– Конечно, можно. Ты должен заглянуть туда, – ответил Рик. Его глубокие серые глаза неотрывно смотрели на парня. – Ведь тебе придется следить за порядком и там тоже.
– А я разве отказываюсь? – улыбнулся Донни, но в голосе его проскользнули напряженные нотки.
– Что ты так таращишься на меня, Донни? – внезапно спросил Рик. – Если тебе есть что сказать, валяй, парень.
Стажер отвел взгляд.
– Вам показалось.
Помощник шеф-повара пожал плечами.
– Может быть, – обронил он. – Идем в разделочную.
Донни засеменил, с трудом поспевая за здоровяком.
«Где я видел этого бородатого хмыря?» – мучительно размышлял он.
* * *
«Нам не страшен Серый волк… Серый волк…»
Всем известные слова песенки из детской сказки вновь и вновь, как на автореверсе, проигрывались в мозгу Ксении.
Хотя сама песенка давно закончилась.
Вернее, нет, песенка, может, и не закончилась, она, наверное, так и продолжала звучать в той странной комнате из резины (и кому понадобилось делать комнату из резины?!), но Ксения уже об этом не узнает.
По той простой причине, что те двое странных мужчин в поросячьих масках запихнули ее в клетку на колесиках, которая была в большом лифте.
В клетке были тот самый старый дедушка, который постоянно плевался кровью, и лысоватый мужчина. Он лежал с закрытыми глазами, из носа у него текла кровь, и Ксении стало жутко.
«Если это есть тот самый квест, то мне он не по душе», – решила девушка.
В лифте плохо пахло, и она старалась дышать ртом, но все было бесполезно – неприятный запах, казалось, проникал в каждую складочку ее кожи. Они поехали вниз, и когда двери лифта открылись, перед ними оказался длиннющий коридор, по обе стороны которого располагались странные маленькие комнатки с решетками.
Похрюкивая, «поросята» втолкнули ее в одну из них, защелкнув замок, после чего покатили клетку с мужчинами дальше.
«Где ты ходишь, Серый волк…»
– Зачем вы меня закрыли? – спросила Ксения, но слова ее растворились в стылом воздухе. Она лишь слышала кряхтенье дедушки и как щелкает замок.
«Скоро придет Света, и я попрошу, чтобы меня выпустили, – в смятении подумала девушка. – Она им устроит разнос, когда узнает, что меня закрыли на замок!»
Стены камер были из бетона, и весь обзор ограничивался клеткой, что была в трех метрах перед ней напротив.
Она шагнула к решетке, стиснув пальцами толстые прутья. Они были холодные и шершавые, как корни дерева, гниющего в болоте.
Пахло сыростью, где-то над головой что-то монотонно капало.
Слева послышался хриплый кашель, и Ксения, вздрогнув, отпрянула от решетки.
Когда кашель утих, прозвучал голос старика:
– Детка, как ты там?
Ксения закусила губу. Внутренний голос неуверенно предположил, что вопрос был адресован именно ей, но она не решалась ответить. И что отвечать? Квест, о котором говорила Света, наверное, скоро начнется.
«Его не начнут, пока не придет Света», – догадалась Ксения, и ей сразу стало легче.
Ну конечно.
И тогда их всех сразу выпустят из этой ужасной клетки.
– Где твоя сестренка? – снова спросил старик. – Или ты здесь одна?
– Она скоро придет, – набравшись смелости, ответила Ксения. Потому как сомнений, что этот пожилой незнакомец обращался к ней, уже не было. – Она только покурит и придет. Хотя курить плохо… Я ей говорила, а она меня не слушает.
Старик рассмеялся лязгающим смехом.
– Думаю, по сравнению с нашим положением вред от никотина не так уже страшен. Поверь, девочка.
Ксения переваривала слова странного дедушки, с досадой отметив, что с трудом понимает смысл произнесенных фраз.
– Они прикрыли свою жирную жопу со всех сторон, – донесся до нее его хрипловатый голос. – Ты внимательно читала договор? У них подставные медицинские центры, с которыми ты якобы заключаешь договор на лечение. И в случае чего ты завещаешь свое тело этим гребаным конторам… Никто не придерется… «Эдем» платит нехилые бабки своим «псевдобольницам», которые заводят карты на клиентов клуба, хотя никогда и в глаза их не видят… Люди дохнут пачками в этих стенах, как в нацистских концлагерях, но кому какое дело? Все по закону…
Ксения молчала, не зная, что и ответить. Все сказанное было для нее полной тарабарщиной, с таким же успехом этот дедушка мог говорить с ней на латыни.
