Убийства без улик. Как криминалисты раскрывают громкие преступления

Спасибо Джереми, Саймону и Мику за их неистощимый оптимизм и то, что они постоянно вдохновляли меня. Моим братьям, особенно Джонатану и Дэвиду, за непрерывную поддержку, воодушевление и яркие идеи. А также Дэвиду и Джине, которые сделали все это возможным.

Angela Gallop

WHEN THE DOGS DON’T BARK: A FORENSIC SCIENTIST’S SEARCH FOR THE TRUTH

Copyright © Angela Gallop & Jane Smith 2019

First published in the English language by HODDER & STOUGHTON LIMITED

© Иван Чорный, перевод на русский язык, 2019

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2020

Невыдуманные истории о том, что скрыто

Неестественные причины. Записки судмедэксперта: громкие убийства, ужасающие теракты и запутанные дела

Ричард Шеперд – ведущий судмедэксперт Великобритании, опыт работы более 40 лет, провел около 23 000 вскрытий. Каждое вскрытие – это отдельная детективная история, и автор с помощью проницательности разрешает головоломку, чтобы ответить на самый насущный вопрос: как этот человек умер? От серийного убийцы до стихийного бедствия, от "идеального убийства" до чудовищной случайности – доктор Шеперд всегда в погоне за истиной.

Когда дым застилает глаза: провокационные истории о своей любимой работе от сотрудника крематория

Юная девушка, окончив курсы для сотрудников погребальных бюро, устраивается работать в крематорий. Так она становится ближе к тому, что с огромнейшим интересом изучает – тема смерти и ритуалы погребения. Ее будни проходят совсем не так, как у большинства людей, что она с большой охотой и юмором описывает в своей книге. Описывая свой путь к этой профессии, она приводит кучу интересных фактов, например, сколько весит прах человека и можно ли чем-нибудь заразиться от трупа.

Тайный адвокат. Ложные приговоры, неожиданные оправдания и другие игры в справедливость

Правосудие часто кажется нам закрытым миром, связанным с повседневной жизнью, отдельными новостными репортажами и вымышленными сюжетами телепрограмм. Тайный адвокат хочет приоткрыть эту завесу, показать, как оно работает и, как это часто бывает, не работает. Здесь приведены правдивые истории из зала суда. Иногда они смешные, часто захватывающие, порой шокирующие. От преступников до адвокатов, а также жертв, свидетелей и стражей правопорядка – здесь вы встретите лучших и худших представителей человечества.

Звонок за ваш счет. История адвоката, который спасал от смертной казни тех, кому никто не верил

Получив престижное образование, молодой адвокат Брайан Стивенсон берется помогать осужденным на смертную казнь. Его подзащитные – бездомная девушка, которая случайно поджигает здание, подросток, застреливший сожителя матери после жестоких избиений, владелец лесопилки, у которого стопроцентное алиби, но черный цвет кожи и в прошлом внебрачная связь с белой женщиной. За их преступлениями стоят тяжелое детство, нищета, психические заболевания. Брайану предстоит тяжелая борьба за свободу и справедливость против равнодушной и зачастую жестокой машины правосудия.

Отзывы российских специалистов

Любители детективов найдут тут описания конкретных громких и резонансных уголовных дел; людей, имеющих отношение к правоохранительным органам, привлечет четко изложенная структура работы экспертно-криминалистической службы и полиции Великобритании, их взаимодействие и их сложности, которые местами очень схожи с таковыми в нашей стране.

Увлеченные криминалистикой найдут в книге описание различных методов, применяемых при исследовании биологических жидкостей, волос, одежды, различных частиц и многих других объектов, с которыми сталкивается криминалист в своей повседневной практике.

Наконец, люди сентиментальные найдут социальные сюжеты, рассказы об отношениях между людьми, жизненных проблемах и их решениях.

Когда человек увлечен своей профессией, отдается ей полностью и готов делиться своими знаниями с окружающими – всегда получается качественная, интересная книга. Это относится и к книге Анджелы Галлоп.

Алексей Решетун, судебно-медицинский эксперт, автор книги «Вскрытие покажет: Записки увлеченного судмедэксперта» и блога @mossudmed

Уголовные дела из практики, тернистый путь становления криминалиста, посвящение читателя в нелегкую, ответственную, но в то же время нереально интересную работу дает возможность каждому читателю полностью погрузиться в мир криминалистики, ощутить эмоции и переживания автора и даже оказаться на настоящих местах преступления. Эта книга могла бы стать хорошим остросюжетным сериалом, основанным на реальных событиях.

