Прячься от меня

Глава 1 

Ее безумный бег как спасение продолжался уже почти целый час. Холодный осенний воздух раздирал горло. Легкие горели огнем. Сбитое, прерывистое дыхание вырывалось изо рта. Ноги требовали: хватит, остановись!

Но она продолжала мчаться так, что не видела леса: желтые и красные листья на земле слились в одно размытое, грязное полотно, голые деревья утратили четкость и нависали над головой смазанными уродливыми тенями.

Она неслась изо всех сил, не чувствуя холода. Наоборот, ей казалось, что вокруг распалили огромный костер, обжигающий кожу. Бьющий в лицо поток воздуха не приносил облегчения. Она бежала, давно потеряв тропинку, ветви хлестали по лицу. Спотыкаясь, она падала, обдирала колени и ладони, но поднималась и снова срывалась в убийственный бег. Солёные слезы заливали лицо, едкий пот щипал ссадины, запах страха подгонял: беги, прячься!

Рассвет окрасил лес в блеклые оттенки, лучи солнца прорезали заросли, высветили пятнами пожухлую траву. Впереди сквозь ветви засверкала рябь на воде. Там озеро, уже вот–вот, уже скоро. Адреналиновый ужас толкал вперёд: «Бежать… бежать дальше… я  должна …»

Вдруг она резко остановилась. Сил больше не было. Согнувшись от удушья, уперев руки в бедра, невидящим взглядом уставилась в землю. Тело корчилось от боли, спутанные волосы прилипли к мокрому лицу, перед глазами плыли красные пятна. Сердце билось, как молот, качая кровь, насыщенную кислородом. Каждая мышца дрожала от напряжения, ноги подкашивались. Простояв так с минуту, еще не восстановив до конца дыхание, она осторожно выпрямилась, повернулась и медленно пошла обратно.

 «Я докажу», – на ходу прошептала она едва слышно, одними губами.

 Нет. Это слишком тихо и беспомощно.

 «Я докажу!» – уже тверже и громче.

 «Я! Докажу! Всем! Я докажу!» – дикий крик разорвал лесное безмолвие.

 Ей было хорошо. Она добилась, чего хотела: в голове ни одной мысли, тягучая липкая тьма страха и сомнений рассеялась. Ради этого момента она каждый день вскакивала затемно и загоняла себя до одури. Несколько мгновений чистого разума, свободного от давления окружающих. Несколько кристально-прозрачных секунд, когда она видела себя со стороны – не жалкая, забитая, отрешенная от всего на свете городская сумасшедшая. Нет. В эти секунды она видела себя иначе: сильной, свободной. Такую себя приходилось каждый день скрывать от всех, и она все сильнее забывала, какая она на самом деле.

 Кому предназначался этот вопль, она и сама не знала. Возможно, безучастным деревьям вокруг. Возможно, самой себе. Он внезапно отрезвил ее, она очнулась. Почему она здесь? Куда неслась, как от пожара? Зачем сейчас кричит? Ей стало невыносимо страшно от собственных слов, от окружающей ее тишины осеннего леса.

А в сознание снова наползала жуткая тьма, густо замешанная на ощущении несправедливости, на чувстве гнева и ярости, жалости к себе и собственной же беспомощности.

«Я докажу!» – хрипло прошептала еще раз, собрав последнюю уверенность. Напомнила себе: она идет домой. Готовить завтрак, собирать детей в сад. Целовать любимого, подавать ему кофе и желать доброго утра. Она потратила слишком много времени. «Хорошо, что привыкла бегать еще до рассвета. Никто не видел этого безумия и криков в пустоту», – отстраненно промелькнуло в голове.

Но наблюдатель у этой странной сцены все же был. Невольно он оказался здесь или специально подгадал время, мужчина стоял достаточно близко, чтобы увидеть и услышать все. После того, как девушка ушла, он скрывался в тени деревьев еще несколько минут. Дождался, пока фигурка в спортивном костюме совсем исчезнет в густом лесу. Затем двинулся к озеру. Для него это происшествие не было чем-то новым и необычным. Он видел ее здесь уже трижды за последний месяц.