– Меня зовут Олег, – представился старик. – Правда, сейчас мы все только номера… я 14-й. У тебя есть имя?
– Ксения, – пролепетала та.
– Ксюша, – с удовлетворением хмыкнул тот. – Хорошее имя. Как цветок. А какой у тебя номер?
– Я… не знаю.
– Наверное, 19-й. Потому что того лысого, что передумал, кинули дальше, а там номера идут на убывание. У него, кажется, 8-й.
Некоторое время они молчали, лишь слышалось, как наверху что-то капает, и тихая возня из соседней камеры.
– Они никогда не говорят, что будут делать, пока не отведут на одну из Игр Вечеринки, – вдруг произнес Олег. – Пока здесь тихо, Вечеринка только началась. Но скоро начнется ад, и у тебя будут уши закладывать от душераздирающего воя.
– О чем вы говорите? – прошептала Ксения. – Я вас не понимаю.
– Мы пока в пункте передержки, – продолжал болтать Олег. Он вещал с таким тоном, как если бы обсуждал с Ксенией только что вышедший на экран очередной блокбастер. – А наш плешивый коллега, который впендюрил себе промедол, был в отключке после шоковой терапии. И те вонючие свиньи обмолвились, что с ним собираются делать.
Ксения промолчала. Просто потому, что не знала, как реагировать на слова странного дедушки.
– Его хотят растворить в кислоте. Постепенно, сантиметр за сантиметром. И это еще не самое страшное… Недавно рассказывали про одного парня… Ты слышала про самокат? – осведомился старик, и до слуха девушки донесся уже знакомый отхаркивающий звук.
– Самокат? Я видела один раз на улице… и по телевизору… – растерявшись, проговорила Ксения. – На нем катаются…
Олег чихнул и засмеялся.
– Это немного другой самокат. Участника Вечеринки кладут на решетку, сверху накрывают фанерой. Получается вроде эдакого бутерброда. Ноги и руки скрепляют стальными скобами, к ним крепятся оси, на них насаживают колеса. А руль…
– Не надо, – вырвалось у Ксении. – Зачем вы меня пугаете?!
Олег долго молчал, потом негромко спросил:
– Ксюша, сколько тебе лет?
Девушка замешкалась.
– Двадцать… два. Кажется.
Старик тихо присвистнул.
– Ты… ты не знаешь, где ты? и зачем? – спросил он, не скрывая изумления.
Пока Ксения собиралась с ответом, загрохотала дверь, и коридор наполнился звуком гулких шагов. Ей почему-то захотелось вжаться в стенку и стать невидимой.
– Это ты, что ли, волк? – услышала она чей-то насмешливый голос.
– Это ты что ли, третья свинья? Дежурная? – в ответ полюбопытствовал Олег.
– Угадал. Меня зовут Снаф.
– Тогда пошел на х… Снаф, – спокойно отозвался старик. – Вали в свое поросячье стойло.
«Поросенок» весело захрюкал.
– Если ты заметил, Серый волк, в стойле ты, а не я, – напомнил Снаф, отсмеявшись. – Хотя по мне, ты не волк, а старый вонючий скунс. Ты даже не скунс, а № 14. Ты просто дурацкая цифра. И с тебя живьем спустят шкуру. А перед этим тебя во все дыры отымеет веселая тусовка геронтофилов. Их девиз – «Старое мясо жуется фигово, а вот трахается хорошо». Ты готов к Вечеринке?
Послышался звук смачного плевка, после чего «поросенок» выматерился.
– У меня туберкулез, свинья, – известил Олег. – И я попал в твой жирный подбородок. Составишь мне компанию? Получишь членскую карточку клуба «Гниющих легких»…
– Врешь, старое дерьмо, – недоверчиво фыркнул Снаф. – Все кандидаты на Вечеринку проходят медицинское обследование, сдают анализы. Я в теме. Если участник болен какой-то опасной херней, его помещают в другой блок. Нет у тебя никакого туберкулеза, развалина. Ты просто прокусил губу.