Карина Рытова, судебно-медицинский эксперт, автор блога @coroner_rytova

Предисловие

Когда морозной ночью в феврале 1978 года я добралась до лесного склада в Хаддерсфилде, тело 18-летней жертвы уже забрали в морг. К этому времени я проработала в экспертно-криминалистической службе всего три с небольшим года, но на месте преступления оказалась впервые. Мне хотелось впечатлить начальника своими знаниями и проницательностью, но в то же время я очень боялась упустить что-либо, что могло бы помочь полиции Западного Йоркшира вычислить убийцу.

Кроме того, я переживала, что могу – в буквальном смысле слова – ударить в грязь лицом. Поскольку прежде я никогда не была на месте преступления, у меня не было соответствующего снаряжения – водонепроницаемых штанов, куртки с капюшоном и сапог, которые имелись у более опытных коллег. Мне пришлось надеть одежду, завалявшуюся в багажнике у шефа. Проблема была в том, что Рон Ауттеридж был довольно крупным мужчиной с сорок пятым размером ноги. Непросто было выглядеть уверенным в себе профессионалом, с трудом волоча ноги в его ботфортах и удерживая складки огромной куртки, болтавшиеся у моих икр.

Невозможно подготовиться к первому посещению места преступления, особенно если там произошла насильственная смерть, что в моей сфере деятельности не редкость, однако времени предаваться самоанализу не было. Прежде всего я должна была понять, что могло произойти всего несколькими часами ранее в морозной тьме этого лесного склада. Я принялась искать следы, которые мог оставить преступник, – например, фрагменты одежды, зацепившиеся за бревна волосы, отпечатки подошвы или автомобильных шин. Я понимала, как важно скорее найти хоть что-нибудь, что может помочь полиции установить личность убийцы Хелен Ритка – были все основания полагать, что она стала очередной жертвой Йоркширского потрошителя.

1
Неподходящая работа для женщины

Мой брат Джонатан настаивает, что я начала интересоваться миром преступности, когда мне было девять. Наш отец частенько покупал по моей просьбе свежие выпуски газет News of the World и Sunday People. Преступления, о которых я читала в этих изданиях, действительно восхищали. Каждое воскресное утро я ходила с отцом к газетному киоску, а позже – с Джонатаном, став достаточно взрослой, чтобы доехать до киоска вместе с ним. Честно говоря, шоколадные батончики интересовали меня больше, чем газеты, и криминалистом я стала чисто случайно.

Думаю, с раннего возраста я знала, что хочу заниматься какой-нибудь наукой. Мечта эта была довольно расплывчатая, частично подпитываемая всевозможными химическими экспериментами, которые я проводила с помощью лабораторного набора на чердаке нашего дома в пригороде Оксфорда. Но эта мечта могла так никогда и не воплотиться в жизнь, если бы мне не удалось удовлетворительно сдать экзамены и с трудом попасть в старшие классы^[1], где я полюбила ботанику.

Я росла вместе с Джонатаном и Дэвидом, двумя из пяти братьев, которые ближе всего мне по возрасту, и привыкла к тому, что вокруг всегда люди – это было в радость. На самом деле мои далеко не блестящие академические успехи вплоть до 16 лет обусловлены по большей части тем, что в школе я сильно отвлекалась на социальную сторону жизни.

Мою учебу в Хедингтонской школе оплачивала щедрая двоюродная бабушка. У меня не было практически никакого интереса к тому, чему там учили, и я редко усердствовала с выполнением домашних заданий, пока не начала подготовку к выпускным экзаменам повышенной сложности^[2]. Отчеты о моей успеваемости в школе обычно содержали ту или иную вариацию фразы «если бы Анджела немного больше старалась». Так что, не окажись рядом мистера Томпсона, моего блестящего учителя ботаники, не достучись он до чего-то в глубине моей души, зародив желание усердно заниматься, быть может, я толком в жизни и не преуспела бы. Ученым бы точно не стала. Как бы то ни было, я сдала все выпускные экзамены – по химии, зоологии и ботанике – и продолжила изучать ботанику в университете Шеффилда.

После получения диплома мне предложили остаться в Шеффилде и поступить в аспирантуру, но у меня на носу была свадьба, и я отказалась от этой возможности и переехала на юг вместе с новоиспеченным мужем Питером Галлопом. Проработав какое-то время лаборантом в Оксфордском университете, я перевелась в аспирантуру и сосредоточилась на изучении морских огурцов.

