словно был самым обычным, а я охочусь за грибами. Птицы, мелкие лесные жители – всё было в движении и казалось вполне нормальным. Теперь я не испытывал страха, когда пробирался между деревьями. Тело расслабилось, нервы успокоились, а шаги были уверенными. Я думал, что сейчас я точно найду выход к машине, но, когда стало смеркаться, всё ещё шёл в надежде. Только когда из-за очередных кустов можжевельника показалась крыша уже знакомой хижины, я понял, что ходил по кругу. Лес не отпускал меня. Встав перед знакомыми дверями, я застыл. На лице отсутствовали краски. Белый, как мел, я просто стоял и глазами, полными непонимания и ужаса, оглядывался по сторонам.