Олег ничего не ответил, и шаги возобновились. Ксению охватила паническая дрожь – этот человек приближался. И она инстинктивно зажмурилась, когда увидела, что громадная фигура замерла напротив ее камеры.
– Новенькая? – осведомился «поросенок», и пленница осторожно приоткрыла веки. При слабом освещении она сумела разглядеть мясистое лицо незнакомца, которое скрывала точно такая же маска поросенка, что были на тех двоих, которые доставили ее сюда.
– Позовите Свету. Мою сестру, – попросила Ксения, и голос ее дрогнул. – Она осталась наверху.
«Поросенок» захихикал.
– Пожалуйста, – снова заговорила она. – Света, наверное, уже закончила кури…
– Если лизнешь моего петушка, я принесу тебе воды, – перебил ее Снаф, неспешно расстегивая ширинку своих просторных штанов. – С заглотом. Умеешь?
Ксения с расширенными глазами уставилась на выползший наружу член, и недоумение на ее лице сменилось отвращением. Она совершенно некстати подумала о слизне, которого видела в детстве. Однажды они всей семьей ездили на речку, и Ксения случайно наткнулась на него в траве, когда искала грибы. Липкое прикосновение этого скользкого и противного существа потом долго преследовало ее.
Очевидно, «поросенок» заметил мелькнувшую на лице девушки брезгливость.
– Тупица, – изрек он, начиная энергично мастурбировать. – Наступит момент, когда за кружку грязной воды ты будешь готова жрать мое дерьмо. А я еще подумаю, давать ли тебе его.
– Оставь ее в покое, урод! – рявкнул Олег, но Снаф даже не оглянулся.
Ксения отвернулась, зажав уши руками.
Неожиданно свод подземелья разорвала пронзительная трель звонка, и она дернулась, как от удара.
«Квест? – шевельнулось у нее в голове. – Квест начался?»
Она нерешительно повернулась к решетке, с облегчением увидев, как Снаф торопливо запихивает свой обмякший пенис обратно.
– Как всегда, – проворчал он, застегивая ширинку. – Ни минуты свободного времени… Я еще вернусь, красотка.
С этими словами «поросенок» исчез, грохоча по коридору армейскими ботинками.
* * *
– Как ты переносишь запахи, Донни? – спросил Рик, когда они очутились у дверей разделочного помещения.
– Нормально, – отрывисто бросил парень.
Пряча усмешку, помощник шеф-повара открыл дверь и первым вошел внутрь.
Мгновение помешкав, Донни шагнул за наставником и тут же понял, почему Рик задал вопрос о его обонянии – термоядерная смесь, витавшая в мясном цехе, тут же заполнила ноздри, вызывая резкие спазмы в желудке. Медный запах крови, сырого мяса, жженой кости, каловых выделений – все это смешалось в невообразимо тошнотворный смрад, намертво впитавшийся в каждый квадратный сантиметр разделочной.
В самом центре помещения на инвалидной коляске сидела женщина необъятных размеров. Ее лицо, как и у всех работников «Эдема», было скрыто маской.
Заметив Рика с Донни, она развернула колеса своего транспортного средства и бесцеремонно уставилась на визитеров.
– Познакомься, Зара, – сказал Рик. – Донни, наш новый сотрудник. Стажер.
Толстые как бревна руки Зары вцепились в подлокотники коляски.
– Пополнение? – просипела она. Ее голос напоминал карканье простуженной вороны. – Покрупнее не могли найти?
– Для уборки сойдет, – спокойно ответил Рик.
Зара многозначительно хмыкнула и, мерно поскрипывая пневматическими шинами, направила коляску к секционному столу. Там, где лежало обнаженное тело молодого мужчины. Его грудная клетка была вскрыта, и ребра торчали наружу, будто шпангоуты корабля.
Донни с открытым ртом глазел на труп.
– Я вчера плечевую мышцу в зале потянула, – как ни в чем не бывало произнесла Зара. Подкатившись поближе, она склонилась над мертвецом, вынимая наружу вязкий клубок внутренностей. – Не поможешь, Рик? Мне надо разделить этого симпатягу на две части.
С этими словами она с влажным хлюпаньем отправила кишки в ведро, стоящее подле стола. Зловонные брызги полетели во все стороны, попав в том числе на Рика. Стажер снова моргнул, чувствуя, как внутри поднимается волна желчи.
