Она хотела сказать «да». Но вместо этого вдруг потянулась навстречу и поцеловала Оливера в губы. Тот застыл, а потом мягко ответил. И тогда у Дженнифер снесло крышу. Она так долго сдерживала себя, так долго ощущала себя скованной, что сейчас ощущение свободы пьянило её похлеще виски. Вдруг всё отошло на второй план: и Ванесса с её глупым Фредди, и Рикки, и вообще всё на свете. Был только Оливер, его шершавые губы и тёплые ладони.
В тот вечер Дженнифер ощущала себя самой счастливой.
После этого про звонок Ванессе как-то забылось. Поразмышляв о той ситуации, Дженнифер пришла к выводу, что извиняться ей не за что. Более того, это было бы ещё одним унижением. Разве не она, Хоуп, унижалась перед Ванессой, общаясь с ней? Ванесса прекрасно знала, как одинока Дженнифер и нагло пользовалась этим. Как здорово, когда есть личная собачка Хоуп! Но с Дженнифер хватит. Она больше не будет цирковой собачкой для других. Ни для кого. Теперь Дженнифер ощущала себя значимой. Её заметили.
Практически ничто не могло омрачить приподнятого настроения Дженнифер. Разве что пропажа ключей немного беспокоила девушку, но она справедливо решила, что они в очередной раз завалились в диван и нет причин для беспокойства. Теперь она полноправно могла ходить с высоко поднятой головой, снисходительно улыбаться другим и не злиться при виде парочек. Теперь она и сама счастлива.
Но однажды Дженнифер снова почувствовала
это
. Кто-то наблюдал за ней, пока она шла из супермаркета на углу. До дома было недалеко, но весь путь под тусклыми фонарями Дженнифер чувствовала на себе пристальный взгляд. Он сверлил её, сковывал, заставлял спотыкаться и прибавлять скорость шага.
На короткий миг, обернувшись Дженнифер ничего не заметила. Она даже почувствовала облегчение, как вдруг справа что-то мелькнуло. Не «что-то» – кто-то. Чья-то фигура в чёрном.
Нет. За ней точно кто-то наблюдал.
Чувствуя, как к горлу подступает тошнота и паника, Дженнифер бросилась к двери и дрожащими руками заперла её на несколько замков. Её трясло, как осиновый лист, а зуб не попадал на зуб. За окном точно был убийца, Хоуп это знала. Нужно бы позвонить кому-то… Кому-то, кто мог оказаться поблизости. Рука уже потянулась к телефону, когда Дженнифер вспомнила, что за последний промежуток времени она умудрилась поссориться со всеми, кто мог бы ей помочь. Фредди МакКормак точно держит на неё обиду и вряд ли поднимет трубку. Ванесса Гринч будет только рада её смерти. Рикки Вальторн…Боже правый, а если это действительно он?! Рикки! Ну конечно! В сознании девушки слишком ярко блеснуло полное осознание. Именно Рикки всегда вёл себя подозрительно. Что там говорится в книге?… Тихие. Замкнутые. Социопаты. Не могут жить в обществе. Всё это идеально подходило Рикки, мать его, Вальторну! Эти его вечные худи, капюшон на лицо, чёлка, закрывающая глаза. Он был похож то ли на наркомана, то ли на насильника. Может быть, и исчезновения детей тоже его рук дело! Нет, звонить ему нельзя. Нужно…Нужно позвонить в полицию! Нужно набрать 911 и всё будет хорошо.
Решив это, Дженнифер помчалась на кухню, когда почувствовала, что за спиной у неё кто-то есть. Она не слышала шагов, но точно знала, что слышит человеческое дыхание. Спокойное, размеренное. Её обдало холодом.
Резко обернувшись, Дженнифер приготовилась заорать, но крик застрял у неё в горле. Серые глаза почтальона насмешливо сверлили в ней дыру. Секунда ушла на то, чтобы ощутить страх, панику, а потом и понимание происходящего.
Её крика никто не услышал.
***
– И что, ты вот так просто закончил на этом?
Джереми позволил себе слегка поморщиться, услышав в голосе жены упрёк. Дети уже давно спали, убаюканные его наспех составленной сказкой, а Сьюзан упоённо читала небольшой рассказ. На её хорошеньком лице читалось сочувствие к главной героине. Впору было удивиться: чему же сочувствовать, если она и впрямь
главная
героиня? Не этого ли она хотела?
Сьюзан, очевидно, считала иначе.
– А что в этом такого?
– Ну, ты мог бы закончить более…определённо. Не знаю, что её тело нашли или что убийцу нашли…Или, в конце концов, что он сбежал.
– Это конкретика, Сьюзи. Люди любят оставаться в неведении.
– Не знаю. Я люблю твои творения, но эта твоя манера обрывать конец….
Она покусывала губу. Верный