Тысячекрылый журавль

Совсем недавно писала рецензию на другого японца и что там, что тут мне на ум приходит сравнение литературного произведения с зарисовками, этюдами, чем-то зыбким, акварельным, расплывчатым. Видимо, это национальное, присущее многим, а то и большинству японских произведений. Сюда же можно, пожалуй, отнести и символичность, такое ощущение, что каждая вещь, встречающаяся в тексте, упоминается не просто так, а с каким-либо подтекстом, скрытым смыслом. Например, кружка это не просто предмет, из которого пьют чай. Это и воспоминания как о приятных, так и о неприятных моментах, это и вещь, прошедшая через руки всех основных героев романа, подчеркивающая их странную, местами противоестественную связь, это и противопоставление мира неживых вещей, которые могут прожить сотни, а иногда и тысячи лет, миру людей, которые столь хрупки и недолговечны и в любой момент могут умереть. Или, например, журавль давший имя роману, всего лишь деталь, изящное украшение женской сумочки. Это на первый взгляд, а стоит присмотреться, кому именно принадлежит эта вещь и с чем его обычно ассоциируют в японской культуре и снова все наполняется символами и намеками.

Многогранный, многоуровневый роман, в нем как минимум три пласта повествования, один переплетается с другим и дополняется третьим, и это только то, что смогла найти и увидеть я, вполне возможно их там больше. Отношения молодого парня Кикудзи с любовницей его покойного отца, в которые оказываются вовлечены еще несколько человек - это основной пласт повести, порочные, болезненные связи этих людей, которые разрушают их самих, внушают им мысли о грехе и грязи, мешают жить нормальной жизнью. Второй пласт - это размышления о жизни и смерти, о живых и мертвых, тут и ранний уход из жизни по независящим от человека причинам, и самоубийство от невозможности жить счастливо, и сомнения, терзания и угрызения совести тех, кто был близок умершим, попытки понять уже навсегда покинувших нас людей, не было ли моей вины, все ли я успел, а правильно ли я понимал... Третий пласт - природная гармония; жить в мире с собой невозможно без понимания окружающего нас мира, отсюда и столь пристальное внимание к чайной церемонии, ведь в ее основе заложены гармония и эстетика, неспешность и созерцательность.

А упомянув природу, уже невозможно не переключиться на мое восхищение слогом автора. Как же прекрасно он описывает любую природную картину или явление, будь то горы или море, ночное небо или ливень, все моментально оживает в воображении читателя. Тот случай, когда писатель может говорить о чем угодно, а я буду слушать, развесив уши и млея от удовольствия. И даже некая обрывочность финала абсолютно не испортила моих впечатлений от первого знакомства с автором, здесь и не могло быть другого законченного итога, мы просто, отодвинув ширму, ненадолго погрузились в жизнь героев и, понаблюдав украдкой, деликатно эту ширму снова задвинули, оставив их разбираться с миром и собой, ведь еще не все иероглифы их жизни написаны...

Недавно я наткнулась в одной из соцсетей на знакомую, которую не видела много лет. Я помню её юной девицей, худощавой, бодрой и миловидной. Помню также, что у неё были большие проблемы с маменькой - женщиной объёмной, нервной и плаксивой. И вот вижу я фотографию из серии "однажды двадцать лет спустя", и не верю глазам. Девушка стала точной копией мамаши, притом что была непохожа вообще. Всё один к одному вплоть до кудряшек и всполошенного выражения лица. Поневоле подумаешь, что в нас гораздо больше от наших родителей, чем порой кажется. Вот и герой Кавабаты вольно или невольно повторяет судьбу своего отца. Мало того, что отцовская любовница переходит к нему "по наследству", он не может отрешиться от воспоминаний даже после её смерти. И переносит связанные с ней эмоции на её дочь. Больше того, "по наследству" отходит к нему и первая любовница отца. Правда, здесь ничего эротического - бедный парень никак не может избавиться от старой ведьмы, которая жаждет устроить его судьбу по собственному усмотрению. А ведь есть ещё молодая жена... Повествование, как обычно у Кавабаты, тягуче размеренное. Разговор об эротике стыдливо откровенный. Мужчины понятны. Женщины загадочны. Атмосфера осенняя, с острым запахом хризантем.

Один из любимых авторов снова приятно удивил. Чудесное атмосферное произведение, тонкое, манящее своей недосказанностью, столь присущей для японской литературы. Витиеватое неспешное повествование и чтение между строк, красота слога, ничем не опошленная и дарящая умиротворение. Японская самобытность в красно-белой цветовой гамме с ароматом чая, теплом деревянных купален и традиционными кимоно. Природные картины, ярко рисующиеся воображением, спокойствие и частое одиночество.