– Не помогу. Извини, Зара, дел невпроворот, – ответил Рик. – У тебя же есть электропила.
– Барахлит, сука. На полпути заело. Вся эта электрика – дерьмо. Лишь старый добрый топор никогда не подводит.
Пока Зара ехала за топором в другой конец разделочного цеха, Рик взглянул на Донни, который застыл соляным столбом.
– Можешь попробовать, – предложил он. – Для начала от тела нужно отделить конечности. Потом делается обвалка.
– Обвалка, – тупо повторил Донни.
– Да, – терпеливо проговорил Рик. – Это когда от мяса отделяют жилы и кости.
– Я… – выдавил Донни. – Извините…
Он едва успел отвернуться, внезапно извергнув наружу тугой фонтан рвоты.
Зара хрипло засмеялась.
– Кого ты привел, Рик? – спросила она, не скрывая презрения. – Он что, думал, тут розы выращивают? Ему в кружок вышивания надо.
Она помахала в воздухе мясницким топором с такой легкостью, словно в ее руке была тростинка.
– Бывает, – пожал плечами Рик. Он наблюдал за блюющим стажером с выражением холодного любопытства. – Не волнуйся, он все приберет за собой. И за тобой.
Донни выпрямился, вытирая мокрые губы.
– Со мной все нормально, – процедил он, ненавидя себя за минутную слабость.
Зара усмехнулась. Подъехав к трупу, она двумя точными ударами отделила ноги от туловища и стянула верхнюю часть тела на разрубочный стул. Одна рука мертвеца вяло шмякнулась на кафельный пол, пальцами угодив в застывающую лужицу крови.
– Тебе все еще интересно? – услышал он над ухом голос Рика. Не дождавшись ответа от стажера, произнес:
– Вон там промывочная ванна. Видишь?
– Ага.
Донни быстро пришел в себя и теперь деловито осматривался по сторонам. Его внимание привлекла стена с развешанными на ней разделочными инструментами – комплект ножей «поварская тройка», ножи-рубаки, короткие обвалочные ножи, мусат и прочее.
– Когда работаешь с мясом, необходимо соблюдать санитарно-гигиенические нормы, – возобновил инструктаж Рик. – После работы разрубочный стол необходимо промывать горячей водой, зачищать скребком и посыпать солью. Зара тебе все покажет. Мясорубку надо мыть сразу после использования и промывать однопроцентным раствором соды, насухо вытирать или просушивать все детали… Але, Донни? Ты уснул, что ли?
Он толкнул в плечо стажера, в то время как тот неотрывно пялился в ведро, из которого торчали детские руки.
– Откуда все это? – Донни поднял глаза на Рика.
– Зачем тебе это, парень? У тебя есть свои обязанности, за которые ты будешь получать неплохие деньги. Незачем совать нос в дела других.
– Просто так… интересно.
– Работа кухни и Вечеринки пересекаются только в части поставки продуктов, – пояснил Рик.
– А куда вывозят… ну, это… кишки и внутренности?
– Внизу, на одном из этажей есть псарня. Часть требухи отвозится на свиноферму. Свиньи всеядны. Еще вопросы?
Донни покачал головой.
– Пока, Зара, – сказал Рик. – Еще увидимся.
Толстуха лишь кивнул в ответ – она была полностью погружена в работу.
Когда они вышли наружу, Донни глубоко вздохнул.
– Ты как? – поинтересовался Рик.
– Вполне.
– Такое всегда бывает первый раз.
– Я хотел спросить… Можно?
– Валяй.
Донни, помявшись, спросил:
– И все-таки, те руки… Детские. Откуда они?
Рик склонился над ним, нависая, будто гора.
– Ты задаешь много вопросов, Донни, – проникновенно заговорил он. – Которые не имеют отношения к твоей работе.
– Я только…
– Хорошо, я скажу, – не дал ему закончить Рик. – Может, после этого ты будешь лучше спать. Это был автобус с группой из интерната, и он попал в аварию. Жуткая трагедия. Я удовлетворил твое любопытство?
Молодой человек плотно сжал губы.
– Понятно.
– А теперь чеши на кухню. Там для тебя наверняка появилась работа.
– А вы?
