Кот

Книга первая

Глава первая

Знакомьтесь, просто Кот!

Он обычный беспородный кот: рыжий гигант с янтарно-желтыми глазами. Кот – его имя. Так решил Димка, одиннадцатилетний мальчик, получивший на день рождения живой подарок четырех недель от роду. Димка взял растерянного котенка на руки, потискал его, дотронулся подушечкой пальца до влажного носа-кнопочки, убедился, что похожий на неведому зверушку комочек не мираж, и сказал родителям: «Это Кот!».

А Кот и не осознавал полноты своего везения (куда ему – совсем малыш), не подозревал о вмешательстве в судьбу Его Величества Случая, того самого случая, благодаря которому нежданно-негаданно обрел хозяев.

Родители Димы случайно зашли в магазин и замешкались у прилавка с крупами. Кто-то случайно оставил приоткрытой дверь в подсобные помещения, и столь же случайно рыжий котенок, что ползал с тремя полосатыми братьями по дну застеленной газетой коробки, в какой-то момент решил выбраться наружу. Он сумел подтянуться на лапках, осмотрел просторную комнату, заставленную неизвестными ему вещами, сделал рывок, перегнулся через край коробки и, потеряв равновесие, шмякнулся на пол.

Поначалу, конечно же, растерялся (какой-никакой, а поступок совершил), попищал для порядка, зовя мать, и тут увидел приоткрытую дверь. В маленьких глазках родился маленький интерес, пушистая голова склонилась набок, мордочка чуть вытянулась, а тонкий хвостик веточкой трусливо повис между дрожащими задними лапками.

Ох, страшно (все-таки уже не в коробке), ах, необычно (как хорошо, что уже не в коробке)! Хочется подойти к двери, принюхаться, заглянуть в узкую щель, и лапки подрагивают от новизны ощущений, разъезжаются на скользком полу, а кошачье любопытство упорно подталкивает несмышленыша навстречу неизвестности.

А там, в неизвестности – она оказалась большим светлым помещением с шумными людьми, не замечавшими под ногами маленького рыжего котенка – струсил, начал громко пищать, метнулся в сторону. Всюду ноги! Отскочил назад – женская туфля. Вперед – сандалии. Снова туфли, шлепанцы, босоножки, ботинки. Перед глазами рябит от страха, в ушах шумит, и неизвестность угрожающе разрастается, и сил на жалобный писк не осталось, а люди-великаны спешат, суетятся, шуршат сумками, разговаривают, смеются, сея вокруг себя панику. Для них суматоха – обычное дело, для малыша, впервые увидевшего мир за пределами картонной коробки – ужас с острыми зубами.

Возле прилавка с крупами котенка взяли на руки. Он не успел испугаться, все произошло сиюминутно: малыш мяукнул, шире распахнул голубые глазенки и разом успокоился, ощутив прикосновение теплой ладони. Его погладили по мягкой шерстке, легонько провели по макушке указательным и средним пальцами, почесали за ушком, окончательно расположив к себе зверька, никогда еще не знавшего человеческой ласки. Продавцы не особо жаловали котят, на руки не брали, не тискали, кувыркается себе малышня в коробке – и ладно. Начинают громко пищать – кликнут мать-кошку. Если поблизости – прибежит, а ушла далеко – бросят в коробку фантик, играйте, мол, только не кричите.

А тут самое настоящее человеческое прикосновение. И тепло сразу стало на ладони, удобно, незнакомая женщина что-то говорила, а котенок будто этого и ждал, и специально вылез из уютной коробки, выбежав из подсобного помещения в шумный торговый зал.

Не знал в тот момент малыш ничего о жизни в целом и о себе в частности. Да и откуда ему знать, четырехнедельному крохе. Двенадцать дней, как видеть начал: вся заинтересованность сводилась к материнскому молоку, крепкому сну и играм с тремя такими же хвостатыми существами.

Сегодня рыжий проявил любопытство. Пришло время расширять кругозор, в коробке стало скучно, и на свой страх и риск он пошел к людям.