Во главе угла - чайная церемония и, конечно же, взаимоотношения. Ситуация непроста: Кикудзи Митани, потеряв отца и мать, живет уединенно. Каждый год он получает по почте приглашения на чайную церемонию от Тикако Куримото, женщины лет 50-ти, некогда помогавшей по хозяйству его матери (нечто среднее между компаньонкой и служанкой). Каждый раз Кикудзи игнорировал приглашение, но в этот раз принял его, т.к. Тикако заинтересовала его упоминанием о некоей девушке, которую она собиралась показать на церемонии.

Белого тысячекрылого журавля Кикудзи увидел изображенным на розовом крепдешиновом фуросики одной из девушек, спешащих на чайную церемонию. Ею оказалась Юкико Инамура, которую Тикако наметила в жены для Кикудзи, о чем ни он, ни она не подозревали. Но была среди гостей женщина примерно одного с Тикако возраста - госпожа Оота, пришедшая вместе с дочерью Фумико...

С этого, собственно, вся история начинается, хотя не только начинается, но и, как оказывается, продолжается. Скелеты в шкафах, тени прошлого. Тикако некогда была любовницей отца Кикудзи, затем любовницей стала Оота (ее дочери Фумико тогда было не больше 10 лет). Брошенная Тикако стала постоянно бывать у новой пассии ее бывшего возлюбленного и изводить всеми способами. Но, помимо этих двух женщин, страдала еще и третья - мать Кикудзи.

Спустя несколько лет, уже после смерти родителей и после того злополучного вечера, когда состоялась чайная церемония, начали развиваться очень неоднозначные события. Кикудзи влюбился, да так, что свет стал не мил, ибо избранницей его стала та, на которую никто и подумать не мог, в том числе и он сам. В него же влюбились еще две, одна из которых вскоре сыграла в его жизни важную роль, а на второй ему навязывали женитьбу. Стоит ли говорить, что трагедии не заставили себя долго ждать. И вновь пришла мысль о том, что всё как-то нелогично, и снова пришлось вспомнить о том, что книга японского автора, а посему мысли и поступки героев имели особое обоснование. Многое в персонажах немного удивляло. Злоба, язвительность и наглость Тикако выводили на очень сильные эмоции во время чтения. Периодически задавалась вопросом: как Кикудзи может выносить эту женщину, которая протискивается в его жизнь, словно змея под любой приглянувшийся ей камень? Еще часто примеряла сложившуюся ситуацию на представителей Америки, Европы и т.д. и каждый раз исход был разный. Но это Япония и здесь всё совершенно иначе...

Повесть безусловно хороша и займет достойное место в коллекции любителей японской литературы.

Это книга о том, что иногда отцы оставляют в наследство сыновьям не деньги и недвижимость, а груз ответственности и нежелательные связи.

Кикудзи - главный герой повествования - оказался в плену любовных связей умершего отца. Приглашённый однажды на чайную церемонию, устроенную Тикако Куримото - женщиной, с которой у его отца когда-то была короткая связь, - Кикудзи также оказывается в окружении госпожи Оота, ещё одной любовницы отца, её дочери Фумико и юной Юкико Инамура, которую Тикако прочила Кикудзи в жёны. Один мужчина и столько женщин. Неудивительно, что в конечном итоге молодой мужчина оказался в сети странных отношений и противоречивых чувств.

Несмотря на то, что Кикудзи уже почти тридцать лет, мне показалось, что он совершенно неопытен в сфере чувств. Его поступками скорее руководит ложное чувство ответственности и сострадания. Именно поэтому он словно оказался в ловушке.

В объятия госпожи Оота Кикудзи, скорее всего, толкнула история её отношений с его отцом, да и сама вдова по-видимому видела в сыне продолжение отца. Понятно, что из связи с вдовой Оота ничего хорошего не получилось. Именно из-за груза этих «нечистых» отношений Кикудзи теряет шанс начать что-то новое с Юкико, с девушкой настолько невинной и чистой, что Кикудзи чувствует себя виноватым перед ней, не хочет осквернить её.

От неверное принятых решений Кикудзи оказывается в порочном кругу - люблю одну, женюсь на другой, но буду постоянно думать о третьей.

В Библии написано:

Из этого следует, что сыновья не в ответе за поступки отцов, но, несмотря на это, Кикудзи всё же чувствует эту оскомину.

В самую первую встречу с Юкико Кикудзи отметил рисунок с журавлем на её фуросики, но этот журавль, символ долголетия и надежды, никогда уже не расправит для него крылья...