– А я загляну на склад. Посмотрю, какой сегодня завоз, – ответил помощник шеф-повара. – Дорогу найдешь?
Донни сказал, что найдет.
Как только Рик ушел, он медленно двинулся по узкому коридору.
Похоже, он начинал догадываться, где и при каких обстоятельствах они могли пересечься с Риком.
* * *
– Ксюша?
Она подняла голову, дрожа как перепуганная собачонка.
– Ксюша? – вновь позвал Олег.
– Я здесь, – пискнула она. – Этот… он хотел, чтобы я…
– Я знаю, что он хотел, – перебил ее старик. – Не разговаривай с этим уродом. Поняла? Если он начнет с тобой говорить, закрой глаза и считай про себя.
– Считать?
– Да. До ста, до миллиона, нет разницы.
– Я не умею до миллиона, – призналась Ксения.
Олег сплюнул алый сгусток. Часть слюны осталась на его щетинистом подбородке, блестя свежей кровью.
– Это неважно.
– Когда придет Света? – едва не плача, спросила Ксения. – Она уже давно должна была покурить… Я переживаю за нее!
Олег тяжело вздохнул, машинально прислушиваясь к неравномерно сбивчивому стуку сердца. Он подумал о машине, в двигателе которой вышел из строя один из цилиндров.
– Бедное дитя, – проговорил он, вытирая кровь с губ. – Неужели ты до сих пор ничего не поняла?
С резким ударом хлопнула дверь, и по коридору гулко застучали ботинки. И к уже знакомому звуку шагов прибавился ритмичный скрип резиновых колес.
«Я буду считать про себя», – мысленно произнесла Ксения, вспомнив наставления Олега, и крепко зажмурилась, когда возле ее камеры кто-то остановился.
– Вот и я, волшебная фея, – хрюкнул «поросенок». Он прерывисто дышал, словно только что пробежал стометровку. – Соскучилась? Мой петушок – да. Кстати, у тебя будет соседка. Ты должна сказать мне спасибо, потому что теперь тебе станет веселее.
Лязгнула дверь отпираемой камеры, и Ксения непроизвольно открыла глаза. Снаф, ожесточенно пыхтя, переворачивал садовую тачку, из которой на пол клетки, словно тающее желе, безвольно сползло тело громадной женщины. На ней лохмотьями болталось изорванное в клочья вечернее платье.
– Вот так, – прокряхтел «поросенок». Из клетки торчала толстая нога незнакомки, обутая в изящную лакированную туфельку. Вторая нога женщины была босая.
– Кто это? – тихо спросила Ксения, подходя к решетке.
– А хрен ее знает, – равнодушно мотнул головой Снаф. Нога в туфельке мешала закрыть камеру, и он пинком ботинка загнал конечность бесчувственной пленницы внутрь. – Это номер 18. Тебе не все равно?
Он захлопнул камеру, самодовольно хрюкнув.
– Но могу сказать, кто с ней развлекался, – сказал он, и его глаза сально блеснули в прорезях маски. – Есть сынок топ-менеджера одной крутой госкорпорации. Мальчик любит толстых тетенек. На Вечеринку он специально покупает им дорогие платья. Вот это, к примеру, по разным сведениям, стоит почти лям! Говорят, у этого кадра стояк на толстух в дорогих платьях. Он рвет платья зубами, потом обмазывает баб джемом и слизывает его. Даже с задницы и с ног! Такой вот фетиш.
Пока Снаф непринужденно болтал, дополняя свой рассказ о сыне влиятельного бизнесмена все новыми нелицеприятными подробностями, лежащая в камере женщина подняла голову и невидяще уставилась перед собой.
Ксении почудилось, будто перед глазами у нее все поплыло.
Наверное, ей просто померещилось.
Она потерла глаза, снова устремив взгляд на незнакомку, робко пытаясь себя убедить, что все это не по-настоящему.
Женщина тихо засмеялась. Высунув язык, она принялась облизывать джем, которым было вымазано практически все ее лицо.
«По-настоящему», – шепнул внутренний голос, и девушку передернуло.
Но не варенье на лице незнакомки потрясло Ксению.
Голова необъятных размеров женщины была гладко выбрита и утыкана гвоздями.
– …у предыдущей подружки отпилил руки… а когда та пришла в себя, ее руки лежали возле нее на подносе… перевязанные бантиком… а на каждом пальце – по золотому колечку, – трещал без умолку «поросенок».