Я заинтересовалась морскими огурцами по той же причине, по которой меня завораживали растения вообще, – они невероятным образом устроены. Если разложить все по полочкам, весьма впечатляет, как представители флоры впитывают корнями воду и минералы из почвы и переправляют их в листву, где с помощью зеленых органелл (хлоропластов) преобразуют солнечную энергию и углекислый газ для производства пищи, обеспечивающей их цветение и рост. Морские огурцы также используют хлоропласты – они высасывают их из определенного вида водорослей для создания собственного внутреннего сахарного завода. Грант на свою работу я получила по весьма претенциозному основанию: эти самые морские огурцы могут стать решением продовольственного кризиса для стран третьего мира. Следующие три года я провела множество счастливых дней на пляже Бембриджа на острове Уайт, а мой крохотный «Фиат 500» был забит громоздкими контейнерами с морской водой и водорослями: эти удивительные маленькие создания уезжали со мной в Оксфорд.

Однако во время написания диссертации я осознала три вещи: работа, которой я занималась, вряд ли когда-либо смогла бы решить проблему мирового голода; я вряд ли найду работу, как и те шесть-семь человек со всего света, кому хоть сколько-то интересно то, что и мне; к тому же я хотела заняться на самом деле чем-то более практичным, что могло бы принести пользу большему количеству людей прямо сейчас.

В то время мы с друзьями довольно часто обсуждали, что собираемся делать дальше со своими жизнями. Однажды летом 1974 года, когда я была в библиотеке, мой хороший друг Стюарт Миллиган протянул мне газету со словами: «Кажется, это может тебя заинтересовать, Анджела». Шариковой ручкой он обвел объявление о вакансии в экспертно-криминалистической службе (ЭКС) МВД Великобритании. Криминалистика как наука никогда не была в поле моих интересов, но явно попадала в категорию прикладных, поэтому я решила: стоит попробовать. Впрочем, первым делом я решила поговорить со своим руководителем, профессором Дэвидом Смитом. Он был блестящим ученым, прекрасным другом и советчиком, который сказал мне: «На такую должность будет много претендентов. Обязательно попробуй, но не возлагай больших надежд на то, что у тебя получится».

Мой муж совсем недавно решил переучиться на солиситора^[3]. Нам нужно было оплачивать счета, а других вариантов особо не было, поэтому я отправила резюме и, к удивлению, была приглашена на собеседование.

Я понимала: придется изрядно постараться, чтобы убедить того, кто будет со мной беседовать, что я смогу перейти от морских огурцов к миру уголовной преступности, и впоследствии ругала себя за то, что недостаточно тщательно продумала, какие вопросы могут быть заданы. Позаботься я об этом, мне бы не пришлось ломать голову над умными ответами на вопросы вроде: «Какие следы вы стали бы искать на грузовике, на котором транспортировали краденое?» К тому времени я накопила немало научных знаний, однако ничего из этого, казалось, не могло мне помочь, пока я с трудом придумывала, что бы такое ответить, чтобы это звучало вразумительно. К счастью, мои ответы на вопросы, должно быть, дали понять, что со мной не все потеряно. Вскоре после собеседования я получила письмо с предложением работы в качестве криминалиста.

Мне предложили выбрать одно из восьми учреждений ЭКС в стране, где я хочу служить. Поскольку Питер учился в юридическом колледже, после окончания которого мы могли жить практически где угодно, было не особо важно местоположение работы. Так я выбрала лабораторию в Харрогейте – неподалеку от Шеффилда, где прошли мои радостные студенческие годы. Там и прошел мой первый рабочий день 24 октября 1974 года.

Боясь опоздать, я явилась слишком рано, что мне вовсе не свойственно. Я приехала к внушительному зданию в пригороде, утопающем в зелени. К счастью, кто-то решил приступить к делам еще раньше. Меня тепло встретили и отвели в лабораторию ждать коллег.

Когда я зашла в помещение, первым делом мне бросилась в глаза натянутая в одном из углов пустой комнаты бельевая веревка, на которой была развешана одежда с пятнами крови. Усевшись на стул, я заметила на безупречно чистых поверхностях лабораторных скамей красно-коричневые пятна – выглядело это довольно зловеще. Только я начала раздумывать, что же за чертовщина могла тут произойти, как дверь открылась, и начались мои будни в криминалистике.