Глава 2

Серебристые струйки воды ласково оглаживали тело. Стекали по плечам, бежали по спине и по груди, омывали бедра и ноги. Джен наслаждалась нежными прикосновениями – она обожала принимать душ и, дай ей волю, стояла бы так до обеда, окутанная водой, паром и ароматом любимого мыла. Закрыв глаза, она подставляла лицо теплым потокам, слушая, как мерно стучат капли по стенкам, и представлять себя далеко-далеко. Вода дарила блаженство и легкость, и Джен думала, как было бы хорошо сохранить это настроение на весь день.

 Она не услышала, как тихо отъехала раздвижная стеклянная дверь кабинки, но кожей почувствовала прохладное дуновение. В тот же миг ее обхватили сильные руки, и она едва сдержала вопль ужаса. Правда, тут же узнала объятия мужа и выдохнула:

– Фу, как ты меня напугал!

Тед обнял её ещё крепче:

– Ты сегодня долго.

– Прости, увлеклась. Добежала до озера.

– Да? Навестила того чудака–отшельника?

– Что за глупости, Тед!

– Славно придумано. Никто не увидит, никто не узнает, так? – продолжал поддразнивать муж. – А я тут справляйся с двумя детьми и работой, как хочешь, пока жёнушка развлекается, а?

– Тед, что за ерунда, это не смешно, – она испуганно посмотрела на него.

– Ну, если не смешно, докажи, – прошептал Тед.

 Джен поняла, что это игра, и на самом деле муж легко относился к ее пробежкам, лишь бы в нужное время он мог найти ее. В ванной, на веранде, в гостиной или гараже – да где угодно. И ее безмерно радовало, насколько она нужна ему, насколько страсть в них обоих была жива и горяча. После всего трудного, через что им приходилось идти вместе день за днем, они все еще мгновенно загорались друг от друга. Вот и сейчас Джен, услышав особые нотки в голосе Теда, моментально откликнулась внутри. Может быть, как у любой другой пары, в их семье и есть сложности, но секс к ним точно не относится. Наоборот, он все сглаживает, все исправляет. Это какая–то магия, какое–то невозможное совпадение химии двух тел.

 Без долгих прелюдий Тед приник к ее шее, стал нежно целовать. Жадно смял грудь– нежную, податливую, с твердыми острыми сосками. Джен казалось, что все ее тело растворяется в его горячих руках. Она уперлась руками в стену, опустила голову, закрыла глаза, отдавшись чувственному контрасту: вода мягко струилась сверху, Тед сзади прижимался с силой, готовясь проникнуть в нее. Вода расслабляла, Тед распалял, и все ее ощущения сконцентрировались в одной точке тела. Она пошире расставила ноги, приглашая, призывно изогнулась…

 Тед вошел быстро, остро, сладко. И может, это чуть отдавало пошлостью – утренний секс в душе, как в каком–нибудь любовном романе. Но для них это было неважно. Секс был очищающим огнем, из которого оба выходили, как заново родившись. Когда все закончилось, Тед, тяжело дыша, уткнулся в ее шею: «Я не могу без тебя, ты моя жизнь, мое сокровище. Люблю тебя, помни об этом всегда, ладно?» У нее сердце зашлось от этих слов. Кто еще из мужей говорит такое своей жене на седьмом году брака? И не ДО секса, а ПОСЛЕ.  «Да, – ответила она тихо, – я тоже люблю тебя».

После этого Тед быстро ополоснулся, умудряясь напевать что-то жизнерадостное, вышел из душа и стал собираться на работу, а Джен осталась стоять в потоках воды, потеряв счет времени, хотя и понимала, что потом придется спешить и она будет себя ругать за это промедление.

Так и получилось. До последней минуты ей не хотелось выходить, она никак не могла сосредоточиться, а потом второпях нервно сушила феном длинные русые волосы. Наконец, потуже затянула на тонкой талии пояс вышитого шелкового халата и спустилась вниз.

На кухне царил терпкий аромат чудовищно крепкого эспрессо. Тед как раз переливал любимый напиток в термос. Услышав шаги, он обернулся:

– Джен, какого черта ты пропала? Я уж собирался идти тебя искать.

– Прости! – она виновато пожала  плечами.