Ксения облизала вмиг пересохшие губы.
«У нее гвозди в голове».
Эта мысль никак не укладывалась в ее сознании. Словно в школьный ранец пытались впихнуть втрое больше учебников, чем тот был способен в себя вместить.
В мозгу, искрясь, с тихим шорохом внезапно вспыхнула мысль, от которой ей стало дурно:
«Это не квест. Это что-то плохое. Очень и очень плохое».
Голова несчастной женщины кровоточила, алые ручейки струились по голому черепу, смешиваясь с липким джемом. Но самое ужасное заключалось в том, что бедняга, казалось, даже не чувствовала, что с ней сделали, и даже вполголоса хихикала, бестолково елозя на грязном полу. Глядя на ее глупо улыбающееся лицо, перепачканное кровью и вареньем, Ксения на какую-то долю секунды даже подумала, что гвозди не настоящие.
Но в том-то и дело, что они были настоящими.
Она не знала, откуда в ней такая уверенность, но что-то ей подсказывало, что она права на все сто.
«Поросенок» наконец обратил внимание на Ксению и хмыкнул:
– Она под наркотой, маленькая фея. Так что ей все по барабану. Во всяком случае, в течение минут сорока. До следующего клиента.
– Ей нужно помочь, – дрожащим голосом проговорила Ксения.
– Ей нужно просунуть между булок, – возразил Снаф. – Это будет самая лучшая помощь.
Тем временем женщина придвинулась ближе к решетке и ткнулась в нее головой. Один из вколоченных в череп гвоздей глухо звякнул, попав шляпкой в стальной прут.
– …опять ночь, – неожиданно пробормотала она. – …и кругом темнота… а так хочется танцевать…
Присев на корточки, «поросенок» провел указательным пальцем по глазам грузной пленницы, которые были густо залеплены джемом. Она ахнула от неожиданности, затем игриво засмеялась. Снаф снова мазнул, сгребая джем на ее рыхлые обвисшие щеки.
Ксения вскрикнула, пригнувшись, как от удара.
У женщины не было глаз, на их месте чернели неровно выжженные дыры.
«Поросенок» восхищенно цокнул языком.
– Ого! – воскликнул он. – А за вареньем и не видно было.
– …кругом… черная ночь… – запинаясь, продолжила слепая. Она говорила заторможенно, с трудом выговаривая каждое слово, будто ее только что разбудили. – Не видно края и конца… Танцевать… танцевать с любимым… до самого утра…
– Я хочу домой, – выдавила Ксения. – Позовите мою сестру! Позовите Свету!!
Снаф поднялся на ноги.
– Какая еще в п…у Света?
Глаза Ксении наполнились слезами, сдерживаться сил уже не было. Ноги слабоумной подкосились, и она, рыдая, медленно сползла на пол. Находясь в полуобморочном состоянии, краем уха она услышала обрывки разговора:
– Ты чего тут торчишь?
– Привез товар…
– Ты его пятнадцать минут назад привез, придурок. Иди, уберись в четвертой камере. Там один мудило себе вены перегрыз, кровь уже в коридор вытекает. Обоссался еще вдобавок.
В ответ недовольно хрюкнули.
– Я и так без продыха…
– Ты сегодня дежурный по камерам!
Ксения начала медленно подниматься.
– Гляжу, ты на эту вишенку запал? – послышался чей-то язвительный голос, в котором она узнала одного из «поросят».
Пленница сфокусировала свой взгляд, наконец различив перед камерой всю ряженую троицу.
– А если и запал, – процедил Снаф. – Тебе-то что, пидор?
– За пидора паяльник в зад получишь, – пообещал один из «поросят». – Бегом со шваброй в камеру! Если не хочешь занять соседнюю!
Тот что-то угрюмо буркнул, скрывшись из вида.
Дверь в камеру Ксении открылась с резким щелчком, и она увидела склонившиеся над ней две пластмассовые рожицы с пятачками.
– Что с одеждой? – спросил Снуф, вопросительно глянув на напарника. – Снимаем?
Сниф покачал головой.
– Пускай сами снимают, – решил он. – Нам не платят за раздевание участников.