Едва котенок замурчал, его посадили за пазуху и понесли в очередную неизвестность. Пока несли, он несмело вглядывался в улицу, боясь её безграничности. Боялся, потому что был мал, а улица огромна, и все, что на ней есть, пугало маленького зверька.

Например, высокие деревья с шипящей листвой. С ними играет вкусный ветер (котенку понравился его запах), а листья шипят, ругаются, наверное, и дрожат мелко-мелко, и некому их погладить, успокоить. А деревья только ворчат, поскрипывая ветками.

Деревья страшные, и ветер страшный, лучше этого не видеть. Котенок повернул мордочку в другую сторону. Глазки округлились, усики дрогнули – широкая оживленная дорога показалась намного страшнее деревьев. На дороге ревели машины, смотреть на них долго не удавалось, только поймаешь взглядом одну гудящую коробку на колесах – она уже исчезает за поворотом. За ней, рыча и покашливая, мчится вторая, третья… десятая. И голова у котенка кружилась, как на шарнирах: туда-сюда, туда-сюда.

А где-то совсем уж высоко, на голубом полотне, что называется небом, еле-еле проползала маленькая серебристая точка. За точкой лениво тянулась белая полоска, и чем дальше уползала точка, тем шире становилась кудрявая полоса. А гул все не смолкал, заставляя усатую мордаху неотрывно смотреть в небо.

Женщина снова погладила пальцем котенка по макушке, теперь её осторожное прикосновение напомнило прикосновение материнского языка. А материнский язык – это спокойствие. Значит, ничего не страшно.

Изумрудные газоны – тоже хорошо, и старик, что идет навстречу, опираясь на палку, совсем не страшен. И солнце, которое хоть и слепит глаза, если на него посмотришь, на самом деле ласковое.

А промчавшиеся с криком мальчишки на велосипедах, и огромная мохнатая собака, завывавшая у высокого забора – плохо. Зато цветы на клумбах и голуби на асфальте – хорошо. Вот ведь, оказывается, как все устроено: улица пестрит разнообразием, плохое соседствует с хорошим, и, получается, на одной дорожке можно здорово испугаться, на другой найти успокоение.

Свое успокоение котенок нашел. Притихший, он сидел за пазухой, его по-прежнему несли в неизвестность, но тревога не ощущалась, быть может, благодаря шестому чувству, нашептавшему рыжему комочку, что в новой семье он познает настоящее кошачье счастье.

Димины родители все шли и шли по бесконечной дороге, а он все смотрел и смотрел по сторонам, проявляя густую заинтересованность происходящим, вдыхая вкусный воздух, пахнущий свежескошенной травой, цветами и теплым летом. А ещё ему казалось, что пахнет ярким солнцем, голубым небом с облаками-барашками, такими мягкими и пушистыми, и беспокойным ветром, который никак не мог угомониться, продолжая приставать к деревьям. И снова шипели листья, и солнце слепило глаза, и гудела дорога, ревели машины, навстречу шли люди, и рыжий котенок был готов к новой жизни.

Его маленькое сердечко билось в предвкушении «начала». Начала длинной кошачьей судьбы, такой же широкой, как и та дорога, по которой сейчас шли Димины родители. Судьба будет витиеватая, но котенок об этом ничего не знал; не догадывался, что ждет его за её поворотами, в закоулочках, тупиках и лабиринтах.

Впереди – жизнь! А жизнь, будь то жизнь человека или жизнь животного, пестрит неожиданностями. Жизнь – палитра красок, а краски бывают разные. Они смешиваются, образовывая новые цвета, новые чувства, создавая новые настроения, образы, переживания, искусно меняя цветовую гамму событий.

Необычная эта штука – жизнь. Иногда она кажется жесткой и опасной, как оживленная магистраль, а иногда напоминает аккуратную цветочную клумбу в каком-нибудь тихом уютном дворике. В ней есть место дружбе и предательству, добру и злу, взлетам и падениям, радостям, сменяющимся горем, и разочарованиям, уступающим место надеждам.