«Умом Россию не понять» писал когда то Тютчев, дорогой Федор Иванович, а вы с японской культурой сталкивались? Тут как то и с умом и с логикой тоже не все так однозначно. Вот где рай для психоаналитиков и психотерапевтов. Маленький Кикудза с детства травмирован темным родимым пятном на груди одной из любовниц своего отца. Когда же отец умирает и Кикудзе исполняется аж целых 28 лет, он приглашение на чайную церемонию организованную той самой жамой с пятном на груди. На церемонии присутствовала еще одна бывшая любовница отца госпожа Оота и прекрасная Юкико девушка с фуросики с тысячекрылым журавлем, отсюда и название книги, кстати. Юкико вроде как сватают за Кикудзе. Ну пока полет вроде нормальный, подумаешь пятно на груди ребенок у чужой тетки увидел. Но вот после чайной церемонии госпожа Оота встречается с Кикудзе чтобы рассказать как она любила его отца и как страдала, так любила так любила, что аж ее маленькая дочка провожала любовника матери до дома под бомбежками, а она так страдала так страдала что сейчас с Кикудзе переспит. Ну и дальше еще больше морального трешака и по моим подсчетам герои неплохо озолотили бы пару тройку психоаналитиков. Но произведение загадочно тем, что как бы не раздражали герои своими словами и поступками, в повествовании присутствует особый колорит и своя поэтика, которая засасывает читателя и уже все равно кто с кем спит, кто кого любит и кто кому верит а кому нет. Ты просто плывёшь глазами по строчкам и кайфуешь, сам не понимая от чего.

Это было красиво. Нет, на самом деле история странная для непосвященных в тонкости японского менталитета, да и бесячие герои в ней присутствуют - чего стоит одна Тикако, эта непрошибаемо-наглая женщина, мотивы которой для меня так и остались непонятными. Но в целом, как все это написано, было очень красиво. Терзания бедной Фумико, которая разрывалась между любовью к матери, поступки которой доставили ей столько страданий, и внезапно осознанной любовью к Кикудзи, вполне можно понять. Её видение ситуации, в которой оказались все трое, совершенно не предполагало возможность чувств между ней и человеком, который стал последним любовником матери и был сыном любовника предыдущего. Конечно, девушка менее трепетная и чувствительная махнула бы на эти обстоятельства рукой, тем более, что половины участников этих странных событий уже нет в живых. И, возможно, если бы рядом постоянно не крутилась эта злобная мегера Тикако, которая вдруг решила, что просто обязана позаботиться о сыне человека, для которого она устраивала чайные церемонии, в дом которого была запросто вхожа, история могла бы получить иное развитие. Кто знает? Вполне может быть, если бы у них с Кикудзи было больше времени, если бы им постоянно не напоминали о родителях, Фумико смогла бы простить мать и позволить себе эту невозможную любовь. И, наверное, это было бы гораздо лучше для них обоих, потому что Кикудзи тоже оказался не чужд жестким рефлексиям и после знакомства с женщинами Оота его женитьба на Юкико оказалась очень плохой идеей. На самом деле поведение Кикудзи меня озадачило больше всего. Я могу понять мотивы Фумико и её матери, но я не могу понять хода мыслей господина Митани. Вернее, никак не могу принять. В этом случае меня терзает один-единственный вопрос: ЗАЧЕМ БЫЛО ЖЕНИТЬСЯ? Чего пытается добиться мужчина, отношения которого с женой не заходят дальше целомудренных поцелуев? И Юкико тоже до странного покладисто соглашается на подобную супружескую жизнь. Или это тот самый японский менталитет? Мужу надо подчиняться ни смотря ни на что, принимать любые его решения? Очень это все было странно. Но интересно. Как я уже отметила, написано очень красиво. Много описаний природы - таких, которые вызывают желание увидеть все своими глазами, пройти путем того своеобразного паломничества, которое совершила Фумико. Много упоминаний чайной церемонии, вернее, моментов, связанных с этим ритуалом - это даже сподвигло идти в гугл за дополнительной информацией. И много размышлений о жизни и смерти, о грехе, о поступках людей и значении вещей. Если нужен японский колорит, то это роман, безусловно, выдаст его в полной мере.

Сразу скажу, оценивала на 5 пока читала, но только вошла во вкус – хлоп! И всё закончилось. Не история, нет. Повествование оборвалось, как принято говорить, на самом интересном месте. Хотела поставить 4, а потом подумала: а за что, собственно, только за то, что автор решил дать мне самой додумать концовку? Так что…

Всё-таки странные они, эти японцы.