Девушка почувствовала, как ее подхватили мускулистые руки и проворно поволокли по коридору. Ее разбитые, насквозь промокшие сапоги беспомощно волочились по бетонному полу.
– Подождите… – испуганно лепетала Ксения. – Пожалуйста, не надо ничего делать… Пожалуйста… Вы ведь не сделаете мне ничего плохого?
– Мы – нет, – пропыхтел Сниф. – Мы просто проводим тебя в гости. Чтобы ты не заблудилась, бедная овечка.
Она предприняла слабую попытку вырваться, но звонкая пощечина мгновенно отбила у нее дальнейшее желание к сопротивлению. Ксения тихо плакала, глотая слезы.
Она плохо помнила, как ее волокли по грязному, дурно пахнущему коридору, как втащили в какую-то душную каморку, сплошь застеленную пыльным полиэтиленом. В воздухе плавал густой запах перегара и пота, оглушающе гремела какая-то музыка, от которой закладывало уши.
«Поросята» бросили Ксению на пол, как узелок с грязным бельем.
Откуда-то из-за шторы, словно неуклюжая рептилия, выполз совершенно голый мужчина. Его обвислый, покрытый черными волосами живот колыхался над полом, как наполненный водой пакет. На толстой шее красовался кожаный ошейник, поблескивающий шипами.
– Нет, – бледнея, прошептала Ксения.
Все происходящее казалось ей жутким сном, и она мотала головой, словно пытаясь вырваться из его цепких объятий. Она выставила вперед руки в инстинктивной, но тщетной попытке защититься.
Ухмыльнувшись, мужчина неожиданно залаял, демонстрируя влажные от слюны зубы. И когда он, крадучись, на четвереньках начал приближаться к девушке, она зашлась в истошном крике.
* * *
Спустя час с небольшим такси остановилось у шлагбаума, перегораживающего въезд во двор.
– Восемь двести, – сообщил водитель, мельком глянув на экран счетчика.
– В ту сторону было дешевле, – заметила девушка. Она заметно нервничала, гадая, как поведет себя таксист, когда узнает, что ей фактически нечем расплачиваться.
– Я вас ждал, – пожал плечами мужчина. – Даже более, чем мы договаривались. Будете спорить?
– Нет.
Светлана достала сумочку, выудив наружу небольшую стопку купюр.
– Послушайте, здесь чуть больше трех, – сказала она торопливо, словно боясь, что этот немногословный здоровяк может ей не поверить. – Но я возвращу вам остальные, даже на пару тысяч больше, только через день…
– Не пойдет, – качнул головой водитель. – Оплата на месте.
Светлана мысленно сосчитала до десяти.
– Видите ли, у меня сейчас небольшие трудности, – проговорила она, изо всех сил стараясь держать себя в руках. – Простите, что сразу не призналась, иначе вы не довезли бы меня…
К ее изумлению водитель отключил переговорное устройство с диспетчером, и тихое потрескивание пустого эфира смолкло.
– Моя смена закончена, – произнес он, мельком глянув на Светлану. Его рука поползла к ее колену. – Ты ведь шлюха, верно?
В салоне автомобиля повисла неловкая пауза.
Таксист многозначительно усмехался, она нервно ковыряла заусенец на пальце.
– А тебе бы очень хотелось, чтобы это было именно так? – наконец спросила она, тоже перейдя на «ты».
– Ты шлюха, – спокойно повторил водитель, словно не слыша слов девушки. – От вас даже пахнет иначе, чем от нормальных баб. Вы как резиновые грелки, наполненные спермой.
– Да как твой поганый рот… – Светлана буквально задохнулась от возмущения, но тот положил громадную руку на ее колено, перебив:
– Угомонись. Сделай мне хорошо, и мы забудем о твоем долге.
Светлана медлила, кусая губы. С одной стороны, ей очень не хотелось заниматься этим именно сейчас… с другой, иного выхода из сложившейся ситуации она не видела.
Размышляла проститутка недолго.
– Здесь? – задала она вопрос, мысленно согласившись с предложением.
– Нет. У тебя.
– Я не настолько низко себя ценю, – возразила Светлана. – За пять штук разницы, что я должна за проезд, тебя обслужат лишь на трассе в кустах, причем какая-нибудь кривоногая уродина с целлюлитными мешками вместо сисек.
Таксист засмеялся и дружески хлопнул ее по плечу.