Спустя два часа меня познакомили с таким количеством людей и объяснили столько всевозможных тестов и методик, что голова шла крутом. Одним из тех, с кем я встретилась в тот день и с кем у меня состоялся довольно странный разговор, был директор лаборатории доктор Иэн Барклай. Помню, как его требование «при описании вещественных доказательств указывать объем в чайных ложках» показалось мне противоречащим научному подходу. Впрочем, позже все встало на свои места: он объяснил, что «так обывателю проще понять количественную оценку вещдоков». Этот совет не раз мне пригодился, когда я начала давать показания в суде и поняла, что присяжным и другим людям без технического образования не всегда просто представить объем, выраженный в миллилитрах. Вообще доктор Барклай был весьма интересной личностью. Дело настолько поглощало его, что он почти не отдыхал. Как мы любили говорить, догадаться о том, что доктор Барклай должен быть в отпуске, можно только по сандалиям, в которых он в таком случае приходил на работу.

Обилие новой информации в первый же день немного пугало, но меня заверили, что работа покажется мне по-настоящему интересной, и люди, с которыми предстоит трудиться, чрезвычайно дружелюбны. Омрачало это лишь осознание того, что мой непосредственный руководитель Рон Ауттеридж не особо радовался появлению в своей группе женщины.

Конечно, я не была единственной женщиной в коллективе ЭКС, но единственной из тех, кому предстояло стать так называемым отчитывающимся сотрудником, чья работа заключалась в посещении мест преступлений, написании отчетов для полиции и адвокатов обвинения, а также даче показаний в суде, когда возникала необходимость. Тот факт, что мне предстояло стать единственной женщиной в этой роли, сегодня кажется чем-то невероятным, как из соображений гендерного равенства, так и с учетом того, что теперь в криминалистике дам больше, чем мужчин. Тогда же все было иначе. Тем не менее я отшатнулась, когда мой новый начальник чуть ли не первым делом сказал мне: «Я знаю, тебя взяли, чтобы ты потом стала отчитывающимся сотрудником, но ты должна понимать: я считаю, что женщины не должны делать заключения по уголовным делам. Это неподходящая для женщин работа. Называй меня старомодным, если хочешь, однако я считаю, что женщине место дома – буквально у раковины на кухне».

Да, не самое многообещающее начало для профессиональных отношений, на которое я могла рассчитывать. Эпоха, как я уже говорила, была другая. Кажется, я на это ничего не ответила. И хотя в первые месяцы отношение Рона ко мне было ужасным, вскоре я поняла, что он никому не дает спуску. Несмотря на постоянно серьезное выражение лица, которое, казалось, подчеркивало его грубые черты, глаза обычно горели огоньком, и не все его слова следовало воспринимать всерьез. Облегчением было осознать, что его женоненавистническая резкость была уравновешена отношением коллег – их духом товарищества, приветливостью и поддержкой.

Здание ЭКС в Харрогейте оказалось бывшим домом матери актера Майкла Ренни, сыгравшего Гарри Лайма в популярном телесериале 1960-х годов «Третий человек». Главная биологическая лаборатория была сооружена путем объединения нескольких комнат на втором этаже. Там в сохранившихся мраморных раковинах мы проводили анализы для определения группы крови. Помню и ванную комнату, где проводили более сложные химические анализы. В оранжерее мы выращивали коноплю – спешу добавить: исключительно для оценки урожайности. Что касается нескольких конюшен, там мы устроили стрельбища. Бог знает, что думали обо всем этом наши соседи, ведь это был тихий и добропорядочный жилой район. Возможно, постоянное присутствие полицейских машин, которые что-то привозили, внушало людям уверенность, что все в порядке. А может, и нет.

Несколько дней я путалась под ногами у опытных криминалистов, наблюдая за их работой и обучаясь, а потом мне наконец дали на изучение первое вещественное доказательство. Это было ужасное дело, в котором фигурировал мужчина, судя по всему, голыми руками убивший жену и ее собаку. Ему показалось, что домашними овладели злые духи. Мне вручили виниловую сумку в пятнах крови, найденную рядом с телом женщины.

Как и все вещественные доказательства, предоставляемые полицией для изучения, эта сумка находилась в коричневом бумажном пакете, заклеенном сверху скотчем. К пакету был прикреплен ярлык со следующими данными: наименование вещественного доказательства, назначенный индивидуальный идентификационный номер, имя и фамилия сотрудника, забравшего его с места преступления, а также точное время и место, когда это было сделано. После того как я набралась какого-то опыта в ЭКС, мне разрешили исследовать вещественные доказательства с помощью клейкой ленты: нужно было пройтись по всей поверхности предмета, а затем рассмотреть ее под микроскопом – искать волосы и волокна ткани, зачастую слишком маленькие, чтобы заметить их невооруженным глазом. В тот первый раз меня попросили только описать сумку и ее содержимое, сделать отметки о любых повреждениях, пятнах или других следах и зарисовать ее со всех ракурсов (помню, как сожалела, что не уделяла больше времени урокам рисования в школе!).