Котенок находился в самом начале пути. На старте.

…Димка ему понравился сразу, то была любовь с первого взгляда. Стоило оказаться в руках задорного светловолосого мальчишки с большими раскосыми глазами, ощутить исходившее от него волнение, вперемешку с ликованием (родители наконец подарили котенка!), и появилась уверенность в искренней радости. Теперь рыжий котенок знал совершенно точно – он находится в надежных руках. И светловолосый мальчишка по имени Дима – его друг. А друг – это очень хорошо. Так же хорошо и тепло, как семья.

Поцеловав рыжую мордочку с тонкими усиками и бровками, Димка сказал:

– Это Кот!

– Кот, – согласились родители. – Мальчик.

– Нет, – засмеялся Димка, и его светлые волосы рассыпались в разные стороны. – Его имя – Кот!

– Не очень ли банально? – спросил Димин отец, сдерживая улыбку.

– И пусть банально, но он – Кот!

И рыжий кроха, несмотря на свой юный возраст и целую армию копошившихся в голове несерьезных кошачьих мыслей, мешающих сосредоточиться на чем-то одном, удивительно быстро сообразил, что Кот – это он сам. Его так зовут. Кот – и не иначе.

Глава вторая

Настоящая семья

Он оказался смышленым малым, немного трусливым, но только поначалу, ведь сам Дима говорил родителям, что его Кот – как же приятно было слышать гордое «мой Кот» – совсем не трус, а всего лишь новичок в их семье. А все новое настораживает, заставляя проявлять бдительность и в случае опасности стремглав бежать к домику – коробке, в которой Дима вырезал круглое отверстие и постелил на дно газету. Там можно спрятаться и прийти в себя. И бегство к «домику» не трусость, а проявление осторожности. Неужели не понятно?

Кот быстро освоился в новой семье, полюбил хозяев и часто, в основном по ночам, когда все спали, в квартире висела звенящая тишина, а за окном разливалась темнота, размышлял о своем везении. О случайном стечении обстоятельств, благодаря которым он стал Котом, любимцем Димки и его родителей, их маленьким рыжим другом.

Друзья – это святое, понятие «дружба» почиталось с особым трепетом. Ради спокойствия хозяев Кот был готов совершить поступок и в неполные пять месяцев проявил себя в качестве надежного защитника семейства.

К Диме пришел одноклассник, с собой привел маленькую собачку неизвестной породы: некрасивую, несуразную, на собаку-то совсем не похожую. Смех один, а не собака! Тельце субтильное, лапки тоненькие, глаза огромные, навыкате, уши торчком, хвоста нет – инопланетное существо. И лаяла не совсем обычно: как будто и не лает, а визжит по-человечески, при этом мечется по коридору, как заведенная, кривыми лапками перебирает – панику наводит.

Увидев Кота, собачонка закрутилась на месте юлой. Кот принял боевую позу: спину выгнул дугой, хвост распушил (отчего сразу стал казаться раза в два больше), уши прижал к голове, издал утробное рычание. А собачка надрывается, моргает морщинистыми веками, крутит головой, но видно, что боится: и поза у Кота воинственная, и рычит он как-то не совсем дружелюбно, а ещё шипеть начал. Шипение – опасный знак. Надо бы держаться от Кота подальше, но куда деваться, если этот усатый-полосатый подходит все ближе, по-особому подходит, не как полагается, а боком, чуть подпрыгивая.

Вот совсем близко подошел, собаку к стенке прижал – она лает, он замер.

Собачонка пригнулась к полу, субтильное тельце затряслось как в лихорадке, носик задергался, веки хлоп-хлоп, а глазища за своим обидчиком наблюдают.

Кот начал протяжно мяукать. Предупреждал. «Моя территория, чего ты сюда притопала, тебя не ждали. Уходи!»

А пучеглазая опять лай подняла. «Ты что, не хочешь поиграть? Почему ты шипишь, я же с тобой поздоровалась. Давай побегаем по квартире. Ты любишь бегать?»