Тед засовывал термос в дорожную сумку:

– Ладно… Я убегаю, у нас с Рори сегодня сделка, пожелай мне удачи.

Он подошел к ней, провел ладонью по лицу, задержал пальцы на ее подбородке, слегка приподнимая голову. Внимательно посмотрел в глаза.

– Будь хорошей девочкой сегодня, милая, хорошо? Люблю тебя.

Обозначил поцелуй, ткнувшись губами в ее щеку, и вышел за дверь. Джен глубоко вздохнула. Пора приниматься за дела.

В первую очередь она достала из шкафчика коробочку с таблетками и приняла целый ворох разноцветных пилюль.

Затем занялась приготовлением завтрака: картофельные оладьи и свежевыжатый апельсиновый сок. Можно было бы давать детям по утрам хлопья или мюсли, экономя полчаса времени. Но Тед был против «птичьей» еды, поэтому пестрые коробки с нарисованными супергероями не допускались в их кухню. И в магазине, как ни упрашивали малыши, Джен обходила полки с готовыми завтраками стороной.

 Конечно, сервировка по всем правилам: нож, вилка, столовые салфетки с кольцами. «Хорошие манеры закладываются в детстве!» – говорил Тед. А еще он любил все самое лучшее и элегантное, поэтому накрытый к завтраку стол прямо сейчас можно было фотографировать для глянцевых журналов. Придирчиво оглядев результат, Джен поправила зеленое яблоко на тарелке с фруктами и поднялась в детскую.

 Трехлетний Мейсон и пятилетняя Келли делили одну комнату на двоих. Джен и Тед подумывали об отдельных детских для разнополых детей, но пока ребята так хорошо ладили, у них было столько общих интересов, что, пожалуй, не стоило с этим торопиться. Теперешняя их комната была просторной, светлой, отделанной в спокойных пастельных тонах, на стенах висели яркие картинки. На столике Келли разбросаны карандаши и пластилин, у кроватки Мейсона расставлены игрушечные машинки – то, с чем они играли вчера вечером. Сейчас оба безмятежно спали самым крепким утренним сном, так что жалко было их будить.

 Джен присела на кроватку к Мейсону, поцеловала теплую макушку, и ее затопила волна счастья. Каждое утро она снова и снова осознавала, что ей неслыханно повезло – у нее двое детей, мальчик и девочка, ради которых она готова на все. Забавные, веселые, шустрые и неугомонные, они были смыслом ее жизни. Когда-то, давным-давно, она училась и работала, встречалась с друзьями, ходила в кино и на вечеринки. После замужества и рождения детей все это забылось, будто случайная глупая роль в любительском спектакле. Сейчас, возле кроваток малышей, душа ее наполнилась радостью: какая же она счастливица!

 Дети легко проснулись, лишь только она произнесла нараспев: «Доброе утро, Келли! Доброе утро, Мейсон! Пора вставать, лапочки мои». Нет, они в самом деле были почти идеальными детьми.

 Примерно через час от идиллического настроения не осталось и следа. Джен рылась в своей сумке, отдувая волосы с лица, и никак не могла найти ключи от дома. Утренняя суета уже жутко ее утомила, довела до раздражения на весь мир. И почему она никогда не может выйти вовремя? У Теда получалось собираться четко и быстро, а у Джен вечно были проблемы.

– Эй, малышня! – нервно поторопила Джен детей уже в третий раз. – Вы готовы?

 Наверху показалась Келли, хорошенькая, спокойная и уравновешенная. Она уже была в курточке, в руках держала рюкзачок с Микки-Маусом. Следом вышел Мейсон. Бровки обиженно сдвинуты, губы надуты.

– Нет! – он сердито топнул ножкой.

– Что случилось, дорогой?

– Он не может найти своего зайца, – объяснила Келли.

Проблема. Без игрушки он никуда не пойдет, значит, придется ее искать, они опоздают в садик, и на нее будут смотреть как на мамашу, которая не способна даже детей вовремя привести. Джен растерянно предложила:

– Милый, давай я попозже поищу твоего зайчика! А может, он вчера остался в садике и сейчас ждет тебя там?

Снова упорное: «Нет!»