На дворе был конец сентября, в лаборатории работало отопление, а благодаря светящему сквозь окна солнцу температура поднималась еще выше. Когда я открыла сумку, меня чуть не сбил с ног приторно-сладкий запах горячего винила, засохшей крови и гниющего яблока. Будучи помощником ассистента криминалиста, который отчитывался по этому делу, я понимала, что мне не дали бы изучать сумку самостоятельно, имей она большое значение для расследования. Тем не менее я была в ужасе от того, что попало мне в руки. Помню, как подумала, резко отвернувшись от вещдока: «Это ужасно. Хочу ли я на самом деле посвятить этому жизнь?»

Зачастую мы не знали, чем закончились дела, с которыми работали, – судебный процесс порой начинался спустя месяцы, а то и годы после того, как мы заканчивали расследование. Однако мне известно, что подозреваемого по этому делу признали виновным в убийстве своей жены на почве безумия и заключили в психиатрическую больницу строгого режима.

Когда я переехала в Харрогейт, чтобы начать работу в ЭКС, мой муж находился в юридическом колледже в Честере, и первые несколько недель я провела множество вечеров в одиночестве, сидя в арендованной квартире за работой над докторской диссертацией. Кроме того, я раздумывала над тем, правильный ли сделала выбор. Мне было 24, когда я начала работать в ЭКС. Хотя, вероятно, в любом возрасте слишком рано узнавать, что может сделать один человек с другим голыми руками. Вечером того дня, когда мне принесли пакет с сумкой, я все спрашивала себя, правильно ли поступила. Неужели мне действительно хотелось забросить увлекательное изучение безобидных находчивых морских огурцов, чтобы часами напролет сидеть в душной гнетущей лаборатории, рассматривая окровавленные личные вещи жертв жестоких убийств? Ответить на этот вопрос было еще сложнее из-за того, что я не могла развеять сомнения, поделившись ими с коллегами, – во всяком случае, мне это казалось неуместным. Таким образом, рядом не было никого, кто мог бы помочь мне во всем разобраться.

Кстати, относительно коллег я ошибалась. Я была не единственной, кто пытался понять, стоит ли отдать всю жизнь криминалистике. Не знаю, было ли пренебрежительное отношение Рона Ауттериджа срежиссированной частью процесса естественного отбора, чтобы в деле остались только те, кто готов ко всем трудностям, однако эффект определенно был именно таким. Несколько человек, нанятых в качестве помощников – как мужчин, так и женщин, – ушли спустя всего две недели работы в штате ЭКС. В конечном счете я оказалась одной из тех, кто выстоял, и через полгода отношение Рона ко мне внезапно изменилось. Казалось, с этого момента он полностью меня принял и всячески поддерживал. Когда несколько лет спустя я спросила его обо всем этом, он сказал, что считал меня боевой подругой. Как я поняла, нужно было воспринять это как комплимент.

Первое время в ЭКС я по большей части занималась относительно простыми сексуальными преступлениями. Как правило, от меня требовалось взять несколько мазков из гениталий жертвы или подозреваемого, ну и, может быть, изучить чьи-то трусики. Полагаю, эти дела доставались мне потому, что обычно считались несложными, но на практике интерпретация результатов проведенных анализов зачастую была совсем не легкой задачей.

Кстати, кроваво-красные пятна, которые я заметила на лабораторных столах в свое первое утро, были связаны с реагентом, используемым для выявления следов спермы. Это вещество мы распыляли в открытой лаборатории, пока не было установлено, что оно обладает сильным канцерогенным действием. После того как это выяснилось, его разрешили применять исключительно в вытяжном шкафу, с предварительно надетой маской, перчатками и прочей защитной экипировкой. Сушить вещи – в кровавых пятнах или чем-то другом – в открытой лаборатории мы в итоге тоже перестали, когда стали лучше понимать потенциальные риски для здоровья. Как и во всех остальных областях криминалистики, за последние 45 лет мы стали гораздо больше знать о проблемах, связанных с охраной труда и техникой безопасности.