Кот поднял лапу, ударил собачонку по спине, зашипел. «Лучше уходи, не шути со мной – я могу и больно сделать!»

Когда Димин одноклассник поспешно унес несуразную собачонку из квартиры, Кот праздновал победу. Он молодец и был собой доволен. Считай, защитил семью от вторжения тявкающего существа, не позволил крикунье пройти ни в одну из комнат – а ведь порывалась шавка забежать в Димину спальню. Достойно выдворил непрошеных гостей.

Свою территорию необходимо охранять. Это у котов в крови – заложенный природой инстинкт. Коты большие собственники, делиться своим (или делить свое) не намерены, в случае чего, способны биться до последнего, отстаивая то, что принадлежит им по их кошачьему закону.

После истории с визгливой собачонкой Кот окончательно укрепил свои позиции в квартире и, помимо прочего, обрел статус надежного защитника.

…Спал Кот исключительно на Диминой кровати. Прыгнет в ноги, потопчется с минуту (местечко для сна себе подготовит) – и свернется калачиком, мурча и посапывая. А если Димка ночью вставал и шел на кухню, Кот бежал впереди, на всякий случай, вдруг маленький хозяин даст чего-нибудь вкусного. От угощений котенок никогда не отказывался, поесть любил, чего уж тут скрывать.

Был Кот и отличным домашним лекарем. В дни, когда болел Димка – в основном у мальчика болело горло и бил кашель – Кот постоянно топтался на кровати, терся о Диму, мяукал, лизал ему руки, лицо, тыкался холодным влажным носом в подбородок, ловил понимающим взглядом взгляд друга. И каждый раз как бы говорил: «Димка, выздоравливай, а я помогу, ты погладь меня, ощути мое тепло, тебе станет легче. Ну чего ты ждешь? Давай, начинай».

И Димка гладил Кота, а тот мурчал и выгибал спину, и отдавал свое лечебное тепло юному хозяину, и чувствовал себя ответственным за его здоровье, и искренне хотел помочь – и помогал.

В такие моменты Диму настолько захлестывали эмоции, что становилось трудно дышать, в горле появлялся ком, хотелось плакать от досады и несправедливости. Почему кошачий век так быстротечен, почему кошки не живут лет по восемьдесят? Почему с теми, к кому привык и без которых не мыслишь существования, рано или поздно приходится прощаться? Неужели так будет и с его Котом?

Димка обнимал Кота, прижимал его к груди и чувствовал, как быстро бьется его сердце.

– Кот, – говорил он тихо, но с чувством. – Кот, ты лучший!

Кот поднимал глаза, щурился от удовольствия и соглашался со словами хозяина. Если Дима так говорит, значит, это правда. Дима друг, а друзья не могут говорить неправильные вещи.

– Кот! – продолжал шептать Димка. – Я тебя люблю!

И снова Кот щурил глаза, и мурчал, и перебирал лапами, а Дима держал его на руках и думал о чем-то своем: сокровенном, грустном, неминуемом.

…Время не стоит на месте. Оно бежит вперед, торопится, стремится слиться с вечностью, и с каждым годом бег времени ускоряется, а его дыхание становится неумолимей. Идут годы, меняется все вокруг и внутри нас, время заставляет играть по своим особым правилам, и наше завтра превращается в наше вчера, а сегодня столь быстротечно, что в нём не успеваешь как следует укрепиться.

И, оглядываясь назад, вспоминаешь, как когда-то тебе подарили рыжего котенка с мягкой шерсткой и голубенькими глазками – забавный, милый, смешной маленький комочек.

Но время бежит, котенок превратился в огромного пушистого рыжего кота с блестящими янтарно-желтыми глазами, в которых с годами появилась житейская мудрость и осознание смысла жизни. Кот уже старый, по кошачьим меркам он долгожитель, но, несмотря на возраст, не утратил интереса к жизни, не растерял сноровку; он по-прежнему ловок и предан хозяевам. Хозяева – это семья! А семья – это хорошо!