Всё у них какими-то недомолвками, нет, чтобы напрямую, в лоб, разобраться, так нет же – будет что-то себе придумывать, лишнего вопроса не задаст, подумает сто раз: не будет ли это грубостью, не обидит ли он собеседника.

Подобная история могла случиться где угодно, только развивалась бы куда быстрее. Но это же японцы. Им созерцать и обсуждать красоту чашки для чайной церемонии важнее, чем выяснять отношения. Но сколько же подтекста вкладывается в это обсуждение! Сколько смысловых нагрузок несёт в себе описание узора на этой самой чашке!

Знаете, что вдруг вспомнилось? Эпизод из романа «Человек в высоком замке» Филипа Дика.

- И все-таки сам не знаю почему, но при виде этой вещи я испытываю эмоциональную теплоту. Почему? Ведь я даже не пытаюсь, как в немецких психологических тестах, спроецировать на нее свою психику, не вижу в ней ни символов, ни форм. Все дело в том, что она сопричастна с Дао. Вы понимаете? В ней есть внутреннее равновесие. Гармония. Образно выражаясь, эта вещь пребывает в мире со Вселенной. Чилдэн кивнул и взглянул на брошь. Пол продолжал, не глядя на него: – Она не имеет ваби*, и не может иметь. Но, – он коснулся броши ногтем, – Роберт, этот предмет обладает ву**.

*Понятие "ваби", подчеркивают японцы, очень трудно объяснить словами. Его надо почувствовать. Ваби - это отсутствие чего-либо вычурного, броского, нарочитого, то есть в представлении японцев вульгарного. Ваби - это прелесть обыденного, мудрая воздержанность, красота простоты. **Ву - имманентная (внутренняя) красота, которая не может быть выражена словами. Ву могут обладать вещи, созданные истинным мастером, и ву обязательно обладает природа. Приблизительный перевод слова "ву" - "невыразимый восторг".

Вот это их всё – словами не объяснить, надо чувствовать. И мне почему-то кажется, что я почувствовала. Сколько же в этой повести ваби! Сколько ву! Японцы они такие японцы.))

Флэшмоб 2012 - 1/8

Чего можно ожидать от настоящего японца? Точнее, от японца до мозга костей, наделённого писательским талантом? Правильно, заявленные ружья, скорее всего, стрелять не станут. Вместо этого мы поймём из чего сделаны их приклады, и как их лучше протирать. Мы увидим каким блестящим может быть ствол и какая дробь будет лучше смотреться рядом. Почувствуем единение с оружием, но стрелять так и не научимся. И вообще, зачем стрелять, если можно любоваться? Вот оно, ключевое слово, которое всё объясняет, ибо данное произведение - отличнейший экскурс в принципы японской эстетики, эстетики бескорыстного любования. В 68-м Шведская академия это тоже заметила, решив вручить Кавабате Нобелевскую премию за писательское мастерство, которое передает сущность японского сознания. В своей речи писатель сказал:

Надо бы уточнить, что Кавабата стремился к именно японскому прекрасному. А у японцев, как известно, крайне специфическое осмысление этого понятия, но весьма любопытное. Практически вся их эстетика укладывается в три принципа: Ваби-саби - скромное, но подлинное, утверждающее, что ничто не вечно, ничто не закончено и ничто не совершенно. Сибуй - глубина и простота в противовес вульгарному и вычурному. Югэн - символическое восприятие сущности окружающего. Собственно, эти принципы и легли в основу "Тысячекрылого журавля". Нашему европейскому мышлению зачастую сложно постигнуть: то ли драматическая коллизия разворачивается на фоне самобытных традиций японского народа, то ли церемонии изображаются на фоне человеческих страстей. Что из этого составляет суть, главный смысловой пласт произведения? А ответ в том, что ни то, ни другое для японца неотделимо. Историю душевных переживаний Кикудзи нельзя понять вне контекста тонкостей чайной церемонии, культуры и мировоззрения японцев. Но и бытовые ритуалы и вещи потеряют всякий смысл без вмешательства людских судеб. Какое значение имели бы образы тысячекрылого журавля, родимого пятна, японской керамики, если бы не причастие их к человеку? И стали бы они вообще образами? Разве возможно глубоко постичь чувства Кикудзи, если бы не многочисленные суггестии и символы? Там, где европеец видит лишь бытовой предмет, японец усматривает некий бытийный смысл, отожествление человека или его чувств. В мире повести Кавабыты человек не отделим от природы и окружающих его предметов, любое прикосновение к вещи передаёт ей часть души, создаёт особую историю. Японцы точно знают, что красота - в повседневности, пора это узнать и нам. Мой совет - любуйтесь этим произведением.