– Пошли, Дездемона. По ходу дела разберемся в оценке товара и почем твои услуги.
Светлана начала выбираться из машины.
В конце концов, одним разом больше, одним меньше.
Зато уже через несколько часов у нее будет куча денег!
* * *
Зайдя в лифт, Рик с шумом выпустил воздух сквозь сжатые зубы. Его правая рука со сложенными по-церковному пальцами уже потянулась было ко лбу, чтобы перекреститься, но он вовремя опомнился.
«Забыл, где находишься?!»
Ему стало не по себе.
Его повседневные привычки, являвшиеся неотъемлемой частью той жизни, и на которые вряд ли кто стал бы обращать внимания, здесь могут выйти боком. Не нужно лишний раз давать повод для пересудов и подозрений среди персонала «Эдема».
По той простой причине, что многие из них могут неадекватно отреагировать на новость, что один из сотрудников закрытого клуба является действующим священнослужителем. И все это может дойти до организаторов Вечеринки.
«Это последняя смена, – успокаивая себя, подумал Рик. Он нажал кнопку, и двери с шумом закрылись. – Скоро всему этому придет конец».
Помощник шеф-повара вздохнул, глядя в собственное отражение, которое пристально смотрело на него с зеркально-матовой стенки лифта.
Этот новичок Донни… Нескладный, бесхребетный молокосос. Рику хватило всего несколько минут, чтобы определить, чего стоит этот тюфяк. Не факт, что он выдержит испытательный срок, но чего в жизни не бывает? И тем не менее…
Этот не в меру любопытный стажер вызывал у него неосознанную тревогу.
Интересно, кто рекомендовал его в «Эдем»? Ведь это не биржа труда, никто с улицы сюда просто так не попадает. Ну, не считая участников Вечеринки, чья участь предопределена с того момента, когда «веселые свинки» заводят их под руки в стылые камеры.
Лифт остановился, и Рик медленно двинулся по коридору, внимательно заглядывая в клетки.
Судя по тому, что они быстро наполнялись, Вечеринка набирала обороты, и гости клуба постепенно входили в раж. Где-то вдалеке слышался истеричный крик, кто-то заходился в безумном хохоте, рыдала женщина, но он давно привык не обращать внимания на подобные вещи. Раки краснеют, когда их бросают в кипяток, вода замерзает при минусовой температуре – все логично. Так и здесь. Все, кто попадает в камеры «Эдема», сходят с ума от боли и страха. Это аксиома, не требующая доказательств.
Навстречу помощнику шеф-повара торопливо семенили «поросята», толкая перед собой больничную каталку, на которой лежало распростертое тело Олега.
– А вот и кухня пожаловала! – воскликнул Сниф, заметив Рика.
Тот едва кивнул им и посторонился, освобождая им проход.
Проезжая мимо помощника шеф-повара, старик неожиданно повернул голову, и на какой-то миг Рику почудилось, что глаза обреченного сверлят его насквозь, сканируя мозг.
– Мы все умрем, правда? – хрипло спросил Олег.
Рик промолчал, скользнув взором по его костлявым конечностям, надежно закрепленными ремнями из толстой кожи.
– Правда, – подтвердил Снуф. – И ты будешь первым, кто протянет ноги. Точнее, лапы. А мы еще покоптим небо, Серый волк.
«Поросята» закудахтали, давясь от смеха.
Скрипя колесиками, каталка и ее сопровождающие вскоре скрылись из виду.
Постояв немного, Рик неторопливо двинулся дальше.
Он остановился у камеры, глядя на пол, который буквально блестел от крови и человеческих выделений, расползающейся густой маслянистой жижей.
У замка клетки слабо мерцала голубоватая лампочка, свидетельствующая, что участник Вечеринки закончит свой путь у него на разделочном столе. Рик скептически хмыкнул. Судя по количеству вытекшей крови, клиент уже наверняка готов предстать перед Всевышним. Впрочем, его, может, уже везут в лифте на кухню, к Заре.
Внимание Рика привлекла следующая клетка. Там, под потолком, лениво покачивалось подвешенное на цепях тело бесчувственного мужчины. Кисти и ноги до колен отсутствовали, их заменяли раздвоенные копыта, вживленные с помощью титановых штырей. Из грубых швов сочилась кровь.