– Мамочка не хочет опаздывать, Мейсон, пойдем! – упрашивала Джен малыша.

 Она взяла его за руку и мягко тянула вниз по лестнице. Но на удивление сильный крепыш упирался и не двигался с места. Растерянность Джен перерастала в панику. В ее фальшиво-спокойном голосе появились визгливые нотки, а уже через минуту она и вовсе перешла на крик. Неужели он не понимает? Мейсон раскраснелся, что–то тараторил на своем детском языке, но Джен не слушала его, она злилась на себя, на сына и на весь мир. Ей хотелось сгрести его в охапку, оторвать от перил лестницы, потащить в сад насильно и будь что будет!

 Вдруг перед глазами появились пушистые заячьи ушки. Пока Джен сходила с ума, Келли сбегала в спальню и сразу нашла нужную игрушку, а теперь спокойно протягивала брату его любимца. С трудом успокаиваясь, переводя дыхание, Джен простонала облегченно: «Золотко мое, спасибо тебе, умница!»

 Мейсон довольно затопал к двери. Джен налила себе большой стакан воды и залпом выпила, заметив, что руки трясутся. Как советовал ей доктор на каждом приеме, несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула. На столе, под утренней газетой Теда, она заметила свои ключи. Все в порядке, она справляется. Все будет хорошо.

Глава 3 

Дорога в садик была для Джен одним из любимых моментов дня. Келли брала Мейсона за руку, и они вдвоем вприпрыжку скакали впереди. Джен, приноравливаясь к маленьким шагам, улыбаясь, шла за ними. Дети болтали, но она не вникала в их разговоры: ей хватало видеть их, наслаждаться их живостью, их счастливым детством, смехом и улыбками. Улица, обсаженная высокими деревьями, с красивыми домами и дорогими машинами на подъездных дорожках, воплощала собой довольство и стабильность. Джен иногда требовалось ущипнуть себя, чтобы убедиться – это ей не снится, это в самом деле ее жизнь, ее семья, ее дом. Это ее нарядные дети идут в лучший частный сад в городе, где будут учить французский и правила этикета, играть и гулять в огромном парке.

Вот и сад. Втроем они прошли через изящные кованые ворота и по аккуратной дорожке вдоль зеленой лужайки направились к входу. У высоких дубовых дверей стояла мисс Бренда. Келли и Мейсон ее обожали, она была неотъемлемой и любимой частью их мира. Заметив ее, они побежали наперегонки, кто быстрее дотронется до ее платья. Джен помахала рукой издалека, продолжая идти в прежнем темпе.

 Воспитательница была настоящим чудом. Всегда доброжелательна и приветлива, всегда знает, что сказать детям, что ответить родителям. Мало того, в группе были дети от года до пяти лет, но Бренда всегда выглядела свежей и собранной. Прическа волосок к волоску, одежда тщательно подобрана и сидит идеально. Ни пятнышка, ни помятости – а ведь она играла с детьми, кормила их, укачивала, обнимала. Джен остро почувствовала разницу между ними: вот она, супруга успешного мужчины, с ядовитым туманом в голове, вынужденная двоих детей приводить в сад, потому что не может сама с ними справиться, пока муж на работе. И вот мисс Бренда, само совершенство. «Она стала бы Теду идеальной женой», – привычно уколола горькая мысль, и Джен постаралась ее отогнать.

 Она подошла, поздоровалась с воспитательницей, обняла и расцеловала детей на прощание. Подумала, что уже начинает скучать по ним, а впереди целый долгий день…

– Мамочка, предупреди мисс Бренду, что сегодня нас заберет бабушка Эмма, а вы с папочкой пойдете в ресторан! – звонким голоском подсказала Келли.

 Строго говоря, миссис Эткхан не приходилась детям родственницей, но они звали ее бабушкой, потому что матери Джен и Теда жили далеко и не принимали участия в воспитании внуков. А соседка несколько лет назад овдовела, ее единственный сын уехал из дома сразу после колледжа покорять мир и навещал очень редко, поэтому как-то очень естественно получилось, что миссис Эткхан стала практически частью семьи. Тед частенько помогал ей с мужской работой по дому, а она возилась с детьми, получая искреннее удовольствие от игры в куклы с Келли и от неумолчной болтовни Мейсона.