В марте Диме исполнилось двадцать восемь лет. Светловолосый мальчишка давно стал мужчиной, у него появилась собственная семья: жена Марина – её Кот полюбил с первого появления в квартире, и пятилетний сын Дениска – копия своего отца. Такой же светловолосый, забавный и добрый мальчуган. Новый хозяин Кота. Самый младший, а значит, самый любимый.

И спал теперь Кот на кровати Дениса, в ногах, но все так же, как и много лет назад, прежде чем заснуть, долго топтался на месте, укладывался, а потом сворачивался калачиком и, посапывая, погружался в дрему.

Коту было семнадцать лет. По квартире он бегал не так резво и не так часто; бегу предпочитал ленивую – или, скорее, осторожную – поступь. Несерьезно как-то взрослому коту носиться из угла в угол, уж лучше он пройдется по квартире вальяжно, задрав длинный пушистый хвост трубой, и царственно осмотрит свои владения, свою личную территорию. Поглядит, все ли в порядке, не случилось ли чего непредвиденного. Он – хозяин и защитник, он должен все держать под своим контролем.

Ночами Кот садился на широкий подоконник, подолгу смотрел в окно, предаваясь воспоминаниям. Воспоминания были теплыми, как летние солнечные лучи, светлыми, приятными и цветными. В своих воспоминаниях Кот был молодым, а Димка одиннадцатилетним озорным мальчишкой с длинными светлыми волосами; и прошлое казалось таким далеким и чужим, что иногда Кот воспринимал его как собственную фантазию. А может, его и не было вовсе, прошлого-то? Может, это обман, мираж?..

Но на стене тикали часы, и стрелки настойчиво отрезали частички времени, и Кот понимал, что прошлое все-таки было. Просто оно осталось позади, в его воспоминаниях, теплых, как летние солнечные лучи, ярких, как мерцающие в темном небе звезды, и приятных, как вся его долгая жизнь…

Глава третья

Дача

Летом Кота привезли на дачу. Впервые за семнадцать лет он оказался на улице – событие почти что эпохальное. Кот открыл для себя новый, неизвестный, странный и, наверное, страшный мир. Дача. Природа. Свежий воздух. Какие незнакомые далекие слова, но последние месяцы Кот всё чаще слышал их от хозяев.

Ещё зимой, когда Дениска сильно заболел и все были обеспокоены и суетливы, Кот услышал от Димы новое слово «Дача». Что за дача, с чем её едят, зачем она нужна, Коту не объяснили: просто болел Дениска, и хозяева упорно упоминали в разговоре дачу. Потом говорили о «Природе» и «Свежем воздухе». Каждый раз эти слова произносились с чувством и трепетом, они крепко засели в голове старого животного и стали занимать его мысли: он чувствовал – скоро в жизни случится очередное событие. Хорошее ли, плохое – пока неизвестно, но оно обязательно будет как-то связано с дачей, природой и свежим воздухом.

Ему хотелось понюхать эти славные слова, прикоснуться к ним лапой, попробовать на вкус, чтобы понять, несут они в себе добро или разочарование.

Пролетела весна, наступило лето. В один из тех уютных спокойных вечеров, когда вся семья собралась на кухне за накрытым столом, и было много слов, смеха, улыбок и шуток, и в воздухе витал неповторимый сладковато-кофейный аромат домашнего очага, Кот услышал от Димы знакомое слово.

– В субботу едем на дачу, – сказал он Марине с Дениской.

Кот навострил уши, удобней уселся на подоконнике, ожидая, что последует дальше. Он переводил взгляд с Марины на Дениску, потом с явной заинтересованностью, будто дело касалось его самого, выжидательно смотрел на Диму и махал хвостом.

– На дачу! – закричал Дениска, бросившись к отцу. – А Кота с собой возьмем, пап?

Вот, заговорили о нем, значит, необходимо дать о себе знать. Кот мяукнул.

– Ну а куда мы без нашего Кота, – Дима потрепал Дениску по волосам и подошел к подоконнику. – Кот, слышишь, в субботы ты едешь на дачу.