P.S. А ещё можно прочесть нобелевскую речь Кавабаты, для ясности. Только японец вместо традиционной благодарности может продекламировать с десяток стихотворений и рассказать о принципе создания японских садов.

Восторг, как и всегда. Правда, я в этом даже не сомневалась. Я люблю японскую культуру, мне она интересна. Поэтому роман, не просто описывающий японскую чайную церемонию, а построенный на основе ее, не мог мне не понравиться. Прекрасное описание нескольких моментов из жизни главного героя, из жизни его семьи и его близких (если так можно выразиться). Просто моменты, но очень характерные. Не буду описывать сюжет - он есть, хоть его и не очень много и он не слишком динамичен. Про символы - тоже не хочу. Я не сильна в их интерпретации. Тем более, существую более авторитетные источники по толкованию романа. Да, повествование обрывается. Но иначе книга стала бы похожа на сериал - без начала и конца. И повесть потеряла бы половину своего завораживающего очарования. Подобная концовка только заставляет задуматься. Безумно завидую Фумико - такое путешествие - моя мечта. Красота природы, самопознание, люди. В общем, потрясающе. Но мне ее жаль, я была на ее стороне и стороне ее матери. Не очень понимаю главного героя - почему не выгнал эту наглую и безумную тетку. Но... восток - загадка... да и мужчины не всегда. И несмотря на то, что Кавабата не хотел иметь дело с политикой, но иной раз так и проскальзывает... Советую всем. И не только любителям японской литературы. Просто поразиться описаниями и атмосферой, что ли.

Тысячекрылого не нашла, но хоть так:

Каждый раз, когда я читаю что-нибудь глубоко японское (а Ясунари Кавабата несомненно очень глубок в этом плане), не покидает меня ощущение, что это не про землян, это что-то с другой планеты, а, возможно даже, из другой галактики. И дело вовсе не в национальном колорите, на который Автор несомненно очень щедр. Все эти мидзусаси, сино, тясяку, таби и фуросику, в конце концов, оказываются несколько своеобразными, но всё же кувшинами, ковшиками, носками и платками. И дело не в каких-то специфических традициях и верованиях, в конце концов,  «в каждой избушке – свои погремушки», - это красиво, экзотично, непривычно, но нормально. А вот действительно загадочная японская душа после прочтения этой книги понятней не становится, а даже наоборот. Люди, настолько тонко чувствующие окружающую их красоту, так трепетно к ней относящиеся; люди, не стесняющиеся останавливать мгновения, чтобы остановиться самим и любоваться; люди, у которых на любое событие, вплоть до падения последнего листка с осеннего дерева, сразу возникают стихотворные ассоциации; люди, которые простое выпивание чая превратили в сложную церемонию, и даже каждая плошка и чашка у них – это целая история...

Вы понимаете? Старая пиала для лапши, неравномерно покрашенная – это «Луна в предрассветном небе»!

Что ж тут удивляться, что отношения между людьми такие нервные, неровные и невероятно отягощенные чувством вины. Возникает ощущение, что если японец не испытывает чувства вины, то это не настоящий японец. И даже если он ни в чем не виноват, то это временно. Перефразируя старую фразу – был бы японец, а вина для него найдется. И можно было бы отмахнуться, и сказать, что Кавабата описывает старую Японию, что теперь не так. А потом прочитать совсем «свежую», написанную в 2015 году, книгу с очень красноречивым названием Канаэ Минато - Виновен . И становится понятно, что никуда это не делось. И снова перед нами рефлексирующий до самоедства, очень неуверенный в себе, а местами и нудный до зубовного скрежета главный герой.

Да что там главный герой! Если даже главное зло в книге, наглая хабалка Тикако "не дошла еще до такого состояния, чтобы продать памятный подарок вашего отца".

Да, чувство вины вовсе не является прерогативой японских мужчин. Женщины в книге тоже постоянно чувствуют стыд и вину, что в свою очередь толкает их на весьма сомнительные поступки, как с точки зрения рациональности, так и с точки зрения приобретения душевного спокойствия. И опять же, не только в этой книге, и не только у этого японского автора. Можно в подтверждение и Мисиму, и обоих Мураками вспомнить, и многих других. Что, вполне закономерно, позволяет японцам занимать первые места в мире по количеству самоубийств, но с другой стороны по количеству долгожителей японцы тоже лидируют. Возможно, всё-таки умение наслаждаться окружающей красотой уравновешивает и частично нивелирует депрессивные наклонности.