– Да-да, мисс Бренда, – спохватилась Джен. – Сегодня Келли и Мейсона заберет миссис Эткхан. Мы с мужем хотим немного проветриться, а дети побудут у нее.

– Как замечательно, – улыбнулась воспитательница. – Желаю вам хорошо провести время! Ну что, дети, идем в класс?

Внешняя невозмутимость, без которой в работе воспитателя никак не обойтись, была врожденным талантом мисс Бренды. Она могла легко скрывать свои мысли о чем угодно: о детях, о родителях, с которыми всегда было труднее, чем с детьми, о маленьких семейных сплетнях и слухах. Она отметила мысленно, что Джен и Тед снова идут в ресторан и примерила на себя: хотелось бы ей в своей будущей семейной жизни завести такую традицию? Вздохнула: еще бы. Что, если бы ее будущий муж был таким, как мистер Мэнсон? О, да это просто мечта. Высокий, подтянутый, крепкий, дружелюбный, и как обожает свою жену! Угадывает все ее желания, заваливает сюрпризами, букетами, трогательно ухаживает за ней.

 Не то, чтобы она специально следила за ними и все это выясняла, но ведь городок–то маленький. То цветочница Сильвия рассказывает у себя в магазинчике, что мистер Мэнсон заказал для жены невообразимо роскошный букет – и не к очередной годовщине или ко дню рождения, а просто так, чтобы порадовать. То этот парнишка, Майкл, из службы доставки газет и посылок рассказывает, что в последней коробке, которую он принес Мэнсонам, были бокалы для шампанского из розового хрусталя, и он просто взмок, когда увидел цену, и побоялся класть коробку в багажник своего велика: если разобьются, ему год расплачиваться. Нес посылку в руках, а мистер Мэнсон увидел это и сунул ему щедрые чаевые. Майкл рассказывал историю доставки бокалов всем желающим, как будто он совершил геройский поступок, но настоящим героем тут был, конечно, Тед.

 «Ну а захотела бы ты, Бренда, поменяться с Джен местами, со всеми достоинствами и недостатками ее жизни? Ведь решительно нет!» – Бренда едва не сказала это вслух. В Джен чувствовалась червоточина. Она постоянно была страшно рассеяна, так что Бренде казалось, что не Джен, а ее пятилетняя дочь приводит всю семью в сад. Всегда казалось, что Джен где-то далеко, не здесь. Частенько она обрывала свою речь на полуслове и устремляла задумчивый взгляд за горизонт. Поэтому Бренда предпочитала обсуждать все дела, касающиеся детей, с их отцом. «Лучше держаться от этой семейки подальше. Она слишком странная, а он слишком обаятельный», – подвела Бренда итог своим мыслям.

 Тем временем Джен шла к выходу. Ее внимание привлек шум возле доски информации. Родители изучали красочный плакат: кто-то озабоченно хмурился, кто-то оживленно обсуждал объявление. Завидев Джен, одна мама воскликнула:

– Доброе утро! А вы примете участие в ярмарке домашнего печенья?

Джен не узнала эту женщину. Наверное, новенькая, а возможно, она ее просто забыла. Неловко улыбнувшись, она ответила:

– О, я с удовольствием!

Но тут другая мамочка бросила на Джен встревоженный взгляд и чересчур предупредительно сообщила:

– Все обязанности уже разобраны, миссис Мэнсон, вам не стоит беспокоиться. Может быть, в другой раз вы к нам присоединитесь.

Ещё раз неловко улыбнувшись, Джен кивнула и пошла прочь. Она кожей чувствовала, что за ее спиной все сдвинули головы и начали шушукаться, снова пересказывая ее историю.

 Что ж, она привыкла к этому – город не забывает промахов. Даже когда ей будет семьдесят, – если, конечно, ей хотя бы до пятидесяти удастся дожить, – и она, седая сухонькая старушка, зайдет в булочную или в аптеку, обязательно найдется кто-то, у кого в глазах мелькнет проблеск узнавания: а, это миссис Мэнсон, что сошла с ума, да так и не поправилась.