Кот слышал, и когда Димина ладонь – такая теплая и родная – коснулась его спины, выгнулся и начал мурчать.

– Побегает на свежем воздухе, – сказала Марина. – Дим, он раньше на улицу выходил?

– Никогда.

– Не опасно его с собой брать? В таком возрасте, впервые на улице…

– Да он фору любому молодому кошаку даст, – Дима почесал Кота за ухом.

Тот радовался, махал хвостом, и уже не мог дождаться, когда сможет нос к носу столкнуться с дачей. Хозяева сказали, в субботу, а кто знает, когда придет суббота, сколько ночей её ждать?

– Может, все-таки Кота оставить в городе с родителями? – спросила Марина.

– Нет, мам, – Дениска взял Кота в охапку и, тужась (Кот весил девять килограммов), перенёс его на кухонный уголок. – Здесь скучно будет. И мне будет скучно без Кота. Не надо оставлять. Да, пап?

– Пусть на улице порезвится, мышей половит, – сказал Дима, и Марина согласилась.

– Хорошо, ваша взяла.

– Кот, мы едем на дачу! – Дениска поцеловал его в холодный нос. – Тебе там понравится.

…В субботу днём, выдержав трехчасовой переезд из города на съемную дачу, Кот растерялся. Кругом всё незнакомое, чужое, пахнет не по-домашнему, запахи более тонкие, вкусные, их слишком много, они переплетаются, возбуждая интерес к новому месту.

Недавно прошел дождь, влажный воздух вобрал в себя запах мокрой земли, трав, цветов; пахло горьковато-приторной полынью, ненавязчиво-сладким жасмином, сиренью, тюльпанами, флоксами, тысячелистником и шалфеем. И в каждой пахучей струйке необходимо было тщательно разобраться и обязательно выяснить первоисточник запаха. На это у Кота будет время, теперь, когда он узнал, что помимо городской квартиры, его родного дома, существует другой мир, более свободный и открытый, ему есть чем занять себя на даче.

Кот сразу определил, дача – это хорошо. Здесь много запахов, много нового и непознанного. Он был умилен.

Пока Марина несла его на руках к двухэтажному домику, Кот вертел головой, пытался вырваться, пофыркивал, с укором смотрел на хозяйку, требуя немедленно опустить его на землю. Ущемлялись его кошачьи права. А Марина, опасаясь, что Кот убежит или заблудится, ещё в машине предложила не выпускать его из дому до воскресенья.

Кот был недоволен, раздосадован и зол. Несправедливо с ним поступили, вопиюще несправедливо – привезли на дачу, на свежий воздух и закрыли в доме. Странные люди, боятся чего-то, а чего – непонятно.

Смирившись с участью временного пленника, Кот начал исследовать дачный домик. Внутри тоже пахло по-новому, но в отличие от запахов уличных, запахи домашние показались Коту непривлекательными. Воздух в доме стоял затхлый, тяжелый, пахло пылью и плесенью, от входной двери тянуло свежей краской, а темно-бордовый палас на веранде впитал в себя такую палитру запахов, что Кот, принюхавшись, громко чихнул и сморщил нос.

Марина открыла окна, на веранду ворвался бойкий ветерок, закачалась светлая занавеска, в вазе на столе шелохнулись засохшие кленовые листья, и дышать стало намного легче.

Запрыгнув на маленький диванчик, Кот щепетильно обнюхал круглые подушки, покрывало, плюшевого зайца без правого уха, соломенную шляпку, перчатку с прорезиненными пальцами, старый журнал. Настораживающий запах! Пахнет чужаком. Диван – это плохо. Диван – не место Кота. Зато соседняя комната: светлая, просторная, более дружелюбная, чем предыдущая, пришлась по душе.

В центре стоял круглый стол, застеленный голубой скатертью, на столе – ваза с сухими блеклыми цветами, плетеная корзинка с малопривлекательными вещицами и две тоненькие книги с выцветшими обложками. Кота стол не заинтересовал, он прошел мимо, остановившись у кресла с высокой спинкой. Кресло – совсем другое дело. Глубокое, мягкое, а главное – очень удобная спинка. Прыжок – и Кот наверху, разлегся по-хозяйски, свесил длинный хвост, впившись коготками в светло-бордовую обивку. Кресло – вещь.

Кот хотел немного полежать на спинке кресла, но взгляд жадно скользил по предметам интерьера. Всё здесь в новинку, кошачье любопытство брало верх, вынуждало к решительным действиям, заставляя обследовать каждый уголок понравившейся комнаты. Ну как он мог проигнорировать стоявший на тумбочке телевизор? Не мог. И не стал. Запрыгнул на него, посидел, осмотрелся и увидел комод. Комод намного удобней телевизора, потому что на комоде большой Кот может растянуться, не испытывая дискомфорта. И Кот перебрался на комод.

А потом решил исследовать шкаф: поскреб лапами дверцу – никто не открыл. Не страшно. Рядом со шкафом стоял стул, Кот прыгнул сначала на него, задрал голову, прикинул, сможет ли преодолеть расстояние, пригнулся, резко дернул хвостом, сосредоточился – и одним рывком оказался на шкафу. Смог. Преодолел. Шкаф – превосходно! Кошки любят наблюдать за происходящим с высоты, но… потоптавшись на слишком пыльной поверхности, Кот спрыгнул на пол.

Где-то совсем рядом послышался до боли знакомый звук. Звякнула его миска. Миска – это хорошо. Это еда.

Выбежав из комнаты и миновав веранду, Кот оказался в маленьком квадратном коридорчике, а там, свернув направо, очутился на кухне. В одну миску (ту, что была в форме мышонка) Марина насыпала сухой корм, в другую, стеклянную, налила привезенной из города воды.

– Кот, кушать!

Его не пришлось просить дважды, слово «кушать» укрепилось в памяти раньше, чем собственное имя.

Съев половину порции корма, полакав воды, он решил вернуться в понравившуюся комнату, но в квадратном коридорчике увидел высокую лестницу, а на площадке второго этажа заметил Дениску.

– Кот, иди сюда.

Он стал ловко перебирать лапами, минуя широкие ступени. На площадке Дениска попытался взять его на руки, Кот увернулся, тихо мяукнул, мол, не сердись, но сейчас мне не до нежностей.

И правда, какие тут нежности, когда в его распоряжении оказался весь второй этаж. Надо осмотреться, все обнюхать, сообразить, стоит ли сюда подниматься или лучше оставаться там, внизу.

Второй этаж вмещал в себя две комнаты: одна была с небольшим обращенным на запад застекленным балконом, вторая с двумя окнами и эркером. В комнате с балконом обосновался Дениска, Кот выбор маленького хозяина одобрил, придя к выводу, что все же придется подниматься по лестнице в спальню юного друга.

Единственное, что пришлось не по нраву, это подоконник. Узкий и неудобный – таков был вердикт.

Вечером, когда Дениска лег в кровать и Марина собралась читать ему книгу, Кот робко попросился на улицу. Он терся о ногу Марины, смотрел просящим взглядом ей в глаза и жалобно мяукал. «Пусти погулять, я уже достаточно насиделся дома. Давай спустимся вниз, ты откроешь дверь и я смогу во всем окончательно разобраться. Я узнаю, что такое дача».

Марина покачала головой.

– Гулять пойдешь завтра, – сказала она.

По её тону Кот понял, просить дальше бесполезно. Ладно, решил он, завтра так завтра. Прыгнув на кровать, потеревшись головой о локоть Дениски – тем самым выражая мальчику свое уважение – Кот долго укладывался в ногах, приготовившись вместе с другом послушать очередной рассказ на ночь.

Ему нравился голос Марины: ласковый, нежный, она говорила спокойно и мягко; под её голос удобно засыпать. Сначала слышишь его хорошо, но постепенно он становится тише, отдаляется, и тонет в туманной дымке, и начинает звенеть и покачиваться, а потом обрывается – и наступает тишина, приходит сон, такой же тихий и мягкий, как голос Марины.