Из-за той истории Джен не участвовала в общественной жизни, не посещала ни книжные клубы, ни карточные вечеринки, ни школьные ярмарки, ни городские праздники. Мэнсоны никогда и никого не принимали и сами не ходили в гости. То есть, она не ходила. Тед, напротив, со многими общался и дружил – так требовали его дела и его общительный характер. А вот она не могла найти ни друзей, ни работы.

 Конечно, здесь все очень добры к ней. Или, вернее сказать, снисходительны. Жители городка слишком хорошо воспитаны, чтобы проявлять жестокость к душевнобольной или смеяться над ней. Но ежедневные щедрые порции сочувствующих взглядов и шепотков за спиной почти так же невыносимы.

 И все равно она обожала город. Его аристократическую, слегка высокомерную красоту. Его тихие улицы, величественные здания. Лес, который начинался сразу за невысоким белым заборчиком заднего двора их дома. Там она могла дышать свободно, по своему выбору наслаждаться красотой природы или выплеснуть свои эмоции в безудержном агрессивном беге.

 Единственное, о чем она боялась думать – что действительно тогда могла причинить вред своим детям. Мысль об этом повергала ее в истерику. Когда она снова и снова заговаривала с Тедом о тех событиях, он успокаивал ее и говорил: «Просто не думай. Было, прошло и никогда не вернется». –  «А если вернется?» – спрашивала она в слезах. Он принимался шептать ей что-то ласково и нежно. Утешение заканчивалось в постели, и все было идеально, кроме того, что ответов на вопросы так и не находилось.

Глава 4

 Оставив детей в школе, Джен медленно шла домой. В ветвях деревьях чирикали птицы, где-то лаяла собака, неподалеку завелся автомобиль. Ей нравилось чувствовать, как течет жизнь, при этом самой оставаться немного в стороне, наблюдателем. Будто она– ребенок, тайком подглядывающий за взрослой вечеринкой.

Вдруг сзади раздался резкий звук велосипедного звонка – Джен успела отскочить в сторону, но велосипед промчался так близко, что край юбки едва не запутался в спицах заднего колеса. От неожиданности Джен выронила сумку, та раскрылась, и содержимое высыпалось на тротуар. Проклиная все на свете, она присела и стала складывать обратно кошелек, ключи, салфетки и платок, какие–то бумажки. Закончив с этим, встала, отряхнула юбку. Майкл Дэвис остановился в пяти шагах впереди и разглядывал ее с наглой ухмылкой на лице. «Не спи на ходу, дурочка!» – крикнул он. Она опешила: «Что-что ты сказал?» – «Извините, говорю, дамочка!» – повторил он и, расхохотавшись, погнал велосипед дальше.

Джен ненавидела этого хамоватого соседского парня. Но унять его мелкие гадости у нее никак не получалось. Ему было девятнадцать, он подрабатывал курьером и заодно поганил каждый журнал, каждый конверт, которые предназначались Джен. Письма доходили до нее мятые и скрученные, книги и журналы – в разодранной упаковке, явно пролистанные, а иногда и порванные. Сколько раз она просила Теда подать на него жалобу, но муж лишь улыбался и говорил: «Ты преувеличиваешь, милая! Знала бы ты, что я вытворял в его возрасте. А он просто слегка расхлябанный. Ты же не хочешь, чтобы его уволили?»

Как раз этого Джен и хотела. А еще лучше – чтобы он снова уехал в колледж. Но всему городу было известно, что там у него вышли неприятности с травкой и выпивкой. Эта история никого особенно не смущала, напротив, те, кто ее слышал, выдавали что-то вроде: «Да кто из  нас этим не баловался? Когда же еще, если не в девятнадцать, верно? Ничего, все наладится». Майкл в ответ отпускал пару шуточек – его в этой жизни все устраивало.

Нет, Джен не боялась его. Ей не пятнадцать лет, она не в школе. Но ее поражало, что никто не видит его истинного лица. Наоборот, его все любили. Да, Майкл был привлекательный – невысокий, черноволосый, хорошо сложенный, крепкий. Он легко общался: мог двусмысленно пошутить, так что домохозяйки, которым он привозил почтовые заказы, заливались смущенным смехом. К мужчинам обращался уважительно «сэр». Он умел показать себя хорошим парнем. Но Джен видела, какие у него холодные лживые глаза, она постарается достучаться до Теда, чтобы убедить его: Майкл заслуживает сурового наказания.

Тем временем до дома оставалось несколько шагов. Джен чувствовала себя абсолютно вымотанной. Она перебрала в голове события утра и подумала, сколько же сил отбирает внешний мир и как хорошо, что дома она чувствует себя защищенной и спокойной. Сейчас она сделает себе кофе, посидит на веранде. Вечером они с Тедом пойдут в ресторан. Если честно, сегодня она с большим удовольствием осталась бы дома, но знала, что муж не любил отступать от планов хоть на шаг. И с миссис Эткхан уже договорились. Ничего, она успеет отдохнуть и собраться.

Вечером Джен битый час рассеянно перебирала вешалки. Как глупо было не спросить Теда, что надеть, знала же, что сама выбрать не сможет, как всегда. Время уже поджимало. В итоге она не глядя сунула руку в глубину гардероба и вытащила длинное темно-синее платье. Сойдёт. Она добавит к нему нитку жемчуга, серьги-гвоздики, а волосы соберет в высокую прическу.

Внизу хлопнула дверь: «Я дома!» Лицо Джен расцвело довольной  улыбкой – она успела вовремя. Последний раз провела щеточкой туши по ресницам, закрутила тюбик, бросила его в сумочку и сбежала вниз по лестнице. Подставила губы для поцелуя, Тед крепко обнял ее: «Моя красавица…»

Для этого свидания Тед выбрал ресторан на набережной. Меню его славилось свежайшими морепродуктами, а в панорамные окна открывался чудесный вид: бухта, пылающий закат, белоснежные яхты, освещенные всеми оттенками багряного и золотого. Метрдотель у входа встретил их, как хороших друзей, проводил к столику. Пока они шли через весь зал, Тед держал жену за руку, будто они поженились совсем недавно и их медовый месяц еще не закончился. Тепло его руки передавалось Джен, разливалось по телу, внушало уверенность. Она надеялась, что они хорошо смотрятся вместе.

Тед выбрал блюда за себя и за нее. Джен понемногу отпивала белое вино, сразу поданное официантом. Негромко звенели бокалы, на фоне ровного гула приглушенных разговоров то и дело раздавался сдержанный смех, пианист тихо наигрывал что–то приятное. Джен потихоньку разглядывала людей, сидящих за столиками, пытаясь угадать, отмечают ли они что-то или просто ужинают.

В ожидании заказа Тед оживленно рассказывал про сегодняшний день. Он улыбался, сыпал шутками, понизив голос, делился городскими слухами. Джен смотрела на него и видела искрящегося весельем и энергией привлекательного человека. Неудивительно, что он всем нравится. К их столику то и дело подходили его приятели, поздороваться и перекинуться парой слов. Джен не запоминала их имена, лишь холодно кивала. Ей казалось, что ее рассматривают, как зверушку в зоопарке. Настроение быстро портилось. Хотелось провести время с мужем, а их не оставляют в покое. Она окончательно перестала слушать, как вдруг прозвучало ее имя:

– Рад с вами познакомиться, миссис Мэнсон. Как хорошо, что Тед привел вас сюда. Любите морепродукты?

Это был владелец ресторана, крепкий седой мужчина, похожий на капитана.

– Не очень, – вопрос застал девушку врасплох, она ответила коротко, даже грубовато.

– Могу ли я предложить вам что-то другое по вашему заказу? – хозяин явно расстроился.

– Не беспокойтесь, прошу вас, – спокойно ответил Тед. – Джен просто еще ничего не попробовала.

Хозяин улыбнулся и отошел.

– Эй, ты дуешься? – Тед накрыл своей ладонью руку Джен. – Я не смог тебе угодить? Думал, это хорошая идея, для разнообразия сводить тебя в новое место. Тут все очень вкусно, надо просто распробовать. И атмосфера очень приятная, ты так не считаешь?

Джен почувствовала укол совести за своё недовольство и попыталась объяснить:

– Я пришла провести время с мужем, а у нашего столика проходной двор.

– Ты права, я слишком много разговариваю с другими, давай поболтаем с тобой. Как дела, любимая? – в глазах Теда плясали смешинки.

Но Джен не поддержала его веселый дружелюбный тон.

– Тед, я насчёт Майкла. Надо что–то делать. Дошло уже до того, что сегодня он напал на меня! Я шла по дорожке, он говорил мне гадости, чуть не сбил меня.

Тед закатил глаза:

– Прошу, только не начинай это. Мы сто раз обсуждали, он самый обычный парень.

Тед взял нож, вилку и стал аккуратно разрезать помидоры в салате на маленькие кусочки.

– Ну а я в сто первый раз говорю: я не придумываю! – Джен наклонилась ближе к Теду и сбивчиво рассказала об утреннем происшествии.

Тед со вздохом отложил приборы, сцепил руки перед собой и медленно, с сочувствием, произнес, глядя прямо ей в глаза:

– В этом городе никто тебе не враг, любимая. Я делаю всё, чтобы у тебя не было здесь проблем, но не надо наговаривать на соседей. Давай закроем эту тему раз и навсегда. Тебе показалось, ты не так его поняла. Даже если он проехал слишком близко – ведь он извинился. Сумку ты сама уронила. Что-то испортилось? Я куплю тебе новое.

Джен повысила голос:

– Да как ты не понимаешь, дело не в сумке! Он терроризирует меня, я из дома боюсь выйти!

– Милая, держи себя в руках, прошу. Давай постараемся получить удовольствие от ужина, дома поговорим.

– Ты сам знаешь, что дома при детях я не собираюсь это обсуждать.

– Хорошо. Главное, успокойся, мы обязательно решим это.

Но ужин закончился натянуто. Оба держали лицо. Тед продолжал перекидываться приветствиями со знакомыми, улыбался, но Джен надеялась, что он думает над ее словами и хоть немного сочувствует ей. Она надеялась, что в машине Тед скажет: «Ты права, никому не позволено так обращаться с моей женой. Завтра же заеду к мистеру Дэвису и поговорю с ним о поведении его сына».

Но когда они сели в машину, Тед, насвистывая, повернул ключ в замке зажигания и собрался выезжать с парковки. Джен вскипела:

– Постой! Ты обещал поговорить!

– О чем? – искренне удивился Тед?

– Ты убиваешь меня, Тед! Ты что, забыл? О Майкле, о том, что он подонок и мерзавец, и с этим надо что–то делать!

– Джен, не порти вечер. Мы прекрасно провели время. Забудь всю эту чушь, что ты придумываешь о других, – едва сдерживаясь, сказал Тед. – Лучше посмотри на себя. Ты заводишься на пустом месте, накручиваешь меня, пугаешь детей своим поведением. Тебя все раздражает, тебе все не так. Не нравится сосед, не нравится ресторан, не нравится еда. Ты вредишь себе, а заодно и меня мучаешь и изводишь.

Тед помолчал, едва справляясь с обидой, но пересилил себя и продолжил говорить с искренним теплом в голосе:

– Давай ты постараешься взять себя в руки? В следующий раз, когда пойдешь к доктору, может быть, он выпишет тебе что-то новое, чтобы стало легче? Хочешь, съездим на консультацию вместе. И не плачь, прошу. Мне так больно от твоих слез. Ты знаешь, я все сделаю, лишь бы тебе было хорошо.

Он искоса взглянул на нее, протянул было руку, чтобы обнять, но понял, что лучшее ее пока не трогать. Минут пять они сидели молча и неподвижно, лишь двигатель автомобиля ровно рокотал. Потом Тед нажал кнопку радио, словно поставив точку в разговоре. Салон взорвался модной ритмичной мелодией. Автомобиль гладко тронулся с места.

Но в Джен бушевала злость. Она яростно сжимала и разжимала пальцы – так ей хотелось вцепиться в спокойное красивое лицо мужа и расцарапать его в кровь. Мысли мутились от бешенства, и ей показалось, что они слишком быстро доехали до дома миссис Эткхан.

Тед припарковался под фонарем, присмотрелся к Джен:

– Милая, ты посиди в машине. У тебя тушь